Камню, летящему в пропасть, есть множество причин не достигнуть дна.
Сэр! Сообщаю вам, что в ближайшее время (не позднее 30 января) из Готенхафена структурами СС будет отправлен груз особой важности. Примите все меры для перехвата или уничтожения этого груза. Размеры его таковы, что для его транспортировки будет выделено крупное судно. Более точно о времени отправки груза буду информировать вас по возможности.
Такую радиограмму прочитали в британском Морском министерстве 19.01.45.
Война становилась такой, какой раньше не была. Если на Западе Модель, стремительным ударом опрокинув первые эшелоны союзников, готовился форсировать реку Маас на плечах Монтгомери, то с Востока накатывала безбрежная волна полчищ Аттилы. Враг вторгся на территорию Рейха. Его ждали. К этому готовились. Каждый дом – огневая точка, каждая улица – рубеж обороны. На пути к столице Восточной Пруссии непреступной крепостью встал Инстербург. По левому берегу реки Инстер держали оборону не больше двух полков пехоты, 15–20 танков, два-три дивизиона артиллерии и несколько минометных батарей. В ночь на 20 января русские форсировали Неман по льду и штурмом овладели Тильзитом. Это в 50 километрах к северу. Сил не хватало. Создалась угроза охвата города широким кольцом. Утром следующего дня началась массированная воздушная бомбардировка Инстербурга зажигательными и фугасными бомбами. Большим разрушениям подверглись Гинденбургштрассе Луизенштрассе, на Маркграфенплац, прямым попаданием был уничтожен большой православный собор, сильные разрушения были у Каралененского шлюза. 21 января, 0 часов 40 минут, Черняховский поставил штабу 11-й гвардейской армии задачу: с утра 21 января продолжать стремительное наступление и во взаимодействии с 5-й, 28-й армиями и танковым корпусом ударом частью сил с севера и северо-запада овладеть Инстербургом, главными же силами выйти на фронт Ной Ширау – Вирбельн – Штеркенингкен. Тем временем на помощь Инстербургу с запада подходили части 56, 69, 1-й пехотных и 5-й танковой дивизий. Из состава 4-й армии сюда прибыл 505-й батальон танков «тигр». Защитникам Инстербурга удалось взорвать плотину, что сделало поймы рек Ангерапп и Инстер непроходимыми для техники. В ночь на 21 января ни с того ни с сего потеплело, пошел дождь. За несколько часов растаял снег и раскисла почва. Днем дождь вновь сменился снегом, температура понизилась. Используя мобильную оборону, малыми силами удалось задержать русских на сутки. Только к вечеру передовые отряды Черняховского вышли на ближайшие подступы к Инстербургу. До города оставалось около шести километров. Здесь проходила последняя полоса обороны с полевыми и долговременными инженерными сооружениями. В 22 часа запели «сталинские органы». После 20-минутной артиллерийской подготовки началось наступление на Инстербург. Силами двух стрелковых полков, усиленных двумя десятками танков, вдоль шоссе, стремясь овладеть переправами через Инстер в районе Георгенбурга и ворваться в город с севера. Третий полк должен был, наступая из района Падройена через лес Штаатс Форет Падройн, переправиться через Прегель в районе Неттинена и ворваться в город с запада и северо-запада. Первая атака с обоих направлений около полуночи была отбита. Повторная атака через 45 минут также не дала существенных результатов, несмотря на то что с марша была введена в бой дивизия самоходных установок. Инстербург снова встретил наступающие части сильным пулеметным, артиллерийским и минометным огнем и яростными контратаками.
Резкие порывы ветра и мокрый снег затрудняли и без того нелегкую работу по транспортировке контейнеров из Пилау в Готенхафен. 160 километров по обледенелым дорогам под постоянными ударами с воздуха. Зима выдалась снежной (глубина снежного покрова доходила до 40 сантиметров), с температурой до 15 градусов ниже нуля. Конвой из 5 грузовиков и бронетранспортера шел к Готенхафену двое суток, вернее две ночи. Главное было сохранить груз. Что находится в контейнерах, Ройтер не знал. При получении груза возникла нелепая ситуация, когда нужно было расписаться за ценности. «Как я могу обеспечить сохранность того, о чем я не имею представления?» – «Ваша задача – сохранить контейнеры». – «А содержимое? Может, в них набит битый кирпич?» – «Вы расписываетесь в том, что получаете 26 контейнеров. Что у них внутри – это не ваше дело. Ваше дело принять груз, а не инспектировать его». С ним были Карлевитц, Зубофф, который сам вызвался, как только узнал про Пилау. «Может, у меня будет возможность убить хотя бы одного большевика…» Псих. Такую возможность он получит только в случае, если операция будет полностью провалена. Еще двое боцманов из «старой гвардии». Получалось вполне элитное подразделение СС.
Во время воздушной атаки один из контейнеров все-таки повредили. Он соскользнул с грузовика, сделавшего резкий маневр, чтобы уйти от очереди русского штурмовика. Стало хоть понятно, что мы везем. Это была какая-то радиоаппаратура. Очень необычная радиоаппаратура. Ну да ладно. Война есть война… Составили акт, подписали. Ящик вскрыт – аппаратура повреждена. Причина – русская атака с воздуха. Но есть же еще 25 остальных.
21 января, 23 часа 00 минут. Батальон гвардии майора Абатурова 53-го гвардейского полка, с танками и самоходными установками, атаковал населенный пункт Пагелинен и разгромил гарнизон. Развивая наступление, подразделения полка вышли на южную опушку леса западнее Георгенбурга. Тем самым они глубоко обошли левый фланг немецкой группировки, оборонявшейся на участке наступления главных сил корпуса, и создали угрозу выхода ей в тыл. Однако вместо ожидаемого отступления к югу противник произвел перегруппировку сил и, подтянув в район Россталя до двух батальонов пехоты с танками, продолжал настойчиво сдерживать наступление наших дивизий, а на отдельных участках даже предпринимал контратаки. Более того, усилив двумя ротами пехоты и танками отходившие подразделения 69-й пехотной дивизии в районе Виллиамсфельде, фашисты попытались отбросить 58-й полк в северном направлении. До 24 часов полк отразил четыре атаки пехоты и танков. Столь же яростно сопротивлялись немцы в это время и в полосе наступления главных сил корпуса.
22 января пассажирский лайнер «Вильгельм Густлофф» начал принимать на борт эвакуируемых. В первую очередь несколько сот женщин из флотского вспомогательного дивизиона и почти тысячу раненых солдат. Этим бортом шли несколько офицеров-подводников из Пилау. Кого-то из них Ройтер шапочно знал раньше, кого-то видел впервые. Главное было то, что никто из них не узнавал его. Доктор постарался. Ройтер стал обладателем вполне симпатичной внешности, до Шепке, может, и недотягивал, но на роли благородных негодяев в UFA вполне. Да и не Ройтер он теперь вовсе, а Конрад Нойман.
Принимающий груз штурмбаннфюрер СС узнал его по перстню. Это говорило о высокой степени посвященности.
– Благодарю вас, – удовлетворенно сказал он. – Надеюсь, что теперь-то нам ничего не угрожает.
– Не разделяю вашего оптимизма, – заметил Ройтер. – Балтийский флот русских совсем рядом.
– А, – отмахнулся штурмбаннфюрер. – Тут видели на днях какую-то подлодку в районе банки Штольпе, но на нее высыпали столько тротила, что она уж теперь точно безопасна.
Черт! Вот такое утверждение было очень опрометчиво! Кто, как не Ройтер, знал, что на лодку можно высыпать бочек хоть все из всех трюмов «Густлоффа» – никогда нельзя быть уверенным. Даже когда ты выловил пол-экипажа и то… Взять хотя бы «Бисмарк»! Сколько англичане взяли пленных? 100? 200?
На пирсе тем временем собиралась огромная толпа в несколько тысяч человек. Они представляли собой весьма удручающее зрелище. А для военного – удручающее в квадрате. Они бегут. Значит, я не справился. Многие вообще бежали в том, в чем им удалось выскочить из дома. Баулы, нелепые чемоданы. Узелки из дорогих портьер. Обезумевшие от страха женские глаза… Главное было не встречаться взглядом. Продираясь сквозь толпу, Ройтер увидел, как у Карлевитца на рукаве висит сухонькая бабушка, одной рукой она намертво вцепилась в китель, а другой тыкала в грудь мальчишке лет 5. «Что она от него хочет? – подумал Ройтер. – Почему именно от него»? Потом Карлевитц рассказывал, что бабка приняла его за какого-то чиновника и пыталась убедить взять если не ее, то хотя бы внука. Сутки портовая администрация сдерживала напор толпы, но после того, как она смяла оцепление и повалила на сходни, пришлось просто открыть двери для всех… А что делать? – Война… В то время, когда тысячи столпившихся на пирсе гражданских лиц атаковали капитана «Густлоффа» с требованием вывезти их немедленно отсюда, Ройтер атаковал капитана порта.
– Вы что, хотите отправить «Густлоффа» без прикрытия? – Это было просто невероятно!!! – Груз, о ценности которого вас должны были специально предупредить! А люди, беженцы?… Все это вы хотите отправить болтаться в открытом море, предоставив исключительно воле Бога.
– Герр гауптштурмфюрер! Я понимаю ваши чувства, но, поверьте, опасности нет. Подлодка, которую на днях обнаружили силы нашего ПЛО, уничтожена.
– Об этом судить нельзя с такой достоверностью! Дайте корветы, дайте хотя бы тральщик.
– А вы-то, собственно, кто? Вы что, разбираетесь в тонкостях подводной войны?
– Я разбираюсь в подводной войне? – К горлу начал подкатывать ком возмущения. – Да вы знаете, кто я?!
– Интересно, кто же?
– Я… я личный представитель Рейхсфюрера! По его личному указанию мы эвакуируем груз особой важности! Я требую дать эскорт!
– Гер Нойман! Прекратите истерику! Вы испугались русской подлодки? Так поезжайте поездом. Может, русские танки вам больше по душе…
Этот гауптштурмфюрер, хоть и носит знак подводника, – скорее всего какая-то штабная крыса, не имеющая ни малейшего представления о боевом применении и тактике подлодок противника. Груз сопровождает… Ну вот такие, как он, его всю жизнь и сопровождают по коридорам на углу Принц-Альбрехтштрассе и Вильгельмштрассе[18].
– А я вам скажу! Может, вы у себя в СС там не знаете, но крейсерская скорость русской подлодки типа «Щ» в надводном положении 11,5 узлов! Она просто не в состоянии выйти на такую цель, как «Густлофф».
В коридоре ожидали Зубофф и Карлевитц. Последний нервно теребил кокарду на фуражке… Он начал подозревать худший вариант развития событий. И когда в кабинете капитана порта послышался грохот, а мимо них пронесся наряд охраны, громко топая ботинками, он, сообразуясь со своим шестым еврейским чувством, незаметно выскользнул из помещения. В отличие от Зубоффа, который бросился на помощь командиру.