Эмбер Паттерсон жутко надоело быть невидимкой. Она приходила в этот спортзал каждый день уже три месяца подряд, и все три месяца она наблюдала за этими бездельницами, занимавшимися тем единственным, что им не было безразлично. Они были настолько заняты самими собой, что она была готова последний доллар поставить на то, что ни одна из них не узнает ее на улице, хотя каждый божий день она находилась всего-то в пяти футах от них. Она для них была вещью – не имеющей значения, не стоящей внимания. Но ей было все равно. Плевать она хотела на всех них. Была одна причина, одна-единственная, из-за которой она таскалась сюда каждый день, к этому тренажеру, ровно в восемь утра.
Она была по горло сыта этим однообразием – день за днем она тут семь потов теряла и все ждала момента, чтобы сделать ход. Краешком глаза она заметила, как на степпере рядом с ней появились кроссовки Nike «Gold Signature». Эмбер расправила плечи и сделала вид, будто бы с интересом читает журнал, предусмотрительно положенный на пульт тренажера. Она повернула голову и стеснительно улыбнулась стройной блондинке. В ответ она получила вежливый кивок. Эмбер протянула руку к бутылке с водой, нарочно сдвинула ногу к краю педали, пошатнулась и сбила журнал на пол. Он упал рядом с тренажером ее соседки.
– О господи. Простите, – пробормотала она, покраснев.
Но она не успела сойти с дорожки. Женщина остановила свой степпер, наклонилась и подобрала с пола журнал. Эмбер не сводила с нее глаз. Та нахмурилась.
– Вы читаете этот журнал? – спросила женщина, протянув Эмбер журнал.
– Да, это журнал фонда помощи больным кистозным фиброзом. Он выходит два раза в год. Вам он знаком?
– Да, знаком. А вы медик?
Эмбер потупилась и тут же вернулась взглядом к женщине.
– Нет. У моей младшей сестры был кистозный фиброз.
Она добилась того, что ее слова повисли в воздухе между ней и блондинкой.
– Простите. Невежливо вышло. Это не мое дело, – сказала женщина и вернулась на свой степпер.
Эмбер покачала головой.
– Не извиняйтесь, все нормально. А у вас есть знакомые с кистозным фиброзом?
Женщина вернулась взглядом к Эмбер. В ее глазах была боль.
– Моя сестра. Я потеряла ее двадцать лет назад.
– Мне очень жаль. Сколько ей было лет?
– Всего шестнадцать. Она была на два года младше меня.
– А Шарлин только исполнилось четырнадцать.
Эмбер замедлила шаги и утерла глаза тыльной стороной ладони. Потребовалось призвать на помощь все актерское мастерство, на которое она только была способна, чтобы заплакать о сестре, которой у нее сроду не было. Три ее сестрицы были живы и здоровы, хотя она с ними уже два года не разговаривала.
Степпер ее соседки остановился.
– Все хорошо? – спросила блондинка.
Эмбер шмыгнула носом и пожала плечами.
– До сих пор тяжело, хотя столько лет прошло.
Блондинка надолго задержала на ней взгляд. Она словно бы пыталась принять решение. Немного погодя она протянула руку.
– Меня зовут Дафна Пэрриш. Может быть, нам уйти отсюда и хорошенько поболтать за чашечкой кофе? Что скажете?
– Вы уверены? Я не хочу мешать вашей тренировке.
Дафна кивнула.
– Да, мне очень бы хотелось с вами поговорить.
Эмбер одарила ее благодарной (как ей хотелось верить) улыбкой и сошла с тренажера.
– Звучит грандиозно. – Пожав руку Дафны, она представилась: – Эмбер Паттерсон. Рада познакомиться.
Вечером Эмбер лежала в пенной ванне, потягивая мерло и глядя на фотографию в журнале «Entrepreneur». Улыбнувшись, она отложила журнал, закрыла глаза и положила голову на край ванны. Она была очень довольна тем, как прекрасно прошел день. Она не рассчитывала, что все произойдет так быстро, но Дафна облегчила ей задачу. После непринужденной болтовни за чашкой кофе они перешли к тому главному что интересовало Эмбер.
– Этого не поймет тот, кто не страдал кистозным фиброзом, – проговорила Дафна, сверкая голубыми глазами. – Джулия никогда не была для меня обузой, но в старших классах подружки вечно уговаривали меня от нее отказаться, чтобы она за нами не таскалась. Они не понимали, что я никогда не знала, когда ее увезут в больницу, и если увезут, выпишут ли вообще. Каждое мгновение было драгоценно.
Эмбер склонилась к столику и всеми силами изобразила искренний интерес. При этом она подсчитывала точную стоимость бриллиантов в сережках Дафны, в теннисном браслете и кольце, сверкавшем на пальце ее загорелой и невероятно ухоженной руки. Эта дамочка носила на своей фигурке четвертого размера не меньше четырех тысяч долларов, но при этом жаловалась на несчастное детство. Эмбер с трудом справилась с желанием зевнуть и сдержанно улыбнулась Дафне.
– Понимаю. Порой я пропускала школу и оставалась дома с сестренкой, чтобы мама могла пойти на работу. Работу она чуть было не потеряла из-за того, что слишком часто приходилось брать больничный, а мы меньше всего хотели потерять медицинскую страховку.
– О, это ужасно, – покачала головой Дафна. – Это еще одна причина, почему для меня так важен фонд. Мы оказываем финансовую поддержку семьям, которые не могут позволить себе необходимое лечение и уход за родственниками. Сколько себя помню, это было важнейшей частью деятельности «Улыбки Джулии».
Эмбер разыграла изумление.
– Так «Улыбка Джулии» – это ваш фонд? Это та самая Джулия? Я знаю все об «Улыбке Джулии»! Я много лет читаю обо всем, что вы делаете. Я вами восторгаюсь.
Дафна кивнула.
– Я организовала фонд сразу, как только закончила школу. На самом деле первым спонсором стал мой муж. – Она улыбнулась – пожалуй, немного смущенно. – Вот так мы познакомились.
– Насколько мне известно, вы в данный момент готовитесь к большому сбору средств.
– Да, именно так. До этого еще несколько месяцев, но дел полно. Ну вот, например… ладно, это не так важно.
– Нет, расскажите, мне интересно, – настойчиво попросила Эмбер.
– Ну… я как раз о том подумала – может быть, вы захотели бы помочь. Хорошо было бы сотрудничать с человеком, который понимает…
– Я с радостью помогла бы всем, чем только могу, – прервала Дафну Эмбер. – Зарабатываю я маловато, но временем пожертвовать могу. То, чем вы занимаетесь, невероятно важно. Стоит только представить, каково это в сравнении с тем…
Она прикусила губу и сдержала слезы.
Дафна улыбнулась.
– Прекрасно. – Она вытащила из сумочки визитную карточку с ее именем и адресом. – Вот, держите. Комитет встречается у меня дома, утром в четверг, в десять часов. Сможете?
Эмбер расплылась в улыбке. Она изо всех старалась делать вид, будто не думает ни о чем, кроме кистозного фиброза.
– Ни за что не пропущу!
Ритмичное покачивание субботнего поезда из Бишопс-Арбора до Нью-Йорка убаюкало Эмбер. Она погрузилась в блаженные раздумья, невероятно далекие от жесткой дисциплины ее рабочей недели. Она сидела у окна, откинувшись на спинку кресла и лишь время от времени открывая глаза, чтобы полюбоваться пейзажем. Она вспоминала о том, как впервые поехала на поезде – ей тогда было семь лет. Июль в штате Миссури – самый жаркий и душный месяц лета, а кондиционер в вагоне работал кое-как. Эмбер без труда представила себе свою мать, сидевшую напротив нее в черном платье с длинными рукавами – строгую, неулыбчивую. Прямая спина, чопорно сдвинутые колени. Ее светло-каштановые волосы были, по обыкновению, стяпгуты в пучок, однако сегодня она надела сережки – маленькие жемчужные «гвоздики», которые она берегла для особых случаев. Эмбер так поняла, что похороны матери ее матери – это особый случай.
Когда они сошли с поезда на обшарпанном вокзале Уорренсбурга, оказалось, что воздух снаружи еще более сжатый и душный, чем был в поезде. Их ожидал дядя Фрэнк, брат матери Эмбер. Они кое-как устроились в кабине его видавшего виды грузовичка-пикапа. Ярче всего Эмбер запомнился запах – смесь пота, грязи и сырости, а еще – потрескавшийся кожзаменитель на сиденье. Краешки каждой трещинки впивались в ее кожу. Они проезжали мимо бесконечных полей кукурузы и маленьких фермерских хозяйств с унылого вида деревянными домами и дворами, заполненными ржавой сельскохозяйственной техникой, старыми машинами, стоящими на блоках шлакобетона, шинами без ободьев и разбитыми металлическими корзинами. Это выглядело еще более угнетающе, чем те места, где жили они, и Эмбер пожалела, что ее не оставили дома, с сестрами. Мать сказала, что они еще слишком маленькие, чтобы брать их на похороны, а Эмбер достаточно взрослая для того, чтобы выказать подобающее уважение. Почти всю эту жуткую неделю она старательно стерла из памяти, но одного забыть не могла – отвратительной нищеты и разрухи, окружавшей ее – скучную гостиную в доме деда, где все вокруг было коричневым и грязно-желтым, жесткую бороду деда, восседавшего в кресле-качалке со слишком пухлой обивкой. Дед был в ношеной фуфайке и грязных штанах цвета хаки. Здесь Эмбер воочию увидела, откуда у ее матери такой безрадостный характер и такое бедное воображение. Именно тогда, в нежном возрасте, у Эмбер родились мечты о чем-то ином, лучшем.
Эмбер открыла глаза, когда сидевший напротив нее мужчина встал и случайно задел ее краем портфеля, и поняла, что поезд прибыл на Центральный вокзал Нью-Йорка. Она торопливо взяла сумочку и пиджак и влилась в плотный поток выходящих из поезда пассажиров. Ее никогда не утомляло расстояние от платформы до великолепного главного зала. Какой это был разительный контраст с давней унылой станцией[1]. Эмбер неторопливо шла мимо сверкающих витрин вокзальных магазинов, служивших прекрасной прелюдией к красотам и звукам города, ожидавшего снаружи. Выйдя из здания вокзала, Эмбер прошла несколько кварталов по Сорок второй улице до Пятой авеню. Это ежемесячное паломничество стало таким привычным, что она могла бы проделать свой путь с завязанными глазами.
Первой остановкой для нее всегда был главный читальный зал публичной библиотеки Нью-Йорка. Она садилась за один из длинных читальных столов. Солнце проникало в большие высокие окна, и Эмбер упивалась красотой росписи на потолке зала. Сегодня ее особенно радовали корешки книг, стеллажи с которыми возвышались вдоль стен. Они напоминали ей о том, что к ее услугам – все знания мира. Здесь она могла сидеть и читать, и узнавать обо всем, что поможет ей отточить планы. Двадцать минут она просидела тихо и неподвижно, мысленно готовясь к тому, чтобы вернуться на улицу. А когда вернулась, пошла по Пятой авеню.
Она медленно, но целеустремленно шла мимо роскошных магазинов – мимо «Версаче», «Фенди», «Армани», «Луи Вуиттон», «Хэрри Уинстон», «Тиффани», «Гуччи», «Прада» и «Картье». Они сменяли друг друга – самые престижные и дорогие бутики. Эмбер побывала в каждом из них, она вдыхала ароматы кожи тончайшей выделки и экзотических духов. Она втирала в кожу бархатистые бальзамы и дорогущие кремы, упакованные в красивые дразнящие тестеры.
Она продолжала свой путь. Миновала «Диор» и «Шанель» и остановилась, чтобы полюбоваться прекрасным черно-серебристым платьем на стройной фигурке манекена в витрине. Она смотрела на платье и воображала себя в нем – с высокой прической, идеальным макияжем, входящую под руку с мужем в бальный зал и вызывающую зависть у всех женщин, мимо которых они проходят. Эмбер шла дальше на север, пока не поравнялась с магазином «Бергдорф Гудман» и вечным отелем «Плаза». У нее возникло искушение подняться по устланной красным ковром лестнице в главный вестибюль, но было уже значительно больше девяти утра, и ей хотелось поесть. Она взяла из дома кое-что, чтобы перекусить, поскольку не могла себе позволить потратить деньги и на поход в музей, и на ланч на Манхэттене. Эмбер пересекла Пятидесятую улицу, вошла в Центральный парк, села на скамейку лицом к оживленной улице и вытащила из сумочки контейнер с маленьким яблоком и пакетиком изюма и орешков. Она медленно жевала, поглядывая на торопливо проходящих мимо людей, и, наверное, в сотый раз думала о том, как это прекрасно – то, что она избежала унылого прозябания своих родителей. Мать никогда не понимала стремлений Эмбер. Говорила, что Эмбер хочет прыгнуть выше себя и что такие мысли только доведут ее до беды. А потом Эмбер показала себя – все бросила. Ну, может быть, не совсем так, как собиралась.
Она доела свой ланч и прошла через парк к Метрополитен-музею. Там она собиралась провести вторую половину дня, чтобы потом сесть на вечерний поезд и вернуться в Коннектикут. За последние два года она исследовала каждый дюйм «Мета». Разглядывала картины, посещала лекции, смотрела фильмы о произведениях искусства и их создателях. Поначалу отсутствие знаний угнетало ее, но она шла вперед со свойственной ей методичностью, шаг за шагом. Брала в библиотеке книги и прочитывала их от корки до корки, узнавая все, что только можно было узнать о живописи, художниках, истории искусства. Вооружаясь новыми знаниями на протяжении месяца, она снова приходила в музей и смотрела своими глазами на то, о чем прочла в книгах. Теперь она знала, что способна завести учтивый и умный разговор с любым знатоком живописи кроме разве что самых просвещенных искусствоведов. С того самого дня, когда она покинула тесный дом в штате Миссури, она старательно создавала новую, улучшенную Эмбер – такую, которая сможет без труда общаться с богачами. И пока что все у нее шло по плану.
Через некоторое время она прошла к галерее, которая обычно была ее последней остановкой в странствии по музею. Там она остановилась перед небольшим этюдом Тинторетто. Она не помнила, сколько раз смотрела на этот набросок, но текст таблички накрепко запечатлелся в ее памяти: «Дар из коллекции Джексона и Дафны Пэрриш». Эмбер неохотно отвела взгляд от картины и направилась к новой экспозиции – выставке картин Альберта Кейпа[2]. Она прочла единственную книгу о творчестве Кейпа, какая нашлась в библиотеке Бишопе Арбора. Кейп был из тех художников, о которых Эмбер раньше никогда не слышала, она была потрясена тем, насколько он плодовит и знаменит. Эмбер прошлась по выставке и заметила картину, которая так восхитила ее в книге, она надеялась, что ее выставят для публики. «Маас в Дордрехте в грозовую погоду». Пейзаж оказался еще более впечатляющим, чем ожидала Эмбер.
Рядом с ней остановилась пожилая пара. Он и она завороженно смотрели на картину.
– Удивительно, правда? – проговорила женщина, встретившись взглядом с Эмбер.
– Впечатление еще сильнее, чем я ожидала, – ответила Эмбер.
– Это полотно очень отличается от других его пейзажей, – добавил мужчина.
Не отрывая глаз от картины, Эмбер сказала:
– Это правда, но он запечатлел немало прекрасных видов голландских гаваней. А вы знаете, что еще он писал портреты и картины на библейские сюжеты?
– Правда? – удивился мужчина. – Нет, я этого не знал.
«Пожалуй, прежде чем отправляться на выставку, стоит-таки кое-что почитать о художнике», – подумала Эмбер, но мужчине и женщине ничего не сказала – только улыбнулась и пошла дальше. Она обожала демонстрировать свои недюжинные познания. И ей хотелось верить в то, что Джексон Пэрриш – мужчина, гордившийся своим эстетством, – тоже это оценит.
Ком желчной зависти подступил к горлу Эмбер, когда она увидела изящный дом в стиле «нантакет»[3] на берегу пролива Лонг-Айленд[4].
За открытыми белыми воротами поместья стоимостью в несколько миллионов долларов лежала роскошная лужайка и цвели кусты роз, тут и там прихотливо разбросанные вдоль скромной изгороди. Особняк представлял собой разновысокую двухэтажную постройку серого и белого цветов. Похожие строения Эмбер видела на фотографиях, где были запечатлены богатые летние дома на Нантакете и Мартас-Виньярде[5]. Особняк величаво раскинулся вдоль береговой линии – настоящий дом на краю моря.
Этот дом был надежно спрятан от глаз тех людей, которые не могли позволить себе такой роскошной жизни. «Вот что дает богатство, – подумала Эмбер. – Оно дает средства и возможность скрыться от мира, если ты того пожелаешь – или если это тебе понадобится».
Эмбер припарковала свою десятилетнюю синюю «Тойоту-Королла» во внутреннем дворе. Она не сомневалась, что ее машина будет выглядеть до нелепости неуместно среди «мерседесов» и BMW последних моделей, которые вскоре окажутся здесь. Она закрыла глаза и немного посидела неподвижно, старательно прокручивая в голове сведения, собранные за последние несколько недель. Утром она особенно тщательно оделась. Прямые каштановые волосы она отбросила назад и прихватила черепаховым ободком, макияж сделала минимальный – совсем немного румян и почти бесцветный блеск для губ. На ней была аккуратно отглаженная юбка из бежевой саржи и хлопковая футболка с длинным рукавом. И то, и другое Эмбер заказала по каталогу «I. L. Веап». Ее сандалии были простыми и прочными – настоящая обувь для прогулок без какого-либо налета женственности. Образ, который Эмбер стремилась создать, завершали уродливые очки в толстой оправе – их она нашла в последнюю минуту. Бросив последний взгляд в зеркало перед выходом из квартиры, она осталась довольна. Она выглядела непрезентабельно, просто, даже робко. Так, что никто не подумал бы, что от нее может исходить угроза для кого-то – а уж особенно для дамы вроде Дафны Пэрриш.
Хотя Эмбер понимала, что слегка рискует нарушить правила хорошего тона, приехав рано, она все же пошла на это. Это давало ей возможность немного побыть наедине с Дафной и опередить других приглашенных женщин, что дало бы ей некоторые преимущества в момент, когда их будут представлять друг другу. Гостьи Дафны увидят молодую, не очень привлекательную женщину – просто рабочую пчелку, которую Дафна соблаговолила взять в помощницы в своей благотворительной деятельности.
Эмбер открыла дверь машины и ступила на усыпанную гравием подъездную дорожку. Впечатление было такое, словно все кусочки гравия, которого мягко касались ее подошвы, были самым старательным образом отобраны по размеру и чистоте и вдобавок отполированы. Приближаясь к дому, Эмбер внимательно разглядывала особняк и его окрестности. Она догадалась, что в дом попадают сзади – фасад, естественно, был обращен к воде. Но и задняя сторона дома выглядела великолепно. Слева стояла белая беседка, обвитая плетями отцветающих глициний. Около беседки стояли две длинные белые скамьи. Эмбер читала о таких богатствах, видела бессчетные фотографии в журналах, она побывала на онлайн-экскурсиях по домам кинозвезд и мультимиллионеров. Но так близко она ничего подобного не видела.
Она поднялась по широким каменным ступеням к дверям и позвонила. Двери были гигантские, с крупными вставками из граненого стекла. Сквозь стекло Эмбер увидела длинный коридор, ведущий к фасаду здания. Была видна даже ослепительная синева моря. А потом вдруг перед Эмбер возникла Дафна. Она открыла дверь и улыбнулась.
– Как приятно вас видеть. Я так рада, что вы сумели приехать, – проговорила Дафна, сжав руку Эмбер двумя руками. Она провела ее в дом.
Эмбер смущенно улыбнулась. Эту улыбку она отрабатывала перед зеркалом в ванной.
– Спасибо, что пригласили меня, Дафна. Я просто жажду вам помочь.
– А я в восторге от того, что вы будете работать с нами. Прошу сюда. Мы встретимся в оранжерее, – сообщила Дафна, входя в большую восьмиугольную комнату с окнами от пола до потолка и яркими ситцевыми шторами. Французские двери были открыты нараспашку, и Эмбер с восторгом вдохнула манящий аромат соленого морского воздуха.
– Пожалуйста, садитесь. У нас есть несколько минут до приезда остальных, – сказала Дафна.
Эмбер утонула в мягкой плюшевой обивке дивана. Дафна уселась напротив нее в одно из желтых кресел, идеально сочетающихся со всем остальным убранством оранжереи, обставленной с небрежной элегантностью. Эмбер раздражала легкость и непринужденность, излучаемая Дафной посреди всей этой роскоши. Все это словно бы было ей положено по праву рождения. Она словно бы сошла со страницы журнала «Town & Country» в великолепно скроенных серых брюках и шелковой блузке, с единственным украшением – крупными жемчужными серьгами-гвоздиками. Роскошные светлые волосы крупными волнами обрамляли ее аристократичное лицо. На взгляд Эмбер, только одежда и серьги тянули тысячи на три долларов, не говоря уже о бриллиантовом кольце Дафны и часах Cartier Tank. Наверняка в шкатулке наверху у нее хранилось не меньше дюжины таких драгоценностей. Эмбер скосила глаза на свои наручные часы недорогой модели из самого обычного магазина и поняла, что у них с Дафной есть еще минут десять для разговора наедине.
– Еще раз благодарю за то, что позволили мне помочь вам, Дафна.
– Это я вас должна благодарить. В нашем деле лишних рук быть не может. То есть все женщины великолепны, все трудятся прекрасно, но вы лучше понимаете все, потому что вас это коснулось напрямую. – Дафна поерзала в кресле. – На днях мы разговаривали о наших сестрах, а о себе говорили совсем немного. Я знаю, что вы живете не здесь. Но помню – вы мне сказали, что родились в Небраске?
Эмбер хорошо отрепетировала свою историю.
– Да, это так. Я родом из Небраски, но уехала оттуда после смерти сестры. Моя близкая школьная подруга поступила в университет здесь. Когда она приезжала на похороны моей сестры, она мне сказала, что мне, быть может, не помешала бы перемена мест, чтобы начать все сначала. Она сказала еще, что мы будем рядом. Она оказалась права. Переезд мне очень помог. И прожила в Бишопс-Арборе почти год, но о Шарлин вспоминаю каждый день.
Дафна не спускала с нее глаз.
– Соболезную вашей потере. Никто, кому не довелось такое пережить, ни за что не поймет, каково это – потерять брата или сестру. Я тоже каждый день думаю о Джулии. Иногда это просто невыносимо. Вот почему моя работа, связанная с кистозным фиброзом, так важна для меня. Я счастлива – у меня две здоровые дочери, но так много семей, где кто-то страдает от этой ужасной болезни.
Эмбер взяла со столика фотографию в серебряной рамочке. На снимке были изображены две маленькие девочки. Обе светловолосые, загорелые, в одинаковых купальниках – они сидели по-турецки на пирсе, обняв друг дружку.
– Это ваши дочери?
Дафна бросила взгляд на фотографию и любовно улыбнулась и указала:
– Да. Вот это Таллула, а это – Белла. Мы их сфотографировали прошлым летом, на озере.
– Они просто чудесны. Сколько им лет?
– Таллуле десять, а Белле – семь. Я рада, что они есть друг у друга. – Глаза Дафны затуманились. – Молюсь о том, чтобы так было всегда.
Эмбер вспомнила, что актеры, для того, чтобы мгновенно расплакаться, специально вспоминают о чем-то самом печальном в своей жизни. Она попыталась вызвать в памяти что-нибудь, что заставило бы ее расплакаться, но самым печальным для нее оказалось то, что не она сидит в кресле Дафны, не она – хозяйка этого великолепного поместья. Но все же она попыталась выглядеть максимально расстроенной, когда ставила фотографию на столик.
В это самое мгновение прозвучал дверной звонок, и Дафна встала, чтобы открыть двери. Уходя из комнаты, она сказала:
– Угощайтесь кофе или чаем. И сладостями. Все на сервировочном столике.
Эмбер встала, но свою сумочку положила на стул рядом с креслом, в котором только что сидела Дафна – заняла для себя место. Когда она наливала себе кофе, остальные участницы собрания начали заполнять комнату. Слышались радостные возгласы, женщины обнимались одна с другой. Звуки, издаваемые ими, показались Эмбер похожими на кудахтанье кур.
– Внимание, – произнесла Дафна громче остальных, и все сразу притихли. Она подошла к Эмбер и положила руку ей она плечо. – Хочу представить вам нового члена комитета, Эмбер Паттерсон. Эмбер станет ценным участником нашей группы. Как это ни печально, у нее есть опыт – ее сестра умерла от кистозного фиброза.
Эмбер опустила глаза. Женщины сочувственно забормотали.
– Прошу всех садиться. Вы все можете подойти к Эмбер и познакомиться с ней.
Дафна взяла чашку с блюдцем, села к столику и едва заметно переставила фотографию дочерей. Эмбер обвела присутствующих взглядом. Женщины, улыбаясь ей, одна за другой назвали свои имена – Луиза, Банни, Фейт, Мередит, Айрин, Нив. Все они были невероятно ухоженными, можно сказать – отполированными до блеска, но две из них привлекли особое внимание Эмбер. Банни, блондинка с большими зелеными глазами и длинными прямыми волосами, размер – не больше второго. Глаза у нее были подкрашены так, чтобы максимально продемонстрировать их невероятную красоту. Она была поистине идеальна и прекрасно знала об этом. Эмбер видела ее в спортзале. Там, облачившись в шорты и спортивный бюстгальтер, Банни тренировалась, как безумная. А здесь Банни посмотрела на нее равнодушно – так, словно ни разу в жизни не видела. Эмбер хотелось напомнить ей: «О да, я тебя знаю. Ты – та самая, которая хвастается перед остальными бабами тем, как лихо изменяет мужу».
А еще – Мередит. Она никак не сочеталась с остальной компанией. Одежда на ней была дорогая, но скромная, неброская – не то что у всех прочих, стремящихся пустить пыль в глаза. Маленькие золотые сережки да нитка желтоватого жемчуга поверх коричневого джемпера. Твидовая юбка выглядела немного несуразно – не длинная и не короткая, и потому не модная. По мере того как шло собрание, Эмбер стало ясно, что Мередит отличается от других женщин не только внешне. Она сидела на стуле совершенно прямо, отведя плечи назад и чуть запрокинув голову, с величием, в котором ощущалось богатство и благородное воспитание. Когда она говорила, в ее речи сквозил едва заметный акцент, обрести который можно было только в дорогом пансионе. Из-за этого ее слова звучали куда более разумно и взвешенно, чем у других, когда они обсуждали проведение молчаливого аукциона и предполагаемые лоты. Путевки в экзотические страны, украшения с бриллиантами, винтажные вина – перечень продолжался, и каждый следующий лот был дороже предыдущего.
А когда собрание подошло к концу, Мередит подошла и села рядом с Эмбер.
– Добро пожаловать в «Улыбку Джулии», Эмбер. Очень сожалею по поводу вашей сестры.
– Спасибо, – сдержанно ответила Эмбер.
– Вы с Дафной давно знакомы?
– О нет. На самом деле мы совсем недавно познакомились. В спортзале.
– Какая счастливая случайность, – отметила Мередит таким тоном, что трудно было понять, шутит ли она.
Она смотрела на Эмбер в упор, словно пыталась пронзить взглядом.
– Нам обеим повезло.
– Да, похоже на то. – Мередит помедлила и смерила Эмбер взглядом с ног до головы. Натянуто улыбнувшись, она встала. – Приятно с вами встретиться. Жду возможности познакомиться поближе.
Эмбер ощутила опасность – но не в словах, произнесенных Мередит, а в ее манере. Но может быть, ей это только показалось. Эмбер поставила пустую кофейную чашку на сервировочный столик и вышла из дома через французские двери. Они словно бы манили ее наружу. Она остановилась, залюбовавшись прекрасным видом на пролив Лонг-Айленд. Вдалеке от берега она увидела парусную лодку. Ветер раздувал паруса. Это было потрясающее зрелище. Эмбер перешла на другую сторону открытой веранды, чтобы лучше разглядеть раскинувшийся внизу песчаный пляж. Она решила возвратиться в дом, повернулась – и услышала голос Мередит, который нельзя было спутать с любым другим.
– Послушай, Дафна, насколько хорошо ты знаешь эту девушку? Ты познакомилась с ней в спортзале? А что тебе известно о ее прошлом?
Эмбер молча застыла в стороне от дверей.
– Мередит, перестань. Мне вполне достаточно того, что ее сестра умерла от кистозного фиброза. Что тебе еще нужно? В ее интересах собрать как можно больше денег для фонда.
– А ты ее проверила? – поинтересовалась Мередит, все так же скептически. – Ну, ты понимаешь – семья, образование, всякое такое?
– Это волонтерская работа, а не рассмотрение кандидатуры в Верховный суд. Я хочу, чтобы она работала в комитете. Вот увидишь. Она станет отличным приобретением.
Эмбер уловила раздражение в голосе Дафны.
– Ну хорошо. В конце концов, это твой комитет. Больше не буду об этом говорить.
Эмбер услышала шаги по плиточному полу – Дафна и Мередит вышли из комнаты. Она быстро юркнула в оранжерею и проворно засунула свою папку с бумагами под диванную подушку – чтобы выглядело так, словно она ее забыла. А в папке лежало несколько листов с заметками, которые она делала по ходу собрания, и фотография, убранная в один из «карманчиков». Отсутствие какой-либо другой информации опознавательного характера должно было заставить Дафну рассмотреть фотографию. На фото Эмбер было тринадцать лет. Это был хороший день – один из немногих, когда мать сумела оторваться от домашних хлопот и повести дочек в парк. Эмбер раскачивала младшую сестренку на качелях. На оборотной стороне снимка она написала «Эмбер и Шарлин», хотя на самом деле это была ее сестра Труди.
Мередит придется непросто. Она сказала, что хотела бы познакомиться с Эмбер поближе. Ну, а Эмбер должна была постараться, чтобы Мередит узнала о ней как можно меньше. Она не собиралась позволять какой-то там великосветской проныре совать нос в ее дела. Она должна была побеспокоиться о том, чтобы ей ничто не грозило.
Эмбер откупорила прибереженную для особого случая бутылку вина от «Josh»[6]. Да, конечно, обидно было иметь возможность позволить себе бутылку каберне всего за двенадцать долларов, но ее зарплаты в агентстве по продаже недвижимости едва хватало на оплату съемной квартиры. До переезда сюда Эмбер провела расследование и выбрала цель – Джексона Пэрриша. Вот как она оказалась в Бишопс-Арборе. Конечно, она могла бы обосноваться в городке неподалеку за гораздо более низкую цену за жилье, но проживание здесь давало ей массу возможностей случайно встретиться с Дафной Пэрриш, а кроме того – доступ ко всем сказочным красотам великого города. Эмбер нравилось находиться так близко от Нью-Йорка.
Губы Эмбер расплылись в улыбке. Ей вспомнилось то, как она впервые приступила к изучению подноготной Джексона Пэрриша. Несколько часов она набирала его имя и фамилию в Google – после того как прочла статью о созданной им международной строительной компании. У нее дыхание перехватило, когда на экране появилась его фотография. Густые черные волосы, пухлые губы, кобальтово-синие глаза. Он легко мог сойти за киноактера. По ссылке Эмбер открыла интервью в журнале Forbes, где рассказывалось о Пэррише и том, как он создал свою компанию «Fortune 500». По следующей ссылке Эмбер перешла к статье в журнале Vanity Fair. Там было написано о женитьбе Джексона Пэрриша на красавице Дафне, которая была на десять лет моложе его. Эмбер внимательно рассмотрела снимок двух очаровательных детишек на берегу моря, на фоне серо-белого особняка, обшитого облицовочной доской. Она разыскивала все, что только могла, о Пэрришах, а когда прочла об «Улыбке Джулии» – фонде, организованном Дафной и посвященном сбору денег для лечения больных кистозным фиброзом, у нее возникла идея. И первым пунктом плана, который сложился у нее в голове, стал переезд в Бишопс-Арбор.
Когда она подумала о своем кратком замужестве за инженером в Миссури, ей захотелось расхохотаться. Замужество закончилось очень плохо, но больше она таких ошибок не допустит.
Она взяла бокал с вином и приветственно подняла его, глядя на свое отражение в дверце микроволновки.
– За Эмбер!
Сделав долгий глоток, она поставила бокал на стол.
Открыв крышку лэптопа, она набрала в строке поисковика: «Мередит Стэнтон, Коннектикут», и страница заполнилась множеством ссылок, пройдя по которым можно было узнать о личной жизни Мередит и ее благотворительной деятельности. Мередит Белл Стэнтон была родом из семейства Беллов, которое специализировалось на выращивании чистокровных скаковых лошадей. Судя по статьям, верховая езда была страстью Мередит. Она ездила верхом, она демонстрировала лошадей, охотилась на лошади, преодолевала препятствия и занималась всем прочим, чем только можно было заниматься с лошадьми. Эмбер не удивилась. На Мередит, можно сказать, было просто написано «лошадница».
Эмбер долго смотрела на фотографию Мередит и ее супруга, Рэндольфа Г. Стэнтона III, на которой они были засняты во время благотворительного вечера в Нью-Йорке. На взгляд Эмбер, старик Рэндольф выглядел так, словно ему в задницу вставили линейку. Но с другой стороны, банковский бизнес – дело сухое, невеселое. Хорошего в нем – только деньги, а их у Стэнтонов, похоже, были горы.
Затем Эмбер навела справки о Банни Николс, но нашла совсем немного. Четвертая жена Марча Николса, известного нью-йоркского адвоката, славившегося своей жесткостью. Банни оказалась очень похожа как на третью, так и на вторую жену Марча. Эмбер предположила, что Марч Николс просто-напросто меняет одну хорошенькую блондинку на другую. В одной из статей Банни была названа «бывшей моделью». Очень смешно. Она гораздо больше походила на бывшую стриптизершу.
Сделав большой глоток вина, Эмбер закрыла бутылку пробкой и вошла в Фейсбук, воспользовавшись одним из своих фальшивых профилей. Она нашла поиском один из тех профилей, которые просматривала каждый вечер – и стала просматривать, нет ли новых фотографий или обновлений статуса. Прищурившись, она пригляделась к фотографии маленького мальчика, держащего коробку с завтраком. За другую руку его держала эта богатая сучка. Под фотографией красовалась подпись: «Первый день в Академии святого Андрея» – пошлая приписка: «Мамочка не готова» и грустный «смайлик». Академия святого Андрея – школа, в которую Эмбер до смерти мечтала пойти, когда жила дома. Ей ужасно хотелось оставить свой коммент: «Мамочка и папочка – вруны несчастные». Но она не сделала этого, а просто захлопнула крышку лэптопа.
Эмбер посмотрела на звонящий телефон и улыбнулась. Абонент был обозначен словом «Личный звонок», и Эмбер решила, что это Дафна. Она не стала отвечать и дождалась, когда сработает автоответчик. Дафна оставила сообщение. На следующий день она позвонила снова. Эмбер отвечать не стала. Дафна нашла ее папку. Только вечером Эмбер наконец сняла трубку.
– Алло? – произнесла она.
– Эмбер?
Вздох. Очень тихо:
– Да.
– Это Дафна. У вас все в порядке? Я пыталась вам дозвониться.
Эмбер натужно кашлянула и проговорила громче:
– Привет, Дафна. Да, простите. Просто был тяжелый день.
– Что-то случилось?
Эмбер услышала тревогу в голосе Дафны.
– Сегодня печальная годовщина.
– О, моя дорогая… Простите меня. Мне так жаль. Хотите приехать ко мне? Джексон в отъезде. Мы могли бы открыть бутылочку вина.
– Правда?
– Без проблем. Дети спят. Если им что-то потребуется, с ними одна из наших нянь.
«Ну конечно, с ними одна из нянь. Упаси Господи, разве она станет что-то делать сама?»
– О, Дафна, это было бы просто здорово. Могу я что-то привезти?
– Нет, только себя. До встречи.
Подъехав к дому Пэрришей, Эмбер вытащила телефон и отправила Дафне эсэмэску.
«Я здесь. Не хочу звонить, чтобы не разбудить девочек».
Дверь открылась. Дафна жестом пригласила Эмбер войти.
– Как предусмотрительно было с вашей стороны отправить эсэмэску.
– Спасибо, что вытащили меня.
Эмбер протянула Дафне бутылку красного вина.
Дафна обняла ее.
– Спасибо, но не стоило беспокоиться.
Эмбер пожала плечами. Это было дешевое мерло, за восемь баксов, купленное в винном магазине. Она отлично понимала, что Дафна такое пить не будет.
– Входите.
Дафна провела Эмбер на застекленную террасу, где на журнальном столике стола откупоренная бутылка вина и два наполовину наполненных бокала.
– Вы ужинали?
Эмбер покачала головой.
– Нет, но есть не очень хочу. – Она села, взяла бокал и сделала маленький глоток. – Очень хорошее вино.
Дафна села, взяла бокал и подняла его.
– За сестренок, живущих в наших сердцах.
Эмбер чокнулась с Дафной и сделала еще глоток вина. Она смахнула с глаза несуществующую слезу.
– Мне так стыдно. Вы подумаете, что я ненормальная.
Дафна покачала головой:
– Конечно нет! Все нормально. Можете поговорить обо всем со мной. Расскажите мне о ней.
Эмбер немного помолчала.
– Шарлин была моим лучшим другом. Мы жили с ней в одной комнате и часто по ночам говорили о том, кем станем, когда вырастем и уедем из дома. – Она нахмурилась и выпила еще вина. – Наша мать порой швыряла башмак в нашу дверь, если мы говорили слишком долго. Тогда мы начинали шептаться, чтобы она нас не услышала. Мы друг дружке все-все рассказывали. О мечтах, о надеждах…
Дафна молчала, слушая Эмбер, но ее прекрасные голубые глаза наполнялись сочувствием.
– У нее был золотой характер. Все ее любили, но она не была этим избалована. Бывает, что дети, которых так любят, становятся капризными и вредными, но только не Шарлин. Она была красавица – и внешне, и внутренне. Люди от нее глаз оторвать не могли, когда мы куда-то ходили, вот какая она была чудесная.
Эмбер растерялась, склонила голову к плечу.
– Она на вас была чем-то похожа.
С губ Дафны слетел нервный смешок.
– О себе я бы ничего такого не сказала.
«Еще бы», – подумала Эмбер.
– Красивые женщины воспринимают это как данность. Им нет дела до других. Мои родители, бывало, шутили – говорили, что Шарлин досталась красота, а мне – ум.
– Как жестоко. Это ужасно, Эмбер. Вы красивы – и внешне, и душой.
«Даже чересчур легко и просто получается, – подумала Эмбер. – Плохая стрижка, отсутствие косметики, уродливые очки, сутулые плечи – и вуаля! На свет родилась бедняжка». Дафне было необходимо о ком-то заботиться, а Эмбер была рада предоставить ей такую возможность. Она улыбнулась Дафне.
– Да будет вам. Вам просто хочется меня утешить. Все нормально. Не всем же быть красавицами. – Она взяла со столика фотографию Таллулы и Беллы. Эта была в холщовой рамке. – Вот ваши дочки необычайно хороши.
Лицо Дафны озарилось улыбкой.
– Да, дети у меня чудесные. Мне необычайно повезло.
Эмбер продолжала рассматривать фотографию. Таллула была похожа на маленькую взрослую – такой у нее серьезный был вид в нарочито некрасивых очках. А Белла, светловолосая, кудрявая и голубоглазая, походила на маленькую принцессу. «В будущем им предстоит серьезное соперничество, – подумала Эмбер. – Интересно, сколько ухажеров красотка Белла уведет у своей старшей сестры-простушки, когда они станут постарше».
– У вас есть фотография Джулии?
– Конечно. – Дафна встала и достала фотографию из пристенного столика. – Вот, – сказала она, протянув Эмбер рамку с фотографией.
Эмбер стала рассматривать снимок девушки. По всей видимости, ее сфотографировали, когда ей было лет пятнадцать. Она была просто небесно хороша. Особенно ее украшали огромные, яркие карие глаза.
– Она прекрасна, – сказала Эмбер и посмотрела на Дафну. – Время не лечит, да?
– На самом деле, нет. Бывают дни, когда совсем тоскливо.
Они допили вино и открыли новую бутылку. Эмбер слушала разные истории о трагически-сказочных отношениях Дафны с идеальной покойной сестрой. Отправившись в ванную комнату, Эмбер извергла из себя в раковину полный бокал вина. Возвращаясь на веранду, она постаралась придать своей походке легкое пошатывание и сказала Дафне:
– Мне пора домой.
Дафна покачала головой.
– Вам нельзя за руль. Вам стоит остаться ночевать здесь.
– Нет-нет. Не хочу вас напрягать.
– И не вздумайте спорить. Я провожу вас в гостевую комнату.
Дафна обняла Эмбер за талию и повела ее по возмутительно огромному дому. Они поднялись по лестнице на второй этаж.
– Боюсь, мне надо в туалет.
Эти слова Эмбер выговорила так, чтобы Дафна поняла, что дело срочное.
– Конечно.
Дафна провела ее в ванную, и Эмбер закрыла дверь и села на унитаз. Ванна была гигантская и изысканная – с джакузи и душевой кабиной, способной вместить все королевское семейство. А в саму ванную без труда поместилась бы вся квартирка-студия Эмбер. Эмбер открыла дверь. Дафна ждала ее в коридоре.
– Вам лучше? – с искренней тревогой спросила она.
– Голова немного кружится. Можно мне немного полежать?
– Конечно, – ответила Дафна и повела Эмбер по длинному коридору к гостевой комнате.
Наметанным глазом Эмбер сразу заметила все – свежие белые тюльпаны, смотревшиеся особенно эффектно на фоне стен цвета мяты. Кто же ставил свежесрезанные цветы в гостевой комнате, если гостей не ждали? Часть до блеска отполированного паркета была покрыта толстым белым ковром флокати[7], который добавлял спальне особую нотку элегантности и роскоши. Легкие кисейные шторы словно бы стекали вниз с карнизов вдоль высоких окон.
Дафна проводила Эмбер до кровати. Эмбер села и провела ладонью по вышитому стеганому одеялу. Она полуприкрыла глаза, но ей вовсе не было нужды притворяться в том, что ее клонит в сон. Голова у нее и вправду слегка кружилась. Заметив движение, она разжала веки и увидела, что Дафна стоит рядом с ней.
– Вы ляжете спать здесь. Я настаиваю, – сказала Дафна и, подойдя к шкафу, достала ночную сорочку и халат. – Вот. Раздевайтесь и наденьте сорочку. Я подожду в коридоре, пока вы будете переодеваться.
Эмбер сняла джемпер, бросила на кровать, стащила с себя джинсы. Скользнула в шелковую ночную сорочку и забралась под одеяло.
– Я легла! – крикнула она.
Дафна вошла и прижала ладонь ко лбу.
– Бедняжка, – сказала она. – Отдыхайте.
Эмбер почувствовала, как Дафна заботливо подтыкает под нее одеяло.
– Я буду в своей комнате, она по соседству.
Эмбер открыла глаза, потянулась к Дафне и взяла ее за руку.
– Пожалуйста, не уходите. Можете еще немного побыть со мной, как это делала моя сестра?
Она заметила краткую растерянность в глазах Дафны, но все же та подошла к кровати с другой стороны и легла рядом с Эмбер.
– Ну конечно, моя дорогая. Я полежу тут, пока вы не заснете. Отдыхайте, засыпайте. Я тут, я рядом – если что-то будет нужно.
Эмбер улыбнулась. От Дафны ей было нужно все.
Эмбер перелистывала страницы журнала «Vogue», слушая жалобы клиентки по телефону. Та истерично сокрушалась по поводу дома за пять миллионов долларов, который увели у нее из-под носа. Эмбер терпеть не могла понедельники – в этот день ее просили во время ланча подменять ресепшионистку. Начальник пообещал освободить ее от этой повинности в следующем месяце, когда к работе приступит новая сотрудница.
Переехав в Бишопс-Арбор, Эмбер устроилась на должность секретаря в местном филиале «Rollins Realty» и ненавидела каждую минуту своей работы. Почти все клиенты были либо избалованными женщинами, либо заносчивыми мужчинами, и все они обожали качать права. Это были такие люди, которые никогда не сбавят скорость своих дорогущих машин на сигнале «стоп» на перекрестке, потому что считают, что правила писаны не для них и любая полоса для них – выделенная. Эмбер приходилось назначать им встречи, обзванивать их и сообщать последние новости, договариваться о приезде оценщиков и инспекторов, но никто ей за это даже «спасибо» не говорил. Ее попросту не замечали. Эмбер видела, что эти клиенты примерно настолько же любезны с агентами, но все равно их невоспитанность приводила ее в ярость.
В первый год Эмбер посещала вечерние курсы по работе с коммерческой недвижимостью. Она брала в библиотеке книги на эту тему и по выходным с головой погружалась в их изучение. Порой она так увлекалась, что забывала то позавтракать, то пообедать. Ощутив себя готовой, она отправилась к начальнику коммерческого отдела «Rollins», Марку Янсену, чтобы поделиться с ним своими соображениями насчет потенциальных возможностей голосования по внесению изменений в правила землепользования. Об этом она прочла в газете и рассказала Марку о том, что успех голосования сулил одному из их клиентов. Марк был сражен ее познаниями и пониманием законов рынка и стал время от времени останавливаться около ее рабочего места, чтобы потолковать об этом направлении работы. Через несколько месяцев Эмбер уже сидела рядом с его кабинетом и работала в непосредственном контакте с ним. Она продолжала учиться, он ее опекал, и она набиралась знаний и опыта. Эмбер очень повезло с начальником: Марк был примерным семьянином, а к ней относился с уважением и добротой. Она очень правильно выбрала цель. Потребовались время и решительность, но решительности Эмбер всегда было не занимать.
Оторвав взгляд от журнала, Эмбер увидела, как в дверь вошла Дженна, ресепшионистка, держа в руках слегка помятый пакет из «Макдоналдса» и стакан с газировкой. «Неудивительно, что она такая жирная», – подумала Эмбер с отвращением. И как только люди могут до такой степени не следить за собой?
– Приветик, девушка! Вот спасибо тебе, что прикрыла меня. Все прошло гладко?
Улыбка сделала Дженну еще более луноликой, чем обычно.
Эмбер возмутилась.
«Девушка?»
– Только какая-то зануда звонила. Кто-то у нее дом, видите ли, увел из-под носа.
– О, это небось миссис Уорт. Она так расстроена. Жалко ее.
– Не трать слезы. Она теперь порыдает у муженька на плече и получит взамен домик за восемь миллионов.
– Ой, Эмбер. Ты такая смешная.
Эмбер, глядя на Дженну, озадаченно покачала головой и ушла.
Вечером, нежась в ванне, она обдумывала свои последние два года. Она была готова оставить позади все это – реагенты в химчистке, от которых слезились глаза и текло из носа, грязь, липшую к рукам, и грандиозные планы, рухнувшиеся в одночасье. В тот самый момент, когда она наконец решила, что ухватила удачу за хвост, все пошло прахом. Оставаться там не имело никакого смысла. Покидая Миссури, она позаботилась о том, чтобы никто, вздумавший разыскивать ее, не нашел и следа.
Вода начала остывать. Эмбер встала, вылезла из ванны и завернулась в тонкий махровый халат. Никакой старой школьной подружки, которая пригласила ее в Коннектикут, не существовало. Маленькую меблированную квартирку она арендовала почти сразу, как только приехала в Бишопс-Харбор. Грязно-белые стены без единого украшения, на полу – старомодный ковер горохового цвета, лежащий здесь, наверное, с восьмидесятых годов. Посидеть можно было только в широком кресле «на двоих» с обшарпанными подлокотниками и просевшими подушками. У края небольшого дивана стоял пластиковый столик. На столике – ничего. Даже лампы не было. Под потолком красовался абажур с бахромой и единственной лампочкой. Квартирка годилась только для того, чтобы поспать и повесить пальто и шляпу, но для Эмбер она служила временным убежищем – до выполнения ее плана. В итоге все ее страдания окупятся.
Она быстро вытерлась, надела пижамные штаны и футболку с длинным рукавом и села к маленькому письменному столу перед единственным в квартире окном. Открыла папку, посвященную Небраске, и пробежала глазами. Дафна задавала ей не так уж много вопросов о детстве, но освежить легенду в памяти никогда не мешало. Небраска стала для Эмбер первой остановкой после отъезда из Миссури. Именно здесь фортуна начала поворачиваться к ней лицом. Она могла об заклад побиться, что знала больше об Юстисе, Небраске и тамошнем колбасном фестивале, больше, чем самый старый из местных жителей. Эмбер прошлась взглядом по страничкам и взяла книгу по международным продажам недвижимости, которую одолжила по дороге домой в библиотеке. Книга была тяжеленная, из нее запросто можно было сделать стопор для двери, и Эмбер прекрасно понимала, что для ее прочтения понадобится немало долгих ночей и масса сосредоточенности.
Она улыбнулась. Пусть ее квартирка была маленькая и тесная, но как же она мечтала о своем собственном жилище, когда она и три ее сестры ютились на чердаке, превращенном отцом в некое подобие общежития. Как Эмбер ни старалась, в их общей комнате всегда царил беспорядок. Одежда и обувь ее сестер валялись повсюду. Это сводило Эмбер с ума. Она нуждалась в порядке – в выстроенном, структурированном порядке. И вот теперь наконец она стала хозяйкой своего мира. И своей судьбы.
Утром в понедельник Эмбер одевалась очень старательно. Вчера, во второй половине дня, она совершенно случайно наткнулась на Дафну с дочерями в городской библиотеке. Они остановились поболтать, и Дафна познакомила Эмбер с Таллулой и Беллой. Эмбер была потрясена разницей между девочками. Таллула, высокая, худенькая, в очках, с неинтересным лицом, казалась тихой и рассеянной. Белла являла собой полную противоположность – милашка, озорница. Она бегала между стеллажами, и ее светлые кудряшки весело подпрыгивали. Обе девочки вели себя вежливо, но без особого интереса. Пока Дафна и Эмбер разговаривали, Таллула и Белла листали свои книжки. Эмбер заметила, что настроение у Дафны немного подавленное.
– Все хорошо? – спросила она, заботливо взяв Дафну под руку.
Глаза Дафны наполнились слезами.
– Сегодня я никак не могу избавиться от воспоминаний. Вот и все.
Эмбер насторожилась.
– От воспоминаний?
– Завтра ее день рождения. Не могу перестать думать о ней.
Она провела рукой по кудряшкам Беллы. Девочка подняла голову посмотрела на мать и улыбнулась.
– Завтра? Двадцать первого?
– Да, завтра.
– Не могу поверить. У Шарлин тоже завтра день рождения!
Эмбер мысленно выругала себя. Она надеялась, что не слишком переиграла, но стоило ей увидеть, как на нее смотрит Дафна, как поняла: удар был точно в цель.
– О Боже, Эмбер. Это просто невероятно. Похоже, нас с вами свел Бог.
– Да, похоже на то. Словно все так и должно было случиться, – сказала Эмбер и несколько секунд помолчала. – Завтра нам стоило бы что-то придумать, чтобы отпраздновать день рождения наших сестер. Вспомнить хорошее и не зацикливаться на печальном. Может быть, я приготовлю сэндвичи, и мы встретимся рядом с моим офисом? Там есть небольшая скамья для пикников, она стоит рядом с нашим зданием, на берегу речки.
– Отличная мысль, – сказала Дафна. Она явно немного оживилась. – Но зачем вам утруждаться и готовить ланч? Я заеду за вами в офис, и мы сходим в кантри-клуб. Как вам такой вариант?
Эмбер как раз очень надеялась, что Дафна предложит что-нибудь такое, но ей не хотелось откликаться слишком уж рьяно.
– Вы уверены? На самом деле, для меня это совсем нетрудно. Я каждый день готовлю себе ланч.
– Конечно, я уверена. В каком часу заехать за вами?
– Обычно я могу улизнуть на перерыв в половине первого.
– Отлично. Значит, до встречи. – Дафна поправила под мышкой стопку книг. – Устроим веселый праздник.
И вот теперь Эмбер изучала свое отражение в зеркале. Белая футболка с вырезом «лодочкой» и хорошие темно-синие брюки. Она примерила грубые сандалии, но передумала и выбрала легкие, белые. Из украшений предпочла белые сережки-гвоздики с искусственными жемчужинками, на правую руку надела золотое колечко с сапфиром. Волосы, как обычно, прихватила черепаховым обручем. Косметики – никакой, кроме легкого розового блеска для губ. Удостоверившись в том, что выглядит скромно, но не слишком старомодно, Эмбер взяла ключи и отправилась на работу.
К десяти утра Эмбер успела посмотреть на часы раз пятьдесят. Минуты тянулись поистине невыносимо, как она ни старалась сосредоточить свое внимание на контракте по строительству нового торгового центра. Она несколько раз перечитала четыре последние страницы, делая заметки по ходу чтения. Любая обнаруженная ей ошибка могла стоить компании целое состояние. Поэтому ее босс, Марк, ни одного документа не подписывал, пока его не просмотрит Эмбер.
Сегодня Эмбер по графику должна была вместо Дженны отвечать по телефону, но Дженна согласилась остаться, так что Эмбер могла уйти на ланч.
– С кем ты обедаешь? – поинтересовалась Дженна.
– Ты ее не знаешь. С Дафной Пэрриш, – ответила Эмбер, ощущая себя важной персоной.
– О, миссис Пэрриш. Я с ней знакома. Видела ее пару лет назад, она приходила со своей матерью. Они приехали вместе, потому что ее мать захотела перебраться сюда, чтобы жить поближе к родне. Мать пересмотрела тысячи домов, но в итоге предпочла остаться в Нью-Гемпшире. Милейшая дама.
Эмбер навострила уши.
– Правда? А как ее зовут? Помнишь?
Дженна запрокинула голову и уставилась в потолок.
– Дай подумать. – Помолчав несколько секунд, она кивнула и встретилась взглядом с Эмбер. – Вспомнила. Ее зовут Рут Беннет. Она вдова.
– Живет одна? – спросила Эмбер.
– В каком-то смысле, наверное. Она владеет отелем «В&В»[8] в Нью-Гемпшире, так что одинокой ее не назовешь. Правда же? Но с другой стороны, все постояльцы – люди чужие, поэтому можно назвать ее одинокой. Или можно назвать ее одинокой наполовину, или одинокой только по ночам, когда она спать ложится, – продолжала шутливо рассуждать Дженна. – Перед отъездом она принесла в офис целую корзинку всяких вкусностей, чтобы отблагодарить меня за мою доброту и любезность. Это было очень, очень мило. Но и грустно. Мне показалось, что она вправду хотела переехать сюда.
– Почему же не переехала?
– Не знаю. Может, миссис Пэрриш не хотела, чтобы мать жила так близко от нее.
– Она что-то такое говорила? – спросила Эмбер.
– Да нет. Но просто мне показалось, что она не в восторге от того, что мать будет жить так близко от нее. Похоже, не очень-то она ей была нужна. Ну ты же понимаешь, у нее и няни есть, и прочая прислуга. Одна моя подружка работала у нее няней, когда ее первая дочка была совсем маленькая.
Эмбер почувствовала себя так, словно нашла золотую жилу.
– Правда? И долго она там проработала?
– Пару лет, что ли.
– И она твоя близкая подруга?
– Сэлли? Я и не упомню, сколько лет мы с ней знакомы.
– Наверняка ей есть что рассказать.
– Ты о чем?
«А вправду ли она есть, эта девушка?» – мелькнула мысль у Эмбер.
– Ну, ты же понимаешь… про эту семью, что они любят, чем занимаются дома – всякое такое.
– А, ну да. Наверное, она мне рассказывала. Только мне было неинтересно. Нам всегда было о чем поболтать, кроме этого.
– Может быть, нам стоило бы с тобой поужинать на той неделе. А ты бы и ее пригласила.
– Ой, вот было бы здорово!
– Ну так позвони ей завтра и договорись. Напомни, как ее зовут?
– Салли. Салли Макэтир.
– Она здесь живет, в Бишопс-Арборе?
– Она моя соседка, так что мы видимся то и дело. Мы выросли вместе. Я ее спрошу насчет ужина. Правда, было бы отлично. Мы втроем. Как три мушкетера.
Дженна вернулась за свой письменный стол, а Эмбер продолжила работу.
Она взяла папку с контрактом и положила на стол в пустом кабинете Марка, чтобы они могли все обсудить во второй половине дня, когда он вернется со встречи в Норуолке. Она скосила глаза на наручные часы. До встречи с Дафной осталось двадцать минут. Можно было закончить дела и привести себя в порядок. Эмбер перезвонила по двум номерам, разложила по папкам несколько разрозненных документов и сходила в санузел, чтобы поправить прическу. Довольная собой, она вышла в вестибюль, чтобы дождаться, когда подъедет «лендровер» Дафны.
Машина появилась ровно в половине первого. Эмбер заметила это и оценила пунктуальность Дафны. Когда Эмбер вышла из стеклянных дверей здания, Дафна опустила стекло в двери и весело поприветствовала ее. Эмбер открыла пассажирскую дверь и нырнула в приятную прохладу.
– Рада вас видеть, – проговорила Эмбер, надеясь, что ее слова так и наполнены искренней радостью.
Дафна обернулась и улыбнулась ей, и только потом нажала на газ.
– Я все утро только об этом мечтала. Не могла дождаться, когда закончится собрание клуба садоводов. Я точно знаю: нам обеим будет легче пережить этот день.
– Надеюсь, – грустным голосом отозвалась Эмбер.
Проезжая ближайшие несколько кварталов, обе молчали. Эмбер откинулась на спинку сиденья, обтянутого мягкой кожей. Она едва заметно повернула голову к Дафне и оценила ее внешний вид. Белые льняные брюки, белая льняная безрукавка с широкой темно-синей полосой по нижнему краю. В мочках ушей – небольшие золотые колечки, на руке – простой золотой браслет рядом с часами. И конечно, кольцо с бриллиантом, весом способным потопить «Титаник». Легкий загар на тонких руках. Прекрасно сложенная, здоровая, богатая.
Вскоре они уже ехали по подъездной дорожке перед кантри-клубом «Тайдуотер». Эмбер взглядом впитывала все вокруг – плавные изгибы дороги с аккуратно стриженными газонами по обе стороны. Ни единого сорняка. Теннисные корты, игроки в ослепительно-белой форме, бассейны вдалеке и впечатляющее здание впереди. Все оказалось еще более роскошно, чем она себе представляла. Они проехали по кругу к главному входу, где их встретил молодой человек в форменной одежде клуба – брюках защитного темного цвета и зеленой рубашке поло. На голове у парня был надет белый козырек с зеленой вышивкой логотипа «Тайдуотер».
– Добрый день, миссис Пэрриш, – сказал парень, открывая дверь для Дафны.
– Привет, Дэнни, – ответила Дафна и отдала ему ключи. – Мы только на ланч.
Он обошел машину и был готов открыть дверь для Эмбер, но она уже вышла.
– Что ж, приятного аппетита, – сказал Дэнни и сел за руль.
– Очень милый молодой человек, – сказала Дафна, когда они с Эмбер поднимались к зданию клуба по белым ступеням. – Его мать когда-то работала у Джексона, но последние несколько лет она сильно болеет. Дэнни заботится о ней и вдобавок работает, чтобы было чем платить за колледж.
«Интересно, – мелькнула мысль у Эмбер, – что он думает обо всех тех деньгах, которыми швыряются в этом заведении, при том, что ему приходится выхаживать больную мать и работать, чтобы сводить концы с концами». Но она прикусила язык.
Дафна предложила устроиться на открытой веранде, поэтому метрдотель вывел их туда, и Эмбер с радостью вдохнула бодрящий морской воздух, который она так любила. Их усадили за столик с видом на море. Вдоль трех длинных пристаней стояло множество лодок разных видов и размеров. Все они качались и подпрыгивали на волнах.
– О, какая красота! – вырвалось у Эмбер.
– Да. Прекрасная атмосфера, чтобы повспоминать что-то хорошее о Шарлин и Джулии.
– Моей сестренке понравилось бы тут, – сказала Эмбер и не соврала. Ни одна из ее вполне здоровых сестер ни за что бы даже не вообразила такой красоты. Оторвав взгляд от моря, Эмбер посмотрела на Дафну. – Вы, наверное, часто бываете тут с семьей?
– Верно. Джексон, ясное дело, сразу же отправляется на поле для гольфа, когда у него выпадает такая возможность. Таллула и Белла берут разные уроки – их учат ходить под парусом, плавать, играть в теннис. Они у меня маленькие спортсменки.
Эмбер гадала, каково это – расти в таком мире, где с раннего детства тебя вот так обхаживают и к твоим услугам все самое прекрасное в жизни. Где с самого детства ты заводишь знакомства с правильными, нужными людьми и обучаешься в самых престижных школах, и ставни этого мира плотно закрыты от посторонних глаз. Ею вдруг овладело нестерпимое чувство печали и зависти.
Официант принес два высоких стакана с холодным чаем и принял заказ на ланч – маленькую порцию салата для Дафны и стейк из тунца для Эмбер.
– А теперь, – проговорила Дафна, когда официант ушел, – расскажите мне что-нибудь хорошее о вашей сестренке.
– Гм-м-м… Ну что же… Вспоминаю, что, когда ей было всего несколько месяцев, мы с мамой повезли ее на прогулку. Мне, значит, было лет шесть. День был погожий, солнечный, и мама позволила мне везти коляску. Конечно, на всякий случай она шла рядом со мной. – Эмбер ощутила заряд вдохновения и принялась сочинять дальше. – Помню, я чувствовала себя такой взрослой и счастливой из-за того, что у меня есть такая маленькая сестренка. Она была такая хорошенькая. Голубые глазки, кудряшки цвета спелой пшеницы. Просто картинка! Наверное, именно с этого дня я стала считать ее как бы своим ребенком.
– Как чудесно, Эмбер!
– А вы? Что вы помните?
– У нас с Джулией было всего два года разницы, поэтому совсем маленькой я ее не очень-то хорошо помню. Но потом… потом она стала такой храброй. Всегда улыбалась. Никогда не жаловалась. Она всегда говорила, что если уж кому-то суждено страдать от кистозного фиброза, то пусть это лучше будет она, потому что ей не хотелось, чтобы так же мучился какой-то другой ребенок. – Дафна умолкла и перевела взгляд на море. – В ней не было ни капли недоброты. Я не встречала в жизни человека лучше ее.
Эмбер поерзала на стуле. Ей стало неловко – почему, она сама не могла понять.
Дафна продолжала:
– Самое тяжелое для меня – думать о том, через что ей доводилось проходить. Каждый день. Сколько она принимала разных лекарств. – Она покачала головой. – Обычно мы с ней обе рано просыпались, и я с ней разговаривала, пока на нее надевали надувной жилет.
– Ну да, эту вибрирующую штуковину.
Эмбер помнила об этом устройстве, она читала, что с его помощью у больных кистозным фиброзом удаляют слизь из легких.
– Это стало системой – жилет, небулайзер, ингалятор. Больше двух часов в день она проводила в борьбе с проявлениями болезни. Она вправду верила, что сможет поступить в университет, выйти замуж, родить детей. Она говорила, что с таким рвением лечится и упражняется, потому что от этого зависит ее будущее, – сказала Дафна, и по ее щеке стекла одинокая слеза. – Я бы все на свете отдала, чтобы вернуть ее.
– Понимаю, – прошептала Эмбер. – Может быть, нас с вами каким-то образом свели вместе души наших покойных сестер. Они словно бы здесь, рядом с нами.
Дафна сморгнула набежавшие слезы:
– Мне нравится так думать.
Воспоминания Дафны и рассказы Эмбер звучали на протяжении ланча, а когда официант забирал тарелки, Эмбер вдруг осенило, и она обратилась к нему:
– Мы сегодня отмечаем два дня рождения. Не могли бы вы принести нам кусок шоколадного торта?
Улыбка, которой Дафна одарила Эмбер, была наполнена теплотой и благодарностью.
Официант принес торт с двумя зажженными свечками и, широко улыбнувшись, пожелал:
– Самого прекрасного вам дня рождения!
В ресторане они провели чуть больше часа, но у Эмбер не было нужды торопиться обратно, поскольку Марк должен был возвратиться в офис не раньше трех часов, а Дженну она предупредила о том, что немного задержится.
– Ну что ж, – сказала Дафна, когда они допили кофе. – Пожалуй, будет лучше, если я отвезу вас в офис. Вам ни к чему неприятности с боссом из-за меня.
Эмбер поискала глазами официанта.
– А нам разве не стоит дождаться чека?
– О, не переживайте, – небрежно махнула рукой Дафна. – Они просто занесут это на мой счет.
«Ну, ясное дело, – подумала Эмбер. – Похоже, чем больше у тебя денег, тем меньше нужды вступать в непосредственный контакт с теми, кто делает грязную работу».
Когда они подъехали к офису, Дафна остановила машину на стоянке и посмотрела на Эмбер:
– Мне было так хорошо сегодня. Я уже забыла, как это здорово – разговаривать с тем, кто все понимает.
– Мне тоже было хорошо, Дафна. Этот день мне очень помог.
– Я тут подумала… Может быть, вы будете свободны в пятницу вечером и сможете с нами поужинать? Что скажете?
– О, я бы с радостью.
Эмбер была в восторге от того, как быстро Дафна подпускала ее к себе.
– Отлично, – кивнула Дафна. – Увидимся в пятницу. Примерно в шесть?
– Идеально. До встречи. И спасибо.
Провожая глазами машину Дафны, Эмбер испытывала такое чувство, будто крупно выиграла в лотерею.
На следующий день после ланча с Дафной Эмбер стояла позади Банни в спортзале на занятиях зумбой[9]. Эмбер едва удерживалась от смеха, глядя, как Банни спотыкается, пытаясь копировать движения инструктора. «Какая она неуклюжая», – подумала Эмбер. После занятий она нарочно переодевалась медленно. Ей хорошо были слышны разговоры Банни с другими женщинами за рядом шкафчиков в раздевалке. Неверная жена делилась с подружками своими планами.
– И когда ты с ним встречаешься? – спросила одна из них.
– Во время «счастливого часа» в «Синем фазане». Но не забудьте: если мужья будут спрашивать, то я где-то с вами, девочки.
– В «Синем фазане»? Но туда все ходят кому не лень. А вдруг тебя кто-то увидит?
– Скажу, что это клиент. Я же дипломированный риелтор, в конце концов.
Эмбер услышала смешливое фырканье.
– В чем дело, Лидия? – резко спросила Банни.
– Да просто ты этим не слишком-то часто занимаешься, с тех пор как вышла замуж за Марча.
Эмбер хорошо помнила, что банковская сеть Марча Николса стоит порядка ста миллионов. Еще она помнила, что с виду он сильно напоминал Мафусаила[10]. Можно было понять, почему Банни ищет любовных утех на стороне.
– Но там мы недолго пробудем, – добавила Банни. – Я зарезервировала номер в отеле «Пьемонт», напротив.
– Ах ты, негодница! А номер ты заказала от имени миссис Робинсон?
Все дружно расхохотались.
Старый муж, молодой любовник – в этом была определенная поэтичность. А Эмбер получила все, что хотела. Она быстро приняла душ и поспешила в офис, готовясь объяснить свое долгое отсутствие.
Ближе к вечеру она явилась в «Синий фазан» пораньше и села за столик поближе к дальней стене – с книгой и бокалом вина. Бар постепенно начал наполняться, и Эмбер стала гадать, который из посетителей – любовник Банни. Она уже, было, сосредоточила свое внимание на крутом блондине в джинсах, когда вошел он – «мужчина мечты». Черные как смоль волосы, яркие синие глаза. Он явно косил под Патрика Демпси[11]. Кашемировая куртка цвета верблюжьей шерсти, черный шелковый шарф – все в его облике выглядело нарочито небрежно. Он заказал пиво и сделал глоток из бутылки. Вошла Банни, вперила в него глазки с лазерным прицелом, бросилась к стойке и порывисто обняла его. Они стояли так близко, что между ними вряд ли можно было бы просунуть плоский коробок спичек. Им явно было плевать на всех, кроме друг друга. Прикончив свои напитки, они повторили заказ. «Мужчина мечты» обнял Банни за талию и притянул еще ближе к себе. Банни повернулась к нему своей милой мордашкой и прикоснулась губами к его губам. Именно в это мгновение Эмбер перевела свой айфон в беззвучный режим, подняла его и сделала несколько снимков – запечатлела страстные объятия влюбленной парочки. Наконец они отстранились друг от друга, чтобы прикончить вторую порцию спиртного, после чего отошли от стойки рука об руку. Явно решили не терять времени в баре. Отель на другой стороне улицы манил их к себе.
Эмбер допила вино и просмотрела сделанные фотографии. Весело смеясь, она направилась к своей машине. Завтра бедный старикашка Марч получит очень красноречивые снимочки. А Банни… У Банни возникнет слишком много забот, так что ей придется расстаться с ролью ближайшей соратницы Дафны.
Эмбер считала дни до пятницы. Наконец ей предстояло встретиться с Джексоном за ужином, и от предвкушения знакомства у нее кружилась голова. К тому моменту, когда она нажала на кнопку дверного звонка, она была готова взорваться – так трудно ей было себя сдерживать.
Дафна поприветствовала ее ослепительной улыбкой и взяла за руку.
– Добро пожаловать, Эмбер. Как я рада вас видеть. Пожалуйста, входите.
– Спасибо, Дафна. Всю неделю мечтала об этом, – сказала Эмбер, входя в просторный холл.
– Я подумала – может быть, мы немного выпьем в оранжерее перед ужином, – проговорила Дафна, шагая впереди Эмбер. – Чего вам налить?
– Гм… Пожалуй, не откажусь от бокала красного вина, – ответила Эмбер, обводя взглядом комнату.
Джексона нигде видно не было.
– Пино нуар подойдет?
– Идеально, – отозвалась Эмбер, гадая, где же Джексон.
Дафна протянула ей бокал и, словно бы прочитав ее мысли, сказала:
– Джексону пришлось работать допоздна, поэтому у нас получится девичник – вы, я, Таллула и Белла.
Приподнятое настроение Эмбер мгновенно угасло. Теперь ей придется весь вечер сидеть и слушать тупую болтовню девчонок.
В это самое мгновение в оранжерею вбежала Белла.
– Мамочка, мамочка! – прохныкала она, уткнувшись в колени Дафны. – Таллула не хочет почитать мне мою любимую книжку «Ангелина балерина»[12]!
Таллула вошла следом за ней.
– Мам, я пытаюсь помочь ей научиться читать самостоятельно, но она не желает меня слушать. – Она говорила, как уменьшенная копия взрослой женщины. – В ее возрасте я читала намного более трудные книги.
– Девочки. Не надо ссориться сегодня, – сказала Дафна, взъерошив кудряшки Беллы. – Таллула просто хотела тебе помочь, Белла.
– Но она же знает, что я не умею читать! – капризным приглушенным голосом пробормотала Белла, не отрываясь от коленей матери.
Дафна погладила дочь по голове.
– Это ничего, моя милая. Не переживай. Скоро научишься. А теперь, дамы, – обратилась она ко всем сразу, – пойдемте на веранду и хорошо поужинаем. Маргарита приготовила вкуснейшее гуакамоле, с него можно начать.
Лето близилось к концу. Дул легкий ветерок, намекавший на то, что близятся более прохладные дни. Даже самый обычный ужин на веранде у Дафны был обставлен стильно и утонченно, заметила Эмбер. Треугольные ярко-красные тарелки стояли на темно-синих плейсматах. В кольца, украшенные серебряными корабликами, были вложены сине-белые клетчатые салфетки. Эмбер обратила внимание на то, что все приборы были размещены с идеальной точностью. Это напомнило ей о британских фильмах из жизни аристократов, где слуги вправду измеряют линейкой расстояние между предметами сервировки стола. Неужели эта женщина никогда не расслабляется?
– Эмбер, может быть, сядете здесь? – Дафна указала на стул, повернутый к морю.
Вид, ясное дело, был фантастический. Гладко подстриженная лужайка, плавно спускавшаяся к песчаному пляжу и морю за ним. Как красиво и маняще все это выглядело.
Белла, севшая напротив Эмбер, посмотрела на нее в упор.
– Вы замужем?
Эмбер покачала головой.
– Нет.
– А почему?
– Милая, это очень личный вопрос. – Дафна посмотрела на Эмбер и рассмеялась. – Прошу прощения!
– Да нет, все в порядке. – Эмбер перевела взгляд на Беллу. – Просто я пока не встретила мистера Совершенство.
Белла прищурилась.
– А кто это такой – мистер Совершенство?
– Это просто так говорят, глупенькая, – объяснила сестре Таллула. – Это значит, что она не встретила того, кто ей подходит.
– Хмф, – фыркнула Белла. – Может, это потому, что она не очень-то красивая.
– Белла! Немедленно извинись!
Дафна густо покраснела.
– Почему? Это же правда! – заупрямилась Белла.
– Даже если это правда, все равно ты ведешь себя грубо.
Эмбер опустила глаза и постаралась притвориться оскорбленной, но промолчала.
Дафна встала.
– Ну, хватит. Будете ужинать вдвоем в кухне. Посидите там и подумайте о том, как надо разговаривать с людьми.
Она звонком вызвала Маргариту и, не обращая внимания на протесты дочерей, отправила их ужинать в кухню. Затем она подошла к Эмбер и обняла ее за плечи.
– Простите! Мне так, так неловко! Их поведение совершенно непонятно и непростительно.
Эмбер робко улыбнулась.
– Не надо извиняться. Они же дети. Они ничего плохого не хотели.
Она снова улыбнулась, радуясь тому, что теперь они смогут провести вечер вдвоем, без двух маленьких паршивок.
– Спасибо вам за сочувствие.
Они еще немного поговорили о детях и вкусно поели. На ужин подали креветки скампи[13] с киноа[14] и салатом из шпината. Эмбер заметила, что Дафна едва притронулась к еде, но сама она съела всю порцию – не пропадать же такой дорогущей еде.
Стало прохладнее, и Эмбер обрадовалась, когда Дафна предложила пройти в библиотеку и попить кофе.
Эмбер шла за Дафной по коридорам, пока они не вошли в яркую комнату, где в обстановке преобладали желтый и голубой цвета. Вдоль стен стояли белые стеллажи с книгами. Эмбер задержалась около одного из них. Ей было интересно узнать, что читает Дафна. Все полки были уставлены произведениями классической литературы в алфавитном порядке, по фамилиям авторов. От Олби до Вулф[15]. Но Эмбер была об заклад готова побиться, что Дафна прочла далеко не все эти книги.
– Любите читать, Эмбер?
– Очень. Но боюсь, большую часть этих книг не читала. Я чаще читаю современных авторов. А вы все это прочли?
– Да, очень многое из этого. Джексон любит обсуждать великие книги. Мы с ним только до «Г» добрались. Штудируем «Одиссею» Гомера. Не самое легкое чтение.
Дафна рассмеялась.
Взгляд Эмбер упал на симпатичную фарфоровую черепашку – бирюзовую, как вода в Карибском море. Она протянула руку и потрогала фигурку. Она заметила в доме уже несколько черепашек. Все они были разные, одна другой краше. Эмбер догадывалась, что все фигурки дорогие, и у нее возникло желание швырнуть их на пол и разбить. Она мучается, едва наскребает каждый месяц на оплату квартиры, а Дафна швыряется деньгами, коллекционируя идиотских черепашек. Это было так несправедливо. Она отошла от стеллажа и села рядом с Дафной в обтянутое шелком широкое кресло.
– Было здорово. Еще раз спасибо за то, что пригласили меня.
– Да, было чудесно. Так приятно поговорить с взрослым человеком.
– А ваш муж часто работает допоздна? – спросила Эмбер.
Дафна пожала плечами.
– По-всякому бывает. Обычно он возвращается домой к ужину. Он любит, чтобы вся семья собиралась за столом. Но сейчас он работает над новой земельной сделкой в Калифорнии, а при такой разнице во времени порой ничего не поделаешь.
Эмбер наклонилась к столику, чтобы взять чашку с кофе, но не удержала ее. Чашка упала на ковер.
– Ой, простите, мне так…
Эмбер запнулась, глядя в искаженное ужасом лицо Дафны.
Та вскочила, выбежала из комнаты и вернулась через несколько минут с белым полотенцем и миской с какой-то жидкостью. Она принялась промокать пятно полотенцем, после чего стала обрабатывать его чистящим средством.
– Я могу помочь?
Дафна не подняла голову.
– Нет, нет. Я справлюсь. Просто хотела поспешить, пока пятно не впиталось.
Эмбер ощущала свою беспомощность, глядя на то, как Дафна сражается с пятном с такой страстью, словно от этого зависит ее жизнь. Разве в таких случаях не соглашаются на предложенную помощь? Она сидела, чувствуя себя полной идиоткой и глядя на то, как остервенело Дафна оттирает с ковра пятно. Эмбер с каждой секундой становилось все хуже, раздражение нарастало. Ну она что-то пролила. Подумаешь, какое дело? Она-то хотя бы никого уродиной не называла.
Дафна встала, в последний раз глянула на очищенный от пятна ковер, посмотрела на Эмбер и смущенно пожала плечами.
– Господи. Вам налить еще кофе?
Она что, серьезно это сказала?
– Нет-нет, не нужно. На самом деле уже поздновато, и мне пора домой.
– Правда? Вам не стоит так торопиться.
На самом деле она бы с удовольствием задержалась и еще какое-то время поиграла в свою игру, но сейчас она себе не доверяла и боялась выдать владевшее ею раздражение. Кроме того, она прекрасно видела, что Дафна все еще расстроенна. Как же она помешана на чистоте! Небось когда Эмбер уйдет, будет рассматривать свой драгоценный ковер через увеличительное стекло.
– Нет, мне вправду пора. Прекрасный получился вечер. Я чудесно провела время в вашей компании. Увидимся на следующей неделе на собрании комитета.
– Хорошей дороги, – пожелала Дафна, проводив Эмбер до входной двери.
Эмбер достала телефон и посмотрела, который час. У нее еще было время заехать в библиотеку и взять экземпляр «Одиссеи».
К третьему собранию комитета Эмбер была готова осуществить финальный этап операции «Прощай, Банни». В этот день она надела тонкий джемпер с поясом от фирмы Loft и свои лучшие черные брюки. Она боялась встреч с этими женщинами, ей неприятны были их снисходительные взгляды и подчеркнуто-вежливые разговоры. Она знала, что не принадлежит к их кругу, и ее выводило из себя то, что они пытались до нее докопаться. Сделав глубокий, прочищающий легкие вдох, она напомнила себе о том, что единственная, кто ее по-настоящему должен волновать, – это Дафна.
Приготовив улыбку, она нажала кнопку звонка и стала ждать.
Дверь ей открыла домоправительница, одетая в форменное платье.
– Хозяйка скоро спустится. Она оставила бумаги в оранжерее, чтобы вы просмотрели их, пока будете ждать.
Эмбер улыбнулась.
– Спасибо, Маргарита. Кстати, я кое о чем хотела вас спросить. Гуакамоле, которое вы на днях приготовили, было просто божественное – ни разу не ела ничего вкуснее. Вы туда что-то секретное добавляете?
Маргарита явно была довольна похвалой.
– Спасибо вам, мисс Эмбер. Никому не расскажете?
Эмбер покачала головой.
Маргарита наклонилась к ней и шепнула:
– Кумин.
На самом деле Эмбер даже не прикоснулась к зеленой кашице – она терпеть не могла авокадо, но каждая женщина считает свои рецепты особенными, а это хороший способ привлечь кого-то на свою сторону.
В оранжерее на сервировочном столике все было приготовлено для завтрака – маффины, фрукты, кофе и чай. Взяв большую чашку, Эмбер до краев налила в нее кофе. Она успела от начала до конца прочитать повестку дня собрания к тому моменту, как в комнату вошла Дафна, выглядящая, как обычно, идеально.
Эмбер встала и обняла ее. Держа в руке листок бумаги с повесткой дня, она нахмурилась и указала на первый пункт.
– Требуется новый сопредседатель? А что стряслось с Банни?
Дафна вздохнула и покачала головой:
– Она позвонила мне несколько дней назад и сказала, что у нее возникли срочные семейные обстоятельства. В общем, она вынуждена была уехать из города и позаботиться о захворавшем дяде.
Эмбер разыграла огорчение.
– Какая жалость. Ведь она должна была к сегодняшнему дню закончить подготовку беззвучного аукциона.
Это была серьезная работа, требующая хороших организационных навыков и внимания к мелочам. Все лоты для аукциона были приготовлены, но Эмбер не сомневалась в том, что у Банни еще оставалась куча неоконченных дел – учитывая, что неделю назад ее мир обрушился по полной программе.
– Да, должна была. К сожалению, она сообщила мне о своих проблемах только вчера и сказала, что не успела завершить подготовку к аукциону. Так что теперь мы серьезно опаздываем. Чтобы все подготовить вовремя, придется трудиться днем и ночью.
– Я понимаю, я здесь новичок, но мне доводилось готовить подобные мероприятия. Я бы с радостью взялась за это. – Эмбер опустила глаза и сделала вид, что рассматривает ногти. Затем она вернулась взглядом к Дафне. – Но другим женщинам это вряд ли понравится.
Дафна вздернула брови.
– Какая разница – новичок вы или нет? Я-то знаю, что вы оказались здесь, потому что вас привело ваше сердце. Но работа предстоит огромная, – сказала она. – Нужно будет выполнить описание всех лотов, проследить за тем, чтобы все заявочные бланки были оформлены единообразно, и за изготовлением заявочных номеров.
Эмбер постаралась придать голосу уверенность.
– Я готовила такой аукцион для моего прежнего босса. Лучше всего распечатать по три экземпляра заявочных бланков, трех разных цветов, и оставить запасной экземпляр с лотом, когда аукцион закроется, а два других отдать кассиру. Таким образом мы будем застрахованы от путаницы.
Поиск в Google, проведенный накануне вечером, сделал свое дело. Эмбер попала в «яблочко». Она явно впечатлила Дафну.
– Если я займусь этой работой, – продолжала Эмбер, – я словно бы буду делать что-то для Шарлин. Понимаете, денег на большие пожертвования у меня нет, но я могу предложить свое время.
И она прибавила к своим словам взгляд, который, как она надеялась, выглядел жалостливо.
– Конечно. Несомненно. Для меня будет большой честью, если вы станете моим сопредседателем.
– А другие? Они с этим согласятся? Мне бы не хотелось никого раздражать.
– Я с ними сама разберусь, – ответила Дафна и приветственно подняла чашку с кофе. – Партнеры. За Джулию и Шарлин.
Эмбер взяла свою чашку и чокнулась с Дафной.
Полчаса спустя, вкусно поев и поболтав о сложностях жизни, женщины из оргкомитета наконец перешли к делу. Наверняка они запросто могли бы так весело прощебетать все утро, а Эмбер снова пришлось взять день за свой счет.
Эмбер затаила дыхание, когда Дафна кашлянула и обратилась к собравшимся:
– К сожалению, Банни пришлось покинуть комитет. Ее попросили приехать и поухаживать за заболевшим дядей. Подробностей я не знаю. – Дафна немного помедлила. – Я собиралась попросить одну из вас занять пост сопредседателя, но Эмбер любезно предложила мне свою кандидатуру.
Мередит зыркнула на Эмбер, перевела взгляд на Дафну:
– Гм, это очень любезно, да, но ты вправду считаешь, что это мудро? Ничего личного, но Эмбер только что к нам присоединилась. Чтобы наверстать упущенное время, надо уйму всего сделать. Я бы с радостью за это взялась.
– Главное, что осталось подготовить, – это беззвучный аукцион, а у Эмбер в этом есть опыт, – ответила Дафна тоном, не допускающим возражений. – Кроме того, для Эмбер это вопрос чрезвычайно личный. Она хочет почтить память своей покойной сестры. Я уверена, она с радостью примет и твою помощь, и помощь всех остальных в комитете.
Эмбер посмотрела на Мередит.
– Я буду очень благодарна за любой ваш совет. Как только я оценю фронт работ, я смогу попросить кого-то из вас помочь мне в чем-то.
Мысль о том, что эта богатенькая сучка будет ей подчиняться, невероятно радовала ее.
Она заметила раздражение во взгляде Мередит и с трудом удержалась от усмешки.
Мередит вздернула бровь.
– Конечно. Мы все рады сделать свою часть работы. Банни собиралась выставить все лоты у себя дома, чтобы некоторые из нас пришли к ней и помогли составить заявочные бланки и описания лотов. Нам придется прийти к вам, Эмбер?
Не дав Эмбер ответить, ей на помощь пришла Дафна.
– Лоты уже здесь. Вчера вечером я послала за ними. Никакого смысла нет еще куда-то их перевозить.
Эмбер, не спуская глаз с Мередит, сказала:
– Как бы то ни было, я собираюсь автоматизировать процесс создания бланков. Мне гораздо проще будет разослать всем вам электронной почтой бланки и изображения лотов, чтобы вы могли сделать описание предметов и отправить мне ответными письмами. Затем я распечатаю описания и соединю с лотами. Сегодня же вечером я всем разошлю материалы, содержащие разбивку лотов по группам, а вы мне сообщите, кто готов взять на себя описание того или другого лота. Не стоит тратить время на то, чтобы сидеть и заниматься этим всем вместе.
– Прекрасная мысль, Эмбер. Вот видите, дамы? Как прекрасно вливание свежей крови.
Эмбер откинулась на спинку кресла и улыбнулась. Она видела, как Мередит сверлит ее взглядом, и в очередной раз почувствовала, как от этой женщины просто пахнет давно нажитыми большими деньгами – от ее двойной нитки жемчуга и чуть поношенного пиджака из верблюжьей шерсти. Минимум косметики, прическа без особого стиля, скромные часы и серьги. Обручальное кольцо – полоска золота, усеянная сапфирами и бриллиантами, смахивала на семейную реликвию. Ничего особенного не было в этой женщине, кроме четкой ауры выходца из рода коренных первопоселенцев Америки и владельцев трастовых фондов. Заносчивостью она напоминала Эмбер миссис Локвуд, самую богатую женщину в том городке, где она выросла. Миссис Локвуд каждый понедельник относила свои кашемировые свитера, шерстяные костюмы и вечерние платья в химчистку и нервно выкладывала их на стойку. Ей словно бы нестерпима была мысль о том, что ее драгоценные наряды прикоснутся к одежде представителей низшего класса. Она никогда не здоровалась с Эмбер, а в ответ на приветствия всегда только кисло улыбалась – так, словно учуяла запах гнили.
Семейство Локвудов обитало в огромном доме на вершине холма, откуда открывался вид на весь городок.
Эмбер познакомилась с Френсис, дочерью Локвудов, на окружной ярмарке, и они быстро подружились. Когда Френсис впервые пригласила Эмбер к себе домой, та была потрясена размерами дома и изумительной обстановкой. Спальня Френсис была мечтой любой девочки – все вокруг розовое, белое и в оборочках.
Ее куклы – о, как их было много! – аккуратно сидели на встроенных в стену полочках, а вдоль одной стены стоял длинный шкаф, полный книг и всевозможных наград. Эмбер помнила, как ей не хотелось уходить из этой комнаты. Однако их дружба с Френсис оказалась недолговечной. В конце концов, не о такой подружке для своей драгоценной дочери мечтала миссис Локвуд. Стоило только дружбе между девочками завязаться – и властная мать Френсис решительно разрубила узел. Для Эмбер это был удар под дых, но она нашла способ поквитаться с обидчицей, когда познакомилась с Мэтью, красавчиком Мэтью, старшим братцем Френсис. Миссис Локвуд не знала, откуда пришла беда.
И вот теперь она здесь, и к ней точно так же презрительно относится Мередит Стэнтон.
Но пока что счет между ними был один – ноль в пользу Эмбер.
– Эмбер. – Голос Дафны вывел ее из раздумий. – Мне бы хотелось сделать фотографию для рекламы аукциона. Давайте я сниму вас и остальных членов комитета с частью предметов, предназначенных для продажи. Уверена, «Харбор Таймс» с радостью опубликует эту фотографию вместе с короткой статьей о сборе денег для фонда.
Эмбер замерла. Фотография? Для газеты? Этого нельзя было допустить.
Нужно было срочно выкрутиться.
– Гм-м-м… – Она немного помедлила. – Понимаете, Дафна, я тут совсем новенькая. Не думаю, что будет справедливо мне появиться на снимке. Стоит сфотографировать тех, кто работает в фонде намного дольше меня.
– Это очень любезно с вашей стороны, но теперь вы – сопредседатель, – заметила Дафна.
– Мне в самом деле будет комфортнее, если будут отмечены заслуги других людей.
Эмбер обвела взглядом присутствующих и поняла, что стремительно набирает очки за самоуничижение. Ничья. Она могла сохранить статус бедной, но милой и непритязательной трудяги среди этих привилегированных воображал. А что еще более важно – в ее нынешнюю жизнь не вторгнутся призраки из прошлого. Пока что ей нужно было залечь на дно.
На следующее утро Дженна вошла в кабинет Эмбер, пританцовывая и улыбаясь так широко, что ее узкие глазки почти скрылись в мякоти щек.
– А ну-ка, угадай? – выговорила она, тяжело дыша.
– Понятия не имею, что я должна угадать, – с деланым равнодушием отозвалась Эмбер. Она даже не оторвала глаз от отчетов, которые в этот момент просматривала.
– Я вчера вечером говорила с Салли.
Эмбер резко подняла голову и отложила ручку.
– Она сказала, что хочет с нами поужинать. Сегодня.
– Это просто отлично, Дженна.
Впервые в жизни Дженна порадовала Эмбер своей прилипчивостью. Она осаждала Эмбер с первого дня ее появления на этой работе, и всякий раз, когда Эмбер отказывалась с ней куда-то пойти, Дженна подскакивала, как игрушечный клоун на пружинках, и снова приглашала ее, и вот наконец Эмбер сдалась.
Дженна добилась, чего хотела, и теперь Эмбер должна была ее отблагодарить.
– В какое время? И есть ли идея, куда мы пойдем?
– Ну, мы могли бы сходить в «Friendly’s» или в «Red Lobster». Сегодня у них огромный выбор креветок.
Эмбер представила себе Дженну сидящую напротив нее с залитым коктейльным соусом подбородком и поглощающую гору маленьких розовых креветок. Вряд ли она смогла бы это вытерпеть.
– Давай пойдем в «Main Street Grille», – предложила она. – Я свободна сразу после работы.
– Ладно. Скажу Салли, что мы там встретимся примерно в полшестого. Вот весело-то будет! – взвизгнула Дженна, захлопала в ладоши и вприпрыжку выскочила из кабинета.
Когда Эмбер и Дженна пришли в гриль-бар, их проводили в кабинку ближе к дальней стене. Дженна села лицом к входу, чтобы заметить Салли, когда та появится, и завела болтовню про новую клиентку, которая приходила сегодня в поисках недвижимости за пять миллионов долларов, и уж какая она, эта клиентка, оказалась милая да разлюбезная. Но вдруг Дженна резко перестала болтать и помахала рукой.
– А вот и Салли, – воскликнула она и встала.
Пока Салли шла к столику, Эмбер смотрела на нее, не в силах скрыть изумления. Женщина оказалась совсем не такой, как она себе представляла.
– Привет, Дженна. – Салли обнялась с Дженной и повернулась к Эмбер. – А вы, видимо, Эмбер, про которую Дженна все время говорит.
Она улыбнулась и через стол протянула Эмбер тонкую руку. Они обменялись рукопожатием. Салли была в джинсах в обтяжку и белой футболке с длинным рукавом. Одежда подчеркивала ее стройную фигурку. Она была загорелая, с роскошными каштановыми волосами. Когда она села рядом с Дженной, Эмбер поразили ее длинные ресницы и глаза – такие темные, что они казались почти черными.
– Приятно с вами познакомиться, Салли, – сказала Эмбер. – Рада, что вам удалось вырваться сегодня.
– Мы с Дженной сто лет собирались сходить куда-нибудь вместе, но мы обе так заняты по работе, что никак не могли выкроить время. Я рада, что наконец это случилось.
Эмбер гадала, что же могло быть общего у этих двоих – за исключением того, что они жили на одной улице.
– Помираю с голоду, – объявила Дженна. – Вы обе уже знаете, что хотите?
Салли взяла со столика меню и быстро его просмотрела.
– Мне нравится лосось на гриле со шпинатом, – сказала Эмбер.
Дженна наморщила нос.
– А я, пожалуй, тоже лосося закажу. – Салли положила меню на столик.
– Фу, – сказала Дженна. – Как вы только можете заказывать лосося, а не горячий сэндвич с индейкой с пюре и подливкой? Я вот это закажу. И никакого шпината.
Официантка приняла у них заказы. Эмбер попросила принести бутылку красного домашнего вина. Ей хотелось, чтобы все расслабились и стали говорливы.
– Ну вот, – проговорила она, разлив вино по бокалам. – Посидим, отдохнем. Салли, а можно перейти на «ты»?
Салли кивнула.
– Где ты работаешь?
– Я – педагог специального образования в частной школе. В школе Сейнт-Грегори в Гринвиче.
– Здорово. А Дженна мне говорила, что ты работала няней. Наверное, любишь детей.
– Да, очень.
– А няней ты долго работала?
– Шесть лет. Я только в двух семьях работала. Последняя семья жила здесь, в этом городе.
– Кто это был, если не секрет? – спросила Эмбер.
– Господи, Эмбер, ты что, забыла? – всполошилась Дженна. – В тот самый день, когда ты обедала с миссис Пэрриш, я же тебе сказала, что Салли у нее работала!
Эмбер свирепо зыркнула на нее.
– Да, я забыла. – Она вернулась взглядом к Салли. – А каково тебе было работать у них?
– Мне нравилось. Просто здорово было работать у мистера и миссис Пэрриш.
Эмбер было совсем неинтересно слушать сказку про то, какая идеальная семья у Пэрришей. Она решила испробовать другой подход.
– Работа няни порой трудна. А что в ней самое сложное, как тебе кажется?
– Гм-м-м… Когда родилась Таллула, я сильно уставала. Она родилась маленькой – весила всего пять фунтов, и ее надо было кормить каждые два часа. Естественно, ночные кормления ложились на сиделку, но я приезжала к семи утра и уезжала тогда, когда на дежурство заступала сиделка.
– Значит, по ночам малышку кормила сиделка? А миссис Пэрриш не кормила совсем?
– Нет. Это было очень печально. Миссис Пэрриш мне говорила, что поначалу пыталась кормить Таллулу грудью, но у нее не было молока. Она просила меня не говорить об этом. Такие разговоры доводили ее до слез, поэтому мы этой темы не касались. – Салли подцепила вилкой кусочек лосося. – Я порой думала об этом.
– О чем?
Эмбер заметила, что Салли чувствует себя неловко. Ей явно хотелось сменить тему.
– Да нет, пустяки, это я просто так.
– А похоже, что не пустяки.
– Ну… вряд ли я тебе скажу что-то такое, о чем и так уже все не знают.
Эмбер наклонилась ниже к столику и замерла в ожидании.
– Вскоре после рождения Таллулы миссис Пэрриш уехала. В особенную больницу, где можно отдохнуть и получить помощь.
– Ты имеешь в виду психиатрическую клинику?
– Что-то в этом роде.
– У нее была послеродовая депрессия?
– Честно говоря, точно не знаю. В то время ходило немало сплетен, но я старалась не слушать. Не знаю. Но как-то все это было связано с полицией. Это я помню. Болтали, будто бы она стала опасна для ребенка, что ее нельзя было оставлять с девочкой наедине.
Эмбер не без труда скрывала восторг.
– Вот как? Она представляла опасность для ребенка?
Салли покачала головой.
– Я с трудом в это верила. Но больше я ее не видела. Мистер Пэрриш позволил мне уйти перед возвращением миссис Пэрриш домой. Он сказал, что они хотят нанять няню, владеющую французским языком, для Таллулы, а я как раз в это время подумывала вернуться в школу на полную ставку. В итоге Пэрриши взяли на работу мою подругу Суррей – на выходные. Она ни о чем странном не рассказывала.
Эмбер гадала, что же стряслось с Дафной, почему ей потребовалась госпитализация. Она так задумалась, что отвлеклась и не заметила, что Салли продолжает рассказывать.
– Прошу прощения. Что ты сказала? – спросила у нее Эмбер.
– Я сказала, что миссис Пэрриш убедила меня в том, что мне нужно продолжить учебу и получить степень магистра. Она говорила, что самое важное для женщины – быть независимой и знать, чего хочешь. В особенности – до замужества. – Салли выпила вина. – На мой взгляд, хороший совет.
– Наверное. Но ведь сама она вышла замуж за мистера Пэрриша, будучи очень юной?
Салли улыбнулась.
– Ей было за двадцать. Мне кажется, брак у них идеальный, так что, думаю, это было правильное решение.
«Чушь собачья», – подумала Эмбер, разливая по бокалам оставшееся вино.
– Дженна мне говорила, что мать миссис Пэрриш одно время думала о переезде сюда. Ты с ней знакома?
– Встречались несколько раз. Она не так уж часто приезжала. Говорила, что владеет отелем «В&В» к северу отсюда, но мне все же казалось странным то, что она не бывает у дочери чаще – на ребенка посмотреть и всякое такое.
– А ты не знаешь, почему она решила не переезжать в Бишопс-Арбор?
– Точно не знаю, но похоже, она увидела, что в доме Пэрришей помощников больше, чем достаточно. Может быть, решила, что будет мешать, – пожала плечами Салли и сделала глоток вина. – Знаешь, у миссис Пэрриш очень строго выстроена жизнь. Все по плану, по расписанию. Точность в ее доме – главный девиз. Все на своих местах, во всех комнатах – идеальная чистота и порядок, нигде ничего не валяется. Возможно, это слишком уж строго для миссис Беннет.
– О да, похоже на то.
Эта особенность обстановки в доме Пэрришей бросалась Эмбер в глаза всякий раз, когда она там бывала, а в последнее время она навещала Дафну все чаще и чаще. Дом выглядел так, словно там никто не жил. Стоило допить вино или доесть еду, как бокал и тарелка исчезали в мгновение ока. Ни одна вещь никогда не попадала не на свое место, а такого сложно добиться, когда в доме двое маленьких детей. Даже в спальнях девочек царили безупречный порядок и чистота. Эмбер заглянула в эти комнаты утром после той ночи, когда она осталась у Дафны, и была потрясена скрупулезной аккуратностью, с какой лежали игрушки и стояли книги. Ни малейшего беспорядка.
Выпив еще вина, Салли стала разговорчивее.
– Я слышала от Суррей, что Таллула и Белла никогда не смотрят ни мультики, ни детские передачи. Только документальные фильмы или учебные DVD. – Она помахала рукой. – Я не хочу сказать, что это плохо, но все же грустно, что они ничего не смотрят просто ради веселья или развлечения.
– Как я понимаю, миссис Пэрриш высоко ценит образование, – сказала Эмбер.
Салли посмотрела на часы.
– Кстати об образовании. Мне, пожалуй, пора. Утром на работу, в школу. – Она повернула голову к Дженне. – Если ты тоже собираешься домой, я тебя могу подбросить.
– Было бы классно. – Дженна радостно хлопнула в ладоши. – Как же мы чудно посидели! Надо будет это повторить.
Они попросили счет, рассчитались, после чего Дженна и Салли ушли. Эмбер допила вино и откинулась на спинку стула, обдумывая обретенные за вечер обрывки информации.
Вернувшись домой, она первым делом включила лэптоп и стала искать сведения о матери Дафны. Довольно скоро она нашла информацию о том, что Рут Беннет владеет отелем «В&В» в Нью-Гемпшире и управляет им. Гостиница располагалась в красивом здании, окруженном симпатичными окрестностями. Ничего экстравагантного, но тем не менее – очень мило. С фотографии на сайте отеля на Дафну смотрела состарившаяся и не такая красивая копия дочери. Эмбер гадала, что за конфликт между ними и почему Дафне так не хочется, чтобы мать жила вместе с ней.
Она разместила эту страницу в закладках и перешла в Facebook. А вот и он, только старее и толще. Похоже, последние годы у него дела шли не так уж хорошо. Эмбер расхохоталась и захлопнула крышку лэптопа.
Стоя на платформе, Эмбер маленькими глотками пила горячий кофе. Стакан она держала в руке, затянутой в перчатку. Стоило разжать губы – и изо рта вылетало облачко пара. Чтобы согреться, Эмбер пританцовывала на месте. Она ждала Дафну, Таллулу и Беллу – они договорились вместе пройтись по магазинам и погулять в Нью-Йорке, а главное – полюбоваться рождественской елью в Рокфеллер-центре. Эмбер предусмотрительно оделась по-туристически: удобные туфли, теплая длинная куртка и большая сумка через плечо – для покупок. Именно так оделась бы девушка из Небраски. Из косметики она использовала только дешевую перламутровую помаду, которую купила в аптеке «Walgreens».
– Эмбер, привет! – крикнула Дафна. Она бежала по платформе, держа за руки дочерей. – Извини, что мы опоздали. Кое-кто не мог решить, что надеть. – Она кивком указала на Беллу.
Эмбер улыбнулась.
– Привет, девочки. Рада снова видеть вас.
Белла посмотрела на нее, прищурив глаза.
– Дурацкое пальто, – объявила она.
– Белла! – одновременно ужаснулись Таллула и Дафна.
Дафна была просто убита.
– Разве можно так говорить!
– А что? Это же правда.
– Прости, Эмбер, – извинилась Дафна.
– Все нормально. – Эмбер присела на корточки перед Беллой и посмотрела ей прямо в глаза. – Ты права. Пальто действительно дурацкое. Я его очень давно ношу. Может быть, сегодня ты поможешь мне выбрать новое.
Ей хотелось хорошенько отшлепать маленькую мерзавку, которой еще семи лет не исполнилось, но при этом на ней были серебристые кроссовки за триста долларов. Эмбер заметила открытую коробку с этими кроссовками на кухонном столе вчера, когда она привезла подарочные сертификаты для аукциона. Приехав домой, она узнала в Интернете цену этой обуви. Избалованная девчонка уже модничала вовсю.
Белла повернула голову к матери и капризно спросила:
– Когда же поезд придет? Я замерзла!
Дафна обняла дочку и поцеловала в макушку.
– Скоро, милая.
Белла капризничала еще минут пять, но тут подошел поезд, и они вошли в вагон. На счастье, нашлись свободные места в начале вагона – два ряда сидений лицом друг к другу. Эмбер села, а Белла встала перед ней, строптиво скрестив руки на груди.
– Ты мое место заняла. Я не могу сидеть спиной вперед.
– Нет проблем.
Эмбер перешла на другую сторону Рядом с Беллой села Таллула.
– Хочу сидеть рядом с мамочкой.
Неужели они позволят этой маленькой поганке весь день командовать?
Дафна строго посмотрела на Беллу.
– Белла, я сижу прямо напротив тебя. Прекрати эти глупости немедленно. Я буду сидеть рядом с Эмбер.
Белла сердито посмотрела на мать и стукнула ногой по сиденью напротив.
– А ей зачем надо было ехать с нами? У нас же семейная поездка.
Дафна встала.
– Эмбер, извини, мы сейчас.
Она схватила Беллу за руку и увела в конец вагона. Эмбер видела, что Дафна что-то говорит дочери, эмоционально жестикулируя. Через несколько минут Белла кивнула, и они возвратились.
Белла села на место и посмотрела на Эмбер.
– Простите, Эмбер.
Было заметно, что она ни капельки не раскаивается, но все же Эмбер постаралась ответить ей добрым взглядом – то есть ей хотелось верить, что взгляд получился добрый.
– Спасибо, Белла. Я принимаю твои извинения – Она перевела взгляд на Таллулу. – Мне твоя мама говорила, что ты обожаешь Нэнси Дрю[16].
Глаза Таллулы загорелись. Она расстегнула «молнию» небольшого рюкзачка и вытащила книгу – «Тайна деревянной дамы».
– У меня есть все мамины старые книжки. Я их люблю.
– Я тоже. Я хотела стать похожей на Нэнси Дрю, – призналась Эмбер.
Таллула явно была рада этому разговору.
– Она такая храбрая и умная, и у нее всегда есть приключения.
– Скуууукооотааа, – капризно протянула маленькая паршивка, сидевшая рядом со старшей сестрой.
– Откуда ты знаешь? Ты даже читать не умеешь, – укорила ее Таллула.
– Мам! Она не должна мне такое говорить, – сердитым голосом пожаловалась Белла.
– Так, девочки, хватит, – негромко проговорила Дафна.
Теперь Эмбер была не против отшлепать Дафну. Неужели она не видела, что младшую дочь пора поставить на место? Хороший шлепок по попе порой способен творить чудеса.
Наконец они подъехали к Центральному вокзалу Нью-Йорка и вышли из вагона на запруженную людьми платформу. Эмбер держалась позади Дафны, которая, держа за руки девочек, пошла вверх по лестнице в главный вестибюль. Эмбер смотрела по сторонам, на величественные здания, и настроение у нее сразу улучшилось. Как же она обожала Нью-Йорк.
Дафна остановилась и подождала Эмбер. Когда все они встали рядом, она сказала:
– Вот какая у нас будет программа. Сначала мы посмотрим на все праздничные витрины, потом перекусим в «Alice’s Teacup», потом отправимся «American Girl Store», а потом покатаемся на коньках в Рокффеллер-центре.
«Лучше убейте меня сразу», – с тоской подумала Эмбер.
И все же она вынуждена была признать, что рождественские инсталляции в витринах были просто сказочно хороши. Одна прекраснее другой. Даже маленькая принцесса была зачарована и прекратила хныкать. Когда они пришли в кафе «Alice’s Teacup», Эмбер мысленно застонала – такая там выстроилась очередь. Но видимо, Дафну тут хорошо знали, поскольку их очень быстро пропустили внутрь. Ланч прошел гладко, без происшествий, и Эмбер с Дафной даже удалось проговорить дольше пяти минут.
Пока девочки ели французские тосты, Эмбер жевала круассан с ветчиной и сыром и запивала чаем.
– Еще раз спасибо за то, что пригласила меня, Дафна. Так радостно быть частью семейного дня в это время года.
– Тебе спасибо. Мне с тобой намного веселее. Когда Джексон сообщил, что не сможет поехать с нами, я была готова вообще отказаться от этой поездки. – Она наклонилась к столику и прошептала: – Как видишь, Белла может быть невыносима. Приятно, когда кто-то рядом и помогает.
Эмбер непроизвольно расправила плечи. Так вот для чего она была здесь? Как помощница?
– А разве детей нельзя было оставить с няней сегодня? – не удержавшись, спросила она.
Дафна словно бы не заметила, что ее попытались поддеть. Она рассеянно покачала головой.
– Когда мы задумали эту поездку, я ей заранее дала выходной. – Она лучисто улыбнулась и сжала руку Эмбер. – Я так рада, что ты поехала с нами. Будь моя сестра жива, я бы обязательно взяла ее с собой. А теперь у меня есть особенная подруга, с которой я могу разделить эту радость.
– Забавно. Когда мы смотрели на красивые шоу в витринах магазинов, я представляла себе, как бы все это понравилось Шарлин. Рождество было ее любимым временем года.
На самом деле Рождество в детстве Эмбер было временем скуки и разочарований. Но если бы Шарлин существовала, она, пожалуй, могла любить Рождество.
– Джулия тоже любила Рождество. Я никогда никому об этом не рассказывала, но каждый год, в канун Рождества, ближе к ночи, я пишу письмо Джулии.
– И о чем ты ей пишешь? – спросила Эмбер.
– Обо всем, что произошло за прошедший год – ну, ты понимаешь, обычное такое рождественское письмо, какие люди обычно пишут друг другу. Но мое письмо немного другое. Я рассказываю ей обо всем, что у меня на сердце, и еще все-все о ее племянницах – о том, как бы сильно она их любила, а они – ее. И это так соединяет меня с ней, так соединяет… я даже объяснить не могу.
Эмбер ощутила едва заметный укол сочувствия, быстро сменившегося завистью. Она никогда не испытывала такой любви и привязанности ни к кому в своей семье. Она гадала, как это вообще возможно.
– А мы теперь уже можем поехать в «American Girl»?
Белла встала со стула и натягивала пальто. Эмбер была благодарна ей за вмешательство.
Они вышли из кафе и взяли такси. Эмбер села впереди, рядом с водителем. В машине пахло лежалым сыром, и ее замутило, но стоило ей опустить стекло в двери, как ее высочество Белла прохныкала с заднего сиденья:
– Мне холодно!
Когда они прибыли на угол Сорок девятой и Пятидесятой улиц, они увидели, что очередь в магазин выстроилась вокруг всего квартала.
– Такая огромная очередь, – проговорила Таллула. – Нам вправду надо ждать?
Белла топнула ножкой.
– Мне нужно новое платьице для моей куклы Беллы. Ты разве не можешь провести нас вперед, мамочка? Как ты в ресторане сделала?
Дафна покачала головой.
– Боюсь, нет, детка. – Она посмотрел на Таллулу, словно бы прося у нее прощения. – Я ей обещала.
Таллула, похоже, была готова расплакаться.
Эмбер вдруг осенило.
– Послушайте… Я заметила: несколько кварталов назад мы проезжали мимо магазина «Barnes & Noble»[17]. Может быть, я отведу Таллулу туда, а вы с Беллой встретитесь с нами, когда освободитесь?
У Таллулы радостно загорелись глаза.
– Мама, можно? Пожалуйста!
– Эмбер, ты уверена? – спросила Дафна.
Еще как она была уверена.
– Конечно. Тогда они обе будут счастливы.
– Отлично. Спасибо, Эмбер.
Они с Таллулой пошли в сторону от очереди. Дафна крикнула вслед:
– Эмбер, пожалуйста, не отходи от нее в магазине!
Эмбер удержалась от насмешливого ответа. Можно подумать, мать отпустила ребенка одного бродить по Манхэттену.
– Глаз с нее не спущу.
Эмбер и Таллула зашагали по Пятой авеню на юг. Эмбер решила воспользоваться возможностью узнать Таллулу лучше.
– А ты не любительница кукол «American Girl»?
– Не настолько, чтобы часами стоять в очереди. Уж лучше я в книжках покопаюсь.
– А что ты вообще любишь?
Девочка пожала плечами.
– Ну… книжки люблю. А еще люблю фотографировать, но старыми фотоаппаратами, пленочными.
– Правда? А почему не цифровой камерой?
– У пленочных разрешение лучше, и я поняла, что…
Дальнейшие объяснения Таллулы Эмбер «отключила». Ей было все равно. Ей нужно было только узнать, что любит старшая дочь Дафны, а три абзаца научной дребедени – совсем ни к чему. Таллула походила на маленького профессора, нарядившегося ребенком. Эмбер гадала, есть ли у нее вообще друзья и подружки.
– Вот мы и пришли.
Эмбер шла за Таллулой по громадному книжному магазину, пока они не добрались до отдела мистики. Там девочка набрала целую охапку книжек. Они нашли уютное место, где можно было посидеть и почитать. Эмбер тоже взяла с полок несколько книг для себя. Она заметила, что Таллула раскрыла сборник рассказов Эдгара По.
– А ты знаешь, что Эдгар По был сиротой? – спросила Эмбер.
Таллула посмотрела на нее:
– Правда?
Эмбер кивнула:
– Да, его родители умерли, когда ему было четыре года. Его воспитал богатый торговец.
Таллула вытаращила глаза.
– Как это ни печально, приемные родители не включили Эдгара в свое завещание, и жизнь он закончил в бедности. Может быть, он не был к ним так добр, как был бы к настоящим родителям.
Эмбер мысленно ухмыльнулась, глядя на шокированное выражение лица Таллулы. Это был хороший урок, девчонке следовало его запомнить.
Следующие два часа они посвятили чтению. Таллула погрузилась в рассказы По и на Эмбер никакого внимания не обращала. Эмбер листала книгу, посвященную гонкам «Формулы-1». У нее имелись сведения о том, что Джексон – страстный фанат этих гонок. Решив, что с нее достаточно, она достала телефон и вошла в приложение Фейсбука. Злоба охватила ее, когда она открыла последние уведомления. Значит, эта сучка была беременна. И как же это могло случиться? Троица по-идиотски улыбнулась с экрана. Какая же дура станет объявлять о беременности при сроке всего в восемь недель? Эмбер утешила себя мыслью, что может случиться выкидыш. Тут она услышала чьи-то шаги, обернулась и увидела Дафну, нагруженную магазинными сумками. Она торопливо шагала к Эмбер и Таллуле.
– Вот вы где! – воскликнула Дафна, тяжело дыша. Белла рядом с ней бежала, чтобы поспеть за матерью. – Только что звонил Джексон. Он все-таки с нами встретится. Возьмем такси и встретимся с ним на Шестьдесят пятой. Пообедаем и посмотрим елку.
Она улыбнулась.
– Погоди. – Эмбер схватила Дафну за рукав пальто. – Я не хочу мешать вашей семейной встрече.
На самом деле она поразилась тому, как жутко нервничает от перспективы близкой встречи с Джексоном. Внезапность предстоящего события выбила ее из равновесия. Ей изначально хотелось предупреждения заранее, чтобы у нее было время подготовиться к встрече с мужчиной, о котором она так много знала.
– Глупости какие, – выдохнула Дафна. – Совершенно ты не помешаешь. Пошли, пошли. Он нас ждет.
Таллула поспешно вскочила, собрала книги, сложила в аккуратную стопку и взяла под мышку.
Дафна махнула рукой:
– Оставь их тут, детка. Нам пора.
Он ждал их, сидя за самым лучшим столиком. Ресторан поразил Эмбер своим великолепием. Как и Джексон, кстати говоря. Сексуальность просто-таки сочилась из него. Роскошный красавец. Просто разящий наповал. По-другому не скажешь. В безупречно скроенном костюме – он словно бы прямиком сошел с экрана с фильмом о Джеймсе Бонде. Заметив их, Джексон встал. Встретившись ослепительно-синими глазами с Дафной, он улыбнулся шире и нежно поцеловал ее в губы. «Он без ума от нее», – в отчаянии поняла Эмбер. Джексон присел на корточки, раскинул руки, и дочери бросились в его объятия.
– Папочка! – расплылась в улыбке Белла.
В первый раз за весь день она явно была по-настоящему счастлива.
– Мои девочки. Хорошо провели время с мамочкой?
Его дочери принялись наперебой щебетать. Через пару минут Дафна усадила их за столик, а сама села рядом с Джексоном. Эмбер заняла оставшееся место – напротив Джексона, рядом с Беллой.
– Джексон, это Эмбер. Я тебе говорила о ней. Она спасла меня в комитете по подготовке к сбору средств для фонда.
– Очень рад познакомиться с вами, Эмбер. Не сомневаюсь, вы очень помогли Дафне.
Взгляд Эмбер был прикован к очаровательной ямочке, появлявшейся на щеке у Джексона, когда он улыбался. Если он и гадал, с какой стати Эмбер обедает с ними, у него хватило такта этого не показывать.
Они заказали себе коктейли, а девочкам закуски. Через некоторое время Эмбер, что называется, слилась с общим фоном и стала наблюдать за семейством.
– Ну, расскажите мне про ваш день, – сказал Джексон. – Какие главные события?
– Ну… – протянула Белла. – Я купила два новых платья для моей куклы Беллы, а еще конюшню, а еще балетную пачку, совсем, как у меня, так что она будет вместе со мной на балет ходить.
– Ну, а ты, Лу…
– Мне понравилось в «Alice’s Teacup». Было здорово. А потом Эмбер меня водила в «Barnes & Noble».
Джексон покачал головой.
– Мой маленький книголюб. Приезжаешь в большой город и куда отправляешься? У нас же за углом книжный магазин.
– Да, но не такой же огромный, как тут. Кроме того, мы сюда часто приезжаем. Подумаешь.
Эмбер сдержала возмущение. «„Подумаешь"! Это надо же. Вот поселить бы Таллулу на несколько лет в сельской глубинке, чтобы она увидела, как живет вся остальная Америка».
Джексон перевел взгляд на Дафну, на миг прижал ладонь к ее щеке.
– А ты, моя дорогая. Что у тебя было главное?
– Звонок от тебя.
Эмбер едва не стошнило. Неужели эти сладенькие словечки вправду что-то означали? Она сделала долгий глоток из бокала. Она не боялась действия коктейля. Даже ждала его.
Наконец, оторвав глаза от своей роскошной жены, Джексон посмотрел на Эмбер.
– А вы из Коннектикута, Эмбер?
– Нет. Из Небраски.
Джексон явно удивился.
– И что вас привело на восток?
– Хотелось расширить горизонты. Моя подруга перебралась в Коннектикут и пригласила меня пожить вместе с ней, – ответила Эмбер и сделала еще глоток коктейля. – И я сразу влюбилась в побережье. И вдобавок – Нью-Йорк так близко.
– Давно вы здесь?
Он вправду интересовался или просто из вежливости спрашивал? Эмбер не могла понять.
Дафна опередила ее с ответом.
– Около года, да? – Она улыбнулась Эмбер. – Эмбер тоже работает с недвижимостью, в коммерческом отделе «Rollins Realty».
– А как вы познакомились?
– Я же тебе рассказывала. Совершенно случайно, – сказала Дафна.
Джексон не спускал глаз с Эмбер. У нее вдруг возникло такое чувство, что она на допросе.
– Эээээээй! – капризно проныла Белла. – Скучно же!
Впервые за весь день Эмбер была готова поблагодарить маленькую капризулю за вмешательство.
Джексон перевел взгляд за дочку.
– Белла, когда взрослые разговаривают, перебивать нельзя.
Это было сказано серьезно, решительным голосом.
«Слава Богу, – подумала Эмбер. – Хотя бы один из родителей умеет проявить строгость».
Белла показала ему язык.
Таллула ахнула и посмотрела на отца. Дафна тоже. Казалось, время остановилось. Все ждали, какова будет его реакция.
А он расхохотался:
– Похоже, у кого-то был слишком долгий день!
И все, сидевшие за столиком, словно бы выдохнули с облегчением.
Белла спрыгнула со стула, подбежала к отцу и уткнулась ему в грудь:
– Прости, прости!
Джексон провел ладонью по ее золотистым кудряшкам.
– Спасибо. А теперь ты будешь себя вести, как положено леди, да?
Белла кивнула и забралась на стул.
«Еще одно очко в плюс маленькой хулиганке», – подумала Эмбер.
Кто бы мог подумать, что главным камешком в ботинке для нее станет этот гремлин величиной с пивную кружку?
– Как насчет еще одного сюрприза? – спросил Джексон.
– Какого? – в унисон спросили девочки.
– Может быть, сходим посмотреть рождественское шоу в Радио-сити[18], а потом останемся здесь переночевать?
Девочки закричали от восторга, но Дафна прикоснулась к руке мужа и сказала:
– Милый, я не планировала оставаться здесь на ночь. И я уверена, что Эмбер хочет вернуться домой.
На самом деле Эмбер просто жаждала остаться. Ей настолько любопытно было увидеть нью-йоркскую квартиру Пэрришей, что никакого желания вернуться домой она не испытывала.
Джексон глянул на Эмбер так, словно она представляла собой досадную проблему, требующую решения.
– Завтра воскресенье. Что тут такого ужасного? Одолжишь ей какую-нибудь одежду.
Он в упор посмотрел на Эмбер.
– Вам действительно сложно остаться здесь?
Эмбер мысленно приплясывала, но ответила Джексону спокойным, сдержанным взглядом.
– Я не против. Очень не хотелось бы огорчить Беллу и Таллулу. Они, похоже, просто мечтают остаться.
Джексон улыбнулся и сжал пальцы Дафны.
– Вот видишь? Все нормально. Мы прекрасно проведем время.
Дафна пожала плечами и смирилась с переменой в планах.
В итоге они отправились в мюзик-холл и полтора часа смотрели танцевальное шоу с участием Санта-Клауса и танцевальной группы «Rockettes». Эмбер шоу показалось занудным, но девочки были в полном восторге.
Когда они вышли из Радио-сити, шел снег, и город превратился в зимнюю страну чудес. Покрытые слоем снежинок ветки деревьев искрились белыми огоньками. Эмбер восхищенно смотрела по сторонам. Она еще никогда не видела Нью-Йорк так поздно вечером. Зрелище было фантастическое. Все вокруг светилось и сверкало.
Джексон достал из кармана телефон, снял кожаную перчатку, нажал клавишу, прижал телефон к уху и проговорил:
– Пришлите водителя к главному входу Радио-сити.
Когда подъехал черный лимузин с тонированными стеклами, Эмбер вытянула шею, чтобы увидеть, какая знаменитость выйдет из машины, а вышел высокий водитель в форменной одежде и открыл заднюю дверь. Только тут Эмбер поняла, что лимузин пуст и что он приехал за ними. Теперь она ощутила себя знаменитостью. Она ни разу в жизни не ездила в лимузине. От нее не укрылось, что Дафна и девочки ни капельки не смутились. Джексон взял Дафну за руку и ей первой помог войти в машину. Затем он шутливо подтолкнул внутрь Таллулу и Беллу и дал знак Эмбер садиться, но при этом даже не глянул на нее. Машина была такая огромная, что две женщины и девочки легко уместились на одном сиденье. Джексон устроился на сиденье напротив. Он положил руку на спинку и широко расставил ноги. Эмбер с трудом старалась не смотреть на него. Он просто излучал власть и мужскую силу Белла прижалась к матери. Она почти спала. И вдруг Таллула спросила:
– Мы едем в нашу квартиру папочка?
– Да, я…
Но не успел он сказать еще хоть слово, как вдруг Белла очнулась от дремоты и выпрямилась.
– Нет, нет, нет! Только не в квартиру! Хочу туда, где живет Элоиза[19]! Хочу поспать в «Плазе»!
– Мы не можем этого сделать, детка, – возразила Дафна. – Мы не заказали номер.
Белла не желала смиряться.
– Папочка, пожалуйста, – заныла она. – Я буду первая в моем классе, кто переночует там, где живет Элоиза! Мне все будут так завидовать. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
В первый момент Эмбер захотелось схватить маленькую зануду и сломать ее шею, но было в ней нечто, что Эмбер понимала, нечто такое, что могло помочь ей превратить девчонку из недруга в союзницу. Да и потом – какая разница, где именно они переночуют – в «Плазе» или в городской квартире Пэрришей? И то и другое для Эмбер было праздником.
На следующее утро Эмбер повернулась с боку на бок и потянула одеяло вверх, пока его край не коснулся ее подбородка. Она сладко вздохнула и повертелась на шелковой простыне, нежась в мягком белье. Она никогда не спала на настолько, просто до неприличия, удобной кровати. На соседней кровати заворочалась Таллула. В номере было только две спальни, и Белла отправилась спать с родителями, и хотя Таллула была не в восторге от того, что ей придется делить комнату с Эмбер, она беспрекословно послушалась.
Эмбер отбросила одеяло, встала и подошла к окну. Окна номера-пентхауса выходили на Центральный парк, и Нью-Йорк лежал перед Эмбер так, словно предлагал себя: «Вот он я, бери меня!» Она обвела взглядом прекрасную комнату с высокими потолками и элегантной мебелью. Номер был поистине королевский, размером больше среднего дома. Джексон, естественно, уступил капризу Беллы. Он даже отправил водителя на квартиру, чтобы тот оттуда всем привез одежду. Просто невероятно – как легко все получалось у богатых – как несправедливо легко и просто.
Сняв пижаму, которую ей одолжила Дафна, Эмбер приняла душ и надела вещи, которые ей тоже, как и пижаму, дала Дафна – синие шерстяные брюки и белый кашемировый свитер. Она повертелась перед зеркалом, восхищаясь великолепным покроем брюк и плавными линиями свитера. Вещи приятно прилегали к чисто вымытой коже. Обернувшись, Эмбер увидела, что Таллула еще спит, поэтому она на цыпочках вышла из комнаты. Белла уже встала. Она сидела на пышном зеленом диване и держала в руках книгу. Она быстро глянула на Эмбер, когда та вошла, но ничего не сказала и снова уткнулась в книжку. Эмбер села на стул напротив дивана и взяла с журнального столика журнал. Не говоря ни слова, она сделала вид, что читает. Так продолжалось примерно десять минут. Молчание.
Наконец Белла захлопнула книжку и уставилась на Эмбер.
– Почему это вы вчера вечером домой не уехали? У нас должен был быть семейный вечер. Только мы, и больше никого.
Эмбер немного подумала и сказала:
– Знаешь, Белла, я тебе по секрету скажу: я просто представила себе, как у меня на работе все обзавидуются, если я расскажу, что ночевала в «Плазе» и завтракала с Элоизой. – Для пущего эффекта она сделала паузу. – А про то, что у вас семейный вечер, я и вправду забыла. Ты права. Надо было мне уехать домой. Прости меня за это.
Белла склонила голову к плечу и посмотрела на Эмбер с подозрением.
– Ваши друзья знают про Элоизу? Но вы же взрослая. Зачем вам Элоиза?
– Мама читала мне книжки про Элоизу, когда я была маленькая.
Это была наглая ложь. Мать ей сроду ничего не читала. Если бы Эмбер все свое свободное время не проводила в библиотеке, она бы теперь была неграмотная.
– А почему ваша мама не привезла вас в «Плазу», когда вы были маленькая?
– Мы жили очень далеко от Нью-Йорка. Ты слышала про Небраску?
Белла сделала большие глаза.
– Конечно, я слышала про Небраску. Я знаю все пятьдесят штатов.
«С этой маленькой мерзавкой не так просто подружиться, – подумала Эмбер. – К ней на кривой кобыле не подъедешь».
– Вот там я выросла. И у нас не было столько денег, чтобы можно было доехать до Нью-Йорка. Вот так. Но я хочу сказать тебе огромное спасибо за то, что ты помогла сбыться моей детской мечте. Я всем у себя в офисе расскажу, что это случилось благодаря тебе.
По лицу Беллы трудно было догадаться, что она об этом думает. Ответить она не успела. В гостиную вошли Джексон и Дафна.
– Доброе утро! – весело проговорила Дафна. – А где Таллула? Пора завтракать. Она уже встала?
– Пойду посмотрю, – отозвалась Эмбер.
Она постучала в дверь спальни и вошла. Таллула встала и уже почти закончила одеваться.
– Доброе утро, – поздоровалась с ней Эмбер. – Твоя мама просила меня посмотреть, встала ли ты. Похоже, все готовы идти завтракать.
Таллула обернулась.
– О’кей, я готова.
И они вместе вышли в гостиную, где их ждали остальные.
– Девочки, спали хорошо? – осведомился Джексон. Его голос гулко прозвучал в громадном лифтовом холле.
Дочки затараторили одновременно. Когда подъехала кабина лифта, Джексон с улыбкой посмотрел на Беллу и сказал:
– Позавтракаем с Элоизой в Палм-Корте.
Белла улыбнулась и посмотрела на Эмбер.
– Мы так давно про это мечтали.
«Может быть, я наконец слегка приручила это маленькое исчадие ада», – подумала Эмбер.
Теперь настало время заняться Джексоном.
Эмбер и Дафна сидели рядом в столовой Пэрришей, за обеденным столом, заваленным бумагами. Среди них был и список участников, и схема рассадки гостей за столиками в бальном зале. Поскольку почти все эти люди Эмбер были незнакомы, Дафна диктовала ей порядок рассадки за каждым столиком, а Эмбер послушно вносила все сведения в файл Excel. Дафна умолкла и принялась изучать список гостей. Эмбер воспользовалась возникшей паузой и осмотрела комнату. За длинной чередой высоченных, от пола до потолка, окон открывался прекрасный вид на море. В этой комнате за обеденным столом могли бы с комфортом разместиться шестнадцать человек, но все равно тут оставалось чувство интимности и уюта. Обои на стенах были цвета неяркого золота и служили великолепным фоном для прекрасных, выполненных маслом и обрамленных золоченым багетом пейзажей с изображением парусников и видов моря. Эмбер легко могла представить торжественные ужины в этой столовой – стол с фарфором и хрусталем, дорогими серебряными приборами, льняной скатертью и салфетками самого лучшего качества. Она не сомневалась, что в этом доме невозможно разыскать хотя бы одну бумажную салфетку.
– Извини за долгую паузу Эмбер. Кажется, я наконец все прояснила с девятым столиком, – проговорила Дафна.
– Нет проблем. Я любовалась этой прекрасной комнатой.
– Красиво, правда? Этот дом принадлежал Джексону до нашей свадьбы, так что я тут почти ничего не меняла. Только на крытой веранде кое-что придумала. – Она огляделась по сторонам и пожала плечами. – Все и так уже было идеально.
– Боже, как это чудесно.
Дафна бросила на нее странный взгляд, но он длился так коротко, что Эмбер не успела разгадать, что он означал.
– Так, – сказала Дафна. – Ну что ж, пожалуй, с рассадкой гостей мы закончили. Отправлю список на принтер, чтобы распечатать карточки с фамилиями и номерами столиков. – Она встала. – Даже не знаю, как тебя благодарить. Без твоей помощи я бы на это потратила целую вечность.
– О, пожалуйста. Я только рада помочь тебе.
Дафна посмотрела на наручные часы и перевела взгляд на Эмбер.
– Девочек с тенниса мне забирать только через час. Хочешь чашку чая и немного перекусить? У тебя есть время?
– Было бы просто здорово. – Эмбер следом за Дафной пошла к выходу из столовой. – Можно мне в туалет?
– Конечно. – Они еще немного прошли по коридору, и Дафна указала на дверь слева. – Когда выйдешь, поверни направо и придешь в кухню. Я поставлю чайник.
Эмбер вошла в туалетную комнату на втором этаже и была потрясена. Любое помещение в этом доме сразу напоминало о том, как сказочно богат Джексон Пэрриш. Отполированные до блеска черные стены, облицованные серебристым багетом, – воплощение состоятельности. Главным, что привлекало внимание в туалетной комнате, была глыба «водопадного» мрамора[20], на которую была установлена мраморная раковина. Эмбер еще раз с восторгом огляделась по сторонам. Все уникальное, все сделанное на заказ. «Каково это – жить жизнью, сделанной на заказ?» – подумала она.
Она вымыла руки и бросила последний взгляд в зеркало – высокое, с широкой фаской, окантованное рамой, изображавшей что-то наподобие сморщенных серебряных листьев. Шагая по длинному коридору к кухне, она задержалась, чтобы рассмотреть картины на стенах. Некоторые из них она узнала благодаря знаниям, почерпнутым во время изнурительного штудирования книг по искусству и благодаря занятиям на курсах при Метрополитен-музее. Одна картина принадлежала кисти Сислея[21], вторая оказалась совершенно потрясающей работой Будена[22]. Если это были подлинники – а скорее всего, это было именно так, – то одни эти картины стоили небольшого состояния. А висели они при этом в коридоре, по которому мало кто ходил.
Войдя в кухню, Эмбер увидела тарелку с фруктами и чайные принадлежности на кухонном островке.
– Кружку или чашку? – спросила Дафна, стоя перед открытой дверцей шкафчика.
Полки в шкафчике выглядели так, словно их приготовили для показа в шоу, посвященном демонстрации роскошных кухонь. Эмбер представила себе кого-то, кто стоит с линейкой и измеряет точное расстояние между чашками и стаканами. Все стояло идеально ровно, все предметы были одинаковыми. Странно – но это зрелище отчасти пугало. Эмбер молча смотрела на полки, завороженная симметрией.
– Эмбер? – окликнула ее Дафна.
– О… Пожалуйста, кружку.
Она села на табуретку с мягкой подушкой.
– С молоком?
– Да, пожалуйста, – ответила Эмбер.
Дафна открыла дверцу холодильника. Эмбер снова широко раскрыла глаза. Содержимое полок холодильника было выстроено, словно солдаты на параде. Все, что повыше, – сзади, все ярлыки – спереди. Абсолютный порядок в доме Дафны сбивал с толку. Эмбер в нем виделось не просто желание поддерживать чистоту в доме. Это больше походило на манию, одержимость. Эмбер вспомнила рассказы Салли о том, что после рождения Таллулы Дафна угодила в психиатрическую клинику. Возможно, дело было не только и не столько в послеродовой депрессии.
Дафна села напротив Эмбер и налила чай ей и себе.
– Итак, у нас осталось всего две недели до нашего грандиозного события. Ты столько сделала, ты так потрясающе мне помогла! Мне так хорошо работалось в паре с тобой. Мы обе вложили столько сердца в эту подготовку.
– Я наслаждалась каждой минутой этой работы. Жду не дождусь вечера сбора средств. Наверняка все пройдет очень успешно.
Дафна сделала глоток чая, поставила кружку на стол и сжала ее руками. Посмотрев на Эмбер, она сказала:
– Мне бы хотелось сделать что-то, чтобы отблагодарить тебя за твою огромную работу.
Эмбер склонила голову к плечу и вопросительно посмотрела на Дафну.
– Надеюсь, ты позволишь мне купить тебе платье для этого вечера.
Эмбер очень надеялась, что такое предложение поступит, но теперь ей нужно было сыграть свою роль очень старательно.
– О нет, – сказала она. – Я не могу позволить тебе сделать это.
– Пожалуйста. Мне бы очень хотелось. Так я тебя смогу отблагодарить.
– Ну, не знаю… Получится, что ты мне платишь, а я всем этим занимаюсь не за плату. Мне хотелось это сделать.
Эмбер мысленно ухмыльнулась. Притворная скромность и самоуничижение получились у нее прекрасно.
– Ты не должна смотреть на это, как на плату. Это просто моя благодарность за твою неоценимую помощь и поддержку, – сказала Дафна и отбросила назад волну светлых волос. При этом ее бриллиантовое кольцо выразительно сверкнуло.
– Не знаю. Странно думать о том, что ты будешь тратить деньги на меня.
– Что ж… – проговорила Дафна и немного помолчала. – Но может быть, тогда ты не откажешься одолжить у меня одно из моих платьев?
Эмбер готова была поколотить себя за то, что слишком долго упиралась. Но с другой стороны, позаимствовать платье у Дафны – это было тоже совсем неплохо.
– О, это мне даже в голову не приходило. Но будет лучше, если ты не станешь тратить на меня деньги.
Можно подумать, эта женщина была лишена возможности швырять на ветер миллионы.
– Отлично. – Дафна встала. – Давай поднимемся наверх и подыщем для тебя что-то в моей гардеробной.
Они вместе поднялись по лестнице. Эмбер по пути восхищалась картинами кисти голландских живописцев.
– У вас потрясающая коллекция картин. Я бы на них часами смотрела.
– Пожалуйста, сколько угодно. Ты интересуешься живописью? Джексон ее просто обожает, – сказала Дафна, когда они поднялись на лестничную площадку.
– Я не специалист, но очень люблю бывать в музеях, – ответила Эмбер.
– Джексон тоже любит музеи. Он член совета в центре искусств Бишопс-Арбора. Мы пришли, – проговорила Дафна, проведя Эмбер в большую комнату. Учитывая ее размеры, ее никак нельзя было назвать встроенным шкафом. Здесь ровными рядами выстроились вешалки с одеждой. Все предметы одежды находились в прозрачных пластиковых чехлах, две стены были отданы полкам с всевозможной обувью, рассортированной по цвету. На третьей стене разместились выдвижные ящики с трикотажной одеждой. В каждом лежало по одному свитеру или джемперу. Спереди на каждом ящике имелась прозрачная панель, через которую было видно, что там лежит. В дальнем конце комнаты стояло трехстворчатое зеркало, а перед ним – небольшой подиум. Освещение было ярким, но не слепящим – не таким, какое бывает в магазинных примерочных.
– Вот это да, – не удержалась от восхищения Эмбер. – Это нечто.
Дафна небрежно махнула рукой.
– Мы много где бываем. Было время – я за каждой вещью ехала в магазин, а Джексон сказал, что не стоит тратить на покупки так много времени. И он все устроил так, что вещи привозят мне домой, и я выбираю.
Она повела Эмбер к вешалке у дальней стены, но в этот момент в гардеробную неожиданно вошла девушка.
– Мадам, – сказала она. – Les filles[23]. Их пора забирать?
– О, Господи, Сабина, ты права! – воскликнула Дафна и снова посмотрела на часы. – Мне пора. Я обещала девочкам забрать их сегодня. Может быть, ты просто посмотришь эти платья и дождешься меня? Я ненадолго. – Она погладила руку Эмбер. – О, да, Эмбер. Это Сабин, наша няня.
Она порывисто вышла из комнаты.
– Рада познакомиться с вами, Сабин. – сказала Эмбер.
Сабин сдержанно кивнула и с сильным французским акцентом ответила:
– Я тоже рада, мисс.
– Миссис Пэрриш мне говорила, что вас взяли на работу, чтобы вы обучали девочек французскому языку. Вам нравится тут работать?
Взгляд Сабин немного смягчился, однако она тут же вернулась к сдержанности.
– Очень. А теперь прошу простить меня.
Эмбер проводила ее взглядом. Итак, она была француженка – подумаешь, какая фифа. Все равно ведь всего-навсего нянька. «Но, – продолжала размышлять Эмбер, – все равно друзья и подруги Дафны, все до одного, будут считать, что это круто – иметь не обычную, испаноговорящую няньку, а такую, которая обучит дочек французскому».
Эмбер зачарованно огляделась по сторонам. Гардероб Дафны во всей красе. Больше было похоже на магазин эксклюзивной одежды. Она медленно пошла вдоль вешалок, внимательно рассматривая все, что на них висело. Вещи были самым придирчивым образом рассортированы по стилю и цвету. Туфли были расставлены с такой же математической точностью, как фарфор в кухонных шкафчиках. Даже расстояние от одной вещи до другой на вешалках было одинаковым Добравшись до трехстворчатого зеркала, Эмбер обнаружила неподалеку от него два удобных клубных стула – видимо, тут мог разместиться Джексон или кто-то еще, кто бы сидел и одобрительно кивал, наблюдая за тем, как Дафна примеряет и выбирает одежду и обувь. Затем Эмбер принялась рассматривать платья на той вешалке, на которую указала Дафна. «Диор», «Шанель», «Ву», «МакКуин». Перечень имен дизайнерских домов продолжался до бесконечности. Одежду для Дафны присылали не из сетевого магазина, а из домов высокой моды, где шили наряды для клиентов с деньгами. Просто голова кружилась.
А Дафна ко всему относилась, как к само собой разумеющемуся – к роскоши, дорогим картинам, «гардеробной», набитой дизайнерскими костюмами, платьями и обувью. Эмбер расстегнула молнию на одном из чехлов и вытащила бирюзовое вечернее платье от «Версаче». Она подошла к зеркалу и встала на подиум, прижимая платье к себе. Даже миссис Локвуд ни разу не приносила в химчистку ничего подобного.
Эмбер вернула платье на вешалку и, обернувшись, вдруг заметила дверь в дальнем конце комнаты. Она подошла к двери и немного помедлила, сжав в пальцах дверную ручку. Перед ней предстала просторная комната, представлявшая собой ошеломляющее сочетание роскоши и комфорта. Она медленно пошла вдоль стены, ведя кончиками пальцев по желтым шелковым обоям. В углу комнаты стоял шезлонг, обтянутый белым бархатом. Свет, проникавший в комнату через венецианское окно, разбрасывал по стенам, яркие маленькие радуги, проходя через хрустальные подвески большой люстры. Эмбер села в шезлонг, и ее взгляд приковала к себе картина, висевшая на противоположной стене – единственное произведение искусства в комнате. Она не могла оторвать глаза от пейзажа – мирного покоя деревьев и неба.
Она зажмурилась и, постаравшись вообразить, что это ее комната, еще немного посидела в кресле. Неохотно встав, Эмбер осмотрела комнату более внимательно. Стильный, изящный столик с фотографиями Дафны и ее младшей сестры Джулии. Эмбер узнала худенькую девушку с длинными темными волосами и красивыми миндалевидными глазами – она уже видела это лицо на фотографиях, расставленных по всему дому Рядом со столиком стоял старинный комод с дверцами и множеством маленьких выдвижных ящиков. Эмбер протянула руку и выдвинула один из них. В нем оказалось кружевное нижнее белье. В другом – мыло с экзотическими запахами. В прочих ящичках – примерно то же самое, и все аккуратно сложено и скрупулезно рассортировано. Открыв дверцу, Эмбер увидела сложенные стопками махровые банные полотенца. Она уже была готова закрыть дверцу, когда вдруг заметила у самой стенки палисандровую шкатулку. Эмбер взяла ее, приподняла защелку и открыла крышку. Внутри, на подушечке из темно-зеленого бархата, лежал маленький пистолет с перламутровой рукояткой. Эмбер осторожно вынула его из шкатулки и разглядела выгравированные на дуле инициалы «ТМС». Что здесь делал этот пистолет? И кто такой «ТМС»?
Эмбер не запомнила, сколько времени простояла около комода. Из ступора ее вывели звуки голосов и хлопающих дверей. Она быстро убрала пистолет в шкатулку, обвела комнату взглядом, чтобы убедиться, что она ничем не нарушила порядок, и вышла. Как только она оказалась в гардеробной, туда стремглав вбежали девочки, а следом за ними вошла Дафна.
– Привет, мы вернулись, – сказала Дафна. – Извини, что так долго. Белла забыла свой рисунок, так что пришлось вернуться и забрать его.
– Все нормально, – ответила Эмбер. – Платья такие красивые, не могу выбрать.
Белла сердито сдвинула брови и шепнула матери:
– Что она здесь делает?
– Извини, – сказала Дафна Эмбер и взяла Беллу за руку. – Мы выбираем платье для Эмбер к вечеру сбора средств для нашего фонда. Может быть, вы с Таллулой ей поможете? Будет весело.
– Ладно, – кивнула Таллула и улыбнулась.
Но Белла смотрела на Эмбер с нескрываемой ненавистью. Развернувшись на пятках, она выбежала из гардеробной.
– Не обижайся на нее. Просто она пока что плохо тебя знает. Она долго привыкает к людям.
Эмбер кивнула. «Уж лучше пусть привыкнет ко мне, – подумала она. – Потому что я собираюсь здесь задержаться надолго».
Эмбер была вне себя. Двадцать четвертое декабря – а работа в офисе должна была закончиться только в два часа дня. Какому идиоту придет в голову осматривать жилье в канун Рождества? Разве не лучше богатым клиентам быть дома, упаковывать дорогущие подарки и наряжать двенадцатифутовые елки? Но с другой стороны, размышляла Эмбер, всем этим они не обязаны заниматься сами. Для этого существовали такие, как она.
Около полудня на пороге кабинета Эмбер появилась Дженна.
– Привет, Эмбер, можно войти?
– А в чем дело? – спросила Эмбер и подумала с тоской: «Только этого мне сейчас не хватало!»
Дженна вошла с большой коробкой, упакованной в подарочную бумагу, и поставила ее на письменный стол Эмбер.
– С Рождеством!
Эмбер посмотрела на подарок, перевела взгляд на Дженну. Она даже и не подумала о том, чтобы купить подарок для Дженны, и теперь чувствовала себя неловко.
– Открой! – воскликнула Дженна.
Эмбер придвинула к себе коробку разорвала упаковку и открыла крышку. Внутри она увидела шикарное ассорти рождественского печенья – одно другого краше и аппетитнее.
– Это ты сама испекла?
Дженна хлопнула в ладоши.
– Да! Мы с мамой каждый год печем такие. Моя мама – большой спец по части выпечки. Нравится тебе?
– Да, очень. Спасибо тебе, Дженна. Очень мило с твоей стороны. – Эмбер немного помедлила. – Прости, а я тебе ничего не приготовила.
– Все нормально, Эмбер. Я же не для того пекла это печенье, чтобы что-то от тебя получить. Просто мы с мамой любим этим заниматься. Я всем в офисе делаю такие подарки. Надеюсь, печенье тебе понравится. Веселого Рождества.
– И тебе веселого Рождества.
Рождественским утром Эмбер спала долго. Когда она проснулась, небо было голубым, ярко светило солнце, выпал снег – но немного, не больше дюйма. Эмбер долго стояла под горячим душем. Надев махровый халат, она приготовила целый кофейник крепкого кофе. Налив кофе в кружку, она отнесла его в ванную и принялась сушить влажные волосы феном, укладывая их мягкими волнами. Простая, но классическая получилась укладка. Она наложила совсем немного румян на скулы, на веки – едва заметные тени, чуть-чуть подкрасила тушью ресницы. Отступив на шаг от зеркала, она оценила результат своих трудов. Она выглядела молодо и свежо, но при этом в ней не было ни капли сексапильности.
Дафна попросила ее приехать часам к двум, так что, съев стаканчик йогурта, Эмбер села почитать «Одиссею», взятую в библиотеке на прошлой неделе. Время пролетело незаметно, и скоро уже нужно было одеваться и собирать подарки. На дверце шкафа висела выбранная одежда – серые шерстяные брюки и серо-белый полосатый свитер-водолазка. Маленькие жемчужные «гвоздики» в уши. Жемчуг, конечно, не настоящий, но кому какое дело? На левое запястье простенький браслет «под золото». И на другую руку – единственное колечко с сапфиром. Ей хотелось выглядеть чистой и девственной. Она в последний раз повертелась перед высоким зеркалом, одобрительно кивнула своему отражению и уложила подарки в большую бумажную сумку.
Пятнадцать минут спустя она подъехала к открытым воротам и остановила машину на круговой подъездной дорожке. Взяв сумку с подарками, она подошла к двери и позвонила. Через литые стекла она увидела идущую по коридору Дафну, за которой бежала Белла.
– Добро пожаловать! С Рождеством! Я так рада, что ты смогла приехать, – сказала Дафна, распахнув дверь и обняв Эмбер.
– И тебя с Рождеством. Огромное тебе спасибо за то, что позволила разделить этот праздник с тобой и твоей семьей, – ответила Эмбер.
– О, мы только рады тебе, – сказала Дафна и закрыла дверь.
Белла подскакивала рядом с Дафной, словно прыгающий боб[24].
– Привет, Белла! С Рождеством!
Эмбер притворно широко улыбнулась.
– А подарок у вас для меня есть? – спросила Белла.
– О, Белла! – ахнула Дафна. – Ты ведь даже не поздоровалась! Как грубо!
– Конечно, я принесла тебе подарок. Разве я могла оставить без подарка одну из моих самых любимых девочек?
– Это хорошо… А можно мне его уже получить?
– Белла! Эмбер еще пальто не сняла. – Дафна легонько оттолкнула дочку. – Позволь мне взять твое пальто, Эмбер, и пойдем в гостиную.
Белла явно была готова заупрямиться, но все же послушалась.
Когда Дафна, Белла и Эмбер вошли в гостиную, Джексон и Таллула обернулись. Они расставляли мебель в кукольном доме.
– С Рождеством, Эмбер. Добро пожаловать, – сказал Джексон с такой теплотой в голосе, что Эмбер сразу ощутила, что ей здесь действительно рады.
– Спасибо за приглашение. Вся моя семья – в Небраске, а мне так не хотелось сегодня оставаться одной. Вы просто не представляете, как это дорого для меня.
– Никто не должен оставаться один в Рождество. Мы рады, что вы с нами.
Эмбер еще раз его поблагодарила и поздоровалась с Таллулой.
– Привет, Таллула. С Рождеством. Какой прекрасный кукольный дом.
– Хотите посмотреть поближе? – спросила Таллула.
Эти девочки были не похожи друг на дружку, как день и ночь. Эмбер детей не любила, но Таллула хотя бы вела себя прилично, в отличие от маленькой зверушки, считавшей, что солнце и луна вращаются вокруг нее. Эмбер подошла и села рядом с Таллулой перед кукольным домом. Она таких никогда не видела – даже на фотографиях. Чего бы только она и ее сестры не отдали за такую игрушку – с такой фантастической мебелью и куколками! Дом был огромный, трехэтажный, с настоящими паркетными полами, ванными комнатами, электрическими люстрами, которые по-настоящему включались, и красивыми картинами на стенах. Приглядевшись получше, Эмбер поняла, что перед ней – уменьшенная копия дома, в котором они все сейчас находились. Значит, игрушка была сделана на заказ. Сколько же мог стоить этот кукольный дом?
– Как насчет стаканчика эгг-нога[25], Эмбер? – спросила Дафна.
– Спасибо, с удовольствием, – ответила Эмбер, продолжая наблюдать за тем, как Таллула расставляет в доме диваны, столы и стулья.
Белла в это время устроилась в другом конце комнаты, она занялась своим айпадом.
Эмбер обратила внимание на гору подарков. Их было так много, что все они под елкой не умещались. Сама по себе это гора разорванной подарочной бумаги и ленточек была красива. Эмбер вспомнила убогие Рождества своего детства, и ей стало тоскливо. Ей и сестрам всегда дарили подарки полезные, типа нижнего белья или носков – ни украшений, ни игрушек Даже в чулки клали только что-то полезное или съедобное – например, крупный апельсин, чтобы побольше места занимал, а к нему в придачу – карандаши и ластики, и только изредка – небольшой пазл, который надоедал на второй день.
Картина в гостиной Пэрришей попросту лишила Эмбер дара речи. Она заметила, что из одной коробки высовывается краешек шелкового пеньюара. В других коробках, поменьше, наверняка лежали новые украшения для Дафны. Подарки для Таллулы были сложены аккуратной горкой, а подарки для Беллы уже валялись по всей комнате. Оторвавшись от айпада, она принялась быстро распаковывать и рассматривать остальные.
Для полного комплекта, на взгляд Эмбер, не хватало только матери Дафны. Почему, интересно, бабушку этих девочек – вдову, живущую на расстоянии не самой долгой поездки на автомобиле, не пригласили встретить Рождество с единственной дочерью и внучками? У нее было такое впечатление, что в этом доме стоимость шикарных подарков стоит выше семейных ценностей.
Вернулась Дафна с тремя стаканами эгг-нога и поставила их на сервировочный столик красного дерева между двумя большими диванами.
– Эмбер, посиди со мной, – сказала она и похлопала по подушке рядом с собой. – Скажи, у тебя будет свободное время до Нового года? – спросила она.
– Будет, – ответила Эмбер. – В этом преимущество работы с коммерческой недвижимостью. – Она сделала глоток эгг-нога. – А вы с Джексоном куда-нибудь уезжаете на рождественские каникулы?
– Да, действительно. Двадцать восьмого числа мы улетаем в Сан-Бартоломео[26]. Обычно мы улетаем на следующий день после Рождества, но послезавтра Мередит устраивает вечеринку с сюрпризами в честь пятидесятилетия Рэнда, поэтому мы отложили отъезд.
– Как мило, – проговорила Эмбер, мысленно метая молнии.
Значит, ей суждено до конца рождественских каникул торчать в своей унылой квартирке и мерзнуть – в то время как все они будут нежиться на солнышке.
Она встала, надеясь, что выражением лица не выдала охватившей ее зависти.
– Я привезла кое-какие подарки. Сейчас достану, – сказала она.
Белла сразу вскочила и подбежала к ней.
– Можно мне посмотреть мой подарок? Можно, можно?
Эмбер заметила, с какой ласковой улыбкой Джексон смотрит на подпрыгивающую в нетерпении Беллу.
– Вот, держи, Белла.
Эмбер протянула девочке упакованный набор книжек. К счастью, она догадалась добавить к книгам сверкающие бусы и браслет.
Белла жадно разорвала упаковку, на книги глянула мельком и проворно открыла маленькую коробочку.
– О-о-о! Красивенько!
– Как мило. Давай, я помогу тебе надеть бусы, – сказала Дафна.
– А вот это тебе, Таллула.
Девочка медленно развернула подарок.
– Спасибо, Эмбер. Эту книгу я люблю.
Белла, нацепив бусы и браслет, принялась рассматривать подаренные Эмбер книги. Она топнула ножкой.
– Нечестно! Такие «Спрятанные сокровища»[27] у меча уже есть!
Джексон взял дочку на руки и постарался успокоить.
– Ничего, малышка. Мы отнесем эту книжку в магазин и попросим заменить на такую, какой у тебя еще нет, ладно?
– Ладно… – капризно протянула Белла и положила голову на плечо отца.
Дафна взяла из-под елки упакованную коробку и протянула Эмбер.
– Это тебе. Надеюсь, понравится.
Эмбер развязала бантик на красной бархатной ленточке и аккуратно надорвала черную с золотом бумагу. В маленькой шкатулке лежала тонкая золотая цепочка с подвеской-жемчужиной. Она была прекрасна. Эмбер была просто ошеломлена. Ни разу в жизни ей не дарили ничего настолько красивого.
– О, Дафна, спасибо тебе. Я просто в восторге. Спасибо огромное.
– Пожалуйста.
– У меня для тебя тоже кое-что есть.
Дафна развернула упаковку и вытащила из шкатулки браслет с медальоном. Когда она прочла выгравированное на медальоне имя Джулии, ее глаза наполнились слезами. Она надела браслет на запястье.
– Какой чудесный подарок. Я буду всегда носить его. Спасибо тебе!
Эмбер вытянула руку.
– У меня такой же. Теперь наши сестры всегда будут с нами.
– Да, – осипшим от слез голосом выговорила Дафна, притянула Эмбер к себе и крепко обняла.
– Дай посмотреть, мамочка.
Белла подбежала к дивану и забралась на колени к матери.
– Посмотри – какой красивый браслет, а вот тут – имя твоей тети Джулии. Правда, красиво?
– Ага! А можно, я его поношу?
– Может быть, попозже, ладно?
– Нет, сейчас!
– Ну, хорошо, дам его тебе на несколько минут, а потом отдашь мамочке.
Дафна сняла браслет и отдала дочке. Белла просунула кулачок в металлический обруч, но он оказался слишком велик для детской ручонки, и она отдала его Дафне.
– На, мамочка. Он мне не нравится. Забирай.
Эмбер жутко разозлилась на Беллу. Эта противная девчонка помешала моменту образования важного и серьезного союза. Но она все же взяла из сумки еще один подарок и протянула Дафне.
– Вот еще кое-что. Я решила, что тебе это может понравиться.
– Эмбер. Честное слово, это уже чересчур.
«Нет, – подумала Эмбер, – „чересчур “ – это все, что окружает нас в этой комнате, все эти роскошные подарки посреди груд разорванной бумаги и ленточек».
Дафна открыла коробочку и вынула из нее черепашку, завернутую в папиросную бумагу. В тот момент, когда она разворачивала бумагу, она не удержала хрустальную фигурку, и та упала на пол.
Эмбер наклонилась, подобрала черепашку и положила на журнальный столик.
– Не разбилась, – выдохнула она. – Как хорошо.
К ним подошел Джексон, взял черепашку и повертел в руках.
– Послушай, Дафна, – сказал он, – у тебя такой нет. Какое прекрасное дополнение к твоей коллекции. – Джексон вернул черепашку на столик. – Чудесный подарок, Эмбер. А теперь, может быть, пойдем в столовую? Пора приняться за рождественский обед.
– О, погодите, – сказала Эмбер. – Джексон, у меня и для вас есть подарок.
– Ну что вы, не стоило этого делать, – проговорил Джексон, принимая сверток из рук Эмбер.
Она стала наблюдать за тем, как он разворачивает бумагу. Он ошеломленно уставился на книгу, представшую перед ним.
Он изумленно воззрился на Эмбер, и она впервые ощутила, что он по-настоящему на нее смотрит.
– Просто потрясающе. Где вы это раздобыли?
– Меня всегда интересовала пещерная живопись. Ни для кого не секрет, что вы с Дафной – тонкие знатоки искусства, и когда я наткнулась на эту книгу на букинистическом сайте, я подумала, что вас она тоже может заинтересовать.
Она старательно прочесала интернетные букинистические магазины и в итоге разыскала книгу, достойную, по ее мнению, внимания Джексона – «Живопись пещеры Ласко» Фернанда Уинделса. Увидев цену – семьдесят пять долларов – она ахнула, но решила не отказываться и позволить себе разориться на такой дорогой подарок. Рисункам в пещере Ласко было семнадцать тысяч лет, и французские пещеры, содержащие эти рисунки, были признаны объектами всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Эмбер надеялась произвести впечатление на Джексона.
Она мысленно улыбнулась. Она определенно не просчиталась с этим подарком. Дафна встала с дивана.
– Хорошо, а теперь пора обедать.
– Секундочку, – остановила ее Эмбер. – Еще кое-что.
И она протянула Эмбер коробку с печеньем.
– Господи, Эмбер. Они выглядят просто бесподобно! Посмотрите, девочки! Правда, какая вкуснятина?
– Хочу одну штучку! – заныла Белла, поднявшись на цыпочки и заглянув в коробку.
– После обеда, милая. Эмбер, какая ты молодец.
– Ну, вчера наш офис закрылся пораньше, так что я вечером с удовольствием занялась выпечкой.
– Что? Ты сама все это испекла?
– Это же совсем несложно. Я люблю готовить.
Они вошли в столовую вместе, но неожиданно рядом с Эмбер оказалась Белла. Она взяла Эмбер за руку и улыбнулась ей:
– Печенье у вас очень хорошо получилось. И я рада, что вы к нам приехали.
Эмбер посмотрела на маленькую мерзавку сверху вниз и улыбнулась:
– Я тоже рада, Белла.
Она ощутила прилив удовлетворения.
Эмбер разработала посленовогодний план. Она надеялась, что этот план поможет ей подстегнуть развитие событий. Ее панический телефонный звонок сработал на все сто. Дафна ждала ее и встретила у дверей. По ее лицу было видно, что она не на шутку встревожена. Они сразу прошли на крытую веранду.
– Что случилось? – заботливо спросила Дафна.
– Я попыталась справиться сама, но просто сил больше нет терпеть. Я должна с кем-то об этом поговорить.
– Проходи, садись. – Дафна взяла Эмбер за руку и провела к дивану. – Ну, рассказывай.
Она наклонила голову и вгляделась в глаза Эмбер.
Эмбер вдохнула поглубже.
– Меня сегодня уволили. Я ни в чем не виновата, но ничего не могу с этим поделать.
Она разрыдалась.
– Что произошло? Успокойся и расскажи мне все.
– Это началось несколько месяцев назад. Мой босс, Марк – Марк Янсен – всякий раз, когда бы я ни зашла в его кабинет, он находил повод ко мне прикоснуться. То что-то стряхнет с плеча, то за руку возьмет. Поначалу я думала, что в этом ничего особенного нет. Но на прошлой неделе он меня спросил, не соглашусь ли я вместе с ним пообедать с клиентом.
Дафна не спускала глаз с Эмбер. Эмбер гадала, достаточно ли они близки для таких прямолинейных разговоров.
– А ты часто ходишь обедать с клиентами? – спросила Дафна.
Эмбер пожала плечами.
– Не очень. Но в тот момент я была польщена предложением босса. Решила, что он дорожит моим мнением и хочет моей помощи. Ну, и еще я подумала – кто знает, может быть, меня ждет в будущем повышение в должности. В общем, я приехала и встретилась с Марком в «Gilly’s». Он уже был там, но один. Сказал мне, что клиент звонил и предупредил, что опоздает. Мы выпили по паре стаканов пива, и я слегка опьянела. – Она сделала паузу, глубоко вдохнула. – И вдруг он положил руку мне на колено и повел вверх по бедру…
– Что? – возмущенно воскликнула Дафна.
Эмбер обхватила себя руками и стала раскачиваться вперед и назад.
– Это было ужасно, Даф. Он подсел ближе ко мне, полез целоваться, стал сжимать мою грудь. Я его оттолкнула и убежала.
– Какая свинья! Ему это не сойдет с рук! – сверкая глазами, воскликнула Дафна. – Ты должна донести на него.
Эмбер покачала головой.
– Не могу.
– Почему не можешь?
– На следующий день он мне объявил, что это я его пыталась соблазнить. Сказал, что мне никто не поверит.
– Глупости. Мы с тобой поедем прямо сейчас и пожалуемся в кадровую службу.
– Мне стыдно тебе рассказывать, но несколько недель назад, на корпоративной вечеринке, я слишком много выпила и целовалась с одним из наших агентов. Все это видели. Ему поверят. Поверят, что я распущенная и развратная.
– Все равно – это не то же самое! Он пытался тобой овладеть!
– Я не могу поднимать шум. Он предложил мне плату за два месяца, если я уйду тихо. Моя мать до сих пор еще оплачивает счета за лечение Шарлин, и я каждый месяц посылаю ей деньги. Не могу себе позволить отказаться от денег. Найду какую-то другую работу. Я так унижена.
– Он от тебя откупается, чтобы заткнуть тебе рот. Я могу помочь тебе деньгами, пока ты не подыщешь другую работу. Думаю, ты должна бороться.
«Вот это другое дело», – подумала Эмбер. Однако ей стоило повысить ставку и посмотреть, что из этого выйдет.