Выйдя из лесу, я направился в глубь королевства Антор, названного так в честь первого властителя империи, которая за тысячу лет превратилась в королевство – говорят, нормальный мужик был. Хотя по прошествии тысячи лет кто его знает, каким он был на самом деле. Если обратиться в глубь веков, когда появились первые законы, своды нравственных правил, даже войну пытались заключить в свод правил и ограничений. И современным потомкам наших предков многое непонятно, а многое вызывает даже смех, но все имело свои основания и органично вписывалось в то время. Дворянин всегда понимал дворянина и мог отпустить под честное слово, и слово ведь держали. Война имела свои правила и свой кодекс чести. За небольшим исключением эти правила и кодексы никогда не распространялись на простой люд, который угоняли в рабство, грабили, насиловали и убивали по любому поводу.
До первого города, в котором находилась и резиденция герцога, пешком идти было три дня. Выйдя на тракт, я поправил лямки рюкзака и зашагал, прислушиваясь, чтобы неожиданно не угодить в неприятности. Шум, крики и звон клинков я услышал издалека. В этом месте дорога делала поворот, и что происходит – видно не было, но по звуку было слышно, что идет схватка. Осторожно подобравшись, выглянул из-за поворота, и передо мной открылась картина боя. У стоящей кареты несколько человек в латах и сюрко с гербом, прикрывшись щитами, отбивались от наседавшей на них огромной ящерицы, чем-то похожей на дракона острова Комодо. Только она имела большой гребень на голове и вес примерно до трехсот килограммов. Управляла ею какая-то личность в темном балахоне с капюшоном, надвинутом так, что рассмотреть лицо я не смог, как ни приглядывался. Помимо ящерицы на обороняющихся нападало с десяток воинов в кожаных доспехах, с короткими мечами.
Я, честно, не хотел вмешиваться, это не моя война, не мои разборки, наблюдая из кустов за происходящим. Думал, дождусь окончания схватки и, когда победитель уйдет, а уйдет он в любом случае, продолжу свой путь. Но тут один из оборонявшихся в расшитом камзоле пропустил удар и упал, тот же час в карете раздался крик и плач ребенка. Меня словно кто-то толкнул под руку, я выхватил пистолет и прицелился в ящерицу, до цели было метров тридцать, и пусть она была очень большой, но я ведь не из пушки стреляю, я выцеливал голову. Наконец плавно нажал курок, хлопнул выстрел, и в тот же момент ящерица взбесилась.
Она вдруг встала на задние ноги, трубно заорала, раскрыв пасть с большими клыками, тот, кто управлял ящерицей, попытался ее успокоить, но та, взмахнув толстым хвостом, отбросила его на несколько метров. Упал он тоже как-то неудачно, и так и остался лежать, даже не делая попыток встать. А ящерица, развернувшись, принялась крушить все, до чего могла дотянуться. Удар хвостом – и последних защитников кареты разбросало в радиусе нескольких метров. Очередной удар хвостом, и у кареты отлетело колесо, и та перекосилась; удар лапой, и один из нападавших остался без головы; прыжок – и ящерица подминает под себя еще двоих. Правда, продолжалось это недолго, через некоторое время она заскулила и упала на бок, подняв облако пыли. По ней пробежала судорога, и рептилия затихла.
Увидев, что ящерица не шевелится, оставшиеся нападавшие осмелели и стали приближаться к карете, громко переговариваясь. Мне ничего не оставалось делать, как встать и бегом броситься тоже к карете. Увидав меня, нападавшие остановились, но видя, что у меня нет в руках ни меча, ни даже ножа, только засмеялись.
– Посмотри, какой здоровый, наверное, думает, что сможет причинить нам вред голыми руками, – проговорил один на каком-то гортанном наречии, указывая на меня мечом. К своему удивлению, я его понимал, как понимал и то, что это совершенно другой язык, чем у встреченных в лесу.
– Вы можете остаться в живых, если сейчас же покинете это место, – предложил я, сближаясь с ними.
– Ха-ха-ха-ха-ха, вы гляньте на него, он еще и угрожает. Альмар, займись им, пока мы пощупаем тех, кто в карете. Ильторн будет доволен. Жаль, конечно, что поводырь сдох, да и драгону было бы чем полакомиться.
С расстояния в десять метров, на которые я приблизился к этим людям, я могу попасть в муху. Я поднял пистолет и быстро произвел четыре выстрела, целясь по коленям, мало ли, может, допросить надо будет. Не обращая внимания на их вой от боли, я подошел к тому, кто был в богатом камзоле с кружевами и вышивкой. Он оказался жив и даже в сознании, у него было пробито бедро с внешней стороны и предплечье, при этом кольца кольчуги, которая была под камзолом, впились в рану. Если не оказать срочную помощь, то, скорее всего, он в ближайшее время умрет от потери крови.
– Кто ты, незнакомец? – спросил он, когда я к нему приблизился.
– Прохожий, кем я еще могу быть, ты пока помолчи, не трать силы, надо тебя перевязать.
Достал аптечку и стал обрабатывать раны.
– Сальма, Сальма, – вдруг прохрипел раненый, дверца кареты открылась, и из нее выглянула заплаканная женщина.
– Ой, Микель, ты жив, слава богам, – запричитала она.
– Помолчи, – оборвал он ее, – подай лучше полотно для перевязки.
Женщина скрылась и через некоторое время подала мне рулон тонкого небеленого полотна.
Я достал тюбик, шприц и вколол мужику обезболивающее, а потом еще и антибиотик, было очень жалко лекарство, но я понимал, что мужик этот не простой, а, скорее всего, из дворян, и не просто заштатный барон. Если уж суждено мне остаться в этом мире, это мой шанс влиться в общество. Ну не готов я ходить за сохой, пусть даже в армию, там я все равно выбьюсь повыше, тем более, как понимаю, тут даже война идет.
Краем глаза увидел, что в себя пришли те, кого отбросила ударом хвоста ящерица, и, пошатываясь, направились к нам. Я уже обработал рану на бедре, забинтовал ее и перешел к ране на предплечье. А тут придется шить. Достал хирургическую иглу и шелковую нить, обработал рану, разломил ампулу лидокаина, полил на рану и быстро зашил.
Пришедшие в себя воины столпились за спиной, наблюдая, что я делаю, из кареты выбрались женщина и маленькая зареванная девочка лет четырех. Раненные мною нападавшие к этому времени уже перестали орать и лишь со страхом наблюдали за нами. Один из воинов осмотрел карету и сказал, что слетело только колесо, и если его надеть, то можно ехать дальше. Приподняли карету, надели колесо, в ящике у кучера нашли даже запасную чеку, уложили раненого в карету и принялись ловить разбежавшихся коней. Я же тем временем подошел к тому, кто управлял зверушкой, откинул капюшон, и на меня уставился череп, обтянутый кожей. Глубоко посаженные глаза были прикрыты пленкой, как у рептилий, вдруг они распахнулись и уставились на меня, даже мурашки по спине побежали, какой-то скрипучий голос произнес:
– Я запомнил тебя…
После этого тело начало быстро разлагаться, превращаясь в труху. Фу, мерзость… Я отскочил от трупа и быстро оглянулся по сторонам, никто не видел моей слабости. Все были заняты, и до меня никому не было дела.
Подвели коня и мне, а потом воины занялись мародеркой, снимались брони и со своих, и с чужих, собиралось все, что имеет хоть какую ценность. Перед тем как отправиться в путь, я поинтересовался, нужны ли им пленные, мне ответили, что нет, я сказал, что и мне не нужны, и один из воинов молча и хладнокровно их добил, чиркнув мечом по шее.
В дороге было видно, что парням очень плохо, но они держались. Часа через три остановились на ночлег и стали готовить ужин. Я дал каждому из парней по таблетке анальгина и сказал, чтобы выпили. Всем надо было отдохнуть и прийти в себя. Раненого уложили на шкуру, и женщина помогла ему поесть. Заметно было, что еда придала всем силы, и раненому тоже. Наверное, он решил прояснить ситуацию и после ужина спросил, обращаясь ко мне:
– Кто ты, прохожий, руки твои чистые и ухоженные, как у аристократа, лицо благородное, в обращении нет подобострастия, так привычного низшему сословию. Даже со мной ты себя ведешь как с равным себе, раны мне ты обработал так, как не смог бы ни один лекарь, но ты не лекарь. Очень похож на благородного, но одет в лохмотья, как последний нищий. Кто ты?
– Скорее всего, это будет выглядеть странно, но я буквально на днях, ударившись головой, забыл о себе все, вспомнил лишь только имя, да остались кое-какие навыки. Зовут меня Серж, и если образно сказать, то я каждый день вновь познаю мир, – ответил я ему, стараясь не слишком выбиваться из образа независимого и знающего себе цену человека.
– Да, я знаю такие случаи, когда человек забывал все после удара по голове, некоторые становились совсем сумасшедшими, другие, как и ты, каждый день узнавали что-то новое, а некоторые со временем все вспоминали и становились прежними. Скажи, почему ты вмешался и помог нам, явно видя, что тонгирцы побеждают, ты настолько самоуверен или настолько же глуп? Тем более с ними был погонщик и драгон, который почему-то так удачно вышел из подчинения. Или ты и к этому имеешь какое-то отношение?
– Я вначале хотел просто дождаться окончания схватки и, после того как победитель уйдет, продолжить свой путь. Но услышав плач ребенка, сам не понимаю как, выскочил из кустов, где скрывался, и кинулся к карете.
– Я маркиз Микель Доренье, – проговорил он, внимательно наблюдая за моей реакцией. Видя, что его имя на меня не произвело никакого эффекта, он, помолчав, добавил: – Двоюродный брат нашего короля, да даруют ему боги долгие лета и здоровье. – И, помолчав, добавил еще: – А также глава Тайной стражи.
А на вид мужик напоминал простого работягу – нос картошкой, улыбчивое круглое лицо, небольшое брюшко, и если бы не богатая одежда, никогда бы не подумал, что он местный аристократ.
– Ну что же, поздравляю, – улыбнулся я ему. – Как же вы, такой большой вельможа, и с таким маленьким эскортом оказались так далеко от столицы?
– Ну, это долгий рассказ, думаю, я сейчас не в состоянии все рассказать, – ушел он от ответа. Посидев еще немного, стали укладываться спать. Я предложил воинам разделить с ними дежурство, но они отказались. Ну, не хотите и не надо, я не гордый, буду спать, подумал я, укладываясь недалеко от костра. Лето летом, но под утро можно и замерзнуть, да и по виду время года плавно переходило в осень, а у меня, кроме рваной рубашки, что на мне, и футболки в рюкзаке, больше ничего и нет, чтобы утеплиться.
Под утро я все равно замерз, отчего вскочил с первыми лучами солнца и принялся энергично разминаться, разгоняя кровь по жилам. Лагерь потихоньку просыпался, развели посильней костер, повесили котелок над огнем. Приготовили жидкую кашу, я добавил в общий котел кусок жареной свинины, выданный мне в дорогу Вероной, и мы, быстро позавтракав, выехали, чтобы к вечеру попасть в город Лимер, где находилась резиденция герцога Лари Сальмери – все это я узнал из разговора маркиза и его охраны.
Конь одного из убитых гвардейцев, попавшийся мне, был хорош, реагировал на любое движение повода, при необходимости менял аллюр, был послушен и добр по характеру. С непривычки я, наверное, благодаря только тренированному ранее телу не упал с коня замертво, когда въехали в город, очень устали ноги и спина. Замок герцога располагался в городе за отдельной стеной и воротами. На стенах несли службу гвардейцы герцога, правда, было их совсем немного, лишь по два на каждую стену. Меня по приезде отправили в казармы к гвардейцам, и я, даже не став ужинать, завалился спать.
Утром поднялся вместе со всеми, кто ночевал в казарме, обмылся по пояс из бочки с дождевой водой, чем удивил всех, кто находился рядом. И потрусил на тренировочную площадку, которая располагалась рядом с казармами. При входе кто-то сильно толкнул меня в спину.
– Шевелись, деревенщина, а то ползешь как неживой и другим пройти мешаешь, – прорычал кто-то под хохот нескольких человек, после чего последовал толчок в спину. Я по инерции сделал шаг, упал и перекатился, а поднимаясь, резко развернулся и ударил ногой в грудь того, кто меня толкнул. Тот по всем законам физики оторвался от земли, пролетел метра два и грузно упал, загремев всем железом, что было на нем надето. Стоявший рядом с упавшим и поразительно на него похожий парень выхватил из ножен меч и попытался им ширнуть в меня. Но двигался он настолько медленно, что я спокойно сместился в сторону, поймал его руку с мечом и потянул ее по ходу движения, придав дополнительное ускорение его телу свободной рукой. Так как я не отпустил его ладонь, сжимающую рукоять меча, падая, ему пришлось поневоле ее разжать, и меч оказался в моей руке.
С показным интересом оглядел доставшийся мне трофей и, скривившись после осмотра, отбросил в сторону. Тут на меня бросился тот, что упал раньше, и я провел чисто и эффектно для впечатления окружающих, которых уже собралось немало, прием айкидо, закрутив нападавшего, и отправил его снова в полет. Упал он, как я и задумывал, на начавшего подниматься второго, и они снова оба растянулись на земле, чем вызвали хохот собравшихся.
– А ну прекратить! – прокричал появившийся седой гвардеец, как я узнал впоследствии, капитан гвардейцев герцога. – Ты кто такой, почему устроил тут драку и кто тебя пустил в замок? – посыпался на меня град вопросов.
– Прошу прощения, сеньор, – сделал я смущенный вид, – я прибыл с сеньором Микелем Доренье, а по поводу драки – они первые начали, я же хотел просто размяться после сна.
– Размяться, говоришь, – разглядывая меня, задумчиво проговорил капитан. – Альберт, Тивон и Кавир, а ну, разомните этого деревенщину.
Из рядов гвардейцев, окружавших нас, вышли, наверное, самые здоровые ребята, но все равно они на полголовы были меньше меня.
Напали они почти одновременно и без подготовки, видать, уже имели опыт таких схваток. Не скажу, что легко, но я с ними справился, удары, конечно, дозировал, чтобы ненароком сильно не травмировать. Первому достался удар в печень и ребром ладони по шее, второму удар открытой ладонью в лоб, а третьему не столько эффективный, как эффектный удар ногой в грудь, его полет и приземление под ноги сослуживцам.
– Неплохо, неплохо, – пробурчал капитан, – может, еще разомнешься маленько, а то, смотрю, ты еще не разогрелся. – Он махнул рукой, и из группы гвардейцев вышло уже пять человек.
– Сеньор, – поднял я руку, – что будет, если я случайно кого-то поломаю или убью?
– Хм-м-м, даже так… Но ты постарайся все-таки никого не убить.
Вот тут мне пришлось попотеть, удары я хоть и не сдерживал, но не бил в горло, в глаза, под сердце и в пах, от всей души валял по земле и метелил нападавших, правда, и мне досталось, несколько раз нарвался на удар, и мне неплохо так прилетело. Но я все-таки остался стоять на ногах, правда, и шатало меня здорово. Мои соперники – кто-то еще лежал на земле, кто-то уже поднимался. У меня под глазом наливался синяк, была разбита губа и в ребрах, по всей вероятности, была трещина. Рубашка, которую я неосмотрительно надел, превратилась окончательно в лохмотья, и я начал ее стягивать, морщась от боли.
Капитан обошел меня по кругу, разглядывая.
– Первый раз вижу воспитанника сумеречного ордена, да… экземпляр тоже выбран великолепный. Ты, наверное, ничего и не помнишь? – обратился он ко мне.
– Откуда вы это знаете? – разыграл я удивление. – Несколько дней назад я ударился головой и напрочь все забыл, и теперь для меня я сам и мир вокруг меня – чистый лист бумаги.
– Так, так, так, сержант, почему никто ничем не занимается? – вдруг рявкнул капитан. – А ну, быстро найти всем занятия, отрабатывать рубку и защиту. Побитых показать лекарю, и пусть сегодня отдохнут, только братьев в строй, чтобы знали, как в следующий раз задираться.
И когда гвардейцы под командой сержанта убежали, капитан снова сделал несколько кругов вокруг меня.
– Раз в несколько десятков лет в мире появляется воспитанник сумеречного ордена, они высоки и сильны, вот как ты. Хорошо бьются и владеют разными приемами умерщвления людей – и оружием, и пустой рукой. Что удивительно, они ничего не помнят о прошлой своей жизни. Зачем они приходят в мир, никто не знает, кто-то говорит – чтобы охранять его, кто-то – наоборот, чтобы разведать и потом захватить. Исчезают они так же, как и появляются, внезапно. Говорят, раньше они спокойно жили среди нас, но за последние тридцать лет никто не слышал об их появлении. – Затем он помолчал, разглядывая мои шрамы. – Я рад тебя приветствовать, воин сумеречного ордена, жаль только, что ты уйдешь с маркизом, а то, смотришь, и моих ребят чему-то научил бы. – И, повернувшись, капитан ушел.
Очень уж информативной оказалась наша беседа, правда, вопросов оставила больше, чем ответов на них. Что за орден, кто такие его воины, ничего не понятно. Ладно, будем потихоньку вживаться в образ и искать ответы на вопросы.
Я снова обмылся у дождевой бочки, выбил пыль из своих штанов и уже хотел надеть футболку, когда в дверях казармы появился паренек и сказал, что меня хотят видеть маркиз и герцог. Быстро облачившись в последнюю свою одежду, пошел за парнем.