Как все-таки здорово на море! Рано утром совершил пробежку в полосе прибоя, потом окунулся, смывая с себя пот, и отправился на завтрак, на котором познакомился с хорошенькой девушкой Светланой. И через три дня, поддавшись на ее уговоры, отправился на эту экскурсию по горам.
Нет, это, скажу я вам, красиво – горы, сосны и колоновидная туя, а на пологих склонах растущие виноградники, и несравнимый воздух. Там, где я по горам бегал под напевы пуль и осколков, на красоту обращать внимание времени не было, а здесь можно было расслабленно восхищаться окружающими красотами. Вечером у костра народ пел песни и жарил сосиски на палочках, потом все расползлись по палаткам и легли спать. Все-таки для большинства переизбыток свежего воздуха и прогулка по горам – это большие нагрузки и стресс для организма, спали все, наверное, как убитые.
– Сережа, скажи, пожалуйста, а что у тебя за шрамы на груди и на спине? – спросила Светлана, когда мы отдышались после безумств.
– Да это я в детстве с велосипеда упал неудачно да на сучок наткнулся.
– Ох, сдается мне, обманываешь ты меня, я все же медсестра, и это очень похоже на огнестрельное ранение.
– Света, не выдумывай, где я, работник рекламной компании, можно сказать, свободный художник, – и где огнестрельные ранения. Спи давай, завтра снова по горам карабкаться.
Утро выдалось пасмурное, тучи затянули небо, и наши проводник и инструктор сказали, что гроза в горах – это не очень приятно и лучше нам быстрей спуститься в долину. Мы быстро собрали лагерь и поспешили в обратный путь. Ливень и гроза застали нас на середине пути, вначале начался сильный, просто ураганный ветер, летели ветки, камни и даже небольшие деревья, затем ударили упругие струи дождя. Дождь стоял стеной, выл ветер, вокруг было темно как ночью, лишь сполохи молний на миг освещали все вокруг белым, каким-то неживым светом. Мы стояли, забившись в небольшую расщелину, пережидая это светопреставление. Я стоял с самого края, и вдруг почва под ногами дрогнула, и меня потащило к обрыву. Несмотря на всю мою подготовку и сноровку, предпринять я ничего не успел, пусть и обрыв тот был метра три-четыре глубиной, но ведь камень кругом, побиться можно было бы хорошо. Упал я на какие-то кусты внизу, хорошо поцарапался и, все-таки приложившись обо что-то головой, потерял сознание.
Через сколько я пришел в себя, не знаю, но был еще день, сквозь кроны деревьев пробивался солнечный свет. Очень болела голова и немного подташнивало. Встав, я огляделся, ничего, кроме порванной на мне рубахи, штанов и огромной шишки над ухом, не напоминало о недавнем катаклизме, и не было никаких гор, вокруг стояли дубы, сосны, и между них вилась еле заметная тропинка. Куда все подевались, может, спустили меня кое-как вниз да побежали за подмогой? Да как-то непохоже, хоть кого-то должны были оставить. Посидел, подождал, но так никто и не объявился. Посмотрел на тропинку, в какую сторону по ней идти – тоже неясно. Но раз есть тропинка, то хоть в одном ее конце, хоть в другом будет что-то находиться. Я поправил рюкзак, который так и висел у меня за плечами. Может, он и спас от более серьезных травм.
Встал и пошел по тропинке вправо, посмотрел, который час, но увидел, что хронометр разбит, и, сняв его, положил в карман, может, еще можно будет отремонтировать. Жалко, мне его комбат подарил после одного дела. Сколько шел – не скажу, но довольно продолжительное время, наконец вышел на поляну, на которой располагалось несколько землянок и работали люди. Увидев меня, они что-то закричали, было довольно далеко, и я не разобрал. Из землянки выскочили два парня, скорее даже мальчишки, в руках у них были луки, из которых они и стали целиться в меня.
Я поднял вверх руки, показывая, что в них ничего нет, и потихоньку пошел в их сторону. По мере приближения увидел, что в основном тут были женщины, дети и несколько подростков – босоногих, в странных, похожих на старинные длиннополых одеждах.
– Кто ты и чего тебе тут надо? – спросил один из подростков ломающимся баском, не опуская лука с наложенной на него стрелой. Ситуация была непонятная, и я не стал рассказывать, кто я и откуда.
– Я не помню, кто я, была гроза и ураган, упавшее дерево ударило меня по голове, и я потерял сознание, все, что было до этого – я ничего не помню. – И, повернувшись, я показал шишку. По армейской привычке я стригся коротко, и, думаю, ее было видно.
– Ты пострижен как тонгирец, но таких огромных тонгирцев не бывает, может, ты лесной тролль, но я никогда о них не слышала, – проговорила самая старшая из женщин. – Умир, опусти оружие.
– А вдруг он на нас нападет, – не согласился мальчишка.
– Опусти, я сказала, – рявкнула вдруг она, как настоящий сержант. И пацан опустил лук и чуть отошел в сторону. Отошел грамотно, чтобы держать меня на виду и в случае чего успеть выстрелить.
– Ты можешь остаться у нас, путник, брать у нас нечего, все отобрали тонгирцы, мы лишь успели спасти свои жизни, убежав и не дав себя бросить в котел для драгона.
Я плохо понимал, какие тонгирцы и что вокруг происходит, но тут и слепому было видно, что надо собрать как можно больше информации, расспросив этих встретившихся на моем пути людей. Я согласно кивнул головой и чуть не упал от боли. Женщина, заметив мое состояние, взяла меня за руку и повела в одну из землянок. Там, уложив на нары, застеленные какими-то шкурами, сказала, чтобы я лежал, а она сейчас заварит зелье и напоит, смотришь, мне станет легче.
В землянке была приятная прохлада, и я незаметно задремал, проснулся сам, на столе горел каганец, а возле меня дежурила какая-то кроха. Увидев, что я проснулся, она с серьезным видом взяла со стола плошку и поднесла мне.
– Тетка Верона сказала, чтобы ты все выпил, – мило прошепелявила она и смотрела, пока я все не выпил, после чего, копируя кого-то из взрослых, произнесла: – Вот и молодец, что не капризничаешь.
Я хохотнул от услышанного.
– А что, есть – капризничают? – спросил я ее.
– Еще как, вон Анета как заболела, так не хотела пить, капризничала, что горько, и долго болела.
– А как же тебя зовут, красавица? Давай знакомиться, меня вот зовут Серж, – сократил я свое имя.
– А меня зовут Риса, – проговорила она, вскарабкиваясь ко мне на постель.
– А сколько тебе лет? – задал я очередной вопрос.
– Узе пять зим, – тяжело вздохнула она, и это было так комично, что я от души захохотал и прижал девчушку к себе. Видно, шум услышали на улице, и в дверь заглянула тетка Верона.
– Рисана, ты зачем ему надоедаешь, а ну, отстань от человека!
– Да ничего, ничего, мне с ней интересно, вы не переживайте, я ее не обижу. А ты меня обижать не будешь? – улыбаясь, спросил я у малышки.
– Нет, не буду, – очень серьезно произнесла кроха, – я буду с тобой дружить.
– Как твоя голова? – спросила Верона.
Я прислушался к себе.
– Да нормально, уже намного легче. – Пощупал шишку, и показалось, что и она уменьшилась.
– Может, выйдем на улицу, ты как, не против? – спросил я своего нового друга.
На улице день клонился к вечеру, женщины сидели возле костра, детвора крутилась тут же. Мы с Рисаной тоже присели на свободное место.
– Расскажите, что у вас произошло, почему вы живете в лесу, где ваши мужчины, – спросил я, обведя взглядом сидящих у костра. Вздохнув, одна из женщин начала рассказывать, другие иногда дополняли ее, и передо мной постепенно вырисовывалась картина происходящего.
Нахожусь я или в параллельном мире, или просто в очень-очень давних временах, но уж точно не в своей действительности. Почему и как это произошло, мне неизвестно, а место, куда я попал, вернее, континент назывался Альдебор.
На континенте живет несколько народов, один из них – тонгирцы; представители другого народа, анторцы, передо мной. Раньше тонгирцы жили себе спокойно и ни на кого не нападали, на континенте шли, конечно, войны между государствами и стычки между дворянами. Но вот тонгирцы держались от всего этого в стороне, они и к себе не давали лезть, и сами ни к кому не лезли. Но несколько лет назад их словно подменили, тонгирцы стали воевать вначале со своими соседями и захватили несколько свободных баронств. А потом их поползновения и претензии стали распространяться и на дальние королевства. Странно то, что недавно с ними стали приходить чудовища, кто-то назвал их демонами, и оказалось, тонгирцы кормят их людьми.
Сейчас вот их королевство еще не ведет войну, но тонгирцы уже нападают и грабят, а их деревня вообще была приграничной, тонгирцы налетели, похватали кого смогли и кто не успел убежать и отправились к следующей. Герцог обязан их защитить, но войско так и не пришло, а мужчины пошли посмотреть, что происходит сейчас на их землях и в деревне, да уже несколько дней нет от них ни слуху ни духу. Если не вернутся мужчины, то мало кто из находящихся здесь переживет зиму, припасов почти нет никаких, успели посадить несколько грядок репы да десятину гороха. Ребятня ловит рыбу в лесном озере, так только одну мелочевку, потому что возле берега, а ловить крупную – нужны сеть и лодка, а ни того ни другого нет.
– Вы не боитесь, что тонгирцы и сюда прийти могут?
– Да нет, они почему-то боятся леса, ближе чем на несколько метров к опушке не подходят, а в лес вообще не суются. И чудища их тоже к лесу не подходят, – добавила еще одна женщина. Странно, подумал я, боятся леса, ай какие трусишки… Надо выбираться из этого леса и там в мире разбираться, что тут происходит. Но пару дней еще надо бы отлежаться.
Утром следующего дня я произвел ревизию рюкзака, обнаружил там помимо портмоне с моими документами и банковскими карточками запасные носки, футболку с коротким рукавом, несколько бомж-пакетов, или просто быстрорастворимую лапшу, и пару банок консервов. В одном из карманов рюкзака лежали набор иголок и пара катушек черных и зеленых ниток, в другом – бобина с тонкой мононитью вместо лески, десяток крючков разных размеров и несколько пуль от мелкашки для грузил. В следующем кармане был кусок мыла, упаковка одноразовых бритвенных лезвий и большая газовая зажигалка. На самом дне рюкзака лежали хороший армейский нож в ножнах и моя «гюрза» в оперативной кобуре с запасной обоймой и россыпью с сотню патронов к ней. В одном из отделений лежала армейская аптечка, которую в свое время я еще дополнил некоторыми лекарствами.
Вы спросите, почему как на войну собрался – пистолет, нож, нитки и крючки… Так ведь в поход шли – это раз, а во-вторых, служба научила всегда готовиться к непредвиденным обстоятельствам. А что до пистолета, то, во-первых, у меня есть на него разрешение, во-вторых, он наградной, и в-третьих, я ведь секретоноситель. А в-четвертых, не дай бог, придет горничная убирать, обнаружит пистолет да поднимет крик, а тут сразу и милиция, и т. д., и т. п. Оно мне надо?
Сунув пистолет за пояс, туда же повесил и нож, в карман положил запасную обойму, прихватив леску и крючки, попросил ребят проводить к озеру. С нами увязалась и Рисана, при этом она всех успела оповестить, что я – ее собственность, и ревностно следила, чтобы никто не пытался со мной подружиться.
По дороге я срезал длинный и ровный хлыст и уже на месте стал ладить удочку, потом нарыл пару червей и забросил свою снасть. Парни, что отправились с нами, смотрели на меня с ухмылкой, только и того, что у виска пальцем не крутили. Я понял, что такого способа ловли они не знали. Первой поклевки пришлось ждать долго, я уже думал, что ничего не вышло и надо собираться обратно, чтобы не смешить людей.
Как вдруг клюнуло, и очень даже хорошо клюнуло, палка, на которую была привязана леска, согнулась дугой. Немного поборолся и вытащил на берег хорошего такого сазана, килограмма на четыре. Парни, которые при помощи корзины ловили мелочь, сгрудились вокруг меня, разглядывая первую добычу.
Второй раз клюнуло почти сразу, и снова большой сазан, потом клевало беспрестанно, и до вечера я очень даже устал. В общей сложности было поймано десятка полтора сазанов, несколько линей за килограмм и еще какая-то крупная местная рыба, название я не знаю. Все, кто со мной был, нагрузились уловом и пошли к землянкам, я без обмана тащил килограммов тридцать рыбы. Досталось даже Рисане, и хотя я видел, что она устала, на мои предложения понести ее рыбешку отвечала отказом. Хорошо, лагерь был недалеко от озера, дошли, правда, с одной остановкой. В лагерь входили, словно одержали победу над войском тонгирцев, перебив вдобавок и всех чудовищ.
На ужин была жареная рыба от пуза. В эти времена люди часто наедались впрок, никто ведь не знает, будет ли что-нибудь есть завтра. Но даже в этом случае рыбы оставалось еще много. Я предложил разделать ее, хорошо прокоптить над костром и вывесить в тень, чтобы сохла, может, получится сохранить подольше. Жаль, соли почти не было.
Среди ночи я проснулся от непонятного шума, вышел из землянки и прислушался. Метрах в пятидесяти, там, где выбросили внутренности рыбы, слышалось чавканье и похрюкивание. Местные свинки пришли полакомиться остатками рыбы. Осторожно, чтобы не спугнуть, подобрался как можно ближе, ночь была лунной, но ведь это лес. Метров с десяти уже можно было что-то разглядеть, прицелился в небольшую свинку и плавно нажал на курок. Среди ночи выстрел хлопнул громко, семейство кабанов кинулось убегать со всех ног, лишь та свинка, в которую я целился, пронзительно завизжала и забилась в агонии, но через некоторое время затихла.
Я осторожно подошел, прислушиваясь, чтобы не пропустить, если вдруг секач вернется, с пистолетом против кабана – это надо быть сумасшедшим. Со стороны землянок не раздавалось ни звука, конечно, все проснулись, но затаились, не понимая, что происходит. Сделав разрез на задней ноге между костью и сухожильем, я просунул руку и потащил кабанчика поближе к жилью. Неплохая так добыча, килограммов сто, если не больше. Подтащив свинью к землянкам, негромко окликнул Верону:
– Верона, выйди и светильник захвати, не бойся, это я, Серж.
Верона осторожно выглянула и, убедившись, что ей ничего не угрожает, подошла ко мне, закрывая фитиль ладонью, чтобы не погас. Увидев мой трофей, она ахнула и кинулась звать остальных женщин. Они зажгли два костра и при их свете стали разделывать свинью. Я же, увидев, что тут не нужен, отправился досыпать.
Следующий день все были заняты утилизацией кабана, я же, прихватив Умида и еще пару человек постарше, отправился снова к озеру, рассказав и показав, что и как надо делать, спокойно уселся и принялся аккуратно зашивать свои штаны, между делом помогая вытащить особо крупные экземпляры. Потом искупался в озере и побрился. Пробыв на озере часа три, мы пошли к землянкам, мальчишкам уходить не хотелось, но я настоял, сказав, что соли нет и рыба пропадет, всю все равно не съедим. Пообещал оставить им снасть, так как завтра собирался уходить.
К обеду в лагере появились трое из ушедших мужчин, они принесли соль, мешок муки, пару топоров, пилу, еще какие-то инструменты и кухонную утварь. Увидев незнакомца, стали с подозрением посматривать на меня, я же уперся взглядом в одного из них так, что тот быстро опустил глаза и отвернулся. К вечеру пришли еще трое, они тоже что-то принесли в мешках, но мне это было неинтересно. Я, поужинав, внимательно выслушал рассказы о том, где сейчас тонгирцы и что вокруг происходит, и улегся спать.
Рано утром, поблагодарив Верону и остальных за приют и обняв на прощанье плачущую Рисану, я пошел по тропинке, правда, уже в обратную сторону.