В практически полной темноте я шел по мокрой дороге. Периодически был слышен шум проезжающих машин, так нагло расплескивающих воду. Дождь все не переставал лить, как и в тот день, много лет назад. Каждый раз, когда идет такой дождь, улицы, тонут в воде, а я в воспоминаниях. Воспоминаниях о тех днях, когда я бы и не подумал о том, что могу жить так, как живу сейчас. К сожалению, у меня нет возможности придаваться воспоминаниям сейчас, у меня еще полно дел.
Медленно перебирая своими ногами, замурованными в промокшие и испачканные кроссовки, больше похожие на грязевые саркофаги, одинокий мужчина все не мог поднять голову. При первом взгляде можно было бы предположить, и только предположить, насколько сильно он устал. Чего стоил один его взгляд, устремлённый вниз, словно за нос у него была привязана гиря, придающий ему такой тяжелый и болезненный вид. Все, что принадлежало его внешности давало лишь негативное представление о том, кем он может быть. Опущенные голова и плечи, медленные ноги и болтающиеся руки четко сливались в единую картину. Это был тощий мужчина лет тридцати, с легкой небритостью и мешками под глазами. Двигался отработанными движениями как тот, кто повторяет что-то уже много лет, возможно как солдат, хотя, скорее всего, он просто идет по этой дороге уже далеко не первый раз. Идущий имел отягощенное тело, потрепанную внешность и безэмоциональное лицо. Все в нем буквально кричало – он пропал! Но всего пара деталей выдавала в нем хищную натуру. Сжатые в кулак со скрипом крепкие руки и острый взгляд. Пускай его взор не устремлялся на физический объект, но он точно видел что-то и буквально прожигал блеском белков своих гллаз. И вот абсолютно один, словно раненный волк он шел по окраине ночного города, погрузившегося в дождливую тьму. Изредка его освещали конусы света фонарей. Большую часть пути его было не видно вовсе. Все ближе были дома. Дома, в окнах которых почти не горел свет. Старые и низкие, будто сгорбившись, стояли хрущёвки, у их подножия же простирались подъездные входы, засвеченные старыми желтыми лампами. Грязный свет, идущий сквозь потертый и облепленный каплями, плафон открыл вид на человека в теплом спортивном костюме. Он в одно движение скинул сумку с плеч и достал ключ и, как только тот коснулся магнитного замка домофона, раздался мелодичный писк, и дверь открылась рывком. За дверью его фигура скрылась из вида окончательно. Под редкий стук обуви по бетону, подъезд проводил его до квартиры. Сразу после щелчка в замочной скважине раздался расслабленный и в то же время такой тяжелый вздох. На этом моменте закончилась жизнь общеобозреваемая, и началось сокрытое от чужих глаз таинство таинство.
Я наконец дома. Что может быть лучше места, в котором можно отдохнуть вдали от людей и шума. Даже эта потрепанная и квартирка, которой явно не хватает источников света, несмотря на все свои недочеты, дарит непоколебимый внутренний покой. Сегодня я достаточно развеялся. Прогулка по тихому ночному городу почти вернула желание цвести и пахнуть. Ах да, еще и эти замечательные деревья и кустарнички, они прямо таки погружают город в румянц. Листопады и ливни, грязный забетонированный город создают пасторальный пейзаж, очищенный от людей. Запустелые улицы готовы принять любой мусор, и не важно, занесет его ветром или он сам придет из подъезда, чтобы провести невыгодный окружающей среде газообмен, жадно выкрав драгоценный кислород и влажную свежесть. Впрочем, лучше убрать в сторону эту чушь и привести себя в порядок. Сняв с себя мокрый спортивный костюм, я принялся за убитые кроссовки, которые напоминали колеса сибирского лесовоза после дальней ходки. Все-таки та пробежка за городом была некстати. Близлежащий лес давно подтоплен, а влага из него уходит медленно, еще и с такой погодой рассчитывать точно не на что. И вот я над раковиной оттираю обувь в горячей воде, уже давно отточив рутину до автоматизма, я могу свободно витать в облаках во время работы. Так я снова вспомнил тот лес, в котором бегал сегодня. Там полно аллей и скамеек со столами, есть даже оборудованная площадка для пикников. Я бы даже сказал, что это место настоящий парк, но оно слишком дикое для парка, тогда возможно заказник, впрочем, я в этом все равно не разбираюсь. Когда-то я был там не один, и моё времяпрепровождение там порядком отличалось.
Мы мирно наблюдали цветения и листопады пили чай с лимоном и имбирем, а в особо холодные дни подходящим напитком был глинтвейн и мы сидели, укутавшись в махровый плед. В те редкие выходные, что мы могли провести вместе, выйти на природу в этот парк было лучшим решением. Там мы всегда могли синнергировать, и даже без слов мы наслаждались присутствием друг друга.
Мысли мои прервали перемены в руках. Обувь уже чистая, я поставил ее на полотеночник и положил внутрь приятно пахнущие шарики, вроде бы это называется дезодорантом для обуви. После я разделся, помылся, почистил зубы и погасил свет. Моюсь я довольно быстро, больше с целью согреться, потому и температуру воды выставляю неприлично высокую. Потому-то, как только я распахиваю дверцу душевой, комнату заваливает паром, и так почти на ощупь я обтираюсь и надеваю чистую одежду. Дальше я держал курс на кухню. Маленькая комната с милым гарнитуром, подсветка над рабочей зоной создавала особый уют.
Такие простые, но невероятно важные мысли тушатся как сигарета раздавленная о мокрый асфальт. Со временем ты просто перестаешь думать о том, как хорошо жить и начинаешь загонять себя в угол, построенный из собственных безосновательных мыслей и доводов. Поэтому я бы хотел, чтобы все люди хранили теплые чувства о том месте, что они зовут или называли домом. Пока мысли текли рекой, текла также и вода из графина в горшки с кактусами. Я вырастил их, начиная со спонтанной идеи, или даже необходимости создать более приветливую атмосферу. Вопреки всему, теперь это хобби, и кажется, что кактусы захватят мою лачугу буквально через год или два. Не могу не признать силу этих растений в привлечении дополнительных кадров уюта. Неприхотливые и маленькие, они не кричат своим видом как другие комнатные растения. Кактусы поистине невероятны. Я им симпатизирую. Однако быть одним из них для меня стало бы непреодолимой трудностью. Они не способны переносить высокую влажность, а в наших краях, если ты не любишь свежесть, прикрытую ливнями, слякотью и непросыхающими почвами, ты сгниешь в апатии. Около минуты я, слегка покачиваясь от усталости, смотрел на коробку с чаем, но решил, что сейчас слишком поздно, и, погасив свет, вышел с кухни, раздеваясь прямо на ходу. Так я небрежно скинул домашний халат, что ношу после душа и растворился в кровати. Веки как свинцом налились и почти с хлопком опустились, отгородив меня от реальности. За ними в мягкость кровати, как старые каменные колонны погрузились и отяжелевшие ноги. Сам того не понял, как тут же провалился в сон.
Как же я боюсь спать. Сама мысль о том, что после того как я закрою глаза не будет темно, наводит паническую тревожность. Сон всегда отправляет меня туда, где я бы хотел ничего не чувствовать, чтобы после пробуждения осталось желание волочить свое хлипкое бытие. Он напоминает мне то, что очень больно вспоминать. Он заставляет меня чувствовать то, что я хочу, но больше не могу справляться с последствиями этого мимолетного удовольствия. Это очень тяжело. Каждый раз мне приходится воскресать по утрам, чтобы избавиться от осадка сна. Так пройдя сквозь сотни болезненных снов, я учусь закрывать глаза от сновидений, зажимать нос и закрывать уши, прямо во сне, но этого мало. Каждый раз я чувствую ту незабываемую нежность и заботу. Приглушенный свет, мягкая кровать и теплый пушистый плед, но самое главное это она. Невероятно мягкая кожа на ее теплом теле, от нее исходит приятный сладковатый женский аромат с нотами цитрусовых, она очень любила те духи, четко помню запах апельсина и корицы. Я чувствую прикосновения наших тел. Мы полулежим в обнимку и я, как в попытке зарыться, прильнул щекой к ее груди. Так тепло… И вот, когда она начинает гладить меня по голове, в такие моменты я чувствую себя самым счастливым на земле. Мы тихо болтаем о том и об этом. И так пролетают часы. Казалось, я бы и на вечность согласился, если проведу ее так. Но мы непременно падаем в бездну сна в этой нежности и приятном мареве. Однако у медали всегда две стороны. Стоит сну начаться там, как он кончается здесь. Я снова один. Думаю, это мой любимый худший кошмар.
Только я скинул с себя одеяло, как меня облило холодным утренним воздухом, посмотрев на часы, я сосчитал, что спал всего три часа. И это за три то часа меня так помотало? Эта версия бессонницы установилась, словно обновление в мое программное обеспечение Прмерно через месяц после того как все так сильно поменялось.
Утром у меня нет времени думать, так что я быстро запрыгиваю в спортивную форму. Проходя мимо кухни, пью воду, что осталась в стакане со вчера и выхожу на пробежку. Когда солнце еще не набрало силу и на улице стоит тьма и холод можно доказать своему телу что такое воля к жизни. Когда ты греешься своими силами, застывшая в жилах холодная кровь оттаивает и с новой силой толкает тебя вперед. Со временем мои силы подходят к концу, примерно через час или полтора я возвращаюсь домой, и слегка колышась и с отдышкой, я иду в ванную, где принимаю контрастный душ, потому что брошенная в стиральную машину одежда моется со мной в такт. Не то чтобы я любил перемены температуры, просто ей заведует стиральная машина. Когда я обтерся и сменил белье, целью становится кухня.
Иногда телу нужна не только мотивация, но и энергия. Лучший завтрак должен содержать в себе углеводы и клетчатку в частности, легко усваиваемые белки, и минимум жиров. Так я пришел к выводу, что отварив себе каши вроде овсянки и пару яиц можно обеспечить себя необходимой нормой, было бы славно и банан добавить. За завтраком я заметил, что мои волосы порядком отрасли, в конце концов, понял я это, когда они попали мне в рот вместе с едой. Должно быть, выгляжу я неважно, досадный, но все же факт. Однако сделать лучше я возможно не в состоянии. Это тело все чаще сбоит. С подспорьем в виде специалистов в сфере медицины было бы баснословно легко разбираться с этим, но не сейчас. Мимолетно взглянув на часы я принял решение нарастить темп, и сполоснув посуду пошел в студию. Когда улица встречает тебя второй раз ты уже готов к ее выходкам, так и скажу «я не боюсь твоего холода!», инеем не покроюсь ведь. И вправду холодно, думаю градуса два по Цельсию не больше. По дворам после вчерашних дождей пошла легкая изморозь. Вчерашнее хлюпанье и брызги сменили хруст кристалликов льда и постукивания обуви об подмерзший грунт. На улицах все так же немноголюдно, куда-то разве что извечно кочуют старики. Аккуратно упакованные в теплые пальто, шали и дубленки со старыми потертыми сумками наперевес они ждут того мрачного квадратного средства массовой гражданской перевозки – автобус ПАЗ. Я же просто хожу по давно отработанной схеме. Путь отнимает не больше 15 минут. И вот я уже на месте, предо мной протянулось здание в восемь этажей, также там есть два цокольных, один из них включает в себя студию, которую мы арендуем. Туда мне и надо.
Перед мужчиной расположилось широкое крыльцо главного входа с рядом стеклянных дверей. Пройдя по небольшой лестнице, он потянул дверь за ручку. В тот же промежуток времени он ловким движением расстегнул куртку и вынул удостоверение из нагрудного кармана рубашки. Оно также являлось электронным пропуском и вот, преодолев зону с турникетами, мужчина спустился по лестнице в подвал и спустя две двери добрался до нужной. Как только загорелись лампы, перед героем предстала особая картина. Словно мастерская гномов, всё здесь было создано для работы и качественного отдыха на перерывах. Внутри расположился набор мебели, состоящий из пары кресел, дивана, столов, стульев, офисных кресел и стеллажа с аппаратурой. Один из столов окруженный креслами был завален бумагами, это были чертежи, заметки, грязно зачеркнутые тексты и еще кипа с неизвестными документами. По стенам же протянулись черные звукопоглощающие панели из материала, до боли напоминающего поролон. Помимо всего прочего за небольшой, но плотно закрывающейся дверцей стояла стойка для микрофона, она была сделана из дерева, что весьма необычно и имеет меньше практической пользы. Мужчина сложил вещи у входа, кинул куртку на кресло и расположился за широким столом, стоявшим у стены. Над столом висело подобие доски объявлений, она была покрыта листами с заметками, прибитыми на канцелярские гвозди. Между некоторыми гвоздиками были протянуты веревки. Некоторые части стенки были исцарапаны или исчерканы, скорее всего, ручками, гвоздиками и концелярскими ножами. Мужчина принялся раскладывать бумаги на столе, достал ручку, и так постепенно безжизненная комната наполнилось деятельностью.
Эх, каждый раз, когда я вижу такие объемы работы, глаза закатываются, а руки опускаются. Однако, как говорится, иногда мужчина должен сделать то, что нужно сделать. Так вот и я держу планку уже долгое время, однако, это крайне тяжело. Моя работа заключается далеко не в одном деле. Эта контора хоть и была создана достаточно интересным способом, но работа здесь своим кипением раскаляет умы всем ее членам и высасывает все физические и моральные потенциалы. Возможно, это стоило бы назвать не конторой, а кружком по интересам, ведь мы не занимаемся чем-то конкретным. Сама история того, как наши пути завладели точками пересечения довольно забавная, но сейчас не время предаваться воспоминаниям. Я еще раз как следует, осмотрел фронт работы, сегодня я управлюсь часов за шесть, если пропустить обед и поесть в компании или в кафе, то домой я приду позже, но освобожусь раньше. Не знаю даже как лучше закончить сегодняшний день.
Ладно. Работа не ждет. На повестке дня у меня определить место следующей встречи, составить отчетную статистику за последние три выступления и посчитать расходы, после всего этого можно было бы организовать репетицию или просто уйти пораньше и посетить то место. Столько искушений, что безжалостно могут отвлечь меня от честного и преданного труда, но я вам живым не дамся, так и знайте.
Я погрузился в размышления и принялся черкать в тетради таблицы и пометки. В моменты, когда разум полностью владеет ситуацией, отклик на реальный мир пропадает вовсе. Бывает, я начну грызть ручку так, что она протечет, в лучшем случае на стол, но бывает, пачкаюсь и сам. Бывает, что в своих мыслительных процессах я занимаю странную позу, например когда почти польностью скатываюсь со стула. Помню также, как однажды я уснул сидя, но все равно считал что-то вслух. Теперь, исписав пару добротных листов, я получил драгоценные обработанные данные. Вот у меня на руках бумага с информацией о наших тратах и прибыли, хотя цифры не самые радужные, тут есть чему порадоваться. Мы вышли в плюс в два раза относительно вложений, правда такие числа можно озвучить до перерасчета, все-таки мы занимаемся благотворительностью. Большая часть денег уходит на помощь людям, но мы уж точно не бедствуем.
Сам того не заметил как прошло уже три часа. Довольно таки быстро. Когда я осознал, что у меня есть время, для того тобы немного передохнуть и расслабиться. Стул был брошен мною, и я помчался к дивану. После того как я немного размялся, диван уже ждал меня словно с распростертыми объятиями. Удобный и мягкий друг принял меня и медленно стал поглощать тонкой струйкой выходящую из моей спины усталость. Мышцы приятно растянулись, и тело разрешило дышать полной грудью. Глаза налились свежестью и лишились своей привычной сухости. Приятно, вот так снимать напряжение. Просто расслабившись на диване, я не получу достаточно сил и энергии. Для того чтобы работать эффективнее необходимо также и эффективно отдыхать, для этого мы тогда купили этот замечательный диван. Сколько бы ни задумывался, никогда не жалел и не считал, что мы зря потратили деньги.
Теперь я наконец заметил его. Максим пришел. Он как раз сидел в свободной зоне на низкой складной табуретке и раскладывал в композицию куски дерева причудливой формы. Интересно когда он успел, хотя, не спросишь – не узнаешь. Я поймал его взгляд и приветственно кивнул. Он кивнул мне в ответ, и принялся было говорить, но сначала прокашлялся. Однако меня опередили.
–Кхм-кхм. Привет, наконец, смог оторваться от бумажной волокиты да? Понимаю, дело серьёзное. Спасибо за усердный труд!
С видом наставника он произнес эти слова, будто пытаясь меня поддержать.
– Не то чтобы, зато новости хорошие. В этом месяце мы можем позволить себе обновку. Ну, или может снять место для выступления лучше предыдущего. Если честно, я и правда не знаю хорошо это или плохо получить лишние деньги сейчас, но раз уж на то пошло
– Звучит правда хорошо, но так ли оно на самом деле празднично?
Снова эта ухмылка. Напоминает отца, который распознал ложь своего сына и водит его за нос, пока тот и не подозревает. Впрочем, меня это нисколько не задевает, просто Макс такой человек. Быть может к нему в его прошлом или в детстве перешла эта манера общения. Кто уж может такое знать. Точно не я.
– Можешь не сомневаться. Однако дел еще полно. Ты как? успеваешь в сроки доделать свою часть?
На самом деле я уже долго не могу понять, на что уходит его время. Ведь в два одинаковых рабочих дня он делает настолько разный результат, что я сомневаюсь в том, что он не имеет успешного брата близнеца или чего похожего.
– До 30 числа успею, это точно.
Как обнадеживает, может он и странный, но человек ответственный, а потому надежный. Пожалуй, за эту черту я не перестаю его ценить.
Я лишь одобряюще кивнул и натянул улыбку на лице. После такого диалога находиться посреди комнаты на диване стало неуютно, пожалуй, пересяду на стул. Я уже совсем забыл, как правильно улыбаться, но это, несомненно, важное умение. На самом деле, не так уж давно я понял настоящую важность выражения эмоций. Людям намного проще и приятнее разговаривать с естественными людьми, такими же, как они или даже лучше. Только вот есть один нюанс, если ты на голову превосходишь человека, в ход обычно идет не восхищение и одобрение, а простая зависть.
Оставаться со всеми в хороших отношениях, правда, сложно. Для меня же главная трудность эти отношения построить. У людей, среди огромного их скопления вьются различные склады ума. Среди этих отстроенных мозговых комплексов, казалось бы, легко сориентироваться, если обзавестись навигатором или картой на крайний случай. Но в их павильонах давно все перегорожено перилами, бетонными блоками и прочей заставой из их личного жизненного опыта, чаще не положительного вовсе. И даже если ты специалист по топографии и мастер спорта в легкой атлетике, завязнуть в их грязи и мусоре как раз плюнуть. И все-таки, как не крути, этот путь необходимо преодолеть, если ты хочешь добиться взаимного расположения. Если развивать эту мысль и дальше, то выходит, что простая, казалось бы, на первый взгляд, личность – это город. Города ведь бывают абсолютно разные. Есть такие, что за всю жизнь не обойдешь. Есть и такие, на которых и улицы по пальцам пересчитать можно и про всех жильцов узнать, и про места, где связь лучше ловит, и где кошек кормить можно. Все может быть. Бывает, знаешь на улице каждый камень, а немного свернуть с пути и словно в лес попал, только бродить и остается. Хорошо если только улицей ошибся, а иногда задумаешься и понимаешь, что не был в какой-то части города или не знаешь район один-другой, и жить не мешает ведь. В общих чертах картина на самом деле хорошо складывается, однако не хватает закономерностей, той стихийности, и… Мои раздумья грубо оборвал слабый грохот. Это был стул. У него предательски надломилась спинка, и пропавшая опора неминуемо привлекла меня к падению. Тут же я неловко почувствовал на себе чей-то взгляд, но, не придав этому значения, поднялся, отряхнулся и на пару секунд завис на сверлении стены взглядом. Я понял, что у меня неслабо так затекла шея, и я принялся ее наминать, сжимая ладонями и перемещая их то выше то ниже. Наконец я решил оглядеть комнату, помимо Макса тут был еще один человек, правда, его уже нет. Это был доставщик.
Пока я был в раздумьях, на столе чудным образом возник пакет с логотипом одного хорошего заведения. Мы периодически посещаем его, так что с уверенностью могу сказать, что ребята оттуда знаю свое дело. Когда я с целью получить больше информации пересекся взглядом со своим коллегой, он указательно кивнул в сторону еды и сказал: «я угощаю». Мне было искренне интересно, что за повод у него был, быть может, я забыл про что-то важное. Может, сегодня праздник? День рождение или что-то такое. Может быть, праздник национальный или для людей специальности икс? Точно не могу сказать, но я знаю одно: глупо отказываться от чужого гостеприимства. Я раскрыл пакет и увидел там два одинаковых бокса с закусками и четыре бутылки их фирменного напитка. Я так до конца и не разобрал, что они туда мешают, но это весьма интересное сочетание вкусов. Однако, судя по продуктам, которые там используют – это может стать весьма жестоким наказанием для аллергика. Из того что я смог разобрать там были: куркума, имбирь, красный апельсин и мед, но уверен, ингредиентов там раза в три больше. Впрочем, это неважно, потому что осенью, особенно сейчас, когда на улице сыро темно и холодно, этот напиток подходит как нельзя кстати. Он и называется соответствующе – «Эссенция осени». Я разложил перед собой еду и блокнот с письменными принадлежностями, и принялся составлять план на ближайшую пару недель. В первую очередь закупка основными продуктами, чтобы не возникло казусов и проблем. Не помешало бы также прибрать в квартире и пересадить цветы по новым горшкам, кактусы ведь уже порядком обросли побегами, и стало заметно, как им тяжело и тесно быть сожителями. Также обязательно посетить детский дом, вроде бы мы договаривались на завтра или около того. Кажется, могу записать еще пару дел, но все равно не могу игнорировать то, как ручка противно скрипит. Я решил закончить на сегодня. Медленно я достал плеер с наушниками и погрузил их в свои ушные раковины. Что за название вообще такое? Кому-то ведь однажды пришло в голову так их назвать. Ну не поверю я, что весь свет клином сошелся на этом слове. Ближе к делу, парой нажатий я выбрал песню поприятнее и, в такт отбивая пальцем по столу, принялся поедать хрустящие обжаренные закуски, которыми угостил Макс. Особенно мне запомнились их сырные палочки. Люблю утонченную пряность сыра и дерзкий хруст панировки. Кто бы, что не говорил, а все-таки культура человечества в еде. Еда это ведь круговорот жизненных закономерностей. Мы живем, чтобы есть и едим, чтобы жить. Если не вникать в этот вопрос и не приписывать ему философские регалии можно сказать, что быть живым, значит есть или быть сытым. Тут я поймал себя на мысли, что любой момент, когда человек теряет волю к жизни, он перестает хотеть есть. Под маской серой пелены, когда глаза не хотят видеть, а уши не хотят слышать, запахи же просто убежали, словно их ветром сдуло, даже этот хруст ничего не значит. Больше не поманит теплый пар, не сможет поднять настроение и вскружить голову своими флюидами заветный кусочек.
Однако я опять отвлекся. На часах уже пять часов вечера, стоит прибрать за собой и заархивировать все в одну папку. Стеллаж с такими же упакованными бумагами постепенно давил своей громоздкой аурой. Вот уже несколько лет он набирает этот целлюлозный груз. Будто опытный капитан, он уже достаточно спокоен в море, чтобы позволить себе запастись парой лишних килограмм. В момент, когда пришло время прошивать страницы, мои руки пустились в пляс, сгребая бумагу как приливные волны. Почти сразу присоединился и скоросшиватель, соединив документы как разрозненную территорию средневековых княжеств и феодальных наделов. И вот это новоиспеченное государство направляется в мир геополитических интриг и напряжений – шкаф. Как хорошо, что моя работа на этом окончена, и мне не придется, как родителю обхаживать своё детище в попытках защитить от злых намерений окружающих, ни варварских набегов, ни масштабных поединков. Сейчас я прямо как черепаха, после кладки яиц, ползу к своему выходу, только снаружи меня ждет не море, хотя своеобразный аналог все же есть – это лужи. Лужами здесь покрыто почти все, остальная территория захвачена слякотью. Лишь изредка в этом бескрайнем потопе появляется возможность разглядеть островок асфальта – выскочившую кочку.
Я закинул сумку на плечо, помахал в сторону второго рабочего стола и, стремительно, рассекая воздух, направился наружу. На пути к турникетам я переключил пару песен в плеере, и так определилось настроение будущей прогулки. Распахнув дверь, я четко ощутил то самое чувство. Вместе с холодным влажным ветром, поднявшим взвесь снега и воды, меня овеяла буря воспоминаний. Я как следует побил себя по щекам, чтобы снова вернуться в реальность. Это было тяжело, не так просто отбросить мысль, которая преследует тебя несколько лет. Это ведь было так давно, а погода точь в точь такая же, хотя календарь сменился уже порядка двенадцати раз тот день все еще в моей памяти. Тогда также хлопьями падал, и лишь слегка касаясь земли, таял снег. Невероятно пушистые полные воздуха снежинки покрывали мои волосы. Отряхивая голову, рука также открыла мне глаза. За каштановой шторой моих волос я увидел фигуру сказочного образа. Я, было подумал, что умер, но все было не так. Скорее я начал жить именно тогда. Как бы там не было, все это вопросы прошлого. Сейчас у меня есть дела, требующие моего участия прямо сейчас. Нельзя дать своему времени течь впустую, ведь оно принадлежит не только мне. Быстрым шагом я двигался по людной улице. Дороги были забиты шумными гудящими машинами. От нижних краев и вплоть до окон они были покрыты текучей грязью. Совсем скоро эту сырость дополнит холод, куда более суровый чем сейчас, и у бордюров начнут скапливаться массы серо-коричневого месива, которое перекроет своим присутствием и без того бледные краски городского пейзажа. В конечном счете вся эта дымная ситуация отполируется тяжелым свинцовым небом, нависшим над головой.
Вокруг меня в спешке пробегали прохожие и с шумом мчались железные колесницы – автомобили. По сторонам то и дело мелькали вывески магазинов, баров и прочих сервисов, а на город медленно опускалась пелена сумерек.