Ранним утром Татьяна нетерпеливо расхаживала по комнате в ожидании прихода Дранкивы. Ей всё же удалось заснуть, но отдохнуть не получилось. Боясь вновь проснуться непонятно где, она спала беспокойно, без конца вздрагивала и просыпалась. А еще она сильно волновалась, как пройдет сегодняшний день. Вчера из-за потрясения от пробуждения в магической академии, а не в своей комнате, она толком так ничего и не смогла рассмотреть. Не запомнила ни одного из учащихся в своём классе, а ведь там была целая аудитория.
Всё утро она рисовала портреты: орчанки, ректора, преподавателя, двух медбратьев. А потом тщательно запечатлела на бумаге образ фонтана. Она детально прорисовала силуэты внутри самой водяной стены и по какому-то наитию добавила странной формы тени вокруг фонтана.
Остановилась возле стола и ещё раз внимательно посмотрела на рисунок: что-то жуткое таилось в этих тенях, вот только что, она не могла объяснить. Быстро перелистнула страницы в тетради, останавливаясь на портрете Дранкивы. Улыбнулась. С рисунка на неё смотрело лицо сурового воина, а не девушки. «Нужно было всё же топор тоже нарисовать». Стук в дверь заставил её вздрогнуть. Таня положила тетрадь на стол и громко крикнула:
– Входите, открыто! – Дверь распахнулась. На пороге стояла Дранкива. – Я тебя уже заждалась. – Подхватила несколько тетрадей и потрясла ими: – Помоги мне выбрать, где здесь конспекты по естествознанию и трансфигурации.
Орчанка прошла внутрь и принялась копаться на столе. Сначала нашла одну тетрадь, а следом и вторую, вытащила две книги из стопки. Подала Тане. Та тут же бросилась к кровати, где оставила сумку.
– Значит, ты меня такой видишь? – голос Дранкивы прозвучал настолько необычно, что Таня выронила сумку из рук и обернулась. Орчанка пристально рассматривала свой портрет. – Странно. Последний раз я на себя смотрела в отражении реки, за что меня выпорола мать, да так, что я потом ещё два дня не могла присесть.
– Извини! – перепугалась Таня, ошибочно принимая изумление девушки за разочарование. – Это всего лишь виденье художника и, как правило, оно не всегда достоверно передаёт образ прототипа. Если хочешь, я могу попробовать тебя снова нарисовать. – Дранкива оторвала взгляд от своего портрета и посмотрела на неё. Её глаза странно блестели. – Ой, – сердце Тани ушло в пятки, – только не расстраивайся, пожалуйста.
– Что ты? Я не расстраиваюсь. Я благодарна! – Прижала тетрадь к груди: – Ты позволишь мне его себе оставить?
– М-м-м, – растерялась Татьяна, опускаясь на кровать и внимательно наблюдая за выражением лица орчанки. – Забирай, конечно!
– А что, моя причёска именно так и выглядит? – девушка поднесла рисунок к глазам.
– Ты о дреддах, что ли? – Увидев недопонимание на её лице, быстро пояснила: – О мелких косичках, которые у тебя заплетены по всей голове и собраны в хвост, они у нас так называются.
– Кошеты, – тихо произнесла Дранкива, поднимая глаза и счастливо глядя на Таню, – у нас это называется кошетами. – Долго молчала, сомневаясь, спросить или нет, но потом всё же поинтересовалась: – А ты так и других сможешь… ну, передать образ? – Таня кивнула. – Это хорошо, – в её глазах зажглась надежда.
– Я нарисую для тебя любого, кого покажешь, – пообещала Татьяна.
И тут произошло невероятное: Дранкива от смущения вдруг покраснела, если, конечно, так можно назвать насыщенный серо-зелёный цвет на её щеках.
– Спасибо! – признательно кивнула орчанка, осторожно вырывая листок со своим портретом из тетради. Достала из сумки толстый фолиант и бережно вложила в него рисунок, но возвращать обратно не стала, а крепко прижала к груди. Потом спросила: – Ты у ректора уже была?
– Нет. За мной никто не приходил. – Татьяна надела сумку через плечо, в точности как орчанка. – А я ждала всё утро. Ты ведь меня предупредила.
– Да не может быть! – У Дранкивы глаза сделались огромными. – Патруль обязан был сообщить о ночном происшествии! – Улыбнулась своим мыслям: – Вот это я понимаю – впечатлились зрелищем! – Таня почувствовала, как при этих словах у неё загорелось лицо. – Хотя нет, всё равно невозможно! Наверняка сообщили, а ректор занят, потому и не вызвал тебя. Но ты не думай, тебе всё равно ещё предстоит разговор о твоих ночных похождениях. Такое никому с рук не сходило. Никогда!
– Почему? Что я такого сделала? – Таня надула губы. – Я не хочу к ректору!
– Ты бродила в ночи, а это время шахкхаров. Во тьме им не нужно отражение, чтобы увидеть тебя, им достаточно шёпота, чтобы отравить твою душу.
– Та-а-ак, – протянула Таня. – Ну и кто это такие, эти ваши шахкхары? Ты уже второй раз их упоминаешь. Почему нужно бояться, что они меня увидят?
– Не только тебя, – орчанка грустно улыбнулась. – Они могут любого из нас увидеть. И слабый духом падёт. Но об этом потом, всё потом. Сейчас нам нужно идти в столовую и позавтракать, потому что от обеда мы откажемся. – Схватила за руку Таню и потащила за собой на выход из комнаты. – Никто не станет есть перед физподготовкой.
– Подожди! – Таня упрямо потянула свою руку из ладони Дранкивы. – Я прошу тебя, ответь всего на два вопроса: кто такие шахкхары и как это связано с тем, что в академии отсутствуют зеркала и другие отражающие поверхности? У вас даже стёкла в кабинетах странные.
– На наш язык шахкхар переводится как мятежный дух, но это скорее похоже на безумие. Бестелесная сущность, ищущая, неугомонная, вечно блуждающая и томящаяся в ожидании тела, в котором ей позволено существовать всего восемнадцать лет.
Татьяна замерла. Что-то из того, что она только что услышала, всколыхнуло всё нутро, заставляя сердце сумасшедше забиться. Какая-то мысль крутилась в голове и не давала покоя. Она будто прикоснулась к чему-то важному, но вот только к чему? Этого она не могла понять.
– Говоришь, их жизненный цикл в чужом теле восемнадцать лет, – очень тихо то ли повторила, то ли спросила Татьяна. Дранкива кивнула. – А что случается с телом, когда мятежный дух оставляет его?
– Тело без души – это всего лишь пустой сосуд, оно просто погибает. А шахкхар идёт дальше и ищет для себя новую оболочку. Но много веков назад все расы объединились и вытеснили их за грань реальности, запечатав там навсегда. Вот только они всё равно нашли способ пробираться в наш мир… через отражения. Поэтому ты не найдёшь зеркал в этом мире: они под великим запретом. Более того, запрещено смотреть на себя даже в отражении на поверхности воды, и все предметы сделаны специально такими, чтобы ничего не отражать. – Строго посмотрела на девушку: – Нам и правда нужно уже идти. Давай пока остальное отложим на потом.
Орчанка быстрым шагом направилась на выход, Таня бросилась следом:
– Дранкива, ещё один вопрос: как я выгляжу? – Таня едва поспевала за ней.– Опиши меня, пожалуйста.
– Ну-у-у, – Дранкива скосила глаза и с любопытством посмотрела на девушку. – У тебя есть глаза, нос, рот и уши. В общем, нормально ты выглядишь.
Таня остановилась и в недоумении взирала не удаляющуюся орчанку.
– Хотя бы скажи, какого цвета у меня глаза! – Перекинула косу на грудь и потрясла ею.– Цвет волос-то я знаю, они чуть ярче, чем шерсть на ногах. Я рыжая, а была ведь раньше платиновой блондинкой с глазами цвета неба.
Дранкива остановилась и изучающе посмотрела на Таню, её чёрные глаза чуть сузились, словно она пыталась примерить к ней только что описанный образ.
– У тебя глаза такого же цвета, как твои волосы, – небрежно бросила орчанка, её совсем не тронуло отчаяние, написанное на лице девушки.
– Что, рыжие, что ли? – Таня понимала, что бесполезно требовать более подробного описания или каких-то уточнений, но ничего не могла с собой поделать. – Прям совсем такие? – снова потрясла косой перед её лицом.
– Не совсем. – Взгляд орчанки изучающе прошёлся по лицу девушки. – Они у тебя коричневые с золотыми искорками возле зрачка, как тёмное золото, из которого в нашем племени всегда делали украшения. – Она усмехнулась: – Довольна? – Татьяна кивнула. – Тогда пошли уже, а?
Приноровившись к широкому шагу орчанки, она побежала рядом.
– Больше никаких вопросов, – потребовала Дранкива, выворачивая из-за угла и резко останавливаясь. У входа в столовую стояли её соплеменницы. – Я же сказала, чтобы не ждали меня. – Быстро нырнула обратно, придерживая Таню за локоть и не давая ей заглянуть за угол. – В общем, запоминай: в столовой ты всегда сидишь одна, если смотреть от входа – в правом углу. Ты сразу поймёшь: там огромное окно, и это единственный стол небольшого размера.
– Дранкива… – Таня попыталась остановить девушку и спросить, может уже стоит начать ломать стереотипы.
– Подожди! – прервала её орчанка. – Это ещё не всё. Помни всегда о выражении лица. Ты сейчас выглядишь испуганной, а это вызовет много ненужных вопросов. Тебя многие не любят, и, поверь мне, обязательно попытаются выяснить причину твоего страха. Лучше пока вести себя так, как все привыкли.
– Но я не знаю, как это – вести себя как обычно, – ей страшно было идти в столовую. – А может, я лучше не пойду? – с надеждой в голосе спросила Таня. – Ты для меня какое-нибудь яблоко возьми, да и хватит.
– Нет, – категорично заявила орчанка, выходя к своим подругам. – Сразу не иди за мной. Подожди немного.
Таня послушно осталась на месте, выдержала какое-то время, набрала в лёгкие воздуха, шумно выдохнула и смело вышла из-за угла.
– Та-а-ания! – раздался грозный окрик сзади. Татьяна обернулась. Из соседнего коридора вышел тот самый орк, который вчера грозился прибить её. И на этот раз он был не один. – Стой там, где стоишь.
– Ага, щаз. – Таня развернулась и быстрым шагом направилась за Дранкивой. Она едва сдерживалась, чтобы не помчаться со всех ног. – Разбежалась!
Нырнула в открытую дверь и застыла на входе.
«Столовая… как много в этом звуке…»
– Тьфу, блин. Ненавижу общепит!
Ей показалось или действительно стало очень тихо? За спиной остановился орк. Она слышала его дыхание, но всё не решалась пройти внутрь.
– Радуйся, гадина, что я не могу тебя придушить прям сейчас! – в сердцах произнёс орк, наклоняясь к самому уху Тани. – После того, что ты здесь устроила, в столовой теперь помимо дежурных ещё и преподаватели… бдят.
«А что, я и радуюсь!» – Она шумно сглотнула, представив масштаб побоища. Не стала отвечать и даже не удостоила орка взглядом, а пошла на раздачу. За время, что стояла на пороге, хорошо успела рассмотреть всё помещение и обнаружить свой стол… вот только сегодня он не пустовал.
Таня схватила поднос и подошла к горячим блюдам. Перед ней услужливо сняли крышку с кастрюли. Серая булькающая масса, очень похожая на переваренную овсяную кашу, выглядела неаппетитно. Таня, тяжело вздохнув, покачала головой и прошла дальше, где на двухъярусных полочках стояли тарелки с запеканками, по крайней мере, они так выглядели. Протянула руку, чтобы взять…
– Полить сиропом? – поинтересовалась миловидная девушка, подлетая к ней с другой стороны раздаточного стола и забирая тарелку из рук. Таня кивнула. – Ваши любимые булочки. С орехами уже не осталось. Это последние. – Протянула тарелку с ароматной выпечкой. – Приятного аппетита!
Тане очень хотелось благодарно улыбнуться, но она прошла с каменным лицом к напиткам, взяла пару стаканов чего-то, по виду напоминающего компот. И помня о строгом наказе орчанки, грозно сдвинув брови, двинулась к своему столу. Она неспешно шла через зал, ощущая на себе взгляды со всех сторон, но стоило ей самой на кого-нибудь посмотреть, глаза тут же отводились в сторону.
«Ну и ладно! Подумаешь! Я никого из них не знаю». Но на душе было погано. Нет, ей не хотелось любви и всеобщего обожания, она мечтала об одном: стать незаметной.
Пока шла, успела внимательно рассмотреть юношу, сидящего за столом. Пепельного цвета волосы, обстриженные по плечи, стояли колтуном на макушке и смотрелись неопрятно, словно их не мыли уже несколько недель. Неестественно белая кожа наводила на мысль, что перед ней не совсем человек, но вот яркое солнце, играющее в спутанных прядях, опровергало предположение, что перед ней вампир. Низко склонив голову над тарелкой, незнакомец ел быстро и жадно.
– Пи-ре-вет! – поздоровалась Таня, останавливаясь возле стола. Юноша вздрогнул, отшатнувшись, и чуть не свалился со стула. – Не против, если я присоединюсь? – Она сделала вид, что не заметила его испуга, сняла с подноса свои тарелки и с интересом обвела взглядом соседние столы. В столовой стояла потрясающая тишина. Таня недоумённо пожала плечами и уселась на стул напротив юноши.
– Прости! – тихо произнёс тот. – Я обычно жду, пока ты поешь, и только после этого иду сам. Но тебя не было в столовой уже два дня, и я решил, что снова успею позавтракать до того, как ты явишься. – Начал подниматься из-за стола: – Я сейчас уйду.
– Ты серьёзно? – поинтересовалась Таня, отламывая кусочек запеканки. – Оттого, что тебе так неприятно сидеть со мной за одним столом, ты даже не будешь доедать свой завтрак?
– Почему это сразу мне неприятно? – Юноша был настолько ошеломлён, что рухнул обратно на стул. – Обычно это со мной избегают сидеть рядом.
– А что с тобой-то не так? – Татьяна затолкала кусочек запеканки в рот и зажмурилась от удовольствия, такой вкусной она оказалась. – Ты тоже местная звезда?
– Нет. – Незнакомец поджал губы и долго не отвечал, а потом прошипел: – Что ты, мне с тобой не равняться. Тебя лишь ненавидят, а меня презирают.
Татьяна перестала жевать, подняла глаза и встретилась с тёмным взглядом незнакомца.
– Почему тебя презирают? – спросила она, не замечая недовольно поджатых губ собеседника. – За что?
– Ты что, издеваешься? – юноша подался вперёд, опираясь ладонями о стол.
– Нет. Я забыла, почему тебя презирают, а может, и вовсе не помнила. – Демонстративно положила в рот кусочек запеканки и тщательно разжевала. – Кстати, очень вкусно. Рекомендую! – Перевела взгляд за тарелку незнакомца и чуть не подавилась. Там лежал огромный ломоть мяса. Он был едва обжарен, и из него сочилась кровь. Передёрнула плечами, глядя на стакан, наполненный чем-то красным, с виду мало напоминающим томатный сок. – Значит, всё же вампир.
– Нет. – Сосед по столу усмехнулся. – Не вампир, а дрампир. – Он видел, каким взглядом девушка одарила его стакан с напитком. Взял в руки и отхлебнул. Приоткрыл губы, растягивая в улыбке, и кончиком языка прошёлся по зубам от одного клыка к другому.
– Фу-у-у, какая гадость! – Таня непроизвольно сморщила нос, делая брезгливую гримасу и высовывая язык, будто выталкивая что-то изо рта.
Глядя на столь откровенную мимику собеседницы, незнакомец подавился и закашлялся. Таня подскочила со стула и от души принялась стучать его по спине.
– Если честно, мне всё равно непонятно, чем местному обществу не угодили дрампиры? Или это только к одному тебе относится? – Заглянула юноше в лицо. Тот сидел, словно аршин проглотил, и казалось, не дышал. – Ой, ты вообще как?
– Норм, – прошипел незнакомец, хватая Таню за руку. – Я тебя попрошу: хватит меня избивать. И сядь уже на своё место.
– Хорошо, – Таня прошла к стулу и опустилась на него. – Но ты, пожалуйста, больше так не делай.
– Нет, – коротко бросил дрампир.
– Что нет? – нерешительно поинтересовалась Таня, подозрительно косясь на стакан в его руке, а юноша снисходительно улыбнулся.
– Так относятся не только ко мне одному. Полукровки – самые презираемые существа в этом мире. А вот там, откуда я приехал, дрампиров недолюбливают вампиры, а люди избегают. А для здешнего общества, как ты выразилась, я всего лишь полукровка. – Снова наклонился вперёд и с чувством прошептал: – Но я это вполне переживу.
Таня смело заглянула в тёмные глаза дрампира. «А ведь молодец!»
– Значит, и я переживу! Должна пережить, – твёрдо произнесла Таня и уверенно протянула руку юноше: – Меня Таня зовут, точнее, Тания.
Дрампир какое-то время в ужасе взирал на протянутую руку. Встрепенулся. Посмотрел налево, посмотрел направо, перевёл взгляд на девушку и с сомнением в голосе спросил:
– Ты, вообще, понимаешь, что сейчас делаешь?
Татьяна хитро повела бровью, тряхнув ещё раз рукой над столом.
– Ну, смотри, – едва заметная улыбка тронула лицо юноши. Он неуверенно пожал протянутую руку: – Меня зовут Дарел-Изгой.