В интернете я периодически натыкаюсь на розовые журналы и блоги, которые советуют читательницам уделять немного времени себе. Делать перерыв, чтобы прислушаться к себе. Они предлагают расслабляющую ванну с пеной, бокалом шампанского и тихой музыкой, фитнес с подругами или просмотр романтического фильма на диване. Иногда я спрашиваю себя, что со мной не так, потому что, когда я представляю себе, как сижу в ванне, пока не сморщится кожа, понимаю, что это самая бесполезная трата времени.
У меня не часто появляется роскошь в виде свободных вечеров, которые можно заполнить «временем для себя». А если я, как сегодня, ищу столь нужное расслабление, то последнее, чего мне хочется, – это прислушиваться к себе. Моя регенерация выглядит немного иначе и включает в себя способы показать себе самой, что я абсолютно нормальная… без необходимости держать на руках детей.
Вот поэтому я сижу за барной стойкой «Вертиго» – бара, который знаю еще со студенческих времен. Здесь всех встречает теплое облако алкогольных паров. Музыка, смех и громкие разговоры сливаются в сплошной шумный хаос. Благодаря приглушенному свету бар и все, кто пришли сюда в пятницу вечером, чтобы отдохнуть от повседневной жизни, выглядят мягче. Здесь я нахожу именно то, чего хочу. Суета в анонимности.
Передо мной на темной барной стойке, отполированной до такой гладкости, что в ней можно увидеть собственное отражение, стоит джин-тоник – с огурцом, не с лимоном, который я мешаю соломинкой. Кубики льда стучат друг о друга.
Пригубив напиток, замечаю, как накопившийся за неделю стресс отступает на задний план. Сижу в баре и жду, что принесет мне этот вечер, – это не то, чем я занимаюсь регулярно. Но каждые пару месяцев на меня находит острое желание выбраться из дома, влиться в ночную жизнь и – если дела пойдут хорошо – отключить разум, пока все будет на моих условиях, ведь моя жизнь и так бог знает насколько хаотична, чтобы в свободный вечер идти на компромиссы.
Я наслаждаюсь непринужденной атмосферой, наблюдаю за барменом, смешивающим коктейли, осматриваюсь. На стенах висят металлические таблички с цитатами каких-то знаменитостей, мудрыми изречениями и автомобильными номерами. Я представляю себя частью одной из тех компаний студентов, которые выглядят абсолютно беззаботными. К общему шуму примешиваются звуки громкого смеха и улюлюканья, и мое внимание переключается на столик возле входа. Два парня устроили турнир по выпивке и пытаются влить в себя пиво. Остальные хлопают по столу в такт подбадривающим возгласам. Раньше я закатила бы глаза и отвернулась, но теперь не сужу поспешно о людях. Если это их способ развлечения, то почему бы им не развлечься?
– Привет, – произносит кто-то около меня, и я отрываю взгляд от студентов.
Рядом стоит блондин-великан, вероятно, член футбольной команды колледжа, который поступил со стипендией. Он очень молод, наверняка не старше восемнадцати.
– Привет, – отвечаю я.
– У тебя сегодня счастливый день, – заявляет он, многозначительно глядя на меня.
– Вот как?
Я стараюсь разговаривать дружелюбно и тем не менее не обнадеживать его. Зрительный контакт ограничиваю до минимума, он слишком юн – ровесник парней, которых я курирую. Категоричное «нет» для двадцатипятилетней меня.
– Да, – нетерпеливо выдает он, – потому что ты встретила меня.
Молодой человек с надеждой кладет руку мне на бедро, однако я сразу вежливо, но уверенно ее убираю. Трогать меня – это еще одно «нет».
– Извини, – откликаюсь я, одаривая его своей лучшей сострадательной улыбкой, которая, насколько мне известно, на корню пресекает любое сексуальное влечение. – Здорово, конечно, что мы встретились, но мне, к сожалению, неинтересно.
Сожаление в моем голосе искреннее: я не хочу его обидеть.
– Уверена? – спрашивает он. – Ты не пожалеешь.
Я тихо смеюсь:
– Вполне возможно, но я все равно должна отказаться.
– Хм, о’кей. Жаль! – произносит блондин и отходит. Мне слышно, как за столом раздаются громкие возгласы, когда парень возвращается.
Невольно улыбаюсь. Бедняга! Сначала он собрал в кулак все мужество, чтобы подцепить меня неоригинальной фразочкой, а потом я его отшила, так что теперь он вынужден еще и терпеть насмешки приятелей. Этот мир ужасен.
– Как мило!
Я поворачиваю голову: справа от меня, облокотившись на барную стойку и, видимо, ожидая свой напиток, стоит парень.
– О чем ты? – спрашиваю я.
– О том, что ты вежливо сказала ему, что не заинтересована. Это гораздо приятнее, чем выслушивать какие-то очевидные отговорки.
По тому, как этот мужчина растягивает слова, я понимаю, что он уже немного пьян. У него уже чуть-чуть заплетается язык. Но голос приятный – низкий и глубокий.
– Я Сэм, – представляется он.
Я смотрю на него. Этот парень с каштановыми волнистыми волосами, падающими на лоб, внезапно показался мне знакомым. Сэм… Сэм… Сэм… Не могу его вспомнить. Возможно, я ошибаюсь, и это просто типичная самоуверенность, которую нередко проявляют мужчины, которые осознают свою привлекательность. И эти характерные жесты: немного смущенно провести рукой по волосам, расслабленно прислониться к барной стойке.
– А ты? – усмехнувшись, интересуется он и поворачивается ко мне. И когда я не отвечаю, добавляет: – О нет, не говори, что меня постигнет та же участь, что и того здоровяка!
Сэм театрально хватается правой рукой за грудь и изображает, что ему больно.
– Прости! Я Эми, – говорю я и улыбаюсь ему.
А он определенно вариант. Я делаю глоток джин-тоника. Не то чтобы я не могла выдержать его взгляд, но, как показывает опыт, мужчины часто предпочитают, чтобы мы вели себя застенчиво и по-девчачьи. Чем активнее я внушаю им чувство, что они меня завоевывают, тем чаще в результате получаю то, чего хочу. А поскольку и для меня, и для него это игра, я даю Сэму то, что ему нужно.
– Ну и как у тебя дела, Эми? – Мне нравится, как он произносит мое имя. И то, что он задает вопрос. Хотя на самом деле его это, разумеется, не волнует.
– Хорошо, спасибо, что спросил. А у тебя? – Я тереблю резинку для волос, которую ношу на запястье.
– Стали гораздо лучше, после того как я нашел интересную собеседницу, – отзывается Сэм, и его рот изгибается кривой флиртующей улыбкой, которая наверняка всегда попадает в цель.
Интересно, хочет этот парень, чтобы ему бросили небольшой вызов?
– А с чего ты взял, что я интересная собеседница? – спрашиваю я, ожидая дешевых комплиментов. Потом решу, принять ли их и облегчить ему задачу или сперва заставить постараться получше.
– Ты только что очень любезно отшила парня. Это показывает, что ты понимаешь людей. Не могу сказать, делаешь ты это интуитивно или намеренно. По-моему, и то и другое весьма интересно.
Что-что? От подобного ответа я теряюсь. Похоже, он сообразил, что выбил меня из колеи, так как с довольным видом ухмыляется. Я замечаю, что у него красивые зубы.
– А-а-а, – тянет Сэм, – ты думала, я собираюсь бессмысленно и бестолково к тебе подкатывать. Извини, вынужден тебя разочаровать. Если я к кому-то подкатываю, то всегда осмысленно и толково.
А он хорош. По-настоящему хорош. Слегка заносчив, но так очарователен, что от него не хочется убежать.
– И что же тебя сюда привело? – любопытствует новый знакомый, переводя разговор в безобидное русло.
– У меня была напряженная неделя, – отвечаю я, имея в виду вообще все свои недели.
– Поделишься со мной? – спрашивает Сэм, глядя на меня карамельно-карими глазами.
Я чуть не поперхнулась джин-тоником. Неужели он на полном серьезе просит меня рассказать, как прошла моя неделя?! Обычно я проявляю интерес к жизни других, и чаще всего на меня при этом еще и орут. Сэм приподнял брови, и его лицо осветилось сексуальной искренностью. Он что, репетирует перед зеркалом? Выглядит, конечно, непринужденно, но я уверена, что он прекрасно понимает, какой эффект оказывает на окружающих.
– На самом деле ты не хочешь это слушать, – небрежно взмахнув рукой, отвечаю я.
– Откуда тебе знать, что я хочу? – парирует парень.
Да потому, что он ему нужен флирт, который подтвердит его неотразимость.
– Потому что сейчас вечер пятницы, и тебе наверняка хватает собственного стресса.
– Но я правда хочу знать, – говорит он и делает глоток пива, – что тебе не понравилось в этой неделе.
Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке.
– Что ж, ладно. Ты сам спросил, – начинаю я. – У меня на рабочем столе высится целая кипа документов, с которыми надо разобраться. А мне хотелось бы уделить больше времени действительно важным вещам. Я социальный работник и охотнее прошлась бы по домам своих подопечных, а на этой неделе получилось добраться до квартиры только одного из них, проблемного, потому что я не могу найти ему работу. Нужно сходить к остальным, но я прикована к письменному столу: пишу протоколы, подаю заявления и так далее. Меня это раздражает, хотя я и знаю, что это необходимо. – Делаю паузу, чтобы проверить, не пожалел ли уже Сэм, что спросил. Однако он смотрит на меня с неподдельным интересом. Я продолжаю: – Один из наших спонсоров, вероятно, прекратит финансирование, невзирая на то, что я несколько недель подряд умоляю его этого не делать. Значит, придется где-то сократить расходы. Еще один мой друг, который слишком стар для того, во что ввязывается, тонет в стрессе, но не позволяет помогать ему. – Я делаю глубокий вдох. Как же хорошо иметь возможность проговорить какие-то вещи вслух. Это как будто придает им некую структуру. – Кроме того, мне пришлось отругать девочку, за которую я отвечаю, потому что она прогуляла урок физкультуры.
– Вау! Это и правда похоже на утомительную неделю, – заключает Сэм. – А что произошло позитивного?
Я поднимаю взгляд и смотрю прямо ему в глаза. Он просто продолжает задавать вопросы. С ума сойти.
Так как я не ответила сразу, он говорит:
– Прежде чем мы снова начнем спорить на эту тему: да, я хочу это знать, иначе не спрашивал бы.
– О’кей, – в легком недоумении откликаюсь я, – мое банановое дерево дало два побега, и я рассадила их по отдельным горшкам. Оплатила все счета и дочитала первый том «Гарри Поттера».
О том факте, что читала эту книгу вслух Джинни, своей приемной дочери, лучше промолчу. Джинни, которая проводит сегодняшний вечер у своего брата Риса.
– И как? Тебе понравилось?
Не помню, когда в последний раз столько говорила о себе. Мне нравится – вызывает странное ощущение, будто тебя воспринимают всерьез.
– Очень понравилось.
– Как по мне, третья часть самая лучшая, – ухмыляется он, – можешь уже начинать ждать.
Я откашливаюсь. Ненормально, что мне нравится интерес этого парня ко мне.
– Но скажи-ка мне, Эми… – От того, как он произносит мое имя, у меня по руке бегут мурашки, и я опять поигрываю резинкой для волос на руке. Бар словно вибрирует. – Почему такая привлекательная девушка сидит в баре одна?
Он снова переключился в режим флирта.
– А почему ты здесь один в пятницу вечером? – нагло спрашиваю я.
– О, я был не один, – говорит Сэм, и на его красивом лице появляется широкая улыбка. – У меня тут прошло просто удивительное свидание.
– Уже прошло? – повторяю я.
– Мы… эм… были не совсем на одной волне. Не так, как мы с тобой. – Он наклоняется ко мне.
– Откуда ты знаешь, что мы на одной волне? – уточняю я, не желая упрощать ему задачу.
– Мы общаемся уже пять минут, а ты еще не показала мне ни одной фотки своей силиконовой груди, – поясняет Сэм как само собой разумеющееся.
– Значит, у тебя высокие стандарты по части разговоров!
Отвечая на его улыбку, я замечаю, что на самом деле так думаю.
Я уже решила, что поведу Сэма к себе. Если я правильно интерпретирую его взгляды, он совсем не против. Надо только помягче сообщить ему, что есть кое-какие правила.
– Не хочешь сменить обстановку? – задаю я вопрос и вижу, что его удивляет моя прямолинейность.
– Что ты предлагаешь? – спрашивает он лукаво, но понимающе.
– Хочу расслабиться, – помедлив, отвечаю я.
– И я могу тебе в этим помочь? – подхватывает Сэм. – И как же ты расслабляешься?
Мне тяжело вываливать вот так, без предисловий, но я давно поняла, что так проще всего.
– С помощью секса.
Несколько секунд мы молчим. Сэм пристально смотрит на меня, будто пытаясь сообразить, не ловушка ли это.
– Это я могу, – произносит он и тихо смеется.
Но сможет ли он сделать это по-моему?
– Хочешь сделать это по моим правилам? – спрашиваю я.
У него расширяются глаза, однако испуганным этот мужчина не выглядит.
– Думаю, это зависит от того, какие у тебя правила, – говорит Сэм и придвигается еще ближе.
– Контроль должен быть у меня.
– Без проблем.
– И я не люблю, когда меня при этом трогают.