Безымянный нойда сидел на высоком берегу реки. Что это была за река, как она звалась, он не знал – просто еще одна преграда в пути на север. Неширокий поток блестящей полосой рассекал луг. Дальше виднелось ячменное поле и за ним – дымки словенской деревни.
Над водой уже стелился туман. В сумерках звенели комары, опасаясь подлетать близко к костру, возле которого хлопотал лишний близнец. Парень, явно приученный быть незаметным, молча варил похлебку, стараясь ничем не обеспокоить великого шамана.
А тот, не думая ни об ужине, ни о прошедшем дне, ни о завтрашнем, глядел в небо.
День был утомительно жаркий, но к ночи посвежело. Воздух наполнился ароматами ночных цветов. Сейчас, в начале травня, цвела каждая былинка, и луга стояли в полной красе.
«Как неспешно все цветет здесь, на юге. Будто впереди вечное лето…» – думал нойда, вдыхая запахи ночи и наслаждаясь ветерком. Этот легкий, прохладный ветер казался ему приветом с севера. Впрочем, нойда так давно не бывал в родных краях, что уже начал забывать их. Несколько раз он ловил себя на том, что залив Лахтака, где прошло его детство, вспоминается ему какой-то страной добрых духов, где и солнце мягче, и море добрее, и зимы приятнее, и все лучше, чем в любой из земель, которые он исходил за годы изгнания.
«Я придумываю себе север», – подумал он, грустно усмехнувшись.
Он поглядел на алую полосу, горевшую в небе на западе. Она будет так гореть до самого утра…
Нойде вспомнился ослепительный свет ночного неба над Змеевым морем. Там солнце не заходило вовсе, и даже в самую глухую полночь на небе не было видно ни единой звезды.
«Хочу домой…» – подумал он. И сразу прогнал эту пустую, горькую мысль.
Вместо нее саами вызвал в памяти свой приют на Коневице. Холодное море Нево, злые комары…
Вот его дом, и именно туда он вернется, когда выполнит то, что велел ему Каврай. А дальше будет видно. Сам он ни о чем просить богов не станет.
Нойда нагнулся вперед и взял в руки гладкую колотушку из лосиного рога, столько раз пробуждавшую его бубен.
– Жаль, Вархо, ты не можешь видеть закат, – произнес он, обращаясь к колотушке. – В словенских землях хорошо. Тут боги добры к людям…
По коже ладоней тут же пополз холодок. Пальцы отозвались дрожью.
«Видно, именно поэтому эти люди и зовут на помощь не своих волхвов, а северного колдуна?»
Ладонь нойды на миг окуталась тенью. Затем тень соскользнула наземь, обтекла костерок, на котором Лишний готовил ужин, устроилась по другую сторону, обрела человеческие очертания и сверкнула клыкастой улыбкой.
«Да, закат хорош. Но пламя огня – лучше…»
Напрасный близнец бросил на призрака быстрый взгляд, но ни слова не сказал. Даже ложка, которой он помешивал похлебку, в его руке не дрогнула.
– Подведем итоги, – вслух произнес нойда. – Я лишился бубна, всех сайво-помощников и здоровья… Что у нас осталось? Железная птица, назначение которой мне неизвестно, но ради которой арбуй чуть не уничтожил деревню…
Нойда почтительно коснулся совы с человеческим лицом, которая висела у него на груди.
– Колотушка с духом равка внутри…
«Этот равк едва посмертие не утратил ради тебя», – напомнила тень.
– Я помню. Итак! Колотушка с духом равка внутри… Непонятная железная птица… Шаманский пояс, обостряющий внутреннее зрение, – вещь дельная, но не оружие… И парень без души.
«Парень вроде неплох. Готовит, вещи носит, помалкивает… А еще ты забыл про кошель».
– Я не забыл, – возразил нойда. – Он мне не принадлежит, я его лишь храню. И огненный дух, заключённый внутри, еще должен родиться… Но когда, как, и главное, зачем – мне пока не открыто…
«Тебе же было сказано: открыть кошель, когда настанет то самое время!»
– А как я узнаю, когда оно настанет? То-то же…
Нойда закашлялся, дыхание сбилось. Кашель тут же отозвался глухой болью в груди. Как раз слева, там, куда саами во время боя ударил себя заговоренным ножом…
– Самое-то главное забыл, – прохрипел он, кое-как восстановив дыхание. – Жизни у нас остались!
«Полжизни у тебя, – уточнил Вархо, – и мой дух в твоей колотушке».
Нойда хлопнул себя по лбу.
– Вспомнил! Есть еще кое-что.
Он встал, отошел от костра и принялся копаться в сумках.
– Нашел!
На ладони у саами лежала небольшая плоская деревянная вагуда, треснувшая по всей длине.
– Этот варган мне еще дед Кумжа отдал, – сказал нойда. – «Почини, – говорит, – коль сумеешь. Для камланий послужит не хуже бубна». А я и забыл про него…
«У меня есть мысль получше, – сказал Вархо. – У словен варганы намного звонче, а почему? Потому что из железа!»
– Где же я возьму железный варган?
«А вон там, на отшибе, где огонек мигает, видишь? Там кузнец живет с семейством. Пусть в уплату за помощь он выкует тебе новый варган. А уж ты в него таких могучих сайво подселишь…»
– Какую еще помощь?
«А это мы скоро узнаем. Здешние уже знают о тебе, днем заметили. Сейчас стемнеет… Жди, скоро придут просители».
– А если не придут? Может, в этой деревне все хорошо?
«Да не бывает такого. Чтобы так много людей жили вместе и у них было все хорошо?»
Нойда скривился.
– Так ведь опять начнется: отворот, приворот… Наведи порчу, сними порчу… Ты же знаешь, я таким не занимаюсь.
«Ну ведь снять-то можно? Снять же порчу – благое дело?»
Нойда вздохнул и промолчал.
«Поверь, придут. Я чую…»
– Что ты там чуешь?
Призрак равка сверкнул железными клыками:
«Тьму…»
Нойда с сомнением поглядел на противоположный берег. Огни гасли один за другим. Лениво перелаивались собаки. Где-то вдалеке промычала корова…
– Да какая там тьма…
«Дыхание Нижнего мира. Поверь, я сам оттуда. Скоро придут – а ты соглашайся. Нам нужна еда…»
Нойда промолчал.
«В тебе дыра, дружище. От удара заговоренным ножом. Ты чуть не убил себя, чтобы заманить едуна в оржавень… Помнишь?»
– Помню… – буркнул саами.
«Только трижды ты можешь прибегнуть к этим чарам, – прозвучали в его памяти слова учителя Кумжи. – На третий раз не вернешься…»
«Так вот, братец, из тебя утекло много крови, а с ней и много жизни. Надо возвращать ее! Добрая еда, отдых, новые сайво, новый бубен… Или хотя бы варган. Иначе дыра не закроется… И мне тоже будет нечего есть».
– И при этом ты говоришь, что на том берегу тьма, и предлагаешь мне снова рискнуть жизнью…
«Тебе нужен варган или нет?»
– Хозяин…
Нойда обернулся и увидел за спиной Лишнего. Тот, в белой рубахе, с бледным лицом, и сам напоминал бесплотную тень.
– Я слышал вашу беседу, – тихо сказал близнец. – Я готов.
– К чему готов?
– Отдать часть жизненной силы…
– Ты что несешь? – привстал нойда.
Лишний испуганно моргнул:
– Разве ты увел меня не для этого?
– Пошел вон отсюда!
Лишний шарахнулся прочь и чуть не упал в траву. Зубастая тень разразилась ядовитым хохотом.
«А парень еще полезнее, чем я думал!»
– Эй, напрасная душа! – рявкнул нойда, пытаясь успокоить в себе гнев. – Кто тебя надоумил?
– Батюшка Елмаш всегда так делал, – смущенно ответил Лишний. – Для того мне и жизнь сохранили, чтобы я был щедрым источником жизни для него и всей семьи. После каждого чародейства меня звал… А теперь ты – мой хозяин…
– Ах, вот как!
Нойде вспомнилась чуть живая женщина на лавке. И ее муж, волхв Елмаш, подзывающий к себе безответного лишнего близнеца.
«Я знаю, кто пойдет за Кромку. На такой случай его и приберегали…»
– Значит, ты привык отдавать жизненные силы родичам…
– Да, хозяин. Заболевшим, ослабшим – всем, кому батюшка Елмаш скажет. А на что я еще-то годен?
– Выносливый ты парень, я гляжу. Крепкий…
– Так я готов… Ты ранен, тебе плохо, я же вижу! Можно даже и кровь не пускать – просто возьми меня за руку и пей…
– Сгинь с глаз, межеумок!
Лишний поглядел на хозяина с удивлением и обидой. Отряхнулся и пошел к костру, где уже грозилась выкипеть похлебка.
Нойда отвернулся, сопя от гнева. Вархо молчал, посмеиваясь.
«А вот и гости! – встрепенулся равк. – Слышишь плеск?»
Нойда поглядел в сторону реки и увидел, как в их сторону по воде движется черное пятно.
– Лодка, – пробормотал он. – Мужик гребет. Баба боится.
«Все они тебя поначалу боятся…»
– Она не меня боится. Послушаем, что скажут.
Плеск становился отчетливее. Вскоре лодка уткнулась в берег. Двое поднялись по склону, остановились в отдалении от костра, низко поклонились.
«Будем биться об заклад? – вкрадчиво спросил Вархо. – Приворот или порча? Я за приворот! Ставка – три капли твоей крови!»
– Отвяжись. – Нойда сделал просителям знак подойти поближе.
Женщина – средних лет, небедно одетая – выглядела очень взволнованной, мужик помладше годами держался настороженно.
– Мир тебе, лопарский колдун! – произнес он, отдав малый поклон. – Поздорову ли добрался? А мы тут к тебе…
– Плохи дела у нас, колдун! – перебила его баба. – Помоги нам! Все от нас отказались, на тебя одна надежда…
– Что стряслось-то? – спросил нойда.
– Да у нас…
– Я скажу, ты только крыльями хлопаешь, – сурово одернул женщину ее спутник. – Болеет тут у нас девка одна. Да такая у нее болезнь, какой никто еще на людской памяти не болел. Мы сперва диву давались, а теперь уже думаем, не сняться ли всей деревней из этих мест да не переселиться ли куда подальше…
Нойда пристально посмотрел на мужика.
– А кто тебе эта девка?
Прежде чем тот успел рот открыть, вперед выступила женщина.
– Дочка это моя, колдун! А вот он, который меня привез, – мой младший брат.
– Что же ты сама пришла о дочери просить, величавушка? – прищурился нойда. – Муж-то где? Или это не его дочка?
– Да ты что такое мелешь, колдун?! – возмутилась баба. – Как не его? Я уж двадцать лет за кузнецом честно живу!
– Тогда где муж? Тоже болеет? У вас там что, моровое поветрие?
– Типун тебе на язык! Нет никакого поветрия!
– Креслав не знает, что водимая здесь, – вмешался мужик. – Мы тайком прибежали.
Нойда явственно услышал тихое хихиканье Вархо.
«Так вот кого она боится!»
– Супруг у нее хороший, – сказал мужик. – Елица сперва предложила ему пойти к тебе на поклон вместе. Мы ведь о тебе наслышаны, лопарь. Все уже знают, как ты в Шурмани извел злого арбуя, что людей заколдованной рысью травил… Но Креслав и сам к тебе не пошел, и жене запретил.
– Почему? – с любопытством спросил нойда.
– Сказал, сам справится. Они ведь, кузнецы-огневеды, из непростого рода. Дед его огненных духов заклинал, мать ведуньей была… Креслав и сам кое-чего может. Говорит, зачем нам лопарь? Только хуже сделает…
– Так и сказал? А ты все равно сестру привез? Что ж ты, против зятя пошел?
Просители переглянулись.
– Да, привез! – с вызовом сказал мужик. – Потому что надо уже что-то делать! Говорю, деревня по утрам просыпаться боится… А Креслав знай твердит: да ничего у нас особенного не деется, просто девка от маеты сердечной сохнет, а яблони садовое гадовье пожрало…
– От маеты сердечной? – с подозрением повторил нойда. – Сердце у нее слабое, то ли?
– Нет, жених ее бросил. Вот она и начала чахнуть без него, бедняжка…
«На что мы там спорили? – раздался ехидный голос Вархо. – Готовь кровушку!»
Видно, на лице нойды отразилось все, что он об этом подумал, поскольку мужик поспешно добавил:
– Ты не сомневайся, колдун. Знать, решил, мы тебя попусту тревожим… Но нет, там не просто девичья блажь. Слыхал ли, чтобы от живого человека могилой пахло? Или чтобы по весне весь яблоневый цвет в саду почернел и увял?
«Блин горелый, – разочарованно протянул Вархо, – все-таки порча. Эх, братец, ты выиграл. Но я забыл сделать ставку, так что без заклада…»
– У вас всегда что ни болезнь, так порча. Ладно, – проворчал нойда. – Лечить – благое дело. Добро хоть, приворот сотворить не понуждаете. Ждите, завтра утром приду к вам…