В своё первое утро на новом месте Поллианна проснулась около семи часов. Её окна выходили на юго-запад, так что солнца она ещё не видела, но, глядя на туманную синеву утреннего неба, поняла, что день обещает быть погожим.
За ночь в её комнатке стало прохладнее, из окна веяло приятной свежестью. Снаружи весело щебетали птицы, и Поллианна подбежала к окну, чтобы поболтать с ними. Но тут она заметила внизу, среди розовых кустов, свою тётю, которая уже вышла в сад. Наскоро одевшись, девочка поспешила к ней.
Поллианна слетела вниз по чердачной лестнице, оставив обе двери нараспашку. Она промчалась по коридору, спустилась вниз по следующему лестничному пролёту, выбежала через затянутую сеткой дверь, захлопнувшуюся за ней с громким стуком, и, обогнув дом, оказалась в саду.
Мисс Полли и сгорбленный старик склонились над розовым кустом, когда Поллианна, захлёбываясь от восторга, бросилась тёте на шею.
– О, тётя Полли, тётя Полли, как не радоваться жизни в такое утро!
– Поллианна! – строго одёрнула её дама, изо всех сил пытаясь выпрямиться, что было не так-то просто с повисшим на ней грузом килограммов в сорок. – Ты всегда так желаешь людям доброго утра?
Девочка отпустила её, продолжая прыгать от восторга.
– Нет, только тем, кого я люблю так, что прямо не могу удержаться! Я увидела вас в окно, тётя Полли, и подумала, что вы не какая-то дама из прихода, а моя настоящая тётя, и вы такая красивая – я просто не могла не спуститься и не обнять вас!
Старик вдруг повернулся к ним спиной. Тётя Полли хотела было нахмуриться, но сейчас ей это почему-то не удалось.
– Поллианна, ты… я… Томас, на сегодня достаточно. Думаю, ты всё понял про эти розы, – сухо сказала она и быстро зашагала прочь.
– Вы всегда работаете в саду, мистер? – с любопытством спросила Поллианна.
Старик обернулся к ней. Его губы подрагивали, а глаза были затуманены, словно бы от слёз.
– Да, мисс. Я старина Том, садовник, – ответил он. Робко, но будто подталкиваемый какой-то непреодолимой силой, он протянул к девочке трясущуюся руку и дотронулся до её шелковистых волос. – Вы так похожи на свою мать, маленькая мисс! Я знал её ещё тогда, когда она была даже меньше вас. Знаете, я и в ту пору уже работал в саду.
Поллианна ахнула в голос.
– Правда? Вы действительно знали мою маму, когда она ещё была земным, а не небесным ангелочком? О, пожалуйста, расскажите мне о ней! – И она плюхнулась на землю рядом со стариком прямо посреди тропинки.
Из дома донёсся звон колокольчика. В следующий миг из двери, ведущей во двор, выбежала Нэнси.
– Мисс Поллианна, утром колокольчик звонит к завтраку! – задыхаясь от спешки, проговорила она, поднимая девочку на ноги и подгоняя её в сторону дома. – А в другое время к обеду и к ужину. Заслышав его, вы должны пулей лететь домой, где бы вы ни были. А иначе – иначе и кто поумнее нас с вами не сыщет, чему бы порадоваться! – закончила она, загоняя Поллианну в дом, словно непослушную курицу в курятник.
В первые пять минут за завтраком стояла тишина. Потом мисс Полли, следуя неодобрительным взглядом за парой мух, вьющихся над столом, строго спросила:
– Нэнси, откуда взялись эти мухи?
– Я не знаю, мэм. В кухне не было ни одной. – Накануне Нэнси была слишком взволнована, чтобы заметить, что Поллианна открыла все окна.
– Наверное, это мои мухи, тётя Полли, – добродушно заметила Поллианна. – Сегодня утром наверху их было много, и им, кажется, было очень весело.
Нэнси, которая как раз несла горячие булочки к чаю, быстренько вышла из столовой, не донеся булочки до стола.
– Твои! – ахнула мисс Полли. – Что ты имеешь виду? Откуда они появились?
– О, тётя Полли, с улицы, конечно же, через окна. Я видела, как они залетали.
– Ты видела! Значит, ты открыла окна, на которых нет сеток?
– Ну да. Там не было сеток, тётя Полли.
В эту секунду снова появилась Нэнси с булочками. Лицо её было серьезным, но очень красным.
– Нэнси, – распорядилась хозяйка резким тоном, – поставь булочки на стол, сейчас же поднимись в комнату мисс Поллианны и закрой окна. И двери тоже закрой. Позже, когда закончишь с утренними делами, пройдись по комнатам и побрызгай везде от мух. Обработай всё тщательно.
А племяннице сказала:
– Поллианна, я заказала сетки для твоих окон. Разумеется, я знала, что это мой долг. Но мне кажется, что ты забыла о своём долге.
– Моём долге? – Глаза Поллианны расширились от удивления.
– Определённо. Я знаю, что сейчас жарко, но я считаю, что ты обязана держать окна закрытыми, пока не привезут сетки. Мухи, Поллианна, не только грязные и назойливые, но ещё и представляют большую опасность для здоровья. После завтрака я дам тебе почитать брошюру на эту тему.
– Почитать? О, спасибо, тётя Полли. Я люблю читать!
Тётя Полли громко вздохнула и плотно сжала губы. Глядя на суровое лицо тёти, Поллианна озабоченно сдвинула брови.
– Мне, правда, очень жаль, что я забыла свои обязанности, тётя Полли, – робко извинилась она. – Я больше не буду открывать окна.
Тётя не ответила. До конца завтрака она больше не проронила ни слова. Затем она поднялась, подошла к книжному шкафу в гостиной, достала оттуда небольшую брошюру и подошла к племяннице.
– Вот статья, о которой я говорила, Поллианна. Я хочу, чтобы ты пошла в свою комнату и немедленно прочитала её. Через полчаса я поднимусь, чтобы осмотреть твои вещи.
Поллианна, вперившись глазами в изображение многократно увеличенной головы мухи, радостно закричала:
– О, спасибо, тётя Полли! – В следующее мгновение она весело выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.
Мисс Полли нахмурилась и, немного поколебавшись, величественно пересекла комнату и открыла дверь. Однако Поллианна уже скрылась из виду, только слышно было, как она топочет вверх по лестнице, ведущей на чердак.
Полчаса спустя, когда тётя Полли, чьё лицо каждой чёрточкой выражало чувство осознания своего долга, поднялась по той же лестнице и вошла в комнату Поллианны, её встретил взрыв бурного энтузиазма.
– О, тётя Полли, никогда в жизни я не видела ничего столь прекрасного и захватывающего! Я так рада, что вы дали мне почитать эту книгу! Я и представить не могла, что мухи способны столько всего переносить на своих лапках, и…
– Довольно, – с достоинством сказала тётя Полли. – Поллианна, можешь принести свою одежду, я осмотрю её. Вещи, которые тебе не подходят, я, разумеется, отдам Салливанам.
С явной неохотой Поллианна отложила брошюру и повернулась к платяному шкафу.
– Боюсь, вам они покажутся ещё хуже, чем дамам из прихода, а они сказали, что ходить в таких платьях зазорно, – со вздохом сказала она. – Но в последние два или три раза в бочках для пожертвований в основном были вещи для мальчиков и взрослых… А у вас когда-нибудь была бочка для пожертвований, тётя Полли?
Увидев полный гневного возмущения взгляд тёти, Поллианна тут же спохватилась.
– О нет, разумеется, не было, тётя Полли! – Она густо покраснела. – Я совсем забыла, богатым не нужны бочки для пожертвований. Но, знаете, я иногда забываю, что вы богаты… когда сижу здесь, в этой комнате.
Рот мисс Полли приоткрылся от негодования, но она не вымолвила ни слова. Поллианна, явно не подозревая, что сказала нечто неприятное, продолжала:
– В общем, я хотела сказать, об этих бочках и рассказывать нечего – кроме того, что в них никогда не бывает того, что тебе хочется, даже если ты ничего этакого и не ждёшь. Из-за этих бочек нам с папой всякий раз труднее всего было играть в нашу игру…
Тут Поллианна вспомнила, что не должна говорить об отце с тётей Полли. Она поспешно нырнула в шкаф и вытащила все свои неказистые платья одной охапкой.
– Они совсем некрасивые, – с трудом проговорила она, – и были бы чёрными, если бы не красная дорожка для церкви; но других у меня нет.
Кончиками пальцев тётя Полли перебрала ворох жалких нарядов, явно сшитых для кого угодно, только не для Поллианны. Затем она бросила хмурый взгляд на штопаное нижнее бельё в ящиках комода.
– Самое лучшее на мне, – стыдливо призналась Поллианна. – Дамы из прихода купили мне один комплект, где всё целое. Миссис Джонс – председательница комитета – сказала им, что у меня непременно должен быть хороший комплект белья, даже если им до скончания дней придётся стучать каблуками по голым доскам. Но им не придётся. Мистер Уайт не любит шум. «У него нервы», как говорит его жена, но у него и деньги есть, и они надеются, что он добавит бо́льшую часть на ковёр – из-за нервов, знаете. Я думаю, он должен быть рад, что у него не только нервы, но и деньги есть, правда же?
Мисс Полли, похоже, не слушала её. Закончив осмотр нижнего белья, она вдруг резко повернулась к Поллианне.
– Ты ведь ходила в школу, Поллианна?
– Да, тётя Полли. Кроме того, мой па… я хотела сказать, меня учили немного и дома тоже.
Мисс Полли сдвинула брови.
– Очень хорошо. Осенью ты, разумеется, будешь ходить в местную школу. Мистер Холл, директор, определит, в какой класс ты пойдёшь. А пока, полагаю, мне придётся слушать, как ты читаешь вслух, по полчаса каждый день.
– Я люблю читать, но если вам не хочется меня слушать, я с радостью почитаю про себя – честное слово, тётя Полли. И мне даже не надо будет стараться, чтобы этому радоваться, потому что я больше всего люблю читать про себя – из-за всяких умных слов, знаете.
– Не сомневаюсь, – мрачно сказала мисс Полли. – Ты занималась музыкой?
– Чуть-чуть. Мне не нравится, как я играю, хотя нравится слушать, как другие играют. Я немного училась игре на фортепиано. Мисс Грей – она играла для церкви – учила меня. Но я бы не хотела больше заниматься музыкой, тётя Полли. Мне совсем не хочется, честно.
– Вполне возможно, – заметила тётя Полли, слегка приподняв брови. – Тем не менее я считаю своим долгом обучить тебя, по крайней мере, азам музыки. Ты умеешь шить, конечно?
– Да, мэм, – сказала Поллианна со вздохом. – Дамы из прихода научили меня шить. Но уроки шитья были сущим кошмаром. Миссис Джонс считала, что при обмётке петель иглу надо держать не так, как остальные держали, а миссис Уайт думала, что прежде чем выучить обмёточный шов, надо научиться шву «назад иголкой», или наоборот, а миссис Гарриман вовсе не хотела подпускать меня к штопке.
– Что ж, таких трудностей у тебя больше не возникнет, Поллианна. Разумеется, я сама буду учить тебя шитью. Полагаю, готовить ты ещё не умеешь.
Поллианна вдруг прыснула со смеху.
– Они начали учить меня готовить этим летом, но я недалеко продвинулась. Из-за готовки у них было ещё больше разногласий, чем из-за шитья. Они собирались начать с хлеба, но каждая пекла хлеб по-своему, поэтому после того, как они горячо поспорили на одном из занятий по шитью, было решено, что они будут учить меня печь по очереди, раз в неделю по утрам, на собственных кухнях, знаете. Я успела научиться только шоколадной помадке да пирогу с инжиром, но тут… моё обучение закончилось. – Её голос осекся.
– Шоколадная помадка и пирог с инжиром, да уж! – фыркнула мисс Полли. – Думаю, очень скоро мы это исправим. – Она задумалась на минуту, а затем продолжила неторопливо и обстоятельно: – Каждое утро, в девять часов, ты будешь читать мне вслух по полчаса. Между завтраком и чтением ты будешь приводить в порядок свою комнату. По средам и субботам с девяти тридцати утра и до полудня Нэнси будет учить тебя готовить на кухне. В другие дни до полудня будешь шить вместе со мной. Послеполуденные часы останутся для занятий музыкой. Я, разумеется, немедленно найму тебе учителя, – решительно подытожила она и встала со стула.
Поллианна издала огорчённый возглас.
– Но, тётя Полли, тётя Полли, вы совсем не оставили мне времени, чтобы просто жить!
– Жить! Что ты имеешь в виду, дитя? Как будто всё это время ты не будешь жить!
– О, конечно, занимаясь всем этим, я буду дышать, тётя Полли, но не жить. Вы дышите, когда спите, но не живёте. Жить – значит делать то, что хочется: играть на свежем воздухе, читать – про себя, конечно, лазить по холмам, разговаривать с мистером Томом в саду и с Нэнси и узнавать новое обо всех домах, и людях, и обо всём прочем на этих прекрасных улицах, по которым я проезжала вчера. Вот что я называю «жить», тётя Полли. Просто дышать ещё не значит жить!
Мисс Полли раздражённо вздёрнула голову.
– Поллианна, ты удивительный ребёнок! Конечно же, у тебя будет разумное количество времени для игр и отдыха. Но, по моему мнению, если я готова исполнять свой долг, обеспечивая тебе должную заботу и обучение, ты должна быть готова исполнять свой – позаботиться о том, чтобы моё попечение и наставления не были неблагодарно оставлены без внимания.
Поллианна выглядела потрясённой.
– О, тётя Полли, разве могу я быть вам неблагодарна! Ведь я люблю вас, и вы не какая-то дама из прихода, вы моя тётя!
– Вот и хорошо, не забывай о благодарности, – снисходительно сказала мисс Полли, направляясь к двери.
Она уже спустилась до середины лестницы, как вдруг тоненький, неуверенный голосок окликнул её:
– Тётя Полли, прошу вас, вы не сказали, какие из моих вещей вы хотели бы раздать.
До Поллианны донёсся усталый вздох её тёти.
– О, я забыла сказать тебе, Поллианна. Днём, в половине второго, Тимоти отвезёт нас в город. Ни один из твоих нарядов не подходит для моей племянницы. Определённо, я бы крайне безответственно относилась к своему долгу, если бы позволила тебе появиться на людях в каком-то из этих платьев.
Теперь вздохнула Поллианна. Она уже начинала ненавидеть это слово – «долг».
– Тётя Полли, скажите, пожалуйста, – печально промолвила она, – неужели нельзя найти совсем ничего радостного во всём этом… долге?
– Что? – Мисс Полли подняла на неё ошеломлённые глаза; потом, с заалевшими вдруг щеками, повернулась и сердито поспешила вниз по лестнице. – Не дерзи, Поллианна!
В душной комнатке на чердаке Поллианна опустилась на один из стульев. Её существование вырисовывалось перед ней, как бесконечная череда обязанностей.
– Не понимаю, что здесь такого дерзкого, – вздохнула она. – Я ведь только спросила её, чему можно порадоваться во всём этом долге.
Несколько минут Поллианна сидела в тишине, устремив печальный взор на охапку жалких платьев на кровати. Потом она медленно поднялась на ноги и принялась убирать одежду обратно в шкаф.
– Не вижу здесь ничего радостного, – сказала она вслух. – Разве что… я смогу порадоваться, когда долг будет исполнен!
Сказав это, она вдруг рассмеялась.