На полях под чертой указано начало страницы по английскому оригиналу. См. указатели.
Нередко переводят «есть политическое животное», и именно так сказано в английском тексте. – Прим. перев.
Там, где это возможно, здесь и далее даются ссылки вначале на традиционный русский перевод Аристотеля (если он доступен), а затем и на использованный в оригинале этой монографии его английский перевод. – Прим. перев.
В цитатах из традиционного русского перевода Аристотеля здесь и далее в квадратные скобки заключены дополнения и уточнения, заимствованные из английского перевода. – Прим. перев.
Напомним российскому читателю, что первое издание этой книги вышло в 1960 г., а готовилось еще раньше, когда для массового сбора данных служили картонные перфокарты, а для их обработки – особые счетно-перфорационные машины, или табуляторы. Указанную выше дату (как и 1981 г., когда вышло данное расширенное издание, с которого делался настоящий перевод) нужно постоянно иметь в виду при рассмотрении представленных в книге политических реалий, в том числе различных событий и организаций, а также их участников или лидеров. – Прим. перев.
Помимо моих работ другими публикациями из этой совокупности были книги: Herbert Hyman, Political Socialization (Glencoe: The Free Press, 1959), и William Kornhauser, The Politics of Mass Society (Glencoe: The Free Press, 1959).
Целый ряд рассматриваемых здесь тем подвергался также углубленной проработке в моем сборнике статей Seymour Martin Lipset, Revolution and Counterrevolution: Change and Persistence in Social Structures (Garden City, N. Y.: Doubleday-Anchor Books, 1968), особенно часть 3 «Social Stratification and Politics» и часть 4 «Political Cleavages in Comparative Perspective», а также в написанных мною разделах книги Louis Horowitz and Seymour Martin Lipset, Dialogues on American Politics (New York: Oxford University Press, 1978).
William H. Flanigan, Political Behavior of the American Electorate, 2d ed. (Boston: Allyn & Bacon, 1972); Bruno S. Frey, «Why Do High Income People Participate More in Politics?», Public Choice 11 (Fall 1971): 101–105; Norval D. Glenn and Michael Grimes, «Aging, Voting, and Political Interest», American Sociological Review, 33 (August 1968), pp. 563–575; Lester W. Milbrath and M. V. Goel, Political Participation: How and Why Do People Get Involved in Politics? 2d ed. (Chicago: Rand McNally, 1977); Sidney Verba and Norman H. Nie, Participation in America, (New York: Harper & Row, 1972); Sidney Verba, Norman H. Nie, and Jae-on Kim, Participation and Political Equality (New York: Cambridge University Press, 1968); Raymond E. Wolfinger and Steven J. Rosenstone, Who Votes? (New Haven: Yale University Press, 1980); John F. Zipp and Joel Smith, «The Structure of Electoral Political Participation», American Journal of Sociology 85 (July 1979), pp. 167–177; Jurg Steiner, Bürger und Politik: Empirisch-theoretische Befunde über die politische Partizipation der Bürger in Demokratien unter besonderer Berücksichtigung der Schweiz und der Bundesrepublik Deutschland, Vol. 4 of Politik und Wahler (Meisenheim am Glan: Verlag Anton Hain, 1969).
Seymour Martin Lipset, «The Politics of Academia», в сб. David C. Nichols, ed., Perspectives on Campus Tensions (Washington, D.C.: American Council on Education, 1970), pp. 85—118; Lipset, «Academia and Politics in America», в сб. T. J. Nossiter et al., eds., Imagination and Precision in the Social Sciences (London: Faber & Faber, 1972), pp. 211–289; Lipset and Richard Dobson, «The Intellectual Rebel: With Special Reference to the United States and the Soviet Union», Daedalus 101 (Summer 1972), pp. 137–197; Lipset, Rebellion in the University (Chicago: University of Chicago Press, Phoenix edition, 1976); Lipset «Political Controversies at Harvard, 1636–1974», в сб. Lipset and David Riesman, Education and Politics at Harvard (New York: McGraw-Hill Book Co., 1975), pp. 2—278; Everett C. Ladd, Jr., and Lipset, «The Politics of American Political Scientists», PS 4 (Spring 1971), pp. 135–149; Lipset and Everett C. Ladd, Jr., «The Politics of American Sociologists», American Journal of Sociology 78 (July 1972), pp. 67—104; Everett C. Ladd, Jr., and Lipset, The Divided Academy: Professors and Politics (New York: W.W. Norton & Co., 1976).
Здесь может представлять интерес целый ряд библиографических отчетов, посвященных исследованиям в области политической социологии и политического поведения. В числе нескольких недавних библиографических отчетов, имеющих дело с политикой и политической жизнью: R. Bendix and S. M. Lipset, Political Sociology – A Trend Report and Bibliography, Current Sociology, 6 (1957), pp. 79—169; Joseph R. Gusfield, «The Sociology of Politics», в сб.: Joseph B. Gittler, ed., Review of Sociology (New York: John Wiley & Sons, 1957), pp. 520–530. Краткими, но исчерпывающими руководствами, резюмирующими многие важные исследования, являются следующие книги: Robert E. Lane, Political Life (Glencoe: The Free Press, 1959) и Heinz Eulau, Samuel J. Eldersveld, and Morris Janowitz, eds., Political Behavior (Glencoe: The Free Press, 1956).
На американском политическом жаргоне «свои» и «чужие» (ins and outs, пришедшие и ушедшие, иногда их еще называют «члены клуба» и «аутсайдеры») – это в двухпартийной системе соответственно члены партии, находящейся в данный момент у власти, и той партии, которая утратила власть в стране и пребывает сейчас в оппозиции. – Прим. перев.
Этот американский политический термин, который можно также переводить как «политическое пространство» или «политическое целое», представляет собой собирательное понятие, охватывающее народ политически организованного государства и всю общенациональную политическую систему. Оно восходит к эпохе позднего Средневековья, когда во избежание кризиса власти была разработана теория, согласно которой король существует в двух лицах: «лице физическом» (body natural) и «лице юридическом» (body politic), причем последнее продолжает жить даже после смерти первого. Данное выражение широко употреблялось многими американскими политическими деятелями, в том числе президентами Дж. Гарфилдом, Ф. Д. Рузвельтом, а также Д. Эйзенхауэром. Если учесть, что последний занимал свой пост в 1953–1961 гг., т. е. как раз в тот период, когда писалась первая, основная версия данной книги, то привязанность Эйзенхауэра к указанному понятию могла способствовать достаточно широкому употреблению термина body politic в этой книге. – Прим. перев.
Talcott Parsons, The Social System (Glencoe: The Free Press, 1951), pp. 126–127.
Karl Marx, The German Ideology (New York: International Publishers, 1939), p. 22. [К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 32.]
Цитируется по французскому изданию «Святого семейства» в книге: G. Gurvitch, «La Sociologie du jeune Marx», Cahiers intemationaux de sociologie, 4 (1948), p. 25.
Karl Marx, op. cit., p. 44.
Kаrl Marx, «Ideology – “Saint Max”»), Gesamtausgabe, I, 5, p. 226, цит. в: The German Ideology, p. 203. [К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 234.]
Наилучшее марксистское обсуждение проблемы развития классового единства и фактического отказа от личных интересов в пользу интересов классовых можно найти в: Georg Lukacs, Geschichte und Klаssenbewusstsein (Berlin: Malik, 1923).
См. нападки Маркса на аналог билля о правах во Второй французской республике как на обман в его работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» в сб.: V. Adoratsky, ed., Selected Works of Karl Marx (Moscow: Cooperative Publishing Society of Foreign Workers in the USSR [Издательское товарищество иностранных рабочих в СССР], 1935), pp. 328–329.
Alexis de Tocqueville, Democracy in America, Vol. I (New York: Vintage Books, 1954), pp. 9—11. [См.: А. де Токвиль. Демократия в Америке. М.: Весь Мир, 2000.] Анализ дрейфа в направлении массового общества посредством устранения местных групп и промежуточных центров власти между индивидом и национальным государством см. в: Robert Nisbet, The Quest for Community (New York: Oxford University Press, 1953).
Подробную проработку этих идей см. в: S. M. Lipset, M. Trow, and J. S. Coleman, Union Democracy (Glencoe: The Free Press, 1956).
Tocqueville, op. cit., p. 321. [А. де Токвиль. Демократия в Америке. С. 225.]
См.: Max Weber, «Zur Lage der bürgerlichen Demokratie in Russland», Archiv für Aufsatze zur Soziologie und Sozialpolitik (Tubingen: Mohr, 1924), pp. 492–518; Carlo Antoni, (Detroit: Wayne State University Press, 1959), pp. 145–146. Sozialwissenschaft und Sozialpolitik, 22 (1906), pp. 234–353; «Der Sozialismus», в Gesammelte From History to Sociology: The Transition in German Historical Thinking, пер. Hayden V. White
Talcott Parsons, The Structure of Social Action (New York: McGraw-Hill Book Co., 1937), p. 509. См. также: C. Wright Mills and Hans Gerth, «Introduction: The Man and His Work», in Max Weber, Essays in Sociology (New York: Oxford University Press, 1946), p. 49.
Reinhard Bendix, Max Weber: An Intellectual Portrait (New York: Doubleday & Co., Inc., 1960), p. 433.
В США этот термин (due process [of law]) означает конституционное положение, заложенное в Пятой и Четырнадцатой поправках к конституции, которые запрещают федеральному правительству (Пятая поправка) и правительствам штатов (Четырнадцатая поправка) лишать любое лицо «жизни, свободы и собственности без надлежащей правовой процедуры». Данное понятие можно толковать и как «права, гарантированные подсудимому». Вряд ли М. Вебер опасался чего-либо подобного, но С. Липсет, наверняка знавший этот американский термин, использовал в этом месте именно его. – Прим. перев.
Цит. по: J. P. Mayer, Max Weber and German Politics (London: Faber & Faber, 1943), p. 128.
Robert Michels, Political Parties (Glencoe: The Free Press, 1949). Эта книга была первоначально опубликована в Германии в 1913 г. и затем в США в 1915 г.
В Великобритании тори – это либо член партии тори (она возникла в конце 70-х – начале 80-х годов XVII в. и выражала интересы наиболее консервативной части земельной аристократии и высшего духовенства англиканской церкви, а в 30-х годах XIX в. была преобразована в существующую до сих пор Консервативную партию), либо член или сторонник нынешней Консервативной партии, а также вообще человек консервативных убеждений. – Прим. перев.
Важно вести раздельный анализ различных функциональных систем: общества в целом, структурных групп и отдельных личностей. Голосование какого-то сегмента работников физического труда за тори может расцениваться как дисфункциональное для Лейбористской партии или какой-нибудь классовой организации, как функциональное или дисфункциональное для отдельной личности и как функциональное для всего общества в целом.
R. Michels, Sozialismus und Fascismus in Italien (München: Meyer & Jessen, 1925), Vol. 1.
Bernard Berelson, Paul F. Lazarsfeld, and William McPhee, Voting (Chicago: University of Chicago Press, 1954), p. 27; M. Benney, A. P. Gray, and R. H. Pear, How People Vote (London: Routledge and Kegan Paul, 1956), p. 194.
Аргументы в пользу того, что политическая апатия может отражать здоровое состояние демократии, см. в: Herbert Tingsten, Political Behavior: Studies in Election Statistics (London: P. S. King & Son, 1937), pp. 225–226; W. H. Morris Jones, «In Defense of Political Apathy», Political Studies, 2 (1954), pp. 25–37. Данные из различных американских исследований показывают, что лица, не участвующие в голосовании, с намного большей вероятностью, чем голосующие, выступают против демократических ценностей, желают сильного лидерства и не согласны с предоставлением гражданских свобод всяческим радикалам и другим политическим меньшинствам. См.: Samuel A. Stouffer, Communism, Conformity, and Civil Liberties (New York: Doubleday & Co., Inc., 1955), pp. 83–86; H. H. Field, «The Non-Voter – Who He Is, What He Thinks», Public Opinion Quarterly, 8 (1944.), pp. 175–187; Robert E. Lane, «Political Personality and Electoral Choice», American Political Science Review, 49 (1955), pp. 178–179; F. H. Sanford, Authoritarianism and Leadership (Philadelphia: Stephenson Brothers, 1950), p. 168.
Серьезную попытку увязать исследования в области голосования с общей проблемой социальной сплоченности можно найти в: Talcott Parsons, «Voting and the Equilibrium of the American Political System», in E. Burdick and A. Brodbeck, eds., American Voting Behavior (Glencoe: The Free Press, 1959), pp. 80—120. В этой статье содержится множество заставляющих задуматься гипотез и интерпретаций, которые связаны с американской избирательной системой.
В Германии между 1929 и 1933 гг., по мере того как нацисты росли и из маленькой партии превращались в такую, которая уверенно набирала на любых выборах больше одной трети голосов, основная масса центристских партий среднего класса резко теряла сторонников; голосование за коммунистов в этот период также увеличивалось, в то время как процентная доля социал-демократов уменьшалась. Исследования выборов, которые проводились в России между Февральской и Октябрьской революциями, ясно показывают, как в двух главных городах, Петрограде и Москве, шло раздвоение классовой поддержки. Большевики, которые в феврале были маленькой группировкой, получили к октябрю большинство голосов рабочего класса, тогда как кадеты получили большинство от средних классов. См.: Oliver Radkey, The Election to the Russian Constituent Assembly of 1917 (Cambridge: Harvard University Press, 1950).
См.: Louis Bean, Ballot Behavior: A Study of Presidential Election (Washington: Public Affairs Press, 1940); How to Predict Elections (New York: Alfred A. Knopf, 1948). Анализ данных из обзорных исследований различных американских избирательных кампаний начиная с 1936 г. показал похожие картины для разных классов. Исследование британских избирательных кампаний также показывает, что общее увеличение числа голосов, поданных за тори, означает прирост голосов за консерваторов среди рабочих, а также в рядах среднего класса, равно как и общий прирост голосов за Лейбористскую партию приводит к увеличению ее популярности и в высших сословиях, и в тех регионах, где много простых тружеников, а позиция лейбористов традиционно сильна. См.: John Bonham, The Middle Class Vote (London: Faber & Faber, 1954).
Manning Dauer, The Adams Federalists (Baltimore: The Johns Hopkins Press, 1953).
Термин «экологическое исследование» широко применяется в данной монографии и в ее контексте восходит к термину human ecology, означающему отрасль социологии, которая оперирует по премуществу пространственными и временными взаимозависимостями между людьми и их экономической, социальной и политической организацией. – Прим. перев.
Bernard Berelson, Paul F. Lazarsfeld, and William McPhee, op. cit.
Исследование Яновица и Марвика, посвященное общей проблематике консенсуса и выборов, представляет собой анализ президентских выборов 1952 г. в США, который сосредоточен на «оценке процесса выборов в терминах требований, необходимых для поддержания демократического общества… [и ставит следующий вопрос: ] “До какой степени эти выборы представляли собой процесс согласия?”». Авторы сформулировали целый ряд условий, которые необходимо соблюсти, если выборы должны породить «процесс согласия», и проанализировали доступные данные опросов, чтобы посмотреть, отвечали ли выборы 1952 г. требованиям, логически выведенным из теории. Их открытие, что «выборы 1952 г. можно оценить как процесс согласия», менее важно, чем продемонстрированный ими пример того, что данные из интервью, проведенных в ходе упомянутых опросов, могут плодотворно использоваться для рассмотрения некоторых из числа самых сложных проблем политического анализа. См.: Morris Janowitz and Dwaine Marvick, Competitive Pressure and Democratic Consent, Michigan Governmental Studies, No. 32 (Ann Arbor: University of Michigan Press, 1956), p. 96. Роберт Даль высказал на теоретическом уровне много важных соображений по поводу условий, необходимых для демократической избирательной системы. Многие из его выводов сформулированы как суждения, которые поддаются эмпирическому тестированию. Его книга особенно важна по той причине, что она направляет внимание исследователей на общую проблему зависимости между интенсивностью эмоций и стабильностью системы, особенно в тех случаях, когда меньшинство испытывает намного более сильные чувства, нежели большинство. См.: Robert A. Dahl, A Preface to Democratic Theory (Chicago: University of Chicago Press, 1956), особенно глава 4, с. 90—123. Недавняя работа политолога Дэвида Истона также представляет социологический интерес: David Easton, «An Approach to the Analysis of Political Systems», World Politics, 9 (1957), pp. 383–400.
S. M. Lipset, «Political Sociology, 1945–1955», в сб.: H. Zetterberg, ed., Sociology in the United States of America (Paris: UNESCO, 1956), pp. 43–55. Этот комментарий настолько же применим к моей собственной работе, насколько и к работам любых других социологов. Для обсуждения идеологических предпосылок, лежащих в основе заинтересованности конфликтом (радикальным) или консенсусом (консервативным), см.: Bendix and Lipset, op. cit. Стоит отметить, что Рудольф Хеберле (Rudolf Heberle) снабдил свою книгу о социальных движениях подзаголовком An Introduction to Political Sociology («Введение в политическую социологию»).
См.: Samuel A. Stouffer, op. cit; Daniel Bell, ed., The New American Right (New York: Criterion Books, 1955); Leo Lowenthal and Norbert Guterman, Prophets of Deceit: A Study of the Techniques of the American Agitator (New York: Harper & Bros., 1949); and Edward Shils, The Torment of Secrecy (Glencoe: The Free Press, 1956).
Анализ и краткое изложение различных американских исследований, выполненных в русле данной традиции, см.: Peter Blau, Bureaucracy in Modern Society (New York: Random House, 1956).
Недавно появилась работа в области политической социологии, которая посвящена роли бюрократии в социальном сплочении: Philip Selznick, TVA and the Grass Roots (Berkeley: University of California Press, 1949). Селзник не игнорирует существующий конфликт – он показывает, каким образом те же самые процессы, результатом которых становится сотрудничество между некоторыми группами, приводят к отчужденности и конфликту с другими группами. Но в первую очередь его интересуют механизмы, которые примиряют и сводят воедино организации и группы, преследующие разные цели, причем он подчеркивает роль идеологии и самовоспитания тех, кто сотрудничает в достижении данной цели. В другой своей книге, Leadership in Administration (Evanston: Row, Peterson and Co., 1957), Селзник формализовал многие из идей, первоначально выдвинутых и разработанных в вышеупомянутом исследовании TVA (администрации долины Теннесси), и установил исчерпывающие социологические рамки для изучения зависимости между конфликтом и интеграцией внутри организаций, сконцентрировав внимание на смысле и процессе институционализации, а также на роли и важности правил игры в жизни разных организаций. Его суждения о таком развитии ценностей и процедур, которое увеличивает компетентность конкретных организаций, могли бы также использоваться и в исследованиях более крупных систем.
Та школа индустриальной социологии, которая ставит во главу угла человеческие отношения, проявляла интерес к сплоченности и консенсусу внутри самих бюрократических структур. Однако ученые, принадлежащие к этому направлению, рассматривают конфликт в качестве явления, которое всегда ненормально и дисфункционально как для конкретных организаций, так и для общества в целом. Библиографию трудов этой школы и некоторых из многочисленных критических дискуссий вокруг нее можно найти в работе Louis Kriesberg, «Industrial Sociology, 1945–1955», в сб.: H. Zetterberg, ed., op. cit., pp. 71–77.
Имеется в виду главный труд Михельса – «Социология политической партии в условиях современной демократии» («Zur Soziologie des Parteiwesens in der modernen Democratie», 1911). – Прим. перев.
См. главу 12 настоящей книги, где представлена попытка разработать теорию олигархии в контексте анализа американского рабочего движения.
Harry H. Eckstein, «The Politics of the British Medical Association», The Political Quarterly, 26 (1955), pp. 345–359; см. также: Oliver Garceau, The Political Life of the American Medical Association (Cambridge: Harvard University Press, 1941), где анализируется проблема олигархии и представительства в Американской медицинской ассоциации.
S. M. Lipset, M. Trow, and J. S. Coleman, op. cit.
См.: Elmer T. Clark, The Small Sects in America (New York: Abingdon Press, 1949).
Samuel A. Stouffer, op. cit., pp. 140–149.
Однако никакой институт никогда не бывает чисто одним или другим. Неявно в любой институциональной структуре присутствуют интегративные и дезинтегративные элементы. Как отмечал Дюркгейм, даже такие экстремально разрушительные модели поведения, как преступление, косвенным образом вносят какой-то вклад в социальную интеграцию.
T. Parsons, The Social System, op. cit., p. 139. Gesellschaft (Stuttgart: F. Enke, 1949); Karl Mannheim, Ideology and Utopia (New York: Harcourt, Brace & Co., 1936), особенно pp. 136–146; Joseph Schumpeter, Capitalism, Socialism and Democracy (New York: Harper & Bros., 1947), pp. 145–155.
См. прежде всего: Theodore Geiger, Aufgaben und Stellung der Intelligenz in der
Joseph Schumpeter, Capitalism, Socialism and Democracy (New York: Harper & Bros., 1947), pp. 252–302, особенно р. 269; Max Weber, Essays in Sociology (New York: Oxford University Press, 1946), p. 226; см. также блестящее обсуждение смысла демократии, которое дает Джон Пламенац (John Plamenatz) в своей главе из сборника: Richard McKean, ed., Democracy in a World of Tensions (Chicago: University of Chicago Press, 1951), pp. 302–327.
См.: Max Weber, «Zur Lage der bürgerlichen Demokratie in Russland», Archiv für Sozialwissenschaft und Sozialpolitik, 22 (1906), pp. 346 ff.
См.: S. M. Lipset, «A Sociologist Looks at History», Pacific Sociological Review, 1 (1958), pp. 13–17.
Уолтер Галенсон указывает, что демократия может, кроме всего прочего, подвергать экономическое развитие опасности, позволяя общественному давлению в пользу потребления отвлекать ресурсы от инвестиций. Проистекающий из этого конфликт между интенсивной преданностью высших классов индустриализации и общенародным спросом на немедленное создание системы социального обеспечения и разных ее служб, в свою очередь, подрывает демократическое государство. Таким образом, даже если слаборазвитой стране удается достигнуть демократии, последняя находится под постоянным давлением со стороны конфликтов, неотъемлемо присущих процессу ее развития. См.: Walter Galenson, ed., Labor and Economic Development (New York: John Wiley & Sons, 1959), pp. 16 и сл.
См.: Morris Janowitz and Dwaine Marvick, Competitive Pressure and Democratic Consent, Michigan Governmental Studies, No. 32 (Ann Arbor: University of Michigan Press, 1956); и Robert A. Dahl, A Preface to Democratic Theory (Chicago: University of Chicago Press, 1956), особ. Chap. 4, pp. 90—123, где излагаются результаты недавних систематических усилий по установлению некоторых из внутренних механизмов демократии. Обсуждение проблем внутреннего анализа политических систем см. в: David Easton, «An Approach to the Analysis of Political Systems», World Politics, 9 (1957), pp. 383–400.
Никакого детального изучения политической истории отдельных стран здесь предприниматься не будет, поскольку относительная степень демократии или ее социальное содержание в разных странах не принадлежат к числу проблем, исследуемых в настоящей главе.
Последнее означает, что никакое тоталитарное движение, будь то фашистское или коммунистическое, не набирало в этот период времени 20 % голосов. Фактически во всех европейских странах, попадающих на демократическую сторону указанного континуума, имелись свои тоталитарные движения, которые, однако, обеспечивали себе менее 7 % голосов.
Историк Артур Уитекер суммировал суждения экспертов по Латинской Америке, констатировав, что «странами, которые ближе всего подошли к демократическому идеалу, были… Аргентина, Бразилия, Чили, Колумбия, Коста-Рика и Уругвай». См.: Arthur P. Whitaker, «The Pathology of Democracy in Latin America: A Historian’s Point of View», American Political Science Review, 44 (1950), pp. 101–118. К этой группе стран я бы добавил Мексику. Она разрешила у себя свободу прессы, собраний и организации оппозиционных партий, хотя есть много достоверных свидетельств того, что это не дает последним возможность выигрывать выборы, поскольку избирательные бюллетени подсчитываются теми должностными лицами, которые находятся у власти. Однако существование в Мексике оппозиционных групп, конкурентных выборов и договоренностей между различными фракциями правящей Partido Revolucionario Institutional (институционно-революционной партии) реально вносит в эту систему значительный элемент общенародного влияния. Интересная попытка Расселла Фитцгиббона дать надежную «статистическую оценку латиноамериканской демократии», основанную на мнениях разных экспертов, бесполезна для целей данной книги. Оценщиков, участвовавших в этом опросе, просили не только проранжировать страны как демократические на основе чисто политических критериев, но и принимать во внимание «уровень жизни» и «образовательный уровень». Эти последние факторы могут быть условиями для демократии, но они не являются аспектами демократии как таковой. См.: Russell H. Fitzgibbon, «A Statistical Evaluation of Latin American Democracy», Western Political Quarterly, 9 (1956), pp. 607–619.
Лайл Шеннон (Lyle W. Shannon) устанавливал корреляцию индексов экономического развития с тем, является ли страна самоуправляющейся или нет, и его выводы, по существу, оказались точно такими же. Поскольку Шеннон не приводит подробностей по поводу стран, отнесенных им к категориям самоуправляющихся и несамоуправляющихся, то не существует никакого прямого измерителя зависимости между «демократическими» и «самоуправляющимися» странами. Все страны, анализируемые в данной главе, выбирались, однако, в предположении, что их характеристика как «демократических» лишена смысла для любой несамоуправляющейся страны и, следовательно, все они, как демократические, так и диктаторские, предположительно попадали бы в категорию, которую Шеннон назвал «самоуправляющиеся». Шеннон показывает, что экономическая отсталость связана с отсутствием самоуправления; мои данные говорят о том, что и после того, как самоуправляемость достигнута, экономическое развитие все равно остается связанным с характером политической системы. См. книгу, вышедшую под его редакцией: Shannon, Underdeveloped Areas (New York: Harper & Bros., 1957), а также его статью: Shannon, «Is Level of Development Related to Capacity for Self-Government?», American Journal of Economics and Sociology, 17 (1958), pp. 367–382. В этой последней публикации Шеннон строит композитный индекс развития, используя некоторые из тех же самых индексов, что и прежде, в частности количество жителей, приходящихся на одного врача, причем полученные из тех же самых источников Организации Объединенных Наций, как это видно в приводимых далее таблицах. Работа Шеннона не попадала в сферу моего внимания вплоть до того момента, когда эта глава была уже первоначально подготовлена, так что эти два аналитических исследования можно рассматривать как отдельные тесты сопоставимых гипотез.
Нужно помнить, что эти показатели являются средними значениями, вычисленными на основании результатов переписей для разных стран. По своей точности полученные при этом данные меняются в широком диапазоне, и нет никакого способа измерить достоверность таких комплексно вычисляемых показателей, как те, что представлены здесь. Главным индикатором достоверности являются устойчивая единообразная направленность всех наблюдающихся различий и их большая магнитуда.
Политические теоретики часто связывали урбанизацию с демократией. Гарольд Ласки утверждал, что «организованная демократия – это продукт городской жизни» и что вследствие этого было естественным «ее первое эффективное проявление» в греческих городах-государствах, где она ограничивалась существовавшим там определением «гражданина». См. его статью «Democracy» в Encyclopedia of the Social Sciences (New York: Macmillan, 1937), Vol. V, pp. 76–85. Макс Вебер настаивал, что город как определенный тип политического сообщества безусловно является чисто западным явлением, и прослеживал появление понятий «гражданство» и «гражданственность» от социальных событий, тесно соотносящихся с урбанизацией. Для частичного изложения его точки зрения см. главу на тему Citizenship («Гражданственность») в его книге «General Economic History» (Glencoe: The Free Press, 1950, pp. 315–338). [См.: М. Вебер. История хозяйства. Город. М.: КАНОН-пресс-Ц: Кучково поле, 2001. С. 286–305.]
Примечания 1)—16) см. на с. 86–87.
Картина, которую показывает сравнение средних значений для каждой группы стран, подтверждается диапазонами размаха (от максимально высокого до максимально низкого показателя) для каждого из индексов. Большинство этих диапазонов частично перекрываются; иначе говоря, некоторые из стран, принадлежащих к категории «менее демократических», по любому данному индексу располагаются выше, чем некоторые из считающихся «более демократическими». Примечательно, что и в Европе, и в Латинской Америке те страны, которые занимают самые низкие места по любому из индексов, представленных в данной таблице, принадлежат также к категории «менее демократических». И наоборот, почти все страны, которые занимают места близ вершины любого из индексов, попадают в категорию «более демократических».
См.: John Dewey, Democracy and Education (New York: Macmillan, 1916).
James Bryce, South America: Observations and Impressions (New York: Macmillan, 1912), p. 546. Дж. Брайс рассматривал в Южной Америке несколько категорий тех условий, которые воздействовали на шансы для демократии, причем часть из них, по существу, не отличается от представленных здесь. Физические условия в стране определяют, насколько легко осуществляются коммуникации между разными ее регионами и тем самым насколько легко может там формироваться «широкое общественное мнение». Под «расовыми» условиями Брайс в действительности имел в виду, существовала ли в данной стране этническая однородность или нет, причем наличие различных этнических или языковых групп препятствовало «однородности и солидарности сообщества, которые являются почти непременными условиями для успеха демократического правления». Экономические и социальные условия включали экономическое развитие, широкую распространенность политического участия и грамотность. Кроме того, Брайс детально охарактеризовал специфические исторические факторы, которые срабатывают в каждой из южноамериканских стран как дополнение к этим «общим» факторам, иногда даже перекрывая их по своей важности. См.: James Bryce, op. cit., pp. 527–533, 580 и далее. См. также: Karl Mannheim, Freedom, Power and Democratic Planning (New York: Oxford University Press, 1950).
См.: G. H. Smith, «Liberalism and Level of Information», Journal of Educational Psychology, 39 (1948), pp. 65–82; Martin A. Trow, Right Wing Radicalism and Political Intolerance (Ph. D. thesis, Department of Sociology, Columbia University, 1957), p. 17; Samuel A. Stouffer, Communism, Conformity, and Civil Liberties (New York: Doubleday & Co., Inc., 1955); Kotaro Kido and Masataka Sugi, «A Report of Research on Social Stratification and Mobility in Tokyo» (III), Japanese Sociological Review, 4 (1954), pp. 74—100. Этот вопрос обсуждается также в главе 4.
Дьюи предположил, что характер образовательной системы будет влиять на то, каким образом она воздействует на демократию, и что это могло бы частично пролить свет на источники нестабильности в Германии. Предназначение немецкого образования, согласно Дьюи, писавшему об этом в 1916 г., заключалось в «дисциплинарной выучке, а не в личностном развитии». Главная цель состояла в том, чтобы добиться «полного усвоения целей, смысла и значения существующих институтов», а также «скрупулезного подчинения» им. Это соображение поднимает проблемы, к которым мы не имеем возможности обратиться здесь, но вместе с тем указывает на сложный характер зависимости между демократией и таким тесно связанным с ней фактором, как образование. См.: John Dewey, op. cit., pp. 108–110.
Цейлон (ныне Шри-Ланка. – Перев.), который разделяет с Филиппинами и Японией высокую честь быть единственными в Южной Азии и на Дальнем Востоке демократическими странами, где коммунисты не играют сколько-нибудь важной электоральной роли, разделяет также с ними другой почетный отличительный признак: они являются единственными странами в этом регионе, где большинство населения грамотно. Следует, однако, отметить, что на Цейлоне в действительности функционирует довольно крупная троцкистская партия, которая в данный момент образует собой официальную оппозицию, и что, хотя для Азии образовательный уровень в этой стране высок, он намного ниже, чем в Японии или на Филиппинах.
Данное утверждение представляет собой утверждение «статистическое», а это с неизбежностью означает, что будет существовать много исключений из указанной корреляции. Так, нам известно, что в США и Великобритании беднейшая часть граждан будет с большей вероятностью голосовать соответственно за Демократическую или Лейбористскую партии. Тот факт, что крупное меньшинство из более низких страт населения голосует в этих странах за более консервативную из двух действующих там крупных партий, не ставит под сомнение общее суждение, гласящее, что при выборе каким-то лицом той или иной политической партии главной детерминантой является его позиция в системе стратификации.
Об указанном исследовании сообщается в работе Daniel Lerner, The Passing of Traditional Society (Glencoe: The Free Press, 1958). Эти корреляционные зависимости выведены из данных переписи; главные разделы упомянутого опроса имели дело с реакциями на средства массовой информации и с мнениями о них, а также с гипотетическими умозаключениями относительно типов личности, лучше всего подходящих для современного и традиционного обществ.
Ibid., p. 63. Индекс политического участия равнялся процентной доле лиц, участвовавших в голосовании на последних пяти выборах. Приведенные результаты не могут рассматриваться в качестве независимой проверки соотношений и зависимостей, представленных в этой статье, поскольку данные и переменные были, в принципе, одним и тем же (как это имеет место с ними и в работе Лайла Шеннона, op. cit.), но идентичные результаты, полученные при использовании трех совершенно разных методов: коэффициента среднеквадратической сопряженности признаков, метода множественных корреляций, а также средних арифметических значений и диапазонов, убедительно демонстрируют, что указанные зависимости не могут быть приписаны искажениям, привнесенным процедурами вычислений. Следует также отметить, что все эти три аналитических исследования были выполнены автономно, и те, кто их проводил, ничего не знали ни друг о друге, ни о своей параллельной работе.
Ibid., pp. 84–85.
Ibid., pp. 87–89. Другие теории по поводу слаборазвитых регионов также подчеркивали тупиковый и замкнутый в порочный круг характер тех сил, которые поддерживают данный уровень экономического и социального развития, и в определенном смысле эту мою работу можно расценивать как усилие, имеющее целью распространить анализ комплекса разных институтов, образующих собой «модернизированное» общество, на политическую сферу. Монография Leo Schnore, Economic Development and Urbanization: An Ecological Approach, которая вскоре должна выйти в свет, соотносит технологические, демографические и организационные (включая грамотность и доход на душу населения) переменные как взаимозависимый комплекс. В недавно опубликованном томе Harvey Leibenstein, Economic Backwardness and Economic Growth (New York: John Wiley & Sons, 1957) «экономическая отсталость» (economic backwardness) рассматривается в рамках экономической теории «квазиравновесия» как комплекс связанных между собой и взаимно поддерживающих друг друга аспектов общества, и как элементы этого комплекса в него включаются культурные и политические характеристики – неграмотность, неразвитость (или полное отсутствие) среднего класса, а также весьма сырая, примитивная система коммуникаций (см. с. 62–64.).
Lerner, op. cit., p. 60. Лернер сосредоточивает также свое внимание на определенных личностных требованиях современного общества, которые могут быть еще и соотнесены с личностными требованиями демократии. Согласно его точке зрения, физическая и социальная мобильность, характерная для современного общества, требует мобильной личности, способной адаптироваться к быстрым изменениям. Серьезным достижением ХХ в. было развитие «мобильной восприимчивости, настолько адаптивной по отношению к изменениям, что ее отличительным режимом становится перекомпоновка я-системы». Ее главным качеством является эмпатия, означающая «общую способность видеть себя в ситуации другого человека, причем независимо от того, благоприятна она или же неблагоприятна» (см. с. 49 и сл.). Остается открытым вопрос, влечет ли в результате за собой такая психологическая характеристика некую предрасположенность к демократии (подразумевающую готовность принять точку зрения других) или она скорее ассоциируется с антидемократическими тенденциями того типа личности, который присущ «массовому обществу» (подразумевающими отсутствие любых сколько-нибудь прочных личностных ценностей, укорененных в полезном и вознаграждающем участии). Возможно, эмпатия (как более или менее «космополитическое» мировоззрение) представляет собой общую личностную характеристику современных обществ, тогда как другие особые условия определяют, чтó именно она за собой влечет либо не влечет в качестве социальных последствий: толерантность и демократические установки или же отсутствие укорененности, неустроенность и аномию.
Градуалист («постепеновец») – сторонник постепенного проведения реформ; противник быстрых радикальных перемен. – Прим. перев.
Следует отметить, что перед 1933–1934 гг. в Германии существовала одна из самых крупных коммунистических партий в Европе, тогда как Социалистическая партия Австрии была самой левой и марксистской европейской партией в Социалистическом интернационале.
Греция, в экономическом отношении самая бедная из всех политических демократий в Европе, «является теперь единственной европейской страной, где не существует социалистической партии. Тамошняя социалистическая партия (ELD), основанная в 1945 г. людьми, которые в период оккупации сотрудничали с коммунистами, в августе 1953 г. самораспустилась, став жертвой своей виляющей и прокоммунистической политики. Вскоре вся указанная политическая территория капитулировала перед коммунистами, оправдывая это тем, что условия пока еще недостаточно созрели для развития социалистического движения» (Manolis Korakas, «Grecian Apathy», Socialist Commentary, May 1957, p. 21). На выборах в Греции 11 мая 1958 г. «руководимый коммунистами» Союз демократических левых сил завоевал 78 из 300 мест в парламенте и является теперь второй по величине партией в стране. См.: New York Times, May 16, 1958, p. 3, col. 4.
Сформулированная выше зависимость может быть представлена другим способом. Те семь европейских стран, где коммунистические или поддерживающие их партии набрали на свободных выборах большое количество голосов, имели в 1949 г. средний доход на душу населения в размере 330 долл. С другой стороны, другие 10 европейских стран, где коммунисты потерпели на выборах неудачу, характеризовались среднегодовым доходом на душу населения, равным 585 долл.
William Buchanan and Hadley Cantril, How Nations See Each Other (Urbana: University of Illinois Press, 1953), p. 35.
См.: Emile Durkheim, Suicide: A Study in Sociology (Glencoe: The Free Press, 1951), pp. 253–254; см. также: Daniel Bell, «The Theory of Mass Society», Commentary, 22 (1956), p. 80.
Существует также значительный набор свидетельств, говорящих о том, что представители тех профессий, которые экономически уязвимы, равно как и рабочие, испытавшие на себе безработицу, по своему мировоззрению склонны к более левым взглядам. См. ниже главу 7, с. 242–249.
К. Маркс. Наемный труд и капитал // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 6. С. 446. Как пишет Дэниел Белл: «Социальные напряженности – это выражение несбывшихся ожиданий» (Daniel Bell, op. cit., p. 80).
Сводные результаты электоральных исследований во многих странах показывают, что, за немногими исключениями, существует сильная зависимость между более низким социальным положением и поддержкой «левых» политических движений. Есть, конечно, много других характеристик, которые тоже связаны с голосованием за левые партии; некоторые из них были обнаружены внутри относительно хорошо оплачиваемых, но социально изолированных групп. Среди населения в целом мужчины с заметно большей вероятностью будут голосовать за левых, чем женщины; кроме того, представители религиозных меньшинств и малых этнических групп также проявляют левые тенденции (см. главы 7 и 8).
United Nations Preliminary Report on the World Social Situation (New York: 1952), pp. 132–133. Шведский экономист Гуннар Мюрдаль недавно указал: «На самом деле регулярно наблюдается следующее явление, наделенное едва ли не высоким званием экономического закона: чем беднее страна, тем больше в ней разница между бедными и богатыми» – An International Economy (New York: Harper & Bros., 1956), p. 133.
United Nations Preliminary Report… Ibid (см. также табл. II). Недавно завершенное сравнение того, как распределяются доходы в США и ряде западноевропейских стран, позволило заключить, что «не существует никакого крупного различия» в картинах распределения доходов в этих странах. Как представляется, указанные результаты Роберта Солоу противоречат тем, о которых сообщалось выше и которые взяты из Бюро статистики ООН (сейчас это Статистический отдел ООН. – Перев.), хотя последние имеют дело прежде всего с различиями между индустриальными и слаборазвитыми странами. В любом случае следует отметить согласие Солоу с тем, что относительное положение более низких страт в бедной и богатой странах весьма различается. Как он заявляет, «при сравнении Европы и Америки можно задать вопрос, имеет ли смысл говорить об относительном неравенстве доходов независимо от абсолютного уровня дохода. Доход, который в четыре раза выше другого дохода, имеет разное содержание в зависимости от того, означает ли более низкий доход недоедание, с одной стороны, или же обеспечивает некоторый излишек – с другой», – Robert M. Solow, A Survey of Income Inequality Since the War (Stanford: Center for Advanced Study in the Behavioral Sciences, 1958, mimeographed), pp. 41–44, 78.
Alexis de Tocqueville, Democracy in America, Vol. I (New York: Alfred A. Knopf, Vintage ed., 1945), p. 358. [А. де Токвиль. Демократия в Америке. С. 189.]
Обсуждения этой проблемы применительно к вновь созданному государству см. в: David Apter, The Gold Coast in Transition (Princeton: Princeton University Press, 1955), особенно гл. 9 и 13. Аптер показывает, насколько важны для существования демократического политического порядка эффективная бюрократия, а также принятие бюрократических ценностей и моделей поведения.
См.: Emil Lederer, The State of the Masses (New York: Norton, 1940); Hannah Arendt, Origins of Totalitarianism (New York: Harcourt, Brace & Co., 1951); Max Horkheimer, Eclipse of Reason (New York: Oxford University Press, 1947); Karl Mannheim, Man and Society in an Age of Reconstruction (New York: Harcourt, Brace & Co., 1940); Philip Selznick, The Organizational Weapon (New York: McGraw-Hill Book Co., 1952); Jose Ortega y Gasset, The Revolt of the Masses (New York: Norton, 1932); William Kornhauser, The Politics of Mass Society (Glencoe: The Free Press, 1959).
См.: Edward Banfield, The Moral Basis of a Backward Society (Glencoe: The Free Press, 1958), где дается превосходное описание того, каким образом ужасающая бедность в Южной Италии способствует редуцированию там всякой общинной организации. Данные, которые получены в результате опросов и голосований, проводившихся в США, Германии, Франции, Великобритании и Швеции, показывают, что где-то от 40 до 50 % взрослых в этих странах принадлежат к добровольным ассоциациям, причем в менее стабильных демократиях, Франции и Германии, наблюдаются отнюдь не более низкие уровни членства в них, чем в более стабильных, т. е. в США, Великобритании и Швеции. Эти результаты, по-видимому, бросают вызов широко распространенному противоположному суждению, хотя ни к какому определенному заключению прийти невозможно, потому что в большинстве подобных исследований использовались несопоставимые категории. Указанный вопрос подвергается дальнейшему изучению во многих странах. Данные для этих стран можно увидеть в следующих работах. Для Франции см.: Arnold Rose, Theory and Method in the Social Sciences (Minneapolis, University of Minnesota Press, 1954), p. 74 и O. R. Gallagher, «Voluntary Associations in France», Social Forces, 36 (1957), pp. 154–156; для Германии см.: Erich Reigrotzki, Soziale Verflechtungen in der Bundesrepublik (Tübingen: J. D. B. Mohr, 1956), p. 164; для США см.: Charles L. Wright and Herbert H. Hyman, «Voluntary Association Memberships of American Adults: Evidence from National Sample Surveys», American Sociological Review, 23 (1958), p. 287, J. C. Scott, Jr., «Membership and Participation in Voluntary Associations», American Sociological Review, 22 (1957), pp. 315–326 и Herbert Maccoby, «The Differential Political Activity of Participants in a Voluntary Associations», American Sociological Review, 23 (1958), pp. 524–533; для Великобритании см.: Mass Observation, Puzzled People (London: Victor Gollancz, 1947), p. 119 и Thomas Bottomore, «Social Stratification in Voluntary Organizations», в сб.: David Glass, ed., Social Mobility in Britain (Glencoe: The Free Press, 1954), p. 354; для Швеции см.: Gunnar Heckscher, «Pluralist Democracy: The Swedish Experience», Social Research, 15 (1948), pp. 417–461.
См.: Walter Galenson, The Danish System of Labor Relations (Cambridge: Harvard University Press, 1952); см. также: Galenson, «Scandinavia», в сб.: Galenson, ed., Comparative Labor Movements (New York: Prentice-Hall, 1952), особенно pp. 105–120.
См.: Rudolf Heberle, Zur Ceschichte der Arbeiterbewegung in Schweden, Vol. 39 of Probleme der Weltwirtschaft (Jena: Gustav Fischer, 1925).
Центральное объединение профсоюзов в этой стране. – Прим. перев.
См.: Ossip Flechtheim, Die KPD in der Weimarer Republik (Offenbach am Main: Bollwerk-Verlag Karl Drott, 1948), pp. 213–214; см. также: Rose Laub Coser, An Analysis of the Early German Socialist Movement (unpublished M. A. thesis, Department of Sociology, Columbia University, 1951).
Colin Clark, The Conditions of Economic Progress (London: Macmillan, 1951), p. 421.
Коммунисты контролировали также греческие профсоюзы и Социалистическую рабочую партию этой страны. Но хотя греческий случай в основном соответствует вышеизложенному образцу, он не полностью сопоставим с ним, так как никакого реального докоммунистического рабочего движения там не существовало, а пробольшевистское движение выросло из сочетания недовольства рабочих, которые трудились в порожденной <Первой мировой> войной новой промышленности, с энтузиазмом, вызванным российской революцией. [Здесь и далее текст в угловых скобках вставлен переводчиком. – Ред.]
Friedrich Engels, «Letter to Karl Kautsky», Nov. 8, 1884, in Karl Marx and Friedrich Engels, Correspondence 1846–1895 (New York: International Publishers, 1946), p. 422 [Ф. Энгельc. Письмо Карлу Каутскому, 8 ноября 1884 г. // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 36. С. 198; см. также: Val R. Lorwin, «Working-class Politics and Economic Development in Western Europe», American Historical Review, 63 (1958), pp. 338–351; превосходное обсуждение воздействия быстрой индустриализации на политическую жизнь см. также: Reinhold Niebuhr, The Irony of American History (New York: Charles Scribner’s Sons, 1952), pp. 112–118.
Этот географический термин охватывает Австралию, Новую Зеландию, Новую Гвинею, Новую Британию и расположенные рядом с ними небольшие острова. – Прим. перев.
Вводя исторические события как часть анализа факторов, внешних по отношению к политической системе и составляющих какое-то звено в той цепочке причинных связей, куда вплетена демократия, я следую в русле добротной социологической и даже функционалистской традиции. Как это хорошо выразил Радклифф-Браун: «…одним из “объяснений” общественной системы послужит ее история, какой мы ее знаем, – т. е. детальный отчет о том, как получилось, что эта система стала тем, чем стала, и пришла туда, где находится. Другое “объяснение” той же самой системы получается, когда демонстрируют… что она представляет собой особый образчик, иллюстрирующий законы социальной психологии или социального функционирования. Эти два вида объяснений не противоречат, а взаимно дополняют друг друга» – A. R. Radcliff-Brown, «On the Concept of Function in Social Science», American Anthropologist, New Series, 37 (1935), p. 401; см. также: Max Weber, The Methodology of the Social Sciences (Glencoe: The Free Press, 1949), pp. 164–188, где содержится детальное обсуждение роли исторического анализа в социологическом исследовании.
См. эссе Макса Вебера: Max Weber, «“Objectivity” in Social Science and Social Policy», in his Methodology of the Social Sciences, op. cit., pp. 72–93.
Методологические предпосылки этого подхода на уровне многомерных корреляций и взаимодействий индивидуального поведения с различными социальными характеристиками были представлены в работе Paul F. Lazarsfeld, «Interpretation of Statistical Relations as a Research Operation», в сб.: P. F. Lazarsfeld and M. Rosenberg, eds., The Language of Social Research (Glencoe: The Free Press, 1955), pp. 115–125; и в работе H. Hyman, Survey Design and Analysis (Glencoe: The Free Press, 1955), Chaps. 6 and 7. См. также методологические приложения к книге Lipset, et al., Union Democracy (Glencoe: The Free Press, 1956), pp. 419–432 и к главе 12 данной книги.
Этот подход отличается от попытки Вебера проследить истоки современного капитализма. Вебер стремился установить, что один априорный предшествующий фактор, а именно вполне определенная религиозная этика, сыграл весьма значительную, даже кардинальную роль в том синдроме экономических, политических и культурных условий, который привел к развитию западного капитализма. Предмет нашей заинтересованности – это стремление установить причинную необходимость не какого-либо одного фактора, а скорее синдрома условий и состояний, чаще всего отличающего те страны, которые могут быть эмпирически классифицированы как «более демократические» или «менее демократические», не подразумевая при этом в данном определении каких-нибудь абсолютных качеств.
Alexis de Tocqueville, Democracy in America, Vol. I (New York: Alfred A. Knopf, Vintage ed., 1945), pp. 251–252. [А. де Токвиль. Демократия в Америке. М.: Весь Мир, 2000. C. 186–187.]
Уолтер Липпман, рассуждая о кажущейся более высокой способности европейских конституционных монархий по сравнению с республиками «сохранять порядок вместе со свободой», предполагает, что это может происходить по той причине, что «в республике правящая власть, будучи полностью секуляризовавшейся, теряет значительную часть своего престижа; она остается голой, если кто-нибудь предпочитает такую формулировку, после того, как с нее сорвали все иллюзии, свойственные монаршему величию». См.: Walter Lippman, The Public Philosophy (New York: Mentor Books, 1956), p. 50.
Савойская династия – династия правителей Савойи (графов с XI в. до 1416 г., герцогов в 1416–1720 гг.), королей Сардинского королевства (в 1720–1861 гг.) и королей объединенного королевства Италии (в 1861–1946 гг.). Ее последние представители – Виктор Эммануил II (в 1849–1861 гг., в 1861–1878 гг. – король объединенной Италии), Умберто I (в 1878–1900 гг.), Виктор Эммануил III (с 1900 г. до 9 мая 1946 г.), Умберто II (с 9 мая до 13 июня 1946 г., а с 5 июня 1944 г. до 9 мая 1946 г. – королевский наместник). – Прим. перев.
См.: Gabriel Almond, «Comparative Political Systems», Journal of Politics, 18 (1956), pp. 391–409. (Термин «секулярная политическая культура» взят автором в кавычки, поскольку этот термин принадлежит не ему; впервые его ввел в обращение в указанной статье Габриэль Алмонд [1911–2002], видный американский специалист в области теоретической и сравнительной политологии. – Перев.).
Herbert Luethy, The State of France (London: Seeker and Warburg, 1955), p. 29. [Впервые эта книга была опубликована по-немецки и совсем под другим названием: Frankreichs Uhren Gehen Anders («Французские часы тикают по-другому»), Zürich: Europa Verlag, 1954. – Перев.].
Расовая проблема на американском Юге в действительности образует собой единственный принципиальный вызов для легитимности действующей в США системы, и однажды она уже вызвала крах всего существующего в стране общенационального порядка. Указанный конфликт вплоть до настоящего момента ослабляет у многих белых южан их приверженность игре по демократическим правилам. Великобритания имела дело с соизмеримой по сложности проблемой до тех пор, пока католическая Ирландия оставалась частью Соединенного Королевства. Никакое правительство Великобритании, даже самое эффективное, не могло удовлетворить Ирландию. Политическая практика обеих сторон в Северной Ирландии и Ольстере также иллюстрирует проблему режима, который нелегитимен для крупного сегмента своего населения.
Превосходный анализ перманентного кризиса межвоенной Австрийской республики, который вытекал из того факта, что свои собственные католики и консерваторы рассматривали ее как нелегитимный режим, см. в: Charles Gulick, Austria from Hapsburg to Hitler (Berkeley: University of California Press, 1948).
То есть «предательскому, коллаборационисткому» – по имени лидера норвежских фашистов Видкуна Квислинга (1887–1945). В мае 1933 г. он организовал профашистскую партию «Национальное объединение». Содействовал захвату Норвегии фашистской Германией в апреле 1940 г., а 1 февраля 1942 г. его провозгласили министром-президентом марионеточного правительства Норвегии, которое жестоко расправлялось с норвежскими патриотами-антифашистами. После освобождения Норвегии был объявлен предателем, осужден и расстрелян по приговору норвежского суда. Имя Квислинга приобрело нарицательный характер и стало символом коллаборационизма и предательства. – Прим. перев.
Проблему легитимности во Франции хорошо описала Катрин Манро (Katherine Munro): «Партии правого крыла никогда по-настоящему не забывали о возможности контрреволюции, в то время как партии левого толка возродили в своем марксизме или коммунизме революционную воинственность; каждая из сторон подозревала другую в том, что та использует республику для достижения собственных целей и что она остается лояльной республике лишь настолько, насколько та ее устраивает. Указанное подозрение раз за разом снова угрожало сделать республику неработоспособной, поскольку оно приводило к обструкции как в политической, так и в экономической сфере, а трудности правительства и других властных структур, в свою очередь, подрывали доверие к режиму и его правителям». Эта цитата взята из статьи Charles Micaud, «French Political Parties: Ideological Myths and Social Realities» в сб.: Sigmund Neumann, ed., Modern Political Parties (Chicago: University of Chicago Press, 1956), p. 108.
Связь между нестабильностью демократического порядка и католицизмом можно также объяснить некоторыми элементами, неотъемлемо присущими католицизму как религиозной системе. Демократия требует универсалистской системы политических убеждений в том смысле, что она принимает в качестве легитимных самые разные идеологии. И можно предполагать, что религиозная система ценностей, которая носит более универсалистский характер, поскольку в меньшей степени рассматривает саму себя в качестве единственной истинной церкви, будет более совместима с демократией, нежели та, что предполагает, будто она и только она является исключительным носителем истины. Из-за этого последнего убеждения, которого католики придерживаются намного настойчивее и энергичнее, чем большинство других западных христианских конфессий, религиозной системе ценностей становится трудно содействовать легитимизации политической системы, требующей в качестве важной части своей базовой системы ценностей верить в то, что достижению «добра» или «блага» лучше всего способствует конфликт между противостоящими убеждениями. Кингсли Дэвис (Kingsley Davis) утверждал, что государственной Католической церкви присуща тенденция быть непримиримым противником демократии, поскольку «католицизм пытается контролировать столь многие аспекты жизни, столь сильно поощрять неизменность существующего статуса и необходимость полного подчинения авторитету действующей власти, а также оставаться настолько независимым от мирской власти, что это неизбежно приходит в столкновение с либерализмом, индивидуализмом, свободой, мобильностью и суверенностью демократической страны». См.: «Political Ambivalence in Latin America», Journal of Legal and Political Sociology, 1 (1943); перепечатано в работе A. N. Christensen, The Evolution of Latin American Government (New York: Henry Holt, 1951), p. 240.
См.: Sigmund Neumann, Die Deutschen Parteien: Wesen und Wandel nach dem Kriege (Berlin: Junker und Dünnhaupt Verlag, 1932), где излагаются различия между интеграционными и представительскими партиями. Нойман проводил дальнейшее различие между партиями «демократической интеграции» (католическими и социал-демократическими) и партиями «тотальной интеграции» (фашистскими и коммунистическими); это сделано в написанной им сравнительно недавно главе «Toward a Comparative Study of Political Parties» в томе, который он сам редактировал: Modern Political Parties, op. cit., pp. 403–405.
См.: Charles Gulick, op. cit.
См. ниже, с. 280–284, 299–300.
Эта тенденция очевидным образом изменяется применительно к городским сообществам, к типу сельской стратификации и т. д. Для обсуждения роли профессиональной однородности и политической коммуникации среди фермеров см.: S. M. Lipset, Agrarian Socialism (Berkeley: University of California Press, 1950), Chap. 10, «Social Structure and Political Activity». Свидетельства недемократических наклонностей сельского населения приводятся в работе Samuel A. Stouffer, Communism, Conformity, and Civil Liberties (New York: Doubleday & Co., Inc., 1955), pp. 138–139. Национальный институт общественного мнения Японии – см.: National Public Opinion Institute of Japan, Report No. 26, A Survey Concerning the Protection of Civil Liberties (Tokyo, 1951) – сообщает, что фермеры представляли собой такую профессиональную группу, которая, безусловно, в наименьшей степени интересуется гражданскими свободами. Карл Фридрих в своем объяснении сильной позиции национализма и нацизма среди немецких бауэров (фермеров) говорит о факторах, похожих на обсуждавшиеся здесь; в частности, он отмечает, «что сельское население более гомогенно, что в нем присутствует меньшее количество посторонних и иностранцев, что у него намного меньше контактов с зарубежными странами и народами и, наконец, что его мобильность намного более ограничена». См.: Carl J. Friedrich, «The Agricultural Basis of Emotional Nationalism», Public Opinion Quarterly, 1 (1937), pp. 50–51.
Возможно, первое общее утверждение о последствиях воздействия перекрестных давлений на индивидуальное и групповое поведение можно найти в работе, написанной более пятидесяти лет назад Георгом Зиммелем, – см.: Georg Simmel, Conflict and the Web of Group Affiliations (Glencoe: The Free Press, 1956), pp. 126–195. Она являет собой интересный пример нарушения непрерывности в социальных исследованиях, когда концепция перекрестных давлений реально использовалось Зиммелем, но ее понадобилось вновь независимо открыть при исследованиях разных аспектов голосования. Подробное рассмотрение того, каким образом принадлежность к нескольким разным группам вообще воздействует на политический процесс в целом, см. в: David Truman, The Governmental Process (New York: Alfred A. Knopf, 1951).
См.: Juan Linz, The Social Bases of German Politics (unpublished Ph. D. thesis, Department of Sociology, Columbia University, 1958).
Изложение полезности перекрестного давления в качестве объясняющего понятия см. в: Bernard Berelson, Paul F. Lazarsfeld, and William McPhee, Voting (Chicago: University of Chicago Press, 1954). Кроме того, см. главу 6 данной книги, где предпринимается попытка установить последствия членства в различных группах для электорального поведения, а также дается обзор соответствующей литературы.
Как выразился Даль, «если большинство индивидов в обществе солидаризируются более чем с одной группой или отождествляют себя с ними, то существует некоторая положительная вероятность того, что любое большинство содержит в своем составе таких лиц, которые для определенных целей отождествляют себя с меньшинством, находящимся под угрозой. Те из членов такого угрожаемого меньшинства, которые всерьез предпочитают собственную альтернативу, сделают свои чувства известными таким членам гипотетического большинства, которые, кроме всего, на некотором психологическом уровне солидаризируются или отождествляют себя с меньшинством. Некоторые из этих сочувствующих перестанут оказывать поддержку той альтернативе, которую исповедует большинство, и в результате это большинство развалится». См.: Robert A. Dahl, A Preface to Democratic Theory (Chicago: University of Chicago Press, 1956), pp. 104–105. Парсонс говорит, что «когда при рассмотрении последствий политических различий заходят слишком далеко, это активизирует проявления такой солидарности между сторонниками двух партий, которая существует на других, неполитических основаниях, так что члены политического большинства начинают защищать тех, кто разделяет другие интересы, не совпадающие с их собственными, и кто в политическом смысле отличается от них». См. его эссе: Parsons, «Voting and the Equilibrium of the American Political System», в сб.: E. Burdick and A. Brodbeck, eds., American Voting Behavior (Glencoe: The Free Press, 1959), p. 93. При недавнем обсуждении указанной проблемы в норвежском контексте подчеркивались «интегративные функции комплексного многоаспектного конфликта… [когда] разделительные линии в конфликте между группами избирателей не совпадают с разделениями между читателями газет разной политической направленности, и это ставит значительную долю электората в ситуацию перекрестного давления. <…> В норвежской политической жизни существует интересный двунаправленный процесс взаимных ограничений: с одной стороны, большинство избирателей социалистической партии регулярно подвергаются воздействию газетных сообщений, исходящих от противостоящих партий; с другой стороны, несоциалистические газеты – именно потому, что они в столь многих случаях доминируют над своим сообществом и обращаются к большому числу разнообразных политически гетерогенных групп, – как выясняется, проявляют большую сдержанность в выражении конфликтных мнений». Stein Rokkan and Per Torsvik, «The Voter, the Reader and the Party Press» (Mimeographed, Oslo: 1959).
Colin Clark, The Conditions of Economic Progress (New York: Macmillan, 1940).
Georg Simmel, op. cit., pp. 191–194. Толкотт Парсонс недавно сделал похожее замечание о том, что один из механизмов для предотвращения «постепенно углубляющейся трещины в электорате» состоит в «развитии голосования в обществе с разветвленной структурой солидарности таким способом, чтобы, хотя корреляция и существует, не имелось бы никакого точного соответствия между политической поляризацией и другими основаниями для дифференциации». Talcott Parsons, op. сit., pp. 92–93.
T. Х. Маршалл проанализировал происходивший в XIX столетии постепенный процесс инкорпорирования рабочего класса в политическое пространство и увидел этот процесс как достижение «элементарного человеческого равенства, связанного с полным членством в обществе и его сообществах, которое никак не противоречит надстройке в виде экономического неравенства». См. его небольшую, но блистательную книгу: T. H. Marshall, Citizenship and Social Class (London: Cambridge University Press, 1950), p. 77. И хотя универсальные гражданские права открывают путь для оспаривания сохраняющихся видов общественного и социального неравенства, наличие этих прав дает также основания для веры в то, что процесс социальных изменений, направленных к достижению равенства, останется в границах такого конфликта, который в демократической системе вполне допустим.
Обсуждение появляющихся в Гане политических моделей см. в: David Apter, The Gold Coast in Transition (Princeton: Princeton University Press, 1955). Интересный краткий анализ мексиканской «однопартийной» системы см. в: L. V. Padgett, «Mexico’s One-Party System, a Re-evaluation», American Political Science Review, 51 (1957), pp. 995—1008.
Пока эта глава редактировалась и готовилась для публикации, в нескольких бедных и неграмотных странах произошли политические кризисы, которые вновь подчеркивают нестабильность демократического правления в слаборазвитых регионах. Так, 7 октября 1958 г. было мирно свергнуто правительство Пакистана, и новый самоназначенный президент этой страны объявил, что «в существующих ныне условиях демократия западного типа функционировать здесь не может. У нас всего лишь 16-процентная грамотность. В Америке она составляет 98 процентов» (информационный релиз агентства «Ассошиэйтед пресс», 9 октября 1958 г.). Новое правительство начало с того, что распустило парламент и все политические партии. Похожие кризисы произошли почти одновременно в Тунисе, Гане и даже в Бирме, правительство которой под руководством премьер-министра У Ну рассматривалось с момента окончания Второй мировой войны как одно из наиболее стабильных в Юго-Восточной Азии. Да и Гвинея начала политическую жизнь как однопартийное государство. Возможно, открытое появление военных полудиктатур без сколько-нибудь заметного демократического «фронта» может отражать ослабление демократических символов в этих регионах под воздействием советской идеологии, которая приравнивает «демократию» не к конкретным политическим формам и методам, а к быстрому и эффективному осуществлению «воли народа» некой сравнительно образованной элитой.
Яньань – город в Северо-Западном Китае, в провинции Шэньси, фактически ставший конечной точкой так называемого Великого похода китайских коммунистов; с 1935 по 1948 г. там находился ЦК китайской компартии. В русско- и англоязычной исторической литературе термин «путь в Яньань» (англ. Yenan way) практически не применяется; его заменяет как раз «Великий поход». – Прим. перев.
Robert J. Alexander, Communism in Latin America (New Brunswick: Rutgers University Press, 1957).
Ранняя версия данной главы была написана для спонсировавшейся Конгрессом за свободу культуры (Congress for Cultural Freedom) конференции «Будущее свободы», которая проходила в итальянском Милане в сентябре 1955 г.
«The Choice of Comrades», Encounter, 3 (December 1954), p. 25. Арнольд Рогоу, опубликовавший статью в социалистическом журнала «Dissent» («Инакомыслие»), даже утверждает, что «либеральному и радикальному подходам всегда недоставало широкой общенародной базы, и, по существу, либеральная традиция была традицией ограниченного меньшинства или даже, пожалуй, тех, кто принадлежал к элите». Arnold A. Rogow, «The Revolt Against Social Equality», Dissent, 4 (1957), p. 370.
Так назывались в 1950—1960-е гг. общественные объединения белых американцев, которые активно противились расовой интеграции, создавая свои частные школы, бассейны и т. п. – Прим. перев.
Клэнси Сигал (Clancy Sigal) в журнале New Statesman, October 4, 1958, p. 440.
Источники различий в силе коммунистов в той или иной стране уже обсуждались в главе 2 применительно к уровню и скорости экономического развития.
См.: Richard Hoggart, The Uses of Literacy (London: Chatto and Windus, 1957), pp. 78–79 и 146–148, где обсуждается, насколько нормы толерантности приемлемы для британского рабочего класса. В работе E. T. Prothro and Levon Melikian, «The California Public Opinion Scale in an Authoritarian Culture», Public Opinion Quarterly, 17 (1953), pp. 353–363 при обследовании 130 студентов Американского университета в Ливане было показано, что они продемонстрировали такую же увязку между авторитаризмом и экономическим радикализмом, какая в Америке обнаруживается среди рабочих. Проведенный в 1951–1952 гг. опрос 1800 взрослых пуэрториканцев, которые были представителями всего сельского населения этой территории (на тот момент она находилась во владении США, а с 1952 г. стала «свободно присоединившимся к США государством» с правами самоуправления. – Перев.), позволил установить, что 84 % респондентов были «в какой-то степени авторитарными» по сравнению с 46 % для сопоставимого чисто американского населения. См.: Henry Wells, «Ideology and Leadership in Puerto Rican Politics», American Political Science Review, 49 (1955), pp. 22–40.
Демократы из южных штатов США были самыми непреклонными противниками сенатора Маккарти и его тактики отнюдь не по причине своих глубоких возражений против недемократических методов, а скорее из-за своей организационной приверженности Демократической партии.
Для детального обсуждения ошибочности любых попыток строить предположения относительно того, что политическое поведение является неизбежной функцией политических установок или психологических характеристик, см.: Nathan Glazer and S. M. Lipset, «The Polls on Communism and Conformity», в сб.: Daniel Bell, ed., The New American Right (New York: Criterion Books, 1955), pp. 141–166.
Термин «экстремистское» используется применительно к движениям, партиям и идеологиям. Понятие «авторитарный» относится к установкам и предрасположенностям отдельных индивидов (или групп – в тех случаях, когда исследователя интересует статистическое агрегирование индивидуальных установок, а не групповые характеристики как таковые). У термина «авторитарный» имеется слишком много ассоциаций с исследованиями психологических установок, чтобы его можно было с уверенностью и без всякого риска использовать также применительно к типам общественных организаций.
См. две статьи Дж. Смита: G. H. Smith, «Liberalism and Level of Information», Journal of Educational Psychology, 39 (1948), pp. 65–82; Idem., «The Relation of “Enlightenment” to Liberal-Conservative Opinions», Journal of Social Psychology, 28 (1948), pp. 3—17.
Эти выводы основываются на пока еще не опубликованных данных, хранящихся в архивах и картотеках организации под названием World Poll («Всемирные опросы»); она учреждена фондом International Research Associates («Международные партнеры по исследованиям»), который спонсирует проведение сопоставимых опросов одновременно в целом ряде стран. Вопрос, задававшийся в данном опросе, звучал так: «Предположим, что здесь существовала бы политическая партия, соответствующая Вашей собственной точке зрения, – такая, которую Вы бы рассматривали как более или менее “свою” партию. Хотелось бы Вам, чтобы она была единственной партией в нашей стране, а всякие другие партии, кроме нее, отсутствовали или же Вы будете против такой однопартийной системы?» При этом были обнаружены аналогичные корреляционные зависимости между низким статусом и убежденностью в значимости сильного лидера.
См.: Kotaro Kido and Masataka Sugi, «A Report of Research on Social Stratification and Mobility in Tokyo» (III), Japanese Sociological Review, 4 (1954), рр. 74—100; и National Public Opinion Institute of Japan (Национальный институт общественного мнения Японии), Report No. 26, A Survey Concerning the Protection of Civil Liberties (Tokyo, 1951).
См.: H. J. Eysenck, The Psychology of Politics (London: Routledge and Kegan Paul, 1954), р. 127.
Ibid., p. 137; для ознакомления с критическим анализом методологии этого исследования, в котором поднимаются серьезные вопросы по поводу процедур, использованных в указанном исследовании, см.: Richard Christie, «Eysenck’s Treatment of the Personality of Communists», Psychological Bulletin, 53 (1956), pp. 411–430.
См.: Arnold W. Rose, Studies in Reduction of Prejudice (Chicago: American Council on Race Relations, 1948), где приводится обзор литературы по данному вопросу, опубликованной до 1948 г. Несколько исследований показали ключевую значимость образования и независимо от него – воздействия экономического статуса, причем оба эти фактора играют основную роль для лиц с низким статусом. См.: Daniel J. Levinson and R. Nevitt Sanfоrd, «A Scale for the Measurement of Anti-Semitism», Journal of Psychology, 17 (1944), pp. 339–370 и H. H. Harlan, «Some Factors Affecting Attitudes toward Jews», American Sociological Review, 7 (1942), pp. 816–827, где содержатся данные об установках по отношению к одной из этнических групп. См. также: James G. Martin and Frank R. Westie, «The Tolerant Personality», American Sociological Review, 24 (1959), pp. 521–528. Краткое резюме целого ряда недавних исследований в области расовых отношений в США см. в: Melvin M. Tumin, Segregation and Desegregation (New York: Anti-Diffamation League of B’nai B’rith, 1957). & Co., 1955), p. 139. Значения для работников физического труда и для работающих на фермах были подсчитаны на основании перфокарт, которые любезно предоставил проф. Стоуффер.
См.: Theodore Adorno, et al., The Authoritarian Personality (New York: Harper & Bros., 1950). Заметим, что это оригинальное исследование дало по данному вопросу менее бесспорные результаты, чем многие из последовавших за ним публикаций. Да и сами авторы указывают (с. 178) на неадекватность своей выборки.
Richard Christie and Peggy Cook, «A Guide to Published Literature Relating to the Authoritarian Personality», Journal of Psychology, 45 (1958), pp. 171–199.
W. J. McKinnon and R. Centers, Authoritarianism and Urban Stratification, American Journal of Sociology, 61 (1956), p. 618.
Слишком большая часть современных психологических знаний в этой области была получена в результате изучения популяций, которые наиболее удобны и доступны для академического исследователя, – университетских студентов. При этом часто забывают, что для этой весьма специфической и особо отобранной группы личностные синдромы и установки могут очень сильно отличаться от тех, что характерны для других сегментов всего населения в целом.
См.: Anthony Davids and Charles W. Eriksen, «Some Social and Cultural Factors Determining Relations Between Authoritarianism and Measures of Neuroticism», Journal of Consulting Psychology, 21 (1957), pp. 155–159. В этой статье содержится много ссылок на релевантную литературу.
Наблюдается повышенная совместимость требований к членству в коммунистической партии и прошлой принадлежности к рабочему классу, как на то указывает открытие Алмонда, установившего, что в его выборке коммунистов какие-то невротические проблемы имелись у вдвое большего числа членов этой партии – выходцев из среднего класса, чем они обнаруживались в группе выходцев из рабочего класса, а это опять намекает на нормальность экстремистских политических взглядов и их конгруэнтность с принадлежностью к рабочему классу. См.: Gabriel Almond, The Appeals of Communism (Princeton: Princeton University Press, 1954), pp. 245–246.
Члены секты хилиастов, или милленариев, верят в грядущее наступление тысячелетнего царства Христа на Земле. – Прим. перев.
См.: Liston Pope, Millhands and Preachers (New Haven: Yale University Press, 1942), pp. 105–116.
Сам Энгельс называет его «современным рабочим движением». – Прим. перев.
См.: Friedrich Engels, «On the Early History of Christianity», in K. Marx and F. Engels, On Religion (Moscow: Foreign Languages Publishing House, 1957), pp. 312–320. [Ф. Энгельс. К истории первоначального христианства. М.: Политиздат, 1979.]
Elmer T. Clark, The Small Sects in America (New York: Abingdon Press, 1949), pp. 16, 218–219. Согласно Брайану Уилсону (Bryan Wilson), «ощущение беспросветного отсутствия всякой безопасности, статус, который отличается от статуса окружающих, чувство тревоги, культурная заброшенность толкают к мыслям о необходимости полного переустройства мира, что как раз и способны обеспечить секты, хотя бы отчасти. Те, кто не умеет вписаться в окружающую обстановку, могут составлять общины либо профессиональные группы или же просто быть отдельными рассредоточенными людьми, одними из тех, кто оказался в схожем маргинальном положении». См.: «An Analysis of Sect Development», American Sociological Review, 24 (1959), p. 8, а также монографию того же автора Minority Religious Movements in Modern Britain (London: Heinemann, 1960).
Ernst Troeltsch, The Social Teaching of the Christian Churches (London: George Allen and Unwin, 1930), Vol. 1, p. 44.
См.: Charles S. Braden, These Also Believe. A Study of Modern American Cults and Minority Religious Movement (New York: Macmillan, 1949), p. 384.
Ibid., p. 370.
Ibid., p. 363. Можно высказать предположение, что, как и в авторитарных политических движениях, нетолерантный характер большинства сект является для их членов, принадлежащих к низшему классу, привлекательной особенностью, а вовсе не источником напряженности. Хотя нет никаких доступных нам систематических свидетельств в пользу такого предположения, оно помогло бы объяснить отсутствие в рамках этих сект какой-либо толерантности к любой фракционности и к бесконечным ересям, когда новые группировки оказываются столь же нетерпимыми, как и старые, поскольку расколы происходят обычно вокруг вопроса о том, чьи именно нетолерантные представления и методы должны возобладать.
На самом деле Южнорусский союз рабочих возник в Одессе в 1875 г. – Прим. перев.
См.: Isaac Deutscher, The Prophet Armed, Trotsky, 1879–1921 (London: Oxford University Press, 1954), pp. 30–31. [И. Дойчер. Троцкий. Вооруженный пророк. 1879–1921. М.: Центрполиграф, 2006.]
См.: Sven Rydenfelt, Kommunismen i Sverige. En Samhallsvetenskaplig Studie. (Kund: Gleerupska Universitetsbokhandeln, 1954), pp. 296, 336–337; Wiardi Beckman Institute, Verkiezingen in Nederland (Amsterdam, 1951, mimeographed), pp. 15, 93–94; Jaako Novsiainen, Kommunism Kuopion Iää nisssä (Helsinki: Joensuu, 1956).
См. обширную рецензию Филлипса Дэвисона на упомяную в предыдущей сноске книгу Свена Риденфельта, опубликованную в журнале Public Opinion Quarterly, 18 (1954–1955), pp. 375–388. Приведенная цитата находится там на с. 382.
В исследовании, основанном на общенациональной выборке американцев, сообщается, что образование не вносит никакой разницы в количество авторитарных ответов при замерах по шкале «авторитарной личности» среди рабочих, но факт наличия более высоких образовательных достижений сокращал число таких ответов среди представителей среднего класса. Наименее «авторитарными» показали себя хорошо образованные представители верхнего среднего класса. См.: Morris Janowitz and Dwaine Marvick, «Authoritarianism and Political Behavior», Public Opinion Quarterly, 17 (1953), pp. 195–196.
Независимое воздействие образования даже в той ситуации, когда другие социальные факторы наименее благоприятны, обладает особой долгосрочной значимостью ввиду растущего образовательного уровня населения. Корнхаузер и его партнеры обнаружили, что работники автомобильной промышленности с восьмиклассным образованием были авторитарнее тех, кто получил лучшее образование. Дальнейшие данные об изменениях авторитарности в выборке лиц, принадлежащих к рабочему классу, см. в: A. Kornhauser, A. L. Sheppard, and A. J. Mayer, When Labor Votes (New York: University Books, 1956).
Исследования, показывающие воздействие различных социальных факторов вроде образования, статуса и дохода (они сами являются компонентами общего классового или статусного индекса), которые связаны с участием в политической жизни, резюмируются в главе 6 данной книги.
Данные, подсчитанные специально для этого исследования.
F. H. Sanford, Authoritarianism and Leadership (Philadelphia: Stevenson Brothers, 1950), p. 168. См. также: Mirra Komarovsky, «The Voluntary Associations of Urban Dwellers», American Sociological Review, 11 (1946), p. 688.
G. H. Smith, op. cit., p. 71.
G. M. Connelly and H. H. Field, «The Non-Voter, Who He Is, and What He Thinks», Public Opinion Quarterly, 8 (1944), p. 179; Samuel A. Stouffer, op. cit., passim и F. H. Sanford, op. cit., p. 168, а также. M. Janowitz and D. Marvick, op. cit., p. 200.
См.: Herbert Hyman and Paul B. Sheatsley, «Some Reasons Why Information Campaigns Fail», Public Opinion Quarterly, 11 (1947), p. 413. Свежий обзор материалов по членству в добровольных ассоциациях содержится в работе Charles L. Wright and Herbert Hyman, «Voluntary Association Memberships of American Adults: Evidence from National Sample Surveys», American Sociological Review, 23 (1958), pp. 284–294.
Genevieve Knupfer, «Portrait of the Underdog», Public Opinion Quarterly, 11 (1947), р. 114.
Наибольшее количество сравнительных материалов доступно по шахтерам. Для Великобритании см.: Herbert G. Nicholas, British General Election of 1950 (London: Macmillan, 1951), pp. 318, 342, 361. Для США см.: Paul F. Brissenden, The IWW: A Study of American Syndicalism (New York: Columbia University Press, 1920), p. 74 и Harold F. Gosnell, Grass Roots Politics (Washington, D.C.: American Council on Public Affairs, 1942), pp. 31–32. Для Франции см.: François Goguel, «Geographie des élections sociales de 1950–1951», Revue française de science politique, 3 (1953), pp. 246–271. Для Германии см.: Ossip K. Flechtheim, Die Kommunistische Partei Deutschlands в сб.: Weimarer Republik (Offenbach am Main: Bollwerk-Verlag Karl Drott, 1948), p. 211. Доступны, кроме того, данные для Австралии, Скандинавии, Испании и Чили. Изоляция оказалась также связанной с дифференцированной склонностью к забастовкам в различных отраслях индустрии. Жесткие, неистовые забастовки, сопровождающиеся насилием и носящие характер массового недовольства и обиды на общество в целом, происходят чаще всего как раз в изолированных отраслях промышленности, и их истоки, вероятно, коренятся в тех же самых социальных коллизиях, что и те, что порождают экстремизм. См.: Clark Kerr and Abraham Siegel, «The Interindustry Propensity to Strike: An International Comparison», в сб.: Industrial Conflict, eds., A. Kornhauser, R. Dubin, and A. M. Ross (New York: McGraw-Hill Book Co., 1954), pp. 189–212.
Согласно Карлу Фридриху (Carl Friedrich), группы, занятые в сельском хозяйстве, являются более националистическими в эмоциональном смысле и потенциально авторитарными политически из-за того, что они в большей степени, нежели городские обитатели, изолированы от встреч с людьми, которые отличаются от них самих. См.: «The Agricultural Basis of Emotional Nationalism», Public Opinion Quarterly, 1 (1937), pp. 50–51. См. также: Rudolf Heberle, From Democracy to Nazism: A Regional Case Study on Political Parties in Germany (Baton Rouge, Louisiana: Louisiana State University Press, 1945), pp. 32 и далее, где обсуждается привлекательность нацизма для сельского населения Германии, и работу K. Kido and M. Sugi, op. cit., где содержатся результаты похожего опроса, проведенного в Японии.
Статистические данные указывают, что все такие движения, как германский и австрийский нацизм, французский пужадизм и американский маккартизм, за пределами сельских территорий получали самую мощную поддержку от мелких бизнесменов из малых провинциальных общин, особенно от тех лиц из их числа, которые получили ограниченное образование. См. далее главу 5 настоящей книги.
В дополнение к тому чувству ненадежности и нестабильности, которое считается нормальным для представителей низшего класса и обычно сопутствует их существованию, возникают также какие-то особые условия и состояния, которые буквально с корнем вырывают этих или иных схожих людей из стабильной жизни их сообществ и разрушают социальные опоры их традиционных ценностей, делая подобных личностей их восприимчивыми к экстремистским или хилиастическим идеологиям, которые помогают им переосмысливать их мир. В главе 2 я уже обсуждал часть свидетельств, связывающих утрату непрерывности и неустроенность из-за потери укорененности, которые вытекают из быстрой индустриализации и урбанизации, с политическими взглядами рабочих в различных странах. Риденфельт в своем исследовании шведского коммунизма высказывает предположение, что «беспочвенность» и утрата корней – это особенность тех людей и профессий, для которых характерен высокий уровень голосования за коммунистов. См.: W. Phillips Davison, op. cit., p. 378. Энгельс в 1890-х годах также обращал пристальное внимание на тот факт, что хилиастические (милленаристские) религии и различные социальные движения, включая революционно-социалистические, привлекали всех, кто отклонялся от нормы или не имел своего места в обществе: «Все те элементы, которых высвободил, т. е. выбросил за борт процесс разложения старого мира, одни за другими попадали в сферу притяжения [раннего] христианства… [сегодня] в рабочую партию во всех странах проникают всевозможные элементы, которым нечего ожидать от официального мира или чья песенка в нем уже спета», F. Engels, op. cit., pp. 319–320. См. также: G. Almond, op. cit., p. 236 и Hadley Cantril, The Psychology of Social Movements (New York: John Wiley & Sons, 1941), Chaps. 8 and 9.
См.: Urie Bronfenbrenner, «Socialization and Social Class Through Time and Space», в сб.: под ред. E. E. Maccoby, T. M Newcomb, and E. L. Hartley, Readings in Social Psychology (New York: Henry Holt, 1958), p. 419. Социолог Эллисон Дэвис в сходном духе резюмировала результаты исследований, касающихся внутрисемейных отношений среди различных классов: «Низшим классам далеко не чужды такие методы, как обучение своих маленьких детей и подростков тому, чтобы набрасываться на кого-либо с кулаками или даже с ножом и всегда стараться бить первыми. В таких семьях и девочки, и мальчики подросткового возраста могут прямо в лицо обругать собственного отца последними словами или же в ходе всеобщих семейных свар либо драк напасть на него, воспользовавшись кулаками, палками или даже топором. Мужья и жены иногда затевают у себя в доме форменные генеральные сражения; жены добиваются от полицейских, чтобы те арестовали их супругов, а мужья, столкнувшись с тем, что их собственный дом оказался вдруг запертым, пробуют вломиться туда силой или же сжечь его дотла. Такие баталии на кулаках или же с помощью подручных средств либо даже оружия, равно как и избиения жен встречаются довольно часто, и во многих семьях из низшего класса рано или поздно происходит нечто подобное. Возможно, ни сегодня, ни завтра в конкретной семье ничего такого не случится, но, если наблюдатель остается там достаточно долго и хочет увидеть подобные эксцессы, что-нибудь в этом духе обязательно приключится». Allison Davis, «Socialization and Adolescent Personality», в сб.: под ред. Guy E. Swanson et al., Readings in Social Psychology (New York: Henry Holt, 1954), р. 528 (курсив в оригинале. – М. Л.).
Некоторое представление о комплексе психологических факторов, лежащих в основе авторитаризма низшего класса, дается в исследовании, где сообщается о зависимости между откровенной враждебностью к окружающим и авторитаризмом. См.: Saul M. Siegel, «The Relationship of Hostility to Authoritarianism», Journal of Abnormal and Social Psychology, 52 (1956), pp. 368–372.
См.: Hadley Cantril, op. cit., p. 65.
Richard Hoggart, op. cit., pp. 158–159.
B. M. Spinley, The Deprived and the Privileged (London: Routledge and Kegan Paul, 1953), pp. 115–116. Эти выводы основывались на тестах Роршаха, которым были подвергнуты 60 детей старшего возраста из района трущоб. Последнее соображение связано с заключением другого британского ученого, установившего, что представители рабочего класса будут с меньшей вероятностью, чем выходцы из среднего класса, воспринимать структуру объекта (это требует мышления на более абстрактном уровне постижения разных взаимозависимостей), но обладают ориентированной на действие реакцией на содержание объекта. Более подробное обсуждение этого вопроса см. в: B. Bernstein, «Some Sociological Determinants of Perception», The British Journal of Sociology, 9 (1958), pp. 160 и сл.
Richard Hoggart, op. cit., p. 88. Такой тип жизни, равно как и другие социальные особенности и характеристики людей, имеет разные последствия для различных сфер общества и социального существования. Он может обсуждаться, хотя лично я сомневаюсь в том, что эта способность устанавливать личные взаимоотношения, а также жить в настоящем может быть более «здоровой» (в строго медицинском смысле, т. е. применительно к психическому здоровью), чем обеспокоенность среднего класса различиями в статусе и собственным, сугубо личным воздействием каждого человека на свою жизненную ситуацию, а также его озабоченность неопределенным и сомнительным будущим. Но на политическом уровне подобных последствий проблема, которая нас здесь интересует и тревожит, состоит в том, что как раз этот ориентированный на действие и неинтеллектуальный аспект жизни рабочего класса, похоже, мешает реалиям долгосрочных социальных и экономических тенденций попадать в сознание его представителей – просто по той причине, что такие реалии способны проникать туда только через посредство абстракций и обобщений.
Ibid., p. 86.
Loc. cit.
B. Bernstein, op. cit., pp. 161, 165.
Ibid., p. 168 (курсив мой. – М. Л.).
У этой гипотезы имеются ощутимые и наводящие на размышления последствия для теории профсоюзной демократии и для возможных напряженностей в рамках организационной жизни профсоюзов. Членов профсоюза, объединяющего представителей рабочего класса, возможно, вообще далеко не так сильно беспокоят диктаторские замашки лидеров их союза, как они волнуют критиканов из среднего класса, которые предполагают, что рядовые профсоюзники должны активно формировать фракции, и нелестно оценивают политику профсоюза, если та не ограничивает монолитную структуру, навязанную высшим руководством. С другой стороны, более образованные и ясно выражающиеся административные сотрудники профессионального союза (например, те, кто работает в профсоюзной газете) могут хотеть проведения более осмысленных и сложных дискуссий по проблемам, стоящим перед их союзом, но чувствуют себя ограниченными необходимостью провозглашать простые и легко понимаемые пропагандистские лозунги, предназначенные для потребления рядовыми массами. Тот тип профсоюзной газеты, который иногда называют «фирменной многотиражкой», совсем не обязательно должен порождаться исключительно внутренними политическими потребностями.
G. Almond, op. cit., p. 244.
G. Almond, op. cit., p. 177.
Ibid., pp. 313 и следующие, 392.
Для данных по Франции с 1936 до 1956 г. см.: Mattei Dogan. «Les Candidate et les élus», в сб.: L’Association française de science politique, Les Elections du 2 janvier (Paris: Librairie Armand Colin, 1956), p. 462 и Dogan, «L’origine sociale du personnel parlementaire français», в сб.: Parties politiques et classes sociales en France, под ред. Maurice Duverger (Paris: Librairie Armand Colin, 1955), pp. 291–329. Для сравнения парламентского руководства германских социал-демократов и коммунистов перед приходом Гитлера к власти см.: Viktor Engelhardt, «Die Zusammensatzung des Reichstage nach Alter, Beruf, und Religionsbekenntnis», Die Arbeit, 8 (1931), p. 34.
G. Almond, op. cit., p. 190. Указанное наблюдение подтверждается анализом биографий 123 лидеров коммунистической партии из состава ее центральных комитетов в трех странах, равно как и при рассмотрении интервью с 221 бывшим коммунистом (среди них и лидеры, и рядовые члены) в четырех странах: Франции, Италии, Великобритании и США.
C. C. North, Social Differentiation (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1926), p. 247.
На большинство этих свойств и особенностей детские психологи указывали как на типичные для подростковых установок и точек зрения. Вернер Коэн в статье о свидетелях Иеговы рассматривает молодежные движения в качестве прообраза всех таких «пролетарских» движений. Оба явления – «и подростковая фиксация, и аномия – это детерминирующие каузальные обстоятельства» их развития (с. 297), и все такие организации обладают «аурой социальной разобщенности» (с. 282). См.: Werner Cohn, «Jehovah’s Witnesses as a Proletarian Movement», The American Scholar, 24 (1956), pp. 281–299.
Автор, скорее всего, заблуждается: Ленин явно цитирует здесь партийный гимн «Интернационал», и именно поэтому в своей цитируемой здесь работе он выделил эти слова курсивом. – Прим. перев.
Все цитаты из В. И. Ленина взяты из его работы «Детская болезнь “левизны” в коммунизме» (Полн. собр. соч. Т. 41). Точка зрения Ленина, изложенная – применительно к другому контексту – в его брошюре «Что делать?» и гласящая, что рабочие, предоставленные самим себе, никогда бы не выработали социалистического или классового сознания и остались бы на уровне экономического (тред-юнионистского) «повседневного» сознания, если бы организованная группа революционно-социалистической интеллигенции не принесла им более широкий взгляд на ситуацию, похожа на представленные здесь обобщения по поводу ограниченной временнóй перспективы, которая имманентно присуща низшим стратам.
Различные американские исследования указывают, что у тех выходцев из низшего класса, которые не участвуют в голосованиях и проявляют минимум политической заинтересованности, наблюдается тенденция отвергать демократические нормы толерантности. См.: Samuel A. Stouffer, op. cit. и G. M. Connelly and H. H. Field, op. cit, p. 182. Исследования, посвященные поведению безработных в странах, где экстремистские движения были слабы (таких как США и Великобритания), указывают, что для таких людей характерной политической реакцией являлась апатия. См.: E. W. Bakke, Citizens Without Work (New Haven: Yale University Press, 1940), pp. 46–70. В то же время немецкие данные говорят о высокой корреляции между безработицей и поддержкой коммунистов в среде рабочего класса, с одной стороны, и между безработицей и поддержкой нацистов у среднего класса – с другой. Сегодня во Франции, Италии и Финляндии у тех, кто не имеет работы, наблюдается тенденция поддерживать крупные коммунистические партии своих стран. См.: главу 7 настоящей книги и статью Erik Allardt, Social Struktur och Politisk Aktivitet (Helsingfors: Soderstrom Forlagsaktiebolag, 1956), pp. 84–85.
Недавние исследования вопроса о ранних источниках поддержки нацистской партии бросают вызов гипотезе о том, что до 1930 г., когда эта партия все еще оставалась сложной альтернативой дальнего прицела, поддержку ей оказывали люди, которые испытывали политическую апатию. Была выявлена отрицательная ранговая корреляция между увеличением процентной доли голосующих за нацистов и увеличением общей доли принимающих участие в выборах в германских избирательных округах на отрезке между 1928 и 1930 гг. И только после того, как нацисты сделались относительно крупной партией, они стали интересовать тех, кто ранее был апатичен, а теперь мог видеть их текущий потенциал, который выглядел готовым сработать почти немедленно. Более подробный отчет об этом исследовании см. далее в главе 5.
Для Дании соответствующие данные см.: E. Høgh, Vaelgeradfaerdi Danmark (Ph. D. thesis, Sociology Institute, University of Copenhagen, 1959), Tables 6 and 9. Для Норвегии см.: Allen Barton, Sociological and Psychological Implications of Economic Planning in Norway (Ph. D. thesis, Department of Sociology, Columbia University, 1957) и результаты нескольких опросов по поводу электорального поведения в Норвегии, проведенных норвежскими опросными организациями, включая опрос FAKTA 1949 г. и опросы NGI за февраль 1954 г. и апрель 1956 г., окончательные итоги которых пока еще не опубликованы. Данные из картотек и архивов канадских опросов общественного мнения за 1945, 1949 и 1953 гг., проводившихся местным институтом Гэллапа, указывают, что Лейбористско-прогрессивная (коммунистическая) партия получила заметно больше поддержки от квалифицированной части рабочего класса, чем от низкоквалифицированной. Для Бразилии см.: A. Simao, «O voto operario en Sāo Paulo», Revista Brasilieras estudos politicos, 1 (1956), рp. 130–141.
Таблицу, в которой дается точная статистика для Италии и Франции, см. ниже в главе 7. См. также: Hadley Cantril, The Politics of Despair (New York: Basic Books, 1958), pp. 3—10. В догитлеровской Германии, где коммунисты были крупной партией, они тоже получали намного большую электоральную поддержку скорее от менее квалифицированной части рабочих, чем от более квалифицированной. См.: Samuel Pratt, The Social Basis of Nazism and Communism in Urban Germany (M. A. thesis, Department of Sociology, Michigan State College, 1948), pp. 156 и далее. В пока еще не опубликованном исследовании д-ра Пертти Песонена (Pertti Pesonen) из Института политических наук Хельсинкского университета о голосовании в финском индустриальном городе Тампере сообщается, что коммунистические избиратели добились гораздо лучших показателей, чем избиратели социал-демократов. С другой стороны, коммунисты с намного большей вероятностью становились жертвами безработицы в течение прошлого года (21 %) или в течение всей своей трудовой биографии (46 %), чем социал-демократы (соответственно 10 и 23 %). В указанном исследовании высказывается утверждение, что самая важная детерминанта коммунистического голосования в Тампере – это опыт недавней безработицы в конкретной семье.
Если представить те же самые данные другим способом, то в Финляндии за коммунистов голосовал 41 % всех рабочих, зарабатывающих меньше 100 марок в месяц, по сравнению со всего лишь 12 % голосовавших за коммунистов среди тех, кто зарабатывает в месяц больше 600 марок. В Швеции за коммунистов голосовали 7 % рабочих, зарабатывающих меньше 2000 крон в год, по сравнению с 25 % среди тех, кто за год зарабатывает больше 8000 крон.
Можно как бы в скобках отметить, что там, где социалистическая партия невелика и/или возникла недавно, она тоже предъявляет обществу сложную комплексную альтернативу и привлекает пропорционально больше поддержки среди представителей среднего класса, чем в тех случаях, когда она является широко известной массовой партией, которая вправе предлагать немедленные реформы. С другой стороны, когда маленькая и явно недооцениваемая группировка не предлагает никакой интеллектуально сложной альтернативы, она вынуждена добиваться непропорционально большой поддержки от низших слоев. К числу таких группировок принадлежат сектантские религии, милленарные лозунги которых лишены хоть сколько-нибудь развитого логического обоснования. Применительно к политическим состязаниям некоторые чрезвычайно хрупкие свидетельства по этому вопросу предоставляет недавний норвежский опрос, который показывает структуру поддержки различных партий. В итоговую выборку попали всего одиннадцать человек, поддерживающих Христианскую партию – партию, которая обращается к более фундаменталистски настроенным лютеранам, сопоставимым с теми, кто обсуждался ранее применительно к Швеции, но 82 % из них были выходцами из групп с низкими доходами (меньше 10 тыс. крон в год). Для сравнения: 57 % из 264 сторонников Трудовой (лейбористской) партии и 39 % из 21 сторонника коммунистов зарабатывали за год меньше 10 тыс. крон. Таким образом, маленькая коммунистическая партия, как самая сложная недооцениваемая альтернатива, получала свою поддержку от относительно высокооплачиваемых страт, в то время как христиане-фундаменталисты имели самую бедную в экономическом отношении социальную базу из всех партий в стране. См. опрос NGI за февраль 1954 г., результаты которого выпущены в декабре 1956 г. в предварительном виде, – они были тогда отпечатаны на ротаторе.
Эти данные удалось обнаружить и организовать в таблицу уже после того, как указанная гипотеза была сформулирована, и потому их можно считать ее независимым подтверждением.
Представленная здесь гипотеза не пытается объяснить рост мелких партий. Адаптация к серьезным кризисным ситуациям, особенно к депрессиям и войнам, является, вероятно, ключевым фактором, который первоначально увеличивает поддержку маленькой «сложной» партии. Для анализа изменений в электоральной поддержке социалистической партии по мере того, как она переходила к статусу крупной партии, см.: S. M. Lipset, Agrarian Socialism (Berkeley: University of California Press, 1950), особенно pp. 159–178.
Существовало много исключений из этого правила. Австралийская Лейбористская партия была едва ли не самым главным сторонником «белой Австралии». Аналогично в США до наступления в 1930-х годах идеологической эпохи Нового курса Демократическая партия, которая базировалась на низших классах, всегда была более антинегритянской из двух основных партий в этой стране. Американское рабочее движение выступало против иммиграции небелого населения, и значительная его часть возводила барьеры против членства негров в профсоюзах. Когда американская Социалистическая партия была массовым движением (именно так обстояло дело перед Первой мировой войной), те из ее газет, которые печатались самыми крупными тиражами, скажем выходившие в Милуоки «Социал-демократический вестник» (Social Democratic Herald) и «Призыв к разуму» (Appeal to Reason), выступали против расовой интеграции. Вторая из них открыто заявила: «Социализм обеспечит разделение рас». См.: David A. Shannon, The Socialist Party of America (New York: Macmillan, 1955), pp. 49–52. Даже марксистское социалистическое движение Западной Европы не имело иммунитета против вируса антисемитизма. Так, перед Первой мировой войной на этом континенте произошел целый ряд антисемитских инцидентов, в которые были вовлечены социалисты, причем некоторые из лидеров различных социалистических партий провозглашали откровенно антисемитские взгляды, и наблюдалось сильное сопротивление тому, чтобы социалистические организации активно противостояли антисемитизму. См.: E. Silberner, «The Anti-Semitic Tradition in Modern Socialism», Scripta Hierosolymitana, III (1956), pp. 378–396. В статье по поводу недавних британских расовых беспорядков Майкл Рамни (Michael Rumney) подчеркивает, что в основе антинегритянских настроений и выступлений лежат чувства рабочего класса, и заходит в этом смысле очень далеко, предсказывая, что «с течением времени лейбористская партия станет врагом негров». Он сообщает, что «в то время как консервативная партия оказалась способной поддержать полицию и использовать любые средства, которые считала необходимыми для сохранения мира и спокойствия, лейбористская партия вела себя странным образом тихо. Если же она все-таки начинает говорить, то либо вызывает чувства вражды в тех, кто и без того бунтует против выходцев из Вест-Индии, либо забывает о своих обещаниях быть партией равных прав». См.: «Left Mythology and British Race Riots», The New Leader (September 22,1958), pp. 10–11. Проведенные Институтом Гэллапа опросы британского общественного мнения документально подтверждают указанные суждения. Так, в опросе, завершенном в июле 1959 г., задавался вопрос, имеют ли евреи «больше или меньше власти, чем они должны действительно иметь», и, после того как респондентов сравнили согласно тому, за какую партию они голосовали, оказалось, что антисемитский ответ «у евреев больше власти…» дали 38 % избирателей Лейбористской партии, 30 % тори и 27 % либералов. При этом 7 % сторонников лейбористов, 8 % консерваторов и 9 % либералов считали, что у евреев слишком мало власти. Та же самая организация сообщила об опросе 1958 г., в котором меньшая доля сторонников лейбористов и выходцев из низшего класса сказала, что они голосовали бы за еврея, если бы их партия выдвинула его в качестве кандидата, чем это утверждали представители высшего класса и избиратели Консервативной партии. Но, соблюдая справедливость, необходимо также отметить, что почти каждый еврей в палате общин представляет в данный момент Лейбористскую партию и что почти все эти приблизительно две дюжины евреев в основной своей массе являются представителями решительно нееврейских избирательных округов.
Фактически существует целый ряд поразительных проявлений сходства между поведением различных страт среднего класса, когда они представляли собой низшие страты в рамках преимущественно аристократического и феодального общества, и представителей рабочего класса в недавно индустриализировавшихся обществах, когда этот класс еще не отвоевал себе достойное место в обществе. Проявления близости религиозного и экономического «радикализма», причем в одном и том же смысле, выглядят поразительными. Как указывает Р. Тауни, в XVII столетии доктрина Кальвина о божественном предопределении выполняла для буржуазии ту же самую функцию, что и теория Маркса о неизбежности социализма для пролетариата в XIX в. Обе они «в своих лучших проявлениях формировали собственную добродетельность в острой антитезе с худшими проявлениями превратностей установленного порядка, учили своих адептов чувствовать себя избранным народом, заставляли их осознавать свою великую судьбу в том, что ниспослано Провидением, и продемонстрировать решимость в ее понимании и реализации». Коммунистическая партия, так же как это делали когда-то пуритане, настаивает «на личной ответственности, дисциплине и аскетизме», и, хотя историческое содержание резко отличается, эти два движения могут иметь одни и те же социологические корни – в изолированных и лишенных всякого серьезного статуса профессиональных группах. См.: R. H. Tawney, Religion and the Rise of Capitalism (New York: Penguin Books, 1947), pp. 9, 99. Изложение сходных соображений см. в: Donald G. MacRae, «The Bolshevik Ideology», The Cambridge Journal, 3 (1950), pp. 164–177.
Примером этого является поразительный случай, который произошел в Австралии в 1950 г. В период больших волнений и тревог по поводу опасностей, исходящих от тамошней коммунистической партии, опрос общественного мнения, проводившийся местным Институтом Гэллапа, показал, что 80 % электората одобрили бы решение, ставящее коммунистов вне закона. Правительство консерваторов вскоре после этого опроса вынесло предложение о полном запрещении этой партии на референдум. В ходе предшествовавшей референдуму избирательной кампании Лейбористская партия и профсоюзы энергично выступили против указанного предложения. После этого в общественном мнении произошли весьма существенные перемены – до такой степени, что намерение запретить коммунистов и поставить их вне закона было фактически отвергнуто, хотя и незначительным большинством голосов, причем рабочие католической ориентации, которые при первоначальном опросе, проводившемся Институтом Гэллапа, в основной своей массе решительно одобряли меры по изгнанию коммунистов из политической жизни, в конечном счете последовали совету своей партии и профсоюзов и голосовали против них. См.: Leicester Webb, Communism and Democracy in Australia: A Survey of the 1951 Referendum (New York: Frederick A. Praeger, 1955).
Исследование президентских выборов 1952 г. в США обнаружило, что на каждом образовательном уровне (неполная средняя школа, средняя школа и колледж) лица, которые набирали высокие баллы по шкале «авторитарная личность», с намного большей вероятностью голосовали на этих выборах за республиканского кандидата, генерала Эйзенхауэра, а не за его оппонента, либерала Стивенсона. См.: Robert Lane, «Political Personality and Electoral Choice», American Political Science Review, 49 (1955), pp. 173–190. В Великобритании при исследовании антисемитизма среди рабочего класса было установлено, что маленькая группа консерваторов в составе изучавшейся выборки была настроена гораздо более антисемитски, чем либералы и лейбористы. См.: James H. Robb, Working-class Anti-Semite (London: Tavistock Publications, 1954), pp. 93–94.
«Однако история масс всегда была историей наиболее последовательной и непримиримой антиинтеллектуальной силы в обществе. <…> Именно американские низшие классы, а вовсе не высшие, оказались теми, кто в основном и оказал сокрушительную поддержку наблюдавшимся в последние годы нападкам на гражданские свободы. Именно среди рабочего люда можно обнаружить, что доминируют там те секты и церкви, которые наиболее враждебны свободному духу». Lewis S. Feuer, Introduction to Marx and Engels, Basic Writings on Politics and Philosophy (New York: Doubleday Anchor Books, 1959), pp. xv – xvi. И в другой богатой стране, а именно в белой Южной Африке, Герберт Тингстен (Herbert Tingsten) подчеркивает, что «индустриализация и коммерциализация… сформировали тот общественный класс, который теперь составляет цитадель бурского национализма: это рабочие, продавцы магазинов, клерки, государственные служащие нижних уровней. Здесь, как и в США, эти «бедные белые» – правильнее сказать, белые, которым угрожает бедность, – являются ведущими стражами расовых предрассудков и превосходства белой расы». The Problem of South Africa (London: Victor Gollancz, Ltd., 1955), p. 23.
Невзирая на все сложности французской политической жизни, наиболее продвинутые из специалистов по изучению выборов в этой стране пришли к заключению, что тамошние партии и альтернативы надлежит классифицировать в разрезе левых-правых. См.: F. Goguel, Géographie des élections françaises de 1870 á 1951, Cahiers de la fondation nationаle des sciences politiques, No. 27 (Paris: Librairie Armand Colin, 1951).
«Стальной шлем» (Stahlhelm) – монархический военизированный союз бывших фронтовиков в Германии, созданный в ноябре 1918 г. К началу 1930-х годов насчитывал около 500 тыс. членов. С усилением нацистов постепенно утрачивал влияние, а после установления фашистской диктатуры слился с гитлеровскими штурмовыми отрядами. – Прим. перев.
David J. Saposs, «The Role of the Middle Class in Social Development: Fascism, Populism, Communism, Socialism», в сб.: Economic Essays in Honor of Wesley Clair Mitchell (New York: Columbia University Press, 1935), pp. 395, 397, 400. Анализ, проведенный Андре Зигфридом еще раньше и основанный на детальном экологическом исследовании моделей голосования в одной из частей Франции с 1871 до 1912 г., показал, что мелкие буржуа, которых считали классическим источником французской демократической идеологии, становились основной базой для пополнения экстремистских движений. Зигфрид подчеркивал, что, хотя эти люди «по природе своей эгалитарны, демократичны и завистливы… они больше всего на свете боятся новых экономических условий, которые угрожают устранить их, раздавив между агрессивным капитализмом крупных компаний и нарастающим подъемом рабочего люда. Они возлагают большие надежды на республику и не перестают поддерживать в себе республиканский или эгалитарный настрой. Но все они находятся в том состоянии недовольства, отталкиваясь от которого буланжизм выстраивает свои силы. Реакционные демагоги, видят в этих людях наилучшую почву для ведения своей агитации, рождая в них страстное сопротивление определенным демократическим реформам». André Siegfried, Tableau politique de la France de lǯouest sous la troisième rèpublique (Paris: Librairie Armand Colin, 1913), p. 413.
Talcott Parsons, «Some Sociological Aspects of the Fascist Movement», в его Essays in Sociological Theory (Glencoe: The Free Press, 1954), pp. 133–134. Сам Маркс подчеркивал, что «мелкий промышленник, мелкий торговец, ремесленник и крестьянин – все они борются с буржуазией для того, чтобы спасти свое существование от гибели как средних сословий. Они, следовательно, не революционны, а консервативны. Даже более, они реакционны: они стремятся повернуть назад колесо истории» (цит. по: S. Nilson, «Wahlsoziologische Probleme des Nationalsozialismus», Zeitschrift für die Gesamte Staatswissenchaft, 110 (1954), p. 295).
Martin A. Trow, «Small Businessmen, Political Tolerance, and Support for McCarthy», American Journal of Sociology, 64 (1958), pp. 279–280.
Для анализа политической роли быстро растущего среднего класса в латиноамериканских странах см.: John J. Johnson, Political Change in Latin America – the Emergence of the Middle Sectors (Stanford: Stanford University Press, 1958). Различные политические пристрастия одной важной социальной группы на последовательных стадиях индустриализации обозначены в комментарии Джеймса Брайса, который в 1912 г. отметил, что «отсутствие того класса мелких землевладельцев, который является самым здравым, правоверным и самым стабильным элементом в США и Швейцарии – да и во Франции или в отдельных частях Германии он в такой же мере стабилен, даже если политически и менее подкован, – является для Южной и Центральной Америки неудачей и тяжкой бедой». Это утверждение, возможно, и было справедливым в ранний период, т. е. прежде, чем воздействие широкомасштабной и повсеместной организации крупных ферм стало означать экономическую конкуренцию для мелких фермеров и подтолкнуло их в ряды потенциальных сторонников фашизма, как это показывают обсуждаемые в этой книге данные по Германии и другим странам. См.: James Bryce, South America: Observations and Impressions (New York: Macmillan, 1912), p. 533.
Сравнение европейского среднего класса и аргентинского рабочего класса с аргументированным утверждением, что в своей окружающей среде каждый из них является в наибольшей степени «вытесненным», содержится в работе Gino Germani, Integration politica de las masas y la totalitarismo (Buenos Aires: Colegio Libre de Estudios Superiores, 1956). См., кроме того, книгу того же автора: Idem., Estructura social de la Argentina (Buenos Aires: Raigal, 1955).
См. выше, с. 137–143.
Karl D. Bracher, Die Auflösung der Weimarer Republik (Stuttgart und Düsseldorf: Ring Verlag, 1954), p. 94. Парламентскую фракцию этой партии составляли почти исключительно бизнесмены, которые проявляли активность в группах интересов разных ассоциаций малого бизнеса. См.: Sigmund Neumann, «Germany: Changing Patterns and Lasting Problems» в сб.: S. Neumann, ed., Modern Political Parties (Chicago: University of Chicago Press, 1956), p. 364.
Польский коридор (Данцигский коридор) – существовавшая в 1919–1945 гг. полоса земли шириной от 30 до 200 км, которая заканчивалась узкой полоской морского побережья (71 км). Была получена Польшей по Версальскому мирному договору 1919 г. и давала ей доступ к Балтийскому морю. Постоянные конфликты между Польшей и Германией вокруг этого коридора послужили для фашистской Германии одним из предлогов ее нападения на Польшу 1 сентября 1939 г. – Прим. перев. 11 Rudolf Heberle, From Democracy to Nazism (Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1945).
Rudolf Heberle, From Democracy to Nazism (Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1945).
Самую исчерпывающую совокупность данных об избирательных кампаниях в Германии, где представлены результаты голосования на разных выборах с разбивкой по партиям и в гендерном разрезе, можно найти в работах Maurice Duverger, La Participation des femmes à la vie politique (Paris: UNESCO, 1955), pp. 56–63; и Gabriele Bremme, Die politische Rolle der Frau in Deutschland (Göttingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1956), pp. 74–77, 111, 243–252; см. также: Heinrich Striefler, Deutsche Wahlen in Bildern und Zahlen (Düsseldorf: Wilhelm Hagemann, 1946), pp. 20–22; Günther Franz, Die politischen Wahlen in Niedersachsen 1867 bis 1949 (Bremen-Horn: Walter Dorn Verlag, 1957), pp. 28–32; Karl D. Bracher, op. cit., p. 476; Herbert Tingsten, Political Behavior: Studies in Election Statistics (London: P. S. King & Son, 1937), pp. 37–65.
Rudolf Heberle, op. cit, pp. 113, 114, 119 (курсив автора данной книги).
Günther Franz, op. cit., p. 62.
Шесть восточных приграничных округов, в которых как прирост голосов у нацистов, так и их потеря консерваторами были в обоих случаях высокими, повлияли на факт небольшой положительной корреляции между этими двумя показателями. Без указанных шести округов корреляция на самом деле отрицательна.
В Шлезвиг-Гольштейне регионалистская Landespartei (Партия земель) была в 1919 и 1921 гг. сильна в тех же самых районах, где самое большое количество голосов обеспечивала себе и Демократическая партия с ее либеральной направленностью. Это были те же территории, которые в 1930-х годах оказали нацистам наиболее серьезную поддержку. См.: R. Heberle, op. cit., pp. 98—100; в Нижней Саксонии внимательный анализ голосования говорит о том, что сторонники партии ганноверских регионалистов Welfen, которая до 1932 г. была в этой земле одной из самых крупных партий, чуть ли не в полном составе перешли к нацистам. Тамошние «ориентированные на средний класс и сельское население избирательные округа… в которых Welfen обеспечивала себе наибольшее количество голосов, стали самыми первыми по времени и самыми сильными центрами нацизма». См.: G. Franz, op. сit, pp. 53–54, а также p. 62. В Баварии партия под названием Bayerischer Bauern und Mittelstandsbund (Баварский союз крестьян и среднего сословия), в какой-то степени сопоставимая с предыдущей, почти полностью утратила поддержку, скатившись от 11,1 % голосов на выборах 1928 г. до 3,3 % в 1932 г. При этом исследование баварских электоральных моделей говорит о том, что эта партия, как и другие регионалистские партии, потеряла своих избирателей преимущественно в пользу нацистов. См.: Meinrad Hagman, Der Weg ins Verhängnis, Reichstagswahlergebnisse 1919 bis 1933 besonders aus Bayern (München; Michael Beckstein Verlag, 1946), pp. 27–28. Сочувственный анализ причин, по которым аграрное регионалистское движение Гессена проложило путь к победе нацистов на выборах в этой земле, см. в: Eugen Schmahl, Entwicklung der völkischen Bewegung (Giessen: Emil Roth Verlag, 1933). В этой книге содержится приложение, где анализируются изменения в голосовании за нацистов с 1930 до 1932 гг., см.: Wilhelm Seipel, «Entwicklung der nationalsozialistischen Bauern-bewegung in Hessen», pp. 135–167. На выборах 1931 г. в провинциальное собрание представительство Земельного союза (Landbund) Гессена резко упало с 14 до 3 %, и вскоре после этого указанная организация перестала существовать как самостоятельная политическая партия и заключила соглашение с нацистами. Ibid., pp. 163–165.
Цит. по: R. Heberle, op. cit., p. 47. Партия Hessische Volksbund (Гессенский народный союз) выражала подобные чувства в Гессене. Ibid., p. 52.
F. A. Hermens, Demokratie und Wahlrecht (Paderbom: Verlag Ferdinand Schöningh, 1933), pp. 125–126; и Günther Franz, op. cit., p. 53.
R. Heberle, op. сit., p. 49.
Samuel A. Pratt, op. cit., pp. 63, 261–266. Хеберле сообщает также, что внутри Шлезвиг-Гольштейна «анализ итогов выборов по разным общинам показал довольно сильную обратную зависимость между размером общины и процентной долей голосов, которую получила в ней NSDAP», – см.: R. Heberle, op. cit., p. 89. Брахер, дифференцируя 35 больших избирательных округов в зависимости от того, были ли в них результаты голосования за нацистов высокими или низкими, обнаружил, что округа с высоким уровнем поддержки нацистов носили более сельский характер, чем округа с их низкой поддержкой. Этот вывод находится в том же русле, что и результаты, которые получил Пратт. См.: Karl A. Bracher, op. cit., pp. 647–648.
Все исследователи соглашаются в том, что религия воздействовала на поддержку нацистов больше, чем любой другой фактор. Нацисты были слабы в католических регионах и городах, зато обеспечивали себе большинство во многих малых протестантских общинах.
Charles P. Loomis and J. Allen Beegle, «The Spread of German Nazism in Rural Areas», American Sociological Review, 11 (1946), pp. 729, 730. Данные практически обо всех выборах, проходивших в Германии как при Веймарской, так и при Боннской республиках, показывают, что католическая принадлежность постоянно и систематически доминирует над классовой принадлежностью или любой другой лояльностью в качестве главной детерминанты партийной поддержки. Наибольшая поддержка нацистов в Баварии и других католических областях исходила от протестантских анклавов и указанный факт делает в таких регионах относительно бесполезным экологический анализ, который не считает религиозную принадлежность неизменной.
R. Heberle, op. cit., p. 112. Гюнтер Франц также сообщает, что в Нижней Саксонии «именно буржуазный средний класс в городах и владельцы ферм в сельской местности были теми, кто поддерживал NSDAP». См.: Günther Franz, op. cit., p. 62.
См.: Samuel A. Pratt, op. cit., p. 148.
Тщательный анализ результатов общегерманской переписи 1933 г. обнаруживает, что более 90 % той категории, которую Пратт истолковывал как «верхний средний класс», состоит из «собственников», и только малая ее доля принадлежит к группам наемных работников.
Samuel A. Pratt, op. cit., p. 171.
R. Palme Dutt, Fascism and Social Revolution (New York: International Publishers, 1934), p. 80.
См.: F. Thyssen, I Paid Hitler (New York: Farrar and Rinehart, 1941), p. 102; Walter Gorlitz and Herbert Quint, Hitler. Eine Biographiе (Stuttgart: Steingrubben Verlag, 1952), pp. 284, 286; Edward Norman Peterson, Hjalmar Schacht for and against Hitler (Boston: The Christopher Publishing House, 1954), pp. 112–117; общее обсуждение этой проблемы и соответствующие документальные подтверждения см. также в: August Heinrichsbauer, Schwerindüstrie und Politik (Essen: Verlag Glückauf, 1948); Arild Halland, Nazismen i Tyskland (Bergen: John Griegs Forlag, 1955); и Louis P. Lochner, Tycoons and Tyrants, German Industry from Hitler to Adenauer (Chicago: Henry Regnery Co., 1954).
Анализ источников голосования за Социал-демократическую партию (СДП) в 1930 г. позволил оценить, что 40 % ее избирателей не были работниками физического труда и что в том году указанную партию поддержали 25 % работников умственного труда и белых воротничков, 33 % государственных служащих сравнительно низкого ранга и 25 % самозанятых, т. е. тех, кто работал на себя или владел собственным делом (в ремесленных и кустарных мастерских, в салонах или ателье, а также в розничной торговле). Но ядро поддержки СПД составляли наемные квалифицированные работники физического труда, в то время как основной опорой нацистов были мелкие собственники, как городские, так и сельские. См.: Hans Neisser, «Sozialstatistischen Analyse des Wahlergebnisses», Die Arbeit, 10 (1930), pp. 657–658.
Пратт сообщает о высокой положительной корреляции между безработицей среди белых воротничков и голосованием за нацистов в городах. См.: S. Pratt, op. cit., сhap. 8.
См. одну из первых публикаций, где изложена эта точка зрения: Theodore Geiger, Die Soziale Sсhichtung des Deutschen Volkes (Stuttgart: Enke Verlag, 1932), p. 112, а также см.: Heinrich Striefler, op. cit., pp. 23–28; Reinhard Bendix, «Social Stratification and Political Power», в сб.: R. Bendix and S. M. Lipset, eds., Class, Status and Power (Glencoe: The Free Press, 1956), p. 605; Günther Franz, op. cit, pp. 61–62.
Reinhard Bendix, op. cit., p. 605. За прошедшее с тех пор время Бендикс модифицировал свою позицию. См.: R. Bendix and S. M. Lipset, «On the Social Structure of Western Societies: Some Reflections on Comparative Analysis», Berkeley Journal of Sociology, 5 (1959), pp. 1—15.
Эти результаты и выводы из них подкрепляются анализом Лумиса и Бигла. Эти два автора сообщают, что в 1932 г. в 59 локальных избирательных округах сельского Ганновера корреляция между теми, кто не голосовал вообще, и процентной долей голосов, поданных за нацистов, составляла 0,43. Такая корреляция тоже бросает вызов тезису, что нацисты обращались прежде всего к неголосующим. См.: Charles P. Loomis and J. Allen Beegle, op. cit., p. 733. Как это исследование, так и более ранняя публикация Джеймса Поллока оказались проигнорированными в большинстве работ, посвященных данному вопросу. Поллок подчеркивал, что «при изучении другого аспекта электорального поведения немцев мы обнаруживаем мало зависимости между количеством голосов, поданных на указанных выборах [1930–1933 гг.], и природой достигнутого политического результата. <…> В Германии на протяжении этих критических лет многие из городских индустриальных территорий продемонстрировали больший интерес к выборам, чем сельскохозяйственные территории. В то же время явно возросшее участие в голосовании, наблюдавшееся в крупных городах, было, как правило, направлено против Гитлера, тогда как сельскохозяйственные территории регулярно проявляли к нему повышенный интерес». James K. Pollock, «An Areal Study of the German Electorate, 1930–1933», American Political Science Review, 38 (1944), pp. 93–94.
См. с. 130–133.
Формально Первая республика существовала в Австрии в 1918–1938 гг. – Прим. перев.
Ранее начальник венской полиции. – Прим. перев.
Walter B. Simon, The Political Parties of Austria (Ph. D. thesis, Department of Sociology, Columbia University, 1957, Microfilm 57-2894 University Microfilms, Ann Arbor, Michigan), pp. 28, 71.
Ibid., pp. 322–323. Все утверждения по поводу источников голосования и переходов избирателей на сторону нацистов документально зафиксированы Саймоном в ходе весьма тщательного и трудоемкого анализа электоральной статистики.
Хотя антисемитизм и до 1918 г. составлял характерную часть пангерманского движения, gross-deutsche Volkspartei (Великогерманская народная партия), сторонники которой в 1932 г. пошли за нацистами и которая в 1933 г. формально объединилась с австрийскими нацистами, в религиозном вопросе оставалась либеральной. На протяжении 1920-х годов эту партию обвиняли в том, что она «чрезмерно симпатизирует евреям», и в 1930 г. ее избирательный список энергично поддержала газета Neue Freie Presse («Новая свободная пресса»), «орган либерального еврейского среднего и высшего классов». См.: Walter Simon, op. cit., p. 328.
Превосходное описание политических событий, которые привели к уничтожению Австрийской республики, см. в: Charles A. Gulick, Austriа from Hapsburg to Hitler (Berkeley: University of California Press, 1948).
Sondages, February 16, 1948, p. 47.
Jean Stoetzel, «Voting Behavior in France», British Journal of Sociology, 6 (1955), p. 105.
Об этих данных сообщается на английском языке в работах J. Stoetzel, op. cit., pp. 116–119 и Philip Williams, Politics in Post-War France (London: Longmans, Green & Co., 1954), p. 446.
Sondages, 14 (1952, No. 3) приводит детальный отчет о социальных характеристиках и мнениях сторонников различных крупных партий; именно оттуда и взяты данные, фигурирующие в двух предшествующих абзацах. Более поздний отчет о подобном опросе см. в: Philip Williams, Politics in Post-War France (London: Longmans, Green & Co., 1958, 2d ed.), pp. 452–454.
См.: Georges Lavau, «Les Classes moyennes et la politique», в сб.: Maurice Duverger, ed., Partis politiques et classes sociales en France (Paris: Librairie Armand Colin, 1955), pp. 60, 76.
См.: Jean Meynaud, «Un essai d’interpretation du mouvement Poujade», Revue de l’institute de sociologie (1956, No. 1), p. 27, где обсуждается республиканская популистская символика в пужадизме; дальнейшую документальную фиксацию идеологии пужадистов см. в: других разделах указанной статьи, pp. 5—38, а также в книгах S. Hoffman, Le mouvement Poujade (Paris: Librairie Armand Colin, 1956); M. Duverger, et al., eds., Les élections du 2 janvier 1956 (Paris: Librairie Armand Colin, 1957), особенно pp. 61–64.
Пужад даже публично давал деньги, чтобы поддержать крупную забастовку в Сен-Назере. См.: J. Meynaud, op. cit., p. 26.
Peter Campbell, «Le Mouvement Poujade», Parliamentary Affairs, 10 (1957), pp. 363–365.
См.: S. Hoffman, op. cit., pp. 190 и далее, где обсуждаются различные гипотезы, которые были выдвинуты с целью объяснить внезапный взлет пужадистов.
Ibid., p. 193; детальный экологический анализ различных источников голосования за пужадистов см. в: François Goguel, «Géographie des élections du 2 janvier», в сб.: M. Duverger, et al.,eds., op. cit., особенно pp. 477–482.
Это тот же самый опрос, о результатах которого сообщается далее в табл. I главы 7. Все указанные данные были вычислены на основании любезно предоставленных Аленом Жираром (Alain Girard) перфокарт исследования, которое проводилось указанным институтом.
Жан Стотцель и Пьер Аснер подчеркивают, что успех пужадистов означал «вхождение в национальное собрание Франции большой группы представителей тех профессий, которые до сих пор были в нем представлены слабо; в опубликованном газетой “Монд” списке депутатов, избранных от Пужада, для 26 из 52 пужадистов указаны торговые профессии (10 торговцев, занимавшихся продовольственными товарами, 10 продавцов разнообразных промышленных товаров и 6 оптовых торговцев); остальные 26 депутатов были либо ремесленниками, либо владельцами сравнительно маленьких или средних по размерам предприятий плюс один школьный директор и два “студента”». Таким образом, официальные представители пужадизма, равно как и его социальная база, принадлежали к нижнему слою среднего класса. См.: Stoetzel and Hassner, «Resultats d’un sondage dans le prèmier secteur de la Seine», в сб.: M. Duverger, et al., eds., op. cit., p. 190.
Эти данные выведены на основании таблиц, о которых сообщается в работе Jean Stoetzel and Pierre Hassner, op. cit., особенно pp. 236–242. Указанная статья отражает голосование в Париже с его диверсифицированной профессиональной структурой и многочисленными представителями среднего класса – как независимыми и самозанятыми лицами свободных профессий, так и получающими жалованье. В остальных статьях этого тома анализируются результаты выборов в других департаментах страны и указывается, что Пужада поддержали торговцы, ремесленники, а в некоторых округах и крестьяне. См., в частности, с. 316, 322–352, 369–395.
Конечно же, голлисты интенсивно вербовали себе также многочисленных сторонников из тех страт, к которым Пужад имел лишь ограниченный доступ; речь идет в первую очередь о бюрократии, работавшей в крупной промышленности, о менеджерах, инженерах, служащих и работниках умственного труда. «В тех немногочисленных экономически продвинутых департаментах, где пужадизм добился хоть какого-то успеха (например, в Изере), внимательное исследование показало, что этот успех достигался преимущественно в отсталых кантонах в составе каждого такого департамента». Maurice Duverger, The French Political System (Chicago: University of Chicago Press, 1958), p. 97.
Морис Дюверже подчеркивает, что традиционные сторонники радикалов принадлежали «почти к тем же социальным группам, которые сегодня поддерживают Пужада, т. е. к владельцам маленьких магазинчиков и к ремесленникам или кустарям». Ibid., p. 98.
Различные данные указывают на то, что среди пужадистов непропорционально много мужчин по сравнению с Партией независимых, с движением НРД и со сторонниками де Голля. Данные о фактических результатах голосования см. в: Claude Lelau, «La géographie des partis dans l’Isere», в сб.: M. Duverger, et al., eds, op. cit., p. 394; см. также: Jean Stoetzel and Pierre Hassner, op. cit., p. 236; данные о гендерном составе приверженцев голлизма см. в: Sondages, December 1, 1948, p. 223, January 16, 1949, pp. 16–18 and August 1949, p. 126, and 1952, n. 3, p. 24.
Имеется в виду Республиканский союз социального действия. – Прим. перев.
См.: Erwin von Beckerath, «Fascism», Encyclopedia of the Social Sciences, Vol. VI (New York: Macmillan, 1937), p. 135.
См. данные в архивах Всемирного опроса (World Poll). См. также: P. L. Fegiz, Il Volto Sconosciuto dell’Italia (Milano: Dott. A. Giuffrè, 1956), pp. 501–526.
Francesco Compagna and Vittorio de Caprariis, Geografia dell’elezioni italiane dal 1946 al 1953 (Bologna: II Mulino, no date), pp. 25, 34.
Mavio Rossi, «Neo-Fascism in Italy», Virginia Quarterly Review, 29 (1953), pp. 506–507. В детальном экологическом исследовании итальянских выборов с 1946 г. и далее, проведенном французским социологом Маттейем Доганом (Mattei Dogan), монархисты и неофашисты, к сожалению, рассматриваются как одна группа. Этот автор сообщает, что они сильнее всего в Южной Италии, но также указывает, что их сила увеличивается вместе с размером общины, становясь особенно большой в южных городах вроде Неаполя и Бари, но также в Риме и Триесте. Доган объясняет силу «правого крыла» в Риме наличием действующих и отставных государственных служащих, «которые вспоминают фашистский режим, причем с ностальгией», а в Триесте – тем фактом, что там «национализм заметно усилился из-за конфликта с Югославией». См.: «Le Comportement politique des Italiens», Revue française de science politique, 9 (1959), pp. 398–402.
Указанные статистические данные основаны на вторичном анализе (с пересмотром ранее полученных результатов) этих исследований, осуществленном с использованием перфокарт, которые любезно предоставил директор DOXA д-р П. Луццатто Фегиц (Luzzatto Fegiz).
Данная «особая» партия социалистов была очень близка к коммунистам. Об этом можно судить по тому, что ее лидер, Пьетро Ненни (Nenni, 1891–1980), который, кстати говоря, в 1945–1947 и 1963–1968 гг. входил в правительство Италии, был в сталинские времена вице-президентом Всемирного Совета мира (1950–1955), а в 1951 г. получил Международную Сталинскую премию «За укрепление мира между народами». – Прим. перев.
Соответствующие статистические данные взяты из опроса 1957 г., результаты которого пока не опубликованы. Всего были изучены или повторно проанализированы шесть различных итальянских опросов, проводившихся тремя разными исследовательскими организациями. Поскольку нас интересует поддержка такой конкретной партии, которая привлекает на выборах меньше 5 % электората, более чем естественно, что при переходе от одного опроса и одной выборки к другим должна наблюдаться значительная вариабельность результатов. Процитированные выше выводы представляют собой наилучшую оценку, которую можно сделать по всем этим трем опросам на основании источников, говорящих о поддержке неофашистов и монархистов.
Подробное изложение и рассмотрение этого тезиса см. в: Richard Hofstadter, The Age of Reform (New York: Alfred A. Knopf, 1955).