Королевство Эльяна
Жозель Эльсо
– Жозель, когда нас уже встретит папа? – спрашивал Жандаль, и мне совершенно нечего было ему ответить.
– Он нас ждет. Просто нам нужно быть терпеливыми и сильными, ты меня понимаешь? Мы ни в коем случае не должны плакать! А еще ты должен слушаться меня во всем, беспрекословно.
Жандаль глядел на меня с непониманием, но всякий раз соглашался и велся себя примерно. Я была рада, что он был неизбалованным, не смотря на внимание отца. Сейчас с ним было бы труднее, если бы не хорошее воспитание и послушание.
Две ночи мы спали в лесу, буквально по паре часов, поэтому уже через день к утру были на месте. Пограничники находились в восточном приграничном городе Панья, где кишмя кишели торговцы. Проехав торговую площадь, нам надо было выехать к высоким воротам с той стороны и уже там встретиться с капитаном Фаолем.
Раздумывая обо всем этом, я не понимала, как моя жизнь могла настолько измениться? Как я могла попасть в такую переделку? Еще больше пугала не потеря прошлого, а страх перед будущим. Чем заняться молодой привлекательной девушке, оставшись без крова над головой? Я боялась даже подумать об этом.
Надеюсь, у отца на этот счет был план. О судьбе своего родителя я старалась не думать и питалась лишь слабой надеждой на то, что он жив-здоров и скоро мы встретимся.
Подъездной тракт был заполнен телегами с товарами. Решив оставить тут лошадь, чтобы быть менее приметной, я закинула на плечо сумку, крепко ухватила брата за руку и направилась к тракту. Здесь я сразу заприметила шумный деревенский обоз. Забросив в телегу к другим детям брата, отошла на пару шагов, вклинившись в толпу крестьян, которые несли свежие продукты на продажу.
– Вы не из Лесёнки, – сказала женщина справа, нахмурившись. – Я каждого жителя нашей деревни знаю.
– Да, я из соседней деревни, – ответила я. – Разрешите пройти с вами? Мой брат очень устал.
– Да пожалуйста. К тому же, он милый мальчик, – весело отозвалась незнакомка. – Смотрите, он уже о чем-то переговаривается с моим Тольяном! А из какой вы деревни?
Я попыталась вспомнить окрестные деревни – благо, отец усердствовал над моим обучением, в том числе географическим наукам.
– Из Октольки.
– О, знаем мы тамошних! Не всех, конечно, но люди там хорошие. Ты чья будешь?
– Пришлая. Недавно бабушка Оливия приютила, – надеясь, что имя было распространенным среди деревенских жителей, наугад ответила я.
Собеседница кивнула.
– Знаю такую. Хорошая баба. В прошлом сезоне медом моих детей угостила.
На этом разговор окончился. Мы подошли к стражам.
– Сегодня проверяют особенно тщательно, – отозвался басом один мужик впереди – плечистый. – Какой тать сбежал, что ли?
На входе городские стражники просматривали продукцию, записывая количество и брали соответствующий налог, а также записывали имена пришлых. В этот момент один из стражей проходил как раз мимо обоза с детьми. Я затаилась. Господи, пожалуйста, пусть он не заприметит! А если не получится? Раскрыться тогда и мне или спасти брата позже? Страж подошел к обозу и начал всматриваться в лица детей. Конечно, брата он вряд ли запомнил или вообще знал.
– Это чего он делает? – прошептала женщина слева, и они переглянулись с моей собеседницей. – Чего ему надо?
– Не знаю, но так дело не годится, – отозвалась «правая». – Эй, любезный ян, тебе почем наши дети сдались? Нас проверяй, а детей не пугай наших!
Ему бы ответить, но он не мог – дело секретное, кто ж раскроет, что ищут графских дочь и сына?
– Тебе чего надо? Не слышал, что бабы говорят? Отошел от детей! Хоть страж, а на моей стороне закон будет!
Мужик тот самый, с басистым голосом. Рукава рубахи закатаны, силища в руках немереная. Страж и смог бы что ему противопоставить, да и другие мужики с обозов на него недобро поглядывать начали – за детей все горой готовы были встать. Бросив еще один мимолетный взгляд на детей, страж прошел дальше, искать нас в другом месте. Видимо он решил, что и так потерял тут много времени. Я облегченно вздохнула.
– Татей и правда много развелось, – подтвердила «левая», – нехорошие времена. Вот раньше было лучше.
– Раньше во все времена лучше было, – со знанием дела подтвердила «правая» и больше разговор не продолжился.
Я не могла поверить, что нам все же удалось сбежать. Напряжение все еще буквально сковывало меня. Я неотрывно следила за братом, будто боясь, что кто-то его выкрадет. У меня спросил имя один из стражей.
– Оливия из Октольки, – отозвалась я, и стражник безразлично кивнул.
Видимо, к деревенским тут вопросов не было – с них и взять-то нечего.
Я молча шла рядом с деревенскими до самой площади, с любопытством разглядывая архитектуру незнакомого мне города. Эльянские города отличались готичностью. Часто на зданиях можно было увидеть горгулий, которые считались охранниками домов.
На площади множество торговцев раскладывали шатры и лавки, устилая их своим товаром. Но уже сейчас здесь стоял гомон голосов – давние знакомые обменивались приветствиями, переговариваясь через несколько рядов и перешучиваясь. Атмосфера была спокойной и домашней. Деревенские начали устраиваться с краю площади, выставляя свой товар прямо в корзинах и мешках, без прилавка. Я забрала брата в общей суете и собиралась идти к восточным воротам, вот только узнать бы у кого-нибудь, где они.
Мыслей было много. Что с отцом? Хотелось верить в лучшее, но, сопоставив факты, можно было утверждать, что отец уже в лучшем мире. На этих мыслях я смахнула набежавшие слезы и крепче обняла брата. Не время раскисать, слишком многое поставлено на кон – наше с братом будущее.
И почему я не приняла предложение Аэна? Тогда бы его семья позаботилась обо мне. Дело в том, что замуж разрешено было выходить с шестнадцати лет, но при этом до восемнадцати твой выбор обязан одобрить родитель. Если ты сирота, то имеешь право на защиту со стороны короля – если пожаловаться ему, то он непременно вмешается в дело. А вот с восемнадцати лет тебе предоставляется выбор – либо остаться под защитой родителей до двадцати одного года, либо принять совершеннолетие и, соответственно, иметь право самой выбирать жениха и по этой же причине снимается защита со стороны государства. Сейчас я с одной стороны уязвима, но с другой – защищена.
Вернуться домой и попросить защиты у Аэна? Нет, это неосуществимо. Там поджидают. Уходить надо в другую сторону, намеченную отцом.
– Жозель, я хочу кушать, – прошептал Жандаль, и я перевела на него грустный взгляд.
Торговцы еще не начали продажу, а привлекать внимание сейчас еще не хотелось. Для начала надо по-тихому узнать, кто куда двигается дальше.
– Жандаль, – обратилась я к брату, оставляя его за одной из повозок. – Я обязательно добуду нам еды, подожди немного. Сможешь спокойно посидеть здесь? Я разведаю обстановку и попытаюсь выяснить, как пройти к восточным воротам. Ты меня понимаешь?
– Да, – неуверенно ответил брат. – А ты долго?
– Постараюсь вернуться как можно быстрее, – дала обещание и поднялась на ноги.
Здесь, за повозкой, никто не должен был обратить внимание на маленького трехлетнего ребенка. Сняв плащ, я накрыла им брата, и он закутался в него, прикрыв глаза. Еще было раннее утро, и он не выспался.
Отойдя в сторону, я обошла несколько повозок, прислушиваясь к разговорам торговцев. В основном они говорили о том, сколько товара продали и что налоги стали совсем грабительскими, а также о том, что сегодня необычайно много стражников в городе и все они что-то разведывают. Как же тогда мне удастся незаметно пройти к восточным воротам? Меня обязательно поймают! Один из купцов приметил меня, бросил недоверчивый взгляд и зычно спросил:
– Чего бродишь? Потерялась?
Я вздрогнула, посмотрев на тучного мужчину, который с прищуром глядел на меня. Сейчас привлечет внимание стражников и все…
А с другой стороны, хоть какой-то разговор начала. Мне ведь главное найти попутчиков, чтобы добраться до восточной границы города, а там меня встретят и все будет хорошо.
– Я ищу спутников, – неуверенно ответила я.
– Спутников? – переспросил мужчина, но уточнить я не успела, услышав детский плач и ругань, поэтому бросилась обратно.
– Стой! – окликнул меня мой собеседник. – Куда так побежала?
Я не откликнулась. Я неслась вперед, огибая обозы, пока возле уличного прилавка кондитерской не увидела плачущего Жандаля с красным следом на щеке и лавочника, занесшего над ним руку для очередного удара. Перед ребенком лежал надкусанный пирожок. Я схватила брата, и второй шлепок ладонью пришелся по моей спине – совсем незначительно по сравнению с щекой маленького ребенка.
– А ты еще кто такая? – взревел лавочник. – А ну, отойди!
– Это мой брат! – ответила я, обернувшись. В моих глазах стояли слезы гнева. – Я не позволю вам бить его!
– Твой бра-а-ат? – протянул мужчина. – Так чего он ворует пирожки? За дело получил!
– Я куплю у вас пирожки, не сомневайтесь! – жестко ответила и поднялась на ноги. Нагнувшись, я взяла пирожок и подала одну рэху. – Тут на три хватит.
Хотелось нагрубить, очень хотелось! Но манеры, вбитые дотошной гувернанткой, было не искоренить, поэтому вежливость была моей неотъемлемой чертой. С близкими людьми я могла допустить грубость или вольность, но только в силу своего взбалмошного характера, а не воспитания.
– Как скажете, – буркнул растерянный мужчина, забрал монетку, вернул сдачей несколько шэндеев и завернул в салфетку два горячих пирожка. – Забирайте. И уходите!
Грубость лавочника была обусловлена защитной реакцией на мою вежливость. Ему было неловко, он почувствовал свою вину, которая, надеюсь, будет грызть его не один день.
– Благодарю, – с натянутой улыбкой отозвалась я и, подняв на руки брата, всучив ему пирожки, направилась вдоль рядов.
Не успев сделать и двух шагов, я заметила пристальный взгляд того полноватого купца – нашу с лавочником беседу он слышать не мог, лишь видел её издалека. Чем я его так заинтересовала, что он отправился за мной? Впрочем, одно хорошо – пирожки были вкусные и брат сытый. Он за обе щеки уминал горячий пирожок, и теперь о слезах напоминали только две высохшие дорожки на запыленных щеках. Надо бы где-то умыться, а то нехорошо в городе с грязным лицом ходить, ненужное внимание привлекать.
Я несла брата, прячась за шатрами и пытаясь найти колодец с водой. Купец, который оказался свидетелем нашего разговора с лавочником, уже скрылся за рядами шатров. На площадь стали стекаться первые покупатели – в основном, домработницы, закупающие продукты к обеду и ужину.
При мысли об этом взгрустнулось. Когда теперь у нас с братом будет нормальный ужин? Отец, если он жив, найдет нас, если нет – построим свою жизнь вдали от опасности. Уверена, в этом мире есть хорошие и добрые люди, склонные к состраданию. Стоило подумать об этом, как передо мной буквально вырос недавний визави – пышнотелый купец, пронизывающий меня своим пристальным взглядом.
– А ты смелая, – констатировал он, и я от неожиданности выронила пирожок. – Не бойся меня, я не собираюсь причинять тебе вреда. Этот мальчик твой сын?
Сын? Что ж, я неухоженная, в простом платье, вполне можно допустить, что мне больше двадцати. Я отрицательно мотнула головой, напряженно глядя на купца. Все знали, что это честные и добросовестные люди, иначе дела у них не шли – за свой товар они отвечали головой. В силу особенностей своего ремесла им приходилось много путешествовать, бывать и у драконов в Эльдоре, и в Шэншенских степях орков, и в Вераальских королевствах оборотней, и много где еще. Благодаря этому они знали традиции и обычаи, научились их уважать и находить общий язык с представителями разных народов.
– Мой брат, – ответила я. Жандаль застыл, сжав в руке пирожок и с опаской смотря на купца.
– Брат? – удивленно спросил он. – И что же случилось с вашими родителями?
– Мама умерла при родах, – честно ответила я, – а отец… он пропал.
Мне не хотелось произносить вслух свои предположения о его гибели. Казалось, что если я произнесу эти слова, они облетят полсвета и непременно станут правдой. Такой правды я для себя не желала.
– Значит, вы сироты, – констатировал мужчина. – Идем, напою вас чаем.
Идти с ним было боязно, но и выбора у нас не было – быть может, именно он будет нашим проходным билетом в счастье. Неуверенно кивнув, я опустила брата на землю и попыталась поднять упавший пирожок – его перехватил купец. Оглядевшись, он кинул его бродячим собакам.
– Идемте, – позвал нас купец, и я, взяв за руку брата, направилась следом за ним.