«И воевал с ними, и побеждал их» Князь Владимир и охрана рубежей Древнерусского государства

Молодой и тщеславный князь Владимир всегда готов был взяться за меч и пустить его в дело. Трубные звуки боевых рожков и яростные крики битвы радовали его куда больше, чем пение серебряных струн гуслей и нежные мелодии сладкоголосых свирелей. Мечом прокладывал он дорогу к власти, славе, раздвигал пределы страны и добывал себе… жен. Ему казалось, что так будет всегда, пока не исполнятся все его желания. И не знал, что судьба уготовила ему совсем иную долю.


Святой равноапостольный князь Владимир


С самого детства – сколько помнил себя – он чувствовал свою ущербность. Взрослые насмехались над ним, говоря, что сын ключницы Малуши не может быть князем. «Изгой в Отечестве своем – вот доля твоя», – говорили они ему, когда он подрос. Даже отец его Святослав, которого он боялся и не любил, мало обращал на него внимания и отправил княжить в Новгород лишь по просьбе самих жителей. Новгородцы платили Киеву дань на содержание дружины и «общегосударственные нужды» по 12 гривен с человека и очень тяготились этим. Малолетний князь, обиженный на отца и братьев, мог стать их защитником в борьбе с зависимостью от киевлян. Одно утешение у Владимира – его воевода Добрыня Никитич, родной дядя, который был ему вместо отца и которого он взял с собой в Новгород. Сколько времени они провели вместе и какие планы строили, уединяясь от всех, знали лишь они двое. Остальным из их окружения «сие не ведомо было». Добрыня без устали учил его владеть мечом, нападать и защищаться, приучал к трудностям походной жизни. И если случалось, что молодой князь проявлял леность и непослушание, Добрыня мягко, но твердо уговаривал его приниматься за дело. И они снова и снова звенели мечами, бились на копьях, скакали по скользким лесным дорогам на взмыленных лошадях.

И еще Владимиру нравились языческие пляски. Когда на лесной поляне ночная мгла разрывалась огнями костров и под глухие удары бубнов волосатые и оборванные волхвы начинали медленное движение, в его душе появлялось сладкое томление, и она замирала, как перед отчаянным прыжком на коне через «волчью яму». Потом отроки и девицы, взявшись за руки, кружились во все убыстряющемся хороводе, и он не выдерживал, врывался в их круг. В его глазах сверкали отблески ночных костров, и он тоже скакал, прыгал, кричал, захваченный единым порывом и ритмом. Потом все стихало. Волхвы, бормоча заклинания, приносили в жертву своему идолу живую плоть, и толпа взрывалась новыми криками и плясками. Оргия продолжалась всю ночь, и лишь к утру, когда небо на востоке начинало светлеть, уставшие язычники расходились по домам. Владимир возвращался вместе с неразлучным Добрыней и засыпал мертвецким сном.

Суровы законы язычества. Когда княживший в Киеве Ярополк убил своего брата Олега, Владимир, как старший из братьев, должен был отомстить за него. По законам кровной мести только смерть Ярополка могла быть искуплением за убийство. Брат становился его заклятым врагом. Владимир знал, что Ярополк и его уничтожит, и, не имея сил для борьбы, вместе с Добрыней уходит к варягам. Три долгих года он живет в их среде, заводит друзей, набирает дружину. Ему нравятся жестокие и храбрые варяги, их дикая и разбойничья удаль. У них он многому научился, огрубел сердцем и возвратился в Новгород отважным и закаленным воином с крепкой дружиной отборных викингов. Усилив ее новгородцами, он двинулся на брата. Но ему пришлось изменить свои планы. Узнав, что Ярополк решил жениться на полоцкой красавице Рогнеде, он решил отбить у него невесту.

Однако его ждало разочарование. Послы привезли ему убийственный ответ красавицы: «Не хочу идти за сына рабыни, а хочу за Ярополка!» Ах, как вскипела кровь молодого князя, какой горячей волной прилила к его побледневшему лицу! Какая страшная обида! Он не мог этого простить. Такую обиду можно было смыть только кровью!

Собрав своих варягов, новгородцев, чудь и кривичей, он идет к Полоцку, где княжит отец красавицы. У стен города произошла жестокая сеча. Половчане были разбиты, и Владимир взял город. И здесь он дал волю своей обиде: на глазах у Рогнеды убил ее отца и двух братьев, а ее насильно взял в жены. Оставалась еще одна месть – брату.

Ярополк не был готов к войне и покинул Киев. На стороне Владимира оказался его воевода – Блуд. Он уговорил Ярополка бежать в город Родню, поближе к печенегам. Варяги Владимира осадили город, и там начался голод. Ярополк вынужден был явиться на поклон к брату. «Что дашь мне, то и возьму», – хотел сказать он ему при встрече.

Но едва Ярополк ступил на порог дома брата своего, два варяга пронзили его копьями. Дружинники князя были также перебиты, и лишь одному воину по имени Варяжко удалось бежать в степь. Много лет подряд водил он печенежские орды на Русь, мстя за смерть своего князя, и Владимиру с большим трудом удалось переманить его на свою сторону.

Став Великим князем, Владимир не изменил своим привычкам. Он оставался воинственным и отважным и по-прежнему добивался своих целей мечом и копьем. Он нанес поражение соседним полякам, отвоевал у них города Перемышль, Червень и земли Червонной Руси и присоединил их к Русской земле. Затем он заставил платить дань вятичей и радимичей, совершил очень удачный поход против ятвягов, живших к северу от древлян, распространил пределы своей державы от Балтийского моря на севере до реки Буг на юге. Успешными были и его походы против печенегов.

Оставаясь язычником, Владимир имел пять жен и несколько сотен наложниц. Случилось же, что Рогнеда, насильно взятая им в жены, очень полюбила князя.

Ее мучила ревность, поскольку он охладел к ней. И она задумала отомстить. Однажды, когда Владимир после охоты заехал отдохнуть и уснул, она решила заколоть его. Когда уже нож был занесен над его грудью, Владимир проснулся и успел схватить ее за руку. «Что ты делаешь?» – закричал он. Рогнеда, дрожа всем телом и заикаясь, сказала: «Уж мне горько стало: отца моего ты убил и землю его полонил для меня, а теперь не любишь меня и младенца моего». Владимир ничего не ответил, но решил убить ее, велев одеться в свадебный наряд, сесть на постели и подождать его. Рогнеда догадалась о намерении мужа и нашла необычный выход из своего положения: дала меч в руки своему пятилетнему сыну Изяславу и научила его, как поступить. Когда князь с мечом в руке вошел в спальню, его встретил маленький Изяслав и сказал:

«Отец, или ты думаешь, что ты здесь один ходишь?» «А кто тебя здесь чаял?» – воскликнул Владимир, и меч выпал из его рук.

Как язычник Владимир продолжал поклоняться языческим идолам. Он установил в Киеве огромную статую главного языческого бога Перуна с серебряной головой и золотыми усами, а рядом с ним Хорса, Дажьбога, Стрибога и Мокша. Идол Перун был также поставлен в Новгороде. Этим идолам приносились жертвы: нередко это были дети, девушки, парни. Так было и в 983 году.

Возвратившись из удачного похода на ятвягов, он пожелал особо почтить своих богов. Старцы и бояре подсказали: «Кинем жребий на отроков и девиц; на кого падет, того принесем в жертву богам». Жребий пал на молодого варяга по имени Иоанн. Иоанн и отец его Федор были христиане. Бояре послали народ к Федору, чтобы он выдал сына в жертву. Но Федор сказал им: «У вас не боги, а дерево; ныне есть, а завтра сгниют; не едят, не пьют, не говорят, их сделали люди. Бог один. Он сотворил и небо, и звезды, и месяц. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына в жертву бесам». Владимир издали наблюдал, как разъяренная толпа сломала забор, а затем разрушила дом, растерзала отца и сына. Смиренная стойкость христиан так потрясла его, что он отменил жертвоприношение. Запершись у себя в тереме, он долго размышлял: откуда у этих людей такая вера и такая стойкость? И чем больше думал над этим, тем все больше приходил к заключению, что варяг говорил правду.

Конечно, трудно было ожидать, чтобы такое жестокое сердце сразу оттаяло, восприняло учение Христа о любви и милосердии, но начало было положено: Владимир все более охладевал к язычеству. Его сомнения в истинности этой веры скоро стали известны всем. В тереме у него стали появляться камские болгары, исповедовавшие ислам, иудеи из Хазарии, немцы, принявшие католичество, и, наконец, православные греки. Все хвалили свою веру и уговаривали могучего русского князя перейти вместе со своим народом в их закон. Князь выслушал всех, но больше всего ему понравился рассказ православного грека, который в заключение сказал так: «Господь поставил один день, в который он придет с небес, и будет судить живых и мертвых, и воздаст каждому по его делам: праведным Царство Небесное и красоту неизреченную, радость без конца и бессмертие вовеки, грешникам же вечные муки».

Владимир задумался. Он велел созвать свою дружину и старейших жителей Киева и сказал им:

«Приходили ко мне болгары и предлагали принять свой закон; за ними были с тем же немцы; после приходили иудеи… После всех пришли греки, разобрали все чужие законы, а свои хвалят и так чудно и хорошо говорят. Повествуют, что есть другой свет; если, говорят, кто примет нашу веру, то хоть бы и умер – опять встанет и не умрет вовеки. Что же на все это мне ответите?»

«Ты сам знаешь, князь, – сказали бояре и старцы, – никто своего не хулит, а всегда хвалит. Если хочешь испытать доподлинно, то у тебя довольно мужей, пошли их и вели рассмотреть, как служат там своему Богу».

Речь эта понравилась князю, и он так поступил. Больше всех киевским мужам полюбилась христианская вера, которую они увидели в Царьграде. Они с восхищением рассказали о церквах и храмах, их убранстве и обо всем увиденном. Владимир еще раз созвал бояр посоветоваться. Они сказали: «Если бы вера греческая не была лучше всех, не приняла бы ее мудрая Ольга».

Тогда Владимир решил креститься, но не хотел просить об этом византийцев, боясь унизить себя, а желал заключить союз на равных. Он осадил город Корсунь, подвластный византийскому императору, и принудил его к сдаче, а в Константинополь отправил письмо: «Если вы не отдадите за меня вашей сестры, то и с Царьградом будет то же, что с Корсунем».

В Византии в это время правили два императора: Василий и Константин. Они ответили: «Нельзя христианку выдать за язычника, но если крестишься, то получишь и сестру нашу и вместе Царство Небесное». Владимир согласился, говоря, что их вера и прежде ему нравилась. Сестра императоров Анна очень печалилась. «Иду точно в полон, – говорила она. – Лучше бы мне здесь умереть».

Пришлось ей ехать в Корсунь, где ее ожидал «страшный варвар» Владимир. С нею приехали священники. В тот же день они крестили Владимира и сразу же обвенчали его с Анной. Видя это, окрестилась и вся дружина Владимира. После этого 1 августа 988 года было совершено и всенародное крещение Руси.

Принятие христианской веры совершенно изменило Владимира. Став христианином, он словно родился заново. Это был уже другой человек. Навсегда исчезли его жестокость, мстительность, непримиримость. Теперь он только и помышлял о Боге, о добрых делах, о спасении души. Это проявилось и в военной сфере, в охране границ. На вооружение им была принята оборонительная тактика.

В то время особенно досаждали русичам кочевавшие в причерноморских степях печенеги. Они совершали беспрестанные набеги на селения, подстерегали в оврагах и лесах купцов, путников. Грабили, убивали, уводили в плен. Иногда дерзкие племена, объединившись, нападали на селения и даже на стольный град Киев, находившийся, кстати говоря, на расстоянии всего одного суточного перехода от ближайших кочевий степняков.

У Владимира Святославича дружина невелика – 700–800 человек, да почти всегда занята войной. Границы же Руси протянулись на семь тысяч километров. И мудрено было немногочисленной рати князя пресекать набеги, коль они случались одновременно на севере и юге, востоке и западе. Князя очень удручала, беспокоила незащищенность рубежей. И было решено на военном совете закрыть границу крепостями, рвами, частоколом и земляными валами. Как записано в древней летописи, князь сказал своим воинам: «Се не добро есть, что мало городов около Киева» – и «начал ставить города по Десне и Остру по Трубежу и по Суле…».

Работа развернулась масштабная. Пришлось воинам, не снимая мечей, рубить остроги, башни, заборы, копать землю и возводить рвы.

Скоро на правобережье Днепра с юга от Киева, по реке Стугне, выросли три новые крепости: Треполь, Тумаш и Василев. Они соединились между собой мощными земляными валами и рвами, закрыв печенегам путь к столице. Ближе к Киеву, на реке Ирпени, возвели крупный военный город – Белгород, где сосредоточивались главные силы киевлян при нападении кочевников.

Не забыл князь Владимир и Левобережье. Здесь по Осетру, Десне, Трубежу и Суле возводились четыре оборонительные линии. Передовым рубежом против степных разбойников стала Сула. При впадении реки в Днепр построили крепость-гавань с символическим названием Boинь, a дальше, через 15–20 километров друг от друга, выстроили цепь небольших крепостей, соединенных земляными укреплениями. Севернее, на реке Трубеж, на ее главном броде, возник город Переяславль, закрывавший дороги на Киев и Чернигов.

Интересна история возникновения города. В 992 году печенеги двинулись на Киев со стороны Суды. Владимир с дружиной выступил навстречу ворогу. Рати встретились на Трубеже, не решаясь пересечь водный рубеж. Наконец печенеги предложили решить дело поединком богатырей. Владимир согласился и выставил на бой русского кожемяку Яна Усмошвеца. Рати встали друг против друга стеной и наблюдали за единоборством богатырей. Русский воин сдавил печенежского великана своими могучими руками и, задушив его, ударил о землю. В полках раздался крик, печенеги дрогнули и побежали. Обрадованный Владимир заложил на месте поединка город и назвал его Переяславлем в честь того, что русский богатырь перенял славу у печенежского.

Система порубежной обороны, сердцевиной которой были крепости, включала и естественные препятствия: броды, крутые берега, овраги, лесные засеки. В равнинных местностях устанавливались сигнальные башни или шесты со смоляными факелами. В случае опасности порубежные стражи их поджигали, и огонь на мачте извещал жителей о набеге. Обыватели спешили укрыться за стенами крепостей. В Витечеве, на высокой горе, тоже стояла сигнальная башня; когда на ней загорался костер, то он был виден в Киеве. И тогда дружина княжеская спешно седлала коней и мчалась навстречу врагам.

Владимир понимал, что порубежный заслон будет прочен тогда, когда в крепостях станут служить искушенные в военном деле воины. И тогда он, по мере роста крепостей, стал формировать гарнизоны. Как написано в летописи, князь «под свои знамена собрал мужей лучших от словен, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей, и ими населил город, ибо шла война от печенегов. И воевал с ними, и побеждал их».

Это была мудрая военно-политическая акция. «Лучшие мужи» северных земель, расселяясь на юге, несли военно-оборонительную пограничную службу, передавали соплеменникам опыт вооруженной борьбы. Огражденное от агрессии государство обретало покой, стабильность, приумножало свое богатство. Хроники древних лет не донесли до нас имен и подвигов тех, кто первыми встречал непрошеных гостей, кто насмерть рубился с ними и лег костьми за землю «отчич и дедич».

Сохранился рассказ немецкого епископа Бруна, который был послан проповедовать христианство среди печенегов в 1000 году. Миссионер не только описал обычаи и нравы князя Владимира и его беспокойных соседей – печенегов, но и подивился искусной системе защиты границ.

«…Князь русов Владимир, хозяин обширной страны и больших богатств, задержал меня на месяц, пытался отговорить от моего намерения и хлопотал обо мне, как будто я из тех, кто добровольно бросается на гибель… Он в течение двух дней провожал меня со своим войском до самой крайней границы своего государства, которую он окружил чрезвычайно крепким и сильным частоколом. Там он спешился; я и мои товарищи шли впереди, а он со знатнейшими своими воинами следовал за нами…»

Долгое время исправно служила Русской земле пограничная система князя Владимира. «В лето 1004 шли печенеги на Белгород. Владимир же послал на них Александра Поповича и Яна Усмошвеца со многими силами. Печенеги только услыхали – сразу побежали в поле», – записал древний летописец.

В последние годы жизни Владимира печенеги уже не нападали на Русскую землю, но его огорчали дети, княжившие в разных городах. В 1014 году сын Ярослав, «сидевший» в Новгороде, отказался платить дань. Владимир начал готовиться к войне с сыном. «Исправляйте дороги и мостите мосты», – сказал он. Но судьбе неугодно было, чтобы этот поход совершился: 15 июля 1015 года князя не стало.

Никогда не было на Руси такого искреннего горя. Народ понимал, что великий князь Владимир – Красное Солнышко – был не только защитником рубежей Русской земли, но и ее духовным отцом: ведь он вдохнул в нее христианскую душу.