Аллилуйя
Он ждал.
Самая человеческая из всех земных страстей – Ожидание, посетила его!
Он вдруг вспомнил то, что давно забыл: как это, быть человеком… Быть человеком – это значит ждать, чего-то, кого-то, а может, от кого-то…
И Лючио ждал Су Хён.
Ждал от неё, что она выйдет из здания образовательного центра, и они встретятся!
Джефф Бакли пел в его наушниках «Hallelujah», Джефф пел:
Ты видел, как она купалась в небосводе,
Её красота и лунный свет поразили тебя.
Она привязала тебя к кухонной табуретке,
Она разрушила твой трон и обрезала твои волосы,
И сорвалось с твоих губ: Аллилуйя!
Аллилуйя, аллилуйя…
Аллилуйя, аллилуйя…
– Да, – Подумал он. – Аллилуйя… Аллилуйя Ожиданию!
Он вдруг понял, что ожидание – это сама жизнь, это – чувствовать себя живым! И не одиноким.
Лючио сидел на скамье у здания образовательного центра. Эта осень показалась ему пожаром – пожарами, то золотым, то красным – всё горело!
Он вспомнил глаза Су Хён – её взгляд, каким она смотрела на него в библиотеке… Ему стало страшно. Страшно от мысли: не перестал ли он понимать людей? Как они думают?! Что они думают?!
Су Хён смотрела на него, и он почувствовал её беззащитность, то ли перед ним, то ли перед миром… людей. Она как будто не нарастила панцирь – взрослая женщина с не умершим ребёнком в душе… Сколько он видел их, взрослых… убивающих в себе детей, неуклюжих и зажатых – беззащитных!
Лючио вдруг понял, что она одинока. Вот, что было в её глазах – одиночество. Взрослое одиночество и то детское – одиночество неуверенности в себе…