В ней мы оглянемся в прошлое и перенесемся далеко на север, к суровым берегам Шотландии. Накануне распада СССР наш герой, Андрей, нанялся матросом на рыболовецкое судно, чтобы заработать немного денег. Однако ждут его совсем не те приключения, на которые он рассчитывал, отправляясь в заграничный рейс.
Траулер «Садко» вышел из Глазго утром 24 декабря 1991 года, доверху груженный мороженой рыбой. Предстоял долгий путь домой – до Калининграда было почти пять дней хода, – и морякам хотелось успеть к родным до Нового года. Для Андрея Ионова это был первый зарубежный рейс, до этого он ходил только по Балтике – каждое лето устраивался на сейнер подработать во время каникул. Он доучивался последние полгода на судостроителя в Институте рыбной промышленности. Занятий уже практически не было, перспективы советского судостроения были туманными, поэтому многие преподаватели открыто призывали студентов идти работать. Как и у большинства сверстников, денег у Андрея не было совсем, и когда дядя предложил по блату пропихнуть его матросом на «Садко», он не раздумывая согласился.
Всю прошлую ночь Андрей грузил рыбу и сейчас буквально валился с ног от усталости. Тем не менее он вышел на палубу, чтобы напоследок посмотреть на Глазго. Траулер шел по широкому устью реки Клайд. Позади остались портовые терминалы и небольшой замок, город сменился деревушками и холмами, разрезаемыми острыми заливами. Утро выдалось на редкость теплым и солнечным, и в ярком свете залив казался особенно красивым. Идиллию портил лишь громкий спор штурмана и рулевого матроса. Перед самым отплытием из Калининграда команда узнала о подписании Беловежского соглашения, и с тех пор оно регулярно становилось темой жарких обсуждений. Никто не знал, что случится со страной за время их рейса, и атмосфера на корабле царила тревожная. Особенно часто спорил с товарищами матрос с Украины, который сейчас стоял на вахте. Пару раз дело едва не доходило до драки.
Качка и солнечные блики на воде вскоре разморили Андрея, и он решил спуститься в каюту. После проветривания в ней было ненамного теплее, чем на палубе. Андрей закрыл иллюминатор, снял ботинки, куртку – и завалился в койку прямо в брюках и свитере. Перед сном он достал из-под подушки небольшую плюшевую мартышку с латунными тарелками – подарок подруге на Новый год. На берегу у них было свободных полдня, и с Пашей, другим матросом, с которым они успели подружиться за время рейса, Андрей выбрался в центр города, чтобы приобрести что-нибудь дефицитное и посмотреть на заграничную жизнь.
До рейса Андрей представлял себе Глазго идиллическим британским местом в духе советского сериала о Шерлоке Холмсе. Город его разочаровал – серый, шумный, грязный. Зато рождественская ярмарка компенсировала весь негатив: Андрей никогда раньше не видел такого изобилия огней, красок и всевозможных безделушек. Там он и присмотрел обезьянку для своей девушки Кати. Денег после покупки джинсов и приемника у него оставалось совсем немного, пришлось выложить все до последней копейки. Все равно не хватило чуть больше фунта, но продавщица сжалилась и, пожелав Андрею счастливого Рождества, протянула ему игрушку.
Денег на «злачную жизнь», оставшихся у Паши, хватило лишь на одно пиво на двоих в ближайшем от ярмарки баре. Пиво было непривычно темным и густым, парни пили его из стакана по очереди под насмешливое покряхтывание местных алкашей. Возвращались в порт зайцем, и когда в автобус вошел кто-то похожий на контролера, ребята в ужасе выбежали на ближайшей остановке. Оставшиеся несколько километров шли вдоль реки под ледяным дождем. Капитан здорово отругал их, когда увидел, насколько они промокли. Пришлось выпить по стакану водки, чтобы не заболеть.
Андрей погладил мартышку, стукнул пару раз тарелками и, убрав ее под подушку, почти сразу уснул. Как грибнику после долгой прогулки по лесу снятся грибы, так и он во сне продолжал таскать ящики с рыбой. Когда его разбудили на вечернюю вахту, Андрей был весь мокрый от пота.
Море было относительно спокойным, но ледяной ветер, казалось, не утихал ни на секунду. «Садко» проплывал мимо десятков маленьких островов, на которых лишь изредка виднелись огни маленьких прибрежных деревень. Андрея знобило, он с трудом держался за штурвал. Штурман, казалось, не замечал состояния матроса. Он хмуро смотрел на волны, курил и злобно матерился каждый раз, когда пытался зажечь беломорину на ветру. За четыре часа они обменялись всего парой фраз. К концу вахты Андрей едва держался на ногах. Он отказался от еды и, с трудом добравшись до каюты, снова завалился в кровать.
На этот раз спалось еще хуже; снилась черная вода, Андрей тонул. Он тщетно пытался выбраться на поверхность: косяки рыб, возглавляемые какими-то чудовищами, похожими не то на дельфинов, не то на огромных морских коньков, мгновенно окружали его и закручивали воронку, утаскивая все глубже. Не хватало воздуха, от давления закладывало уши. Казалось, еще немного – и он задохнется. Андрей закричал и открыл глаза. Над ним нависло обеспокоенное лицо Паши.
– Я тебе стучу-стучу, а ты не отвечаешь, только стонешь. Уже думал, что тебе плохо стало. Ты как вообще? Выглядишь не очень.
Голос Паши звучал так, будто он говорил внутри стеклянной банки. Андрей почувствовал, что ему трудно складывать слова.
– Я в порядке, – медленно сказал он. – Сейчас встану…
Однако сил Андрею хватило лишь на то, чтобы чуть приподняться. Волосы прилипли к мокрому от пота лбу, его бил озноб.
– О-о, приятель, да ты совсем плох… Подожди, я врача приведу.
Андрей хотел было что-то возразить, но запутался в мыслях, опустил голову и тут же забылся. Когда он вновь очнулся, на краю кровати сидела судовой врач Светлана Петровна и пыталась вынуть градусник у него из-под мышки. Паша стоял за ее спиной.
– Тихо, лежи-лежи, – Светлана Петровна мягко надавила на грудь вновь собравшемуся приподняться Андрею. – Сейчас термометр посмотрим.
– Мне надо вставать…
– 38,7 температура, куда еще ты собрался, друг мой ситный? Я тебе сейчас дам лекарство – и лежи отдыхай. Даже не вздумай из каюты выходить, еще не хватало, чтобы ты мне полкоманды перезаражал! Через пару часов тебя проверю.
– Но у меня вахта…
– Андрюха, не переживай, я попрошу меня поставить, – сказал Паша. – Ты, главное, отдыхай!
– Спасибо…
Светлана Петровна уверенным движением всунула ему в рот горькую таблетку. Паша поднес стакан, врач дала Андрею запить.
– Это жаропонижающее, скоро должно стать полегче. Если будет плохо – кричи. Но из каюты не выходи, иначе попрошу тебя тут привязать.
Сил сопротивляться у Андрея уже не осталось, поэтому он молча кивнул и опрокинул голову на мокрую подушку. Светлана Петровна и Паша ушли, погасив за собой свет. Андрея вновь накрыла черная липкая волна горячечного сна. Иногда в потоке обрывочных фраз и образов проскакивала мысль, что друг будет стоять вместо него вахту, – в такие секунды Андрею становилось стыдно, хотелось немедленно проснуться и встать, но мысль быстро сметали новые волны бреда, которые, казалось, утаскивали его в темную толщу вод зимнего моря. Вокруг вновь кружили, вызывая тошноту, стаи мелких рыб, качались в такт кораблю длинные бурые водоросли.
В полночь началась «собачья» вахта, которую должен был стоять Андрей. Море было спокойным, даже ветер притих. В мутном забытьи Андрей едва заметил, как в каюту вновь зашла врач. Она помогла ему выпить воды, померила температуру и, поцокав языком, накрыла вторым одеялом. Корабль медленно поднимался и опускался на волнах. В иллюминаторе показалась луна, и ее холодный свет окрасил тревожный сон Андрея серебристыми оттенками и загадочными отблесками.
Внезапно его выбросил из койки резкий удар. За стеной слышались крики, грохот и скрежет разрываемого железа. Андрей никак не мог понять, проснулся он или по-прежнему спит. Кто-то из матросов открыл дверь и проорал: «Тонем!» Он не успел толком осознать значение этого слова, а в каюту уже хлынула ледяная вода. Корабль качнуло, раздался громкий треск. Секунду спустя Андрея вымыло в коридор и, больно стукнув обо что-то железное, выбросило в море через пролом.
Где-то рядом слышался приглушенный водой лязг разрушаемого корабля. Шок и холод парализовали Андрея, он почти сразу стал тонуть. В темноте ночного моря не было видно ни зги, но он почувствовал, что странные морские звери из сна вновь окружили его, только теперь наяву. Андрею казалось, что он кожей ощущает прикосновения их тел. От страха он начал барахтаться, пытаясь отогнать их, но лишь растратил остатки сил. Словно почувствовав это, звери плотнее сомкнули вокруг него кольцо. Теперь они буквально сжимали его своими телами, утаскивали куда-то в сторону. Удушье становилось все сильнее, Андрей последний раз дернулся в неожиданно приятной судороге и потерял сознание.
Очнулся он в темной комнате, пропитанной кислым дрожжевым запахом. Взгляд уперся в низкий деревянный потолок. В невидимое окно громко барабанил дождь. Он попытался приподняться, чтобы осмотреться, но тут же почувствовал нестерпимую боль – будто его бок вскрывали консервным ножом. Андрей опустил голову и тихо застонал. Неожиданно прямо над ним возникло чье-то красное обветренное лицо с седой бородой.
– Harry, he’s awake! – гаркнул бородач.
– Bloody hell, I thought he’d sleep forever. How are you, pal?[1] – спросил второй подошедший – лысый и такой же красномордый мужичок в свитере грубой вязки.
Андрей никогда не был силен в английском, а тут еще оба незнакомца говорили с каким-то пугающим рычащим акцентом, поэтому из всего сказанного он понял только, что его спросили, как у него дела. Ответить было еще сложнее: мысли в голове путались, нужные слова ускользали. Мужики с тревогой ждали, что же он скажет.
– Гуд, – наконец выговорил Андрей. – Ай эм гуд…
Больше он не смог бы сказать при всем желании, каждое слово отдавалось в теле все той же кинжальной болью. Однако незнакомцев такой ответ вполне удовлетворил. Они сипло засмеялись, и лысый – который, похоже, был главным – ободрительно хлопнул Андрея по плечу, отчего у того потемнело в глазах.
– Good lad! We were starting to get worried. Peter found you at the beach over there. – Лысый махнул рукой куда-то в сторону. Он явно старался говорить медленно, но это не помогало, Андрей все равно ничего не понимал. – You are now in the pub, I am the owner. Doctor is coming from the next village, he will be here in an hour or so. You have some rest, alright?[2]
Не зная, как реагировать, Андрей промычал:
– Угу.
– Where are you from, pal?[3] – спросил бородатый.
Это была вторая фраза, которую Андрей смог опознать по школьной зубрежке. Правда он, хоть убей, не помнил, как по-английски будет «Советский Союз». В памяти смутно всплыло, что слово «Калининград» звучит так же, как на русском, поэтому он назвал свой родной город. Однако незнакомцы лишь пожали плечами и в недоумении переглянулись. Тогда Андрей произнес еще одно заученное слово, в надежде, что тем самым закончит этот затянувшийся разговор:
– Москоу.
– Oh! Russian! You must be from the ship that sunk last night! I must say you are a very lucky guy, the sea drifted you quite far – the wreck is miles away from here, near Mainland island. What’s your name?[4]
– Андрей. Фамилия – Ионов.
– Nice to meet you Andrey. I’m Harry and this is Peter. Don’t worry, the authorities will inform your family that you are safe[5]. – Лысый указал на бородатого, тот радостно помахал рукой.
Вместе с сознанием к Андрею постепенно возвращался озноб: ему вдруг стало жутко холодно – так, что застучали зубы. Питер заметил это и поспешил накрыть его пледом.
– Here you go pal, take another blanket[6].
Только теперь Андрей обратил внимание, что на нем сухая одежда и он завернут в плотное одеяло. Его спасители сделали все, что могли, чтобы дать ему дождаться врача. От благодарности он едва не заплакал, но смог сказать только: «Сенкью». Впрочем, прозвучало это, видимо, довольно жалостливо, потому что лысый озабоченно посмотрел на него и спросил:
– You’re cold? Do you want a drink? Vodka?[7]
Андрей с трудом помотал головой.
– Harry, give the guy some whisky, it will cheer him up[8], – сказал бородач и показал Андрею поднятый вверх большой палец.
Несостоявшийся утопленник вновь попытался было отказаться, но сопротивление было бесполезно. Гарри налил половину рюмки янтарной жидкости из необычной фляжкообразной бутылки, приподнял голову Андрея и дал ему выпить. Виски моментально обжег рот. На вкус он напоминал какой-то подкопченный самогон, градусов в нем было явно больше, чем в водке. Андрей с трудом заставил себя сделать глоток, однако, когда противное ощущение прошло, он почувствовал, как по телу разливается тепло.
– Our local specialty[9], – подмигнул ему лысый.
Алкоголь помог чуть приглушить боль, Андрей закрыл глаза и попытался расслабиться. Фразу про доктора он не понял, но, судя по тому, что его разместили в баре, медицинской помощи еще предстояло ждать. Гарри и Питер налили себе по стакану пива и о чем-то весело беседовали у барной стойки, не обращая на него особого внимания. Теперь, когда Андрей был предоставлен самому себе, его захлестнула волна тревожных мыслей. Он думал о том, что стало с остальными членами экипажа. Скольким удалось выжить? Где они? Почему он один на этом богом забытом острове? Особенно переживал за Пашу – тот ведь стоял вместо него ночную вахту, а значит, его наверняка смыло в море среди первых. Андрей испытал жгучий стыд за то, что невольно подверг друга смертельной опасности.
«Интересно, где я вообще?» – подумал он, чтобы как-то отвлечься.
Андрей хорошо знал географию, с детства любил разглядывать карты, поэтому довольно легко восстановил в голове маршрут «Садко». По его расчетам, ночью они должны были идти где-то в районе Оркнейских островов. Но вот к какому именно острову его прибило, понять было решительно невозможно. Могло так случиться, что шторм вынес его даже на главный британский остров. Размышления Андрея прервал скрип и последовавший громкий хлопок входной двери – в бар вошел худощавый дед в твидовой кепке и мокрой желтой ветровке, которую тут же принялся отряхивать.
– What a shite weather![10] – громко прорычал он, но тут же осекся, увидев лежавшего на столе человека.
Он молча подошел к стойке и вопросительно кивнул в сторону Андрея.
– Russian, from the ship[11], – лаконично пояснил Гарри.
Старик многозначительно поднял брови и посмотрел на Андрея с уважением. Он заплатил за пиво и, взяв стакан, сел за маленький столик возле камина. Гарри и Питер продолжили болтать. Минут через пять входная дверь вновь громко хлопнула. На этот раз в бар вошел высокий мужик лет тридцати, одетый в темно-синюю форму.
«Может, почтальон?» – подумал Андрей.
Новый посетитель поздоровался со всеми и, заметив Андрея, также кивнул в его сторону. Гарри повторил свой ответ. Почтальон проявил к русскому моряку больше интереса. Он подошел к столу и что-то дружелюбно спросил, однако его акцент был уже совершенно неразличимым. Гарри что-то сказал ему (видимо, что больной не говорит по-английски), после чего здоровяк издал многозначительное «ммммм» и, крепко пожав руку Андрею, уселся за стойку.
Наконец спустя еще минут двадцать пришел доктор. Андрей опознал его по пухлому кожаному саквояжу. Судя по красным щекам и сбившимся под капюшоном волосам, мокрым от пота, врач добирался до паба пешком или на велосипеде.
Посетители радушно поздоровались с ним, почтальон даже вскочил со стула, чтобы пожать ему руку.
– Sorry for keeping you waiting, – сказал он Андрею, снимая длинный провощенный плащ. – I had to take a little detour to the library. I am Doctor McCrone[12].
Доктор достал из саквояжа и потряс толстой красной книгой. Андрей разглядел, что это был англо-русский словарь. Врач помыл руки за стойкой и подошел к столу. Гарри и все посетители, кроме старика, тоже оставили свои разговоры и собрались вокруг пациента. Доктор закатал свитер и футболку Андрея, послушал его стетоскопом и принялся осторожно ощупывать. Когда его руки коснулись правого бока, Андрея вновь прошибла острейшая боль, он застонал. Врач нахмурился и пощупал теперь уже левый бок – теперь боль стала такой силы, что матрос завыл, из его глаз покатились слезы. Доктор посветил фонариком в зрачки Андрея, что-то неразборчиво сказал Гарри и начал листать словарь.
– Ломат… рйобра… – наконец медленно произнес он.
У Андрея хватило сил только выговорить: «Угу». Врач достал из саквояжа градусник, стряхнул и засунул ему под мышку. Собравшиеся молча ждали результата и смотрели на Андрея с нескрываемым любопытством, так что он почувствовал себя ужасно неловко. Наконец доктор вынул градусник и, покачав головой, стал снова листать словарь.
– Зжар… постел…
Больной прикрыл глаза, выражая согласие. Доктор достал из саквояжа шприц и ампулу, осторожно сделал Андрею укол, затем дал какую-то таблетку. Почтальон принес стакан воды. Андрей послушно проглотил лекарство, доктор похлопал его по плечу и отошел пошептаться с Гарри. Со стола не было слышно, что говорил врач, но хозяин паба явно остался недоволен услышанным.
– And who’s going to pay for that? Soviet embassy?[13] – пробурчал он.
Доктор вновь сел рядом с Андреем и углубился в словарь.
– Вы… оставаться… отдых… корабль… приходить… больница… город…
От напряжения врач даже покраснел. Андрей поблагодарил его и слабо пожал руку. Гарри налил доктору пива и ушел наверх, по всей видимости готовить комнату. Отвлекшись от больного, посетители паба вновь обратили свои взгляды к телевизору. Шли новости, почтальон сделал звук погромче. Андрей тоже стал смотреть на экран в надежде увидеть сюжет о кораблекрушении и, может быть, даже кого-то из выживших товарищей. Однако вместо этого по телевизору неожиданно показали Горбачева, который подписывал какую-то бумагу. От неожиданности Андрей вытаращил глаза. Ведущая что-то говорила сбивчивым восторженным голосом, в кадре возник довольный Ельцин, затем показали Кремль и развевающийся над ним триколор.
Шотландцы что-то удивленно восклицали и громко переговаривались друг с другом. Подскочивший к стойке дед в желтой ветровке так отчаянно махал руками, что даже пролил на пол пиво. Питер повернулся к Андрею и, показав пальцем на экран, громко и медленно произнес:
– Looks like you no longer have a country, pal![14]
Видимо, Питер не был уверен, что русский моряк его понял, поэтому он изобразил, будто разделяет пальцами большой апельсин. Впрочем, это было лишнее, Андрей и без жестов сообразил, что Советский Союз развалился. Вернее, он понял содержание новости, но само событие совершенно не укладывалось у него в голове. Что теперь станет с ним и с его родными? Андрей даже не понимал, в какую страну вернется. Да и как вернется, тоже было неясно: вдруг и посольство уже не советское… Его путаные размышления прервал возглас почтальона:
– Aye, your ship![15]
Ведущая наконец перешла к местным новостям Шотландии – и первый же сюжет был посвящен крушению «Садко». Показали торчавшие из воды обломки и летавший над ними вертолет, затем несколько перебивок с красивыми зелеными скалами на фоне хмурого неба. Потом небольшой городок и чаек, и только в конце – мокрого, дрожавшего под казенным одеялом капитана. На лбу у него был большой красный шрам, но он стоял без поддержки и в целом держался бодряком. Капитан что-то говорил по-русски, но расслышать его было невозможно из-за наложенного поверх дубляжа. Сюжет закончился, и Питер вновь повернулся к Андрею:
– Three dead, the rest of them saved. I’d say that’s really lucky for such a horrible wreck[16].
Он поднял три пальца. Андрею очень хотелось спросить Питера, показывает ли он количество выживших или погибших, но он не мог. Молча проклиная себя за то, что прогуливал в школе уроки английского, он из вежливости кивнул, положил голову на стол и закрыл глаза. Андрей думал о Паше и других членах команды. Кто из них погиб? Кому удалось выжить? Они в больнице или так же, как он, лежат сейчас где попало, дожидаясь помощи? Отвлечься не получалось, но постепенно его стала накрывать какая-то тягучая дремота. Было ли дело в виски, в лекарстве или в усталости, но стало казаться, что стол под ним покачивается, он даже чувствовал запах моря. Андрея посетила шальная мысль, что паб стоит на сваях, но он тут же ее отбросил: все-таки все остальные спокойно ходили по залу и даже пиво в поставленных на стойку стаканах совершенно не тряслось. Потом качка стала сильнее, его стало подташнивать. Андрей подумал о том, как бы осторожно повернуться на бок, чтобы не умереть от боли и не захлебнуться собственной рвотой.
Положение спас Гарри, который, шумно топая, чуть ли не скатился по лестнице.
– Alright, lads, three of you need to help me to take him upstairs[17].
Питер, доктор и почтальон отставили стаканы и подошли к столу. Гарри развернул одеяло Андрея, каждый взялся за угол, и они все вместе осторожно подняли матроса и понесли наверх на мягких носилках. Лестница оказалась крутой, и при развороте на узкой площадке мужчины все же задели перила ногами больного. Ребра прострелило, Андрей застонал, и доктор сочувственно зашикал, будто успокаивал раскапризничавшегося ребенка.
Дверь в комнату была открыта. Андрея внесли, аккуратно приподняв, положили на кровать и укрыли пледом.
– Have some rest, Andrey, I’ll bring you something to eat later[18], – сказал Гарри.
Шотландцы вышли, щелкнул английский замок. Андрей остался один в небольшой темной комнате. Стараясь не потревожить раны, он осторожно покрутил головой и осмотрелся. Из-за плотно завешенных штор в комнату проникало совсем немного света, и все предметы казались красноватыми, под цвет ткани. Обстановка была скромной и напоминала дом бабушки Андрея, разве что мебель не была советской: на комоде небольшой пузатый телевизор, накрытый вышитой салфеткой, дешевый гобелен с охотничьей собакой на стене, громоздкий платяной шкаф, грубая тумба, люстра с круглым плафоном.
Несмотря на холод, воздух в комнате был спертым: ее явно давно не проветривали. Андрей подумал, что гости наверняка случаются на острове редко, тем более зимой. Сил почти не осталось, к тому же в полумраке веки сами норовили закрыться, и вскоре он провалился в сон. Почти сразу вернулась качка. Андрея болтало в темноте, он махал руками, тщетно пытаясь найти равновесие, но его лишь больше закручивало в невидимый водоворот. То там, то тут раздавались странные щелчки, будто кто-то баловался со старым тугим выключателем. Периодически звуки раздавались совсем близко. Андрей пытался разглядеть их источник, но все тонуло в окружавшей его темноте. Наконец громкий щелчок раздался прямо у него над ухом. От неожиданности Андрей закричал и проснулся.
У входа в комнату стояла испуганная женщина с подносом. Похоже, щелчок был просто звуком дверного замка. Смущенный своим конфузом, Андрей не мог вспомнить ни одного английского слова, поэтому просто улыбнулся. Женщина с явным облегчением засмеялась в ответ. Голос у нее был слегка хриплым. Она и сама выглядела довольно грубой и неуклюжей, ее телосложение можно было скорее назвать мужским: высокий рост, крепкие ноги, большие руки, явно знакомые с работой. Мощный торс обтягивал свитер домашней вязки с крупными красными пятнами – не то розами, не то какими-то ягодами.
– I’m Helen, Harry’s wife. I brought you lunch[19], – как бы извиняясь, сказала она.
Андрей скорее догадался, чем понял, что это была жена Гарри. Несколько секунд она просто стояла в дверях, ожидая реакции. Потом, видимо поняв, что матрос не может ей ответить, она с неловкой улыбкой подошла к кровати и поставила поднос на тумбу.
Андрей посмотрел на свой обед: миска куриного бульона, два квадратных куска белого хлеба и какое-то неаппетитное месиво из тушеного мяса, картошки и моркови. Он чуть-чуть приподнялся на кровати, что далось ему с большим трудом. Хелен молча стояла и смотрела на него, словно не собиралась уходить, пока он не поест. Андрей осторожно протянул руку к подносу, но тут же понял, что не сможет взять тарелку одной рукой. О том, чтобы развернуться, естественно, не могло быть и речи. Он замер в замешательстве. Пару неловких секунд спустя Хелен сообразила, в чем дело, и, всплеснув руками, переставила поднос ему на колени. Андрей улыбнулся в знак благодарности, она дергано кивнула в ответ и стала отступать к двери.
– Enjoy your meal![20] – крикнула она уже практически из коридора.
Андрей взялся за ложку, но, поняв, что справиться с приборами ему будет сложновато, отложил ее и поднял миску как кубок. Бульон пришелся как нельзя кстати, теплая жидкость раздразнила пустой желудок. Андрей почувствовал, что голоден.
Он быстро выпил весь бульон и обратился к рагу. Оно выглядело крайне непривлекательно. Андрей поднял тарелку; месиво медленно перелилось через край, и он поймал его ртом. Овощи оказались разварены практически до состояния пюре, мясо же, наоборот, было жилистым и резиновым. Андрей отставил тарелку и запил съеденное стаканом апельсинового сока, также заботливо принесенным Хелен. Затем отодвинул поднос на край кровати и распрямил спину. Вся его одежда была мокрой от пота, но, если не считать этого, он чувствовал себя отлично. Как будто и не было вчерашней горячки и бреда. Даже ребра, казалось, болели существенно меньше. «Может, они и не сломаны, а просто треснули», – подумал он.
Такое стремительное выздоровление удивило Андрея. Он даже хотел было встать с кровати и пройтись, но потом решил не рисковать. В ожидании, пока заберут поднос, он опять подумал о Паше, и ему стало не по себе. Слишком уж высокой была вероятность, что друг попал в число погибших: шансов выжить на верхней палубе у него было меньше, чем у других. Он попытался прикинуть, мог ли Паша добраться до берега. В конце концов, если даже он, будучи практически в бессознательном состоянии, умудрился выжить, шансы его друга на спасение должны были оказаться существенно выше. Это слегка успокоило Андрея.
Потом его мысли плавно перешли к собственной судьбе. Очевидно, что долго держать его на острове никто не будет. Не сегодня-завтра за ним придет корабль и отвезет в ближайший госпиталь, и как только он немного оклемается, его передадут властям и вышлют обратно. Но куда возвращаться?
«Получается, теперь вместо СССР – РСФСР, – подумал он. – То есть все границы государственные? Неужели не будут пытаться делить землю? Калининград теперь почти как остров… А что, если его отдадут обратно немцам? Или Польше с Литвой?.. Нас всех выселят, что ли? Какой-то дурдом… С другой стороны, а не сумасшествие ли, что по одной подписанной бумажке страна взяла и распалась? Теперь все что угодно может случиться…»
Чем больше Андрей думал об этом, тем мрачнее становился. Он не понимал, зачем ему возвращаться. Шальная мысль, которую он сначала упорно отгонял, как пищащего над ухом комара, постепенно крепла в нем, обрастала деталями и обретала очертания плана. Андрей решил бежать.
«Главное, чтобы корабль не пришел сегодня, – размышлял он. – Завтра рано утром, пока все спят, можно выскользнуть, украсть какую-нибудь моторку и поплыть в сторону северного берега Шотландии. А там уже как-нибудь на попутках рвануть на юг и затеряться. Вряд ли меня будут долго искать. Если затопить лодку, решат, что утонул. России-то сейчас точно все равно: одним человеком больше, одним меньше. Или лучше добраться до Лондона и попросить убежища? Тоже вариант, хотя и не без риска. Главное – не дать им меня выслать. В общем, разберусь, когда доплыву до берега».
Потом Андрей вспомнил о близких. Ему совсем не хотелось, чтобы они считали его погибшим. Ну да ничего, он что-нибудь придумает. В конце концов, позвонит им, когда будет в безопасности, все объяснит. Они его точно не сдадут.
Определив план, Андрей решил, что ему нужно набраться сил перед побегом. Через силу доел остатки остывшего рагу, а хлеб спрятал под одеяло, чтобы захватить с собой в дорогу.
Вскоре дверь вновь отворилась, вошел Гарри.
– Ah, you’ve eaten everything, good lad! Seems like you’re feeling better since your appetite is back, – весело сказал он, забирая поднос. – I have some good news for you: the ship will come to pick you up tomorrow. It will take you to the hospital at the Mainland. Soon you will meet your pals![21]
Узнав слово «завтра», Андрей обрадовался. Значит, побег вполне возможен! Гарри хотел уже было уйти, но Андрей решил воспользоваться возможностью и попросить его о помощи.
– Гарри…
– Yes?
– Туалет…
– Sure, give me a second[22].
Гарри поставил поднос на комод, взял Андрея под мышки и помог ему сесть на край кровати. Потрогав одежду больного, он нахмурился:
– You’re all wet![23]
Положив руку больного к себе на плечо, Гарри аккуратно повел его в коридор, где располагалась общая ванная. Андрей почувствовал, что при желании уже может медленно передвигаться самостоятельно.
– Hold on there, I’ll find you some dry clothes[24], – сказал он, прикрыв за ним дверь.
Ванная оказалась довольно большой и очень холодной – из открытого окошка дул морской ветер. Сквозь тонкую стену было слышно, как Гарри гремит шкафами в соседней комнате. Андрей поежился: мокрая одежда облепила его, как ледяная простыня. Держась за раковину, он медленно подошел к унитазу и справил нужду. Закончив, он посмотрел в окно – из него открывался вид на небольшую гавань, защищенную загнутым бетонным волнорезом. В ней было пришвартовано около десятка небольших разноцветных лодок. Андрей подумал, что рассчитал верно: побег возможен, нужно только попытаться набраться как можно больше сил для броска. Ну и не проспать, конечно.
Он вышел из туалета. Гарри ждал его в коридоре и помог дойти до комнаты. На кровати лежали старые джинсы, футболка и свитер.
– I also brought this. – Гарри поднял с комода и вручил Андрею очень сильно потрепанную и все еще мокрую плюшевую обезьянку с оторванными тарелками. – You were holding it, when Peter found you[25].
Андрей не мог поверить своим глазам. Мартышка будто перекинула мостик в его прежнюю жизнь, которая теперь казалось такой далекой и недосягаемой. Он расплылся в идиотской улыбке:
– Сенкью, Гарри!
– You are very welcome[26], – с довольным видом ухмыльнулся Гарри.
Он указал пальцем на сухую одежду:
– Do you need help with that?[27]
Андрей понял, что ему предлагают помочь переодеться, и покачал головой:
– Ноу.
Гарри взял поднос и, насвистывая какой-то простенький мотивчик, шумно спустился по лестнице в бар. Андрей осторожно снял мокрую кофту с футболкой и надел сухие. Это далось ему непросто, но он справился. Со штанами дело оказалось несколько сложнее: нагибаться было все еще очень трудно. Андрей сумел только стянуть старые брюки, наступая стопами на штанины. После нескольких бесплодных попыток натянуть джинсы он решил позвать Гарри. Тот пришел не сразу, но зато все понял без слов – ловко помог ему одеться и уложил в кровать. Он уже собрался уходить, когда Андрей, спохватившись, окликнул его. Гарри обернулся.
– Телевизор… плиз!
Шотландец улыбнулся:
– Oh, you want to watch some telly? Sure pal, enjoy it. – Он снял с телевизора салфетку и нажал на кнопку. Экран посветлел, постепенно на нем проявилось черно-белое изображение пасущихся коров. – There’s only one channel here – BBC Scotland, I hope it’ll entertain you[28].
Гарри забрал мокрые вещи и ушел, оставив его наедине с новостями сельской жизни.
Андрей осторожно ощупал ребра: они по-прежнему болели, но уже не так, как прежде. По крайней мере, это была уже не та пронизывающая боль, которую он чувствовал с утра. «В принципе, нужно только доковылять до гавани и как-то запрыгнуть в лодку. Там уже можно особо не шевелиться, – подумал он. – Лишь бы в моторе хватило бензина, не хотелось бы заглохнуть на полпути: Гольфстрим моментально унесет в Северное море». Затем Андрей вновь вспомнил о Паше. Страх, маскируясь под благородное чувство, тихо шептал ему, что бежать неправильно – нужно дождаться корабля, и поискать друга в госпитале, и, если его там нет, расспросить остальных моряков о его судьбе. Впрочем, Андрей быстро отогнал от себя подобные мысли, рассудив, что если Паша жив, то ему значительно важнее врачебная помощь, чем визит товарища по несчастью. Ну а уж если, не дай бог, умер… Тогда поездка в госпиталь тем более теряет всякий смысл. Потом как-нибудь узнает, наведет справки. Может, даже удастся переслать немного денег его родне в случае худшего сценария.
Окончательно утвердившись таким образом в своем намерении, Андрей решил немного отвлечься и сосредоточился на телевизоре, благо там как раз сменилась передача. Теперь вместо коров показывали разгуливавшего по развалинам и что-то увлеченно рассказывавшего пенсионера в свитере и безразмерном шерстяном пиджаке. Судя по тому, что ведущий постоянно произносил слово «пиктс», оно было как-то связано с темой передачи. Затем показали камни и высеченные на них изображения животных: быка, змеи, лошади. В одном из зверей, странном на вид, Андрей с удивлением узнал существо из своего кошмара. От этого открытия ему стало слегка не по себе. Впрочем, вскоре его мозг вновь переключился на продумывание деталей грядущего побега.
Звук незнакомой речи действовал на Андрея убаюкивающе, он задремал. Когда его вновь разбудила Хелен, за окном было уже темно. Телевизор кто-то выключил и накрыл салфеткой. На ужин подали те же бульон и рагу – видимо, их сварили с расчетом на целый день. Андрей старательно съел оба блюда и положил хлеб к уже припрятанным кускам. Потом пришел Гарри, помог ему сходить в уборную и дал термометр. Результаты оказались обнадеживающими: всего 37,2. Гарри радостно показал Андрею градусник и, похлопав его по плечу, снова сказал что-то про «тумороу». Уходя, он выключил свет.
Андрей не знал, который час, и долго не мог заснуть, боялся пропустить восход. Однако постепенно усталость взяла свое, и в какой-то момент его мысли плавно перетекли в тревожный вязкий сон. На этот раз моря в нем не было, вместо этого Андрей оказался на очень ветреном поле, заросшем дикими травами. Во все стороны до горизонта расходились буро-охровые волны. Хмурое небо давило сверху серой бетонной плитой. Андрей почувствовал, что на него кто-то смотрит, и обернулся. Порыв ветра в очередной раз пригнул траву, и он увидел, что в нескольких метрах от него стоит большая черная собака с белыми лапами. Поймав его взгляд, пес повернулся и неспешно побежал куда-то по траве. Андрей последовал за ним. Вскоре он заметил, что трава как бы сама расступается перед собакой, которая двигалась совершенно бесшумно. Андрей попытался догнать пса, но, несмотря на то что тот бежал расслабленной рысцой, ему никак не удавалось приблизиться ни на шаг. Но он и не отставал: когда матрос останавливался, пес также замирал и терпеливо ждал, когда человек возобновит движение.
Волнение травы кружило голову, Андрея вновь начало мутить. Однако стоило ему об этом подумать, как море растительности резко расступилось – и они оказались на краю высокого базальтового утеса. Далеко внизу у подножия отвесного склона, раскрашенного белыми полосами птичьего помета, шумно билось о скалы холодное море. «Неужели прыгнет?» – подумал Андрей, но собака развернулась и побежала вдоль обрыва.
Пес явно куда-то его вел. Но куда? Может быть, к останкам корабля? Поворот сменялся поворотом, а внизу по-прежнему были лишь скалы и грохочущее море. Внезапно пес замер. От неожиданности Андрей едва не оступился и не упал в пропасть. Вдалеке на одной из скал виднелась странная каменная башня, напоминавшая развалины какого-то несуразного древнего маяка. Пес развернулся и посмотрел человеку в глаза. Андрей проснулся.
За окном было уже светло. Проклиная себя за то, что проспал рассвет, Андрей сполз с кровати. Каждое движение отдавалось в ребрах ноющей болью. Он медленно встал, сунул в карманы запасенный хлеб и мартышку и осторожно, стараясь не шуметь, вышел в коридор. Никакой обуви в комнате он не нашел, а передвигаться в шерстяных носках было вдвойне тяжело: они жутко скользили на деревянном полу. Спуск по лестнице занял у Андрея минут десять. Благо Гарри с Хелен, похоже, все еще спали. По крайней мере, в доме было подозрительно тихо.
Внизу у входной двери стояла пара резиновых сапог болотного цвета. Андрей решил их позаимствовать. Там же на вешалке он нашел потрепанную красную штормовку. В других обстоятельствах Андрей бы умер от стыда при одной мысли о том, что берет без спроса чьи-то вещи, тем более вещи человека, который сделал ему так много добра, но спешка заставляла отбросить лишние сантименты. Подумав, что переход может оказаться долгим, он взял из холодильника за баром пару бутылок кока-колы, две яркие пачки хрустящего картофеля и банку арахиса. Андрей распихал все это добро по карманам куртки и как мог быстро побрел к выходу.
Снаружи было безлюдно и пасмурно, низкое небо как будто прижимало Андрея к земле. Его охватило смутное чувство тревоги: в гавани не было видно ни одной мачты. «Неужели все уже ушли в море?» – подумал Андрей. Он тут же попытался успокоить себя тем, что ему и не нужно большое судно – главное, чтобы осталась хотя бы одна моторка. Однако надежды Андрея слабли с каждым шагом к морю.
Гавань была абсолютно пуста: на спокойной темной воде, украшенной бензиновыми пятнами, не покачивалось даже ни единой чайки. Только суровый рельеф северных облаков отражался в ней, напоминая горную породу.
Андрей в отчаянии присел на облезлый кнехт. Похоже, теперь ему не оставалось ничего, кроме как дождаться корабля, который отвезет его в госпиталь. Правда, можно было бы попробовать бежать оттуда, но наверняка там гораздо больше людей, чем на этом богом забытом острове. Кроме того, туда, возможно, уже приехал консул. Поразмыслив таким образом, Андрей практически смирился с перспективой экстрадиции в несуществующий СССР. Он хотел было уже вернуться обратно в паб, пока не проснулся Гарри, когда его посетила неожиданная идея.
«Ведь доктор же откуда-то приехал. Значит, здесь есть как минимум еще один поселок! Вряд ли он находится в глубине острова, скорее всего, это такая же прибрежная деревушка. Может быть, лодку можно раздобыть там! – думал Андрей, быстро восстанавливая утраченную надежду. – Но как до него добраться? По дороге идти слишком опасно – там будут искать первым делом. Лучше пробираться вдоль берега. Правда, неизвестно, сколько времени это может занять, особенно с нынешней скоростью, но кто знает, может быть, на острове не две, а больше деревень, – тогда вероятность найти лодку раньше, чем его поймают, значительно выше».
Поселок хорошо просматривался со стороны гавани. Собственно, он весь состоял из десятка домов, выстроенных по береговой линии, и старой церкви. Сразу за ними начиналось невозделанное поле, заросшее сорной травой. Андрей посмотрел, в какую сторону заворачивала дорога, и спешно поковылял вдоль берега в этом направлении.
До ближайшего утеса шла небольшая тропка, однако вскоре она закончилась, и теперь приходилось идти прямо по высокой траве, которая из-за сильного ветра так и норовила намотаться на плохо слушавшиеся ноги. Дополнительную трудность составляли камни, скрытые в траве, о которые Андрей то и дело спотыкался. «Поэтому, видно, и не сеют ничего, – заключил Андрей. – Дольше поле чистить пришлось бы».