В которой мы знакомимся с Петей, а он, в свою очередь, впервые встречается с чудом. Правда, чудесное и ужасное часто идут рука об руку. Особенно когда в деле замешаны контрабандист леса и таинственный чай из буддистского монастыря.
Дед Лева умер рано утром в воскресенье. Все произошло мгновенно: он сел за стол, схватился за сердце, воскликнул: «Как больно!» – и упал. По крайней мере, так рассказала заплаканная бабушка Тоня. Петя был дома и прибежал первым, минут через двадцать после звонка, но дед уже был мертв, лежал на полу в нелепой и неестественной позе. Почему-то Пете было неловко на него смотреть, как будто он застал его спящим или неодетым. Он торопливо снял с кровати одеяло и укрыл тело. Подошел к рыдающей бабушке, обнял. Она вдруг показалась ему маленькой и беззащитной, как седой ребенок. Чтобы куда-то деть взгляд, Петя смотрел в окно: во дворе трепетали на ветру и стремились к солнцу сочные майские листья, шуршала веткой по стеклу старая яблоня. Его поразило торжество жизни на фоне смерти, впервые такой близкой. Цвета показались ему невероятно яркими, детали – четкими.
Дед долго болел, у него было слабое сердце, и Петя морально готовил себя, что в какой-то момент его не станет. Тем не менее смерть все равно стала неожиданностью. Дед был для него самым близким членом семьи и во многом заменил ему отца, которого он не знал.
Петя неоднократно пытался расспросить маму о папе, но она каждый раз отвечала крайне сухо, избегая деталей. Говорила, что его отец был моряком и рыболовное судно, на котором он ушел в рейс, затонуло где-то у берегов Шотландии. Тело его не нашли, поэтому неизвестно, выжил он или утонул, но она предполагает, что он просто воспользовался ситуацией, чтобы скрыться и остаться за границей. «И вообще, зачем тебе отец, который испугался ответственности и сбежал, когда у тебя есть такой замечательный отчим, Валентин Павлович? Ты бы лучше о нем меня расспросил, вот уж кто действительно достоин уважения», – неизменно добавляла она.
Эти слова глубоко задевали Петю: он чувствовал себя обворованным, словно мама по своей прихоти взяла и вычеркнула из его жизни половину семейной истории. Восполнить эту лакуну ему было неоткуда. Незадолго до его рождения мама переехала к родителям в Москву, папина родня же осталась в Калининграде, так что он даже не был с ними знаком. Отчим появился в их семье, когда Петя уже был подростком, поэтому именно дед был для него в детстве главным авторитетом.
Их дружбе помогали схожесть характеров и общие интересы. Внук любил слушать истории про то, как дед Лева искал медь в Забайкалье, как попадал в бураны в монгольских степях. Сам он рассказывал деду о своей учебе на историка и прочитанных книгах, давал прочесть первые литературные опыты. Теперь они больше ничего никогда не обсудят. Петя еще не чувствовал горя, скорее был растерян. В голове безумной шарманкой крутились вопросы: что теперь делать, куда звонить, как организовать похороны?
В соседней комнате непрерывно звонил телефон. Наконец Петя не выдержал, подошел и выдернул шнур.
– Трубку брать не будем, – сказал он. – Это похоронные мошенники, я по телику видел. И мобильные лучше выключить.
Бабушка послушно отдала внуку смартфон.
– Что-то «Скорая» долго не едет, – сказал Петя после тягостной паузы.
– Женя просил пока не вызывать, он скоро приедет и со всем разберется…
– Ты что, дяде раньше «Скорой» позвонила? Зачем?
– Ну, он просил, говорил, если вдруг папе… в смысле дедушке станет плохо, чтобы первым делом ему сказала… у него есть средство, оно должно помочь…
– Да как так-то?! А что, если деда можно было спасти?
– Петя, зачем ты так со мной! Я не знаю!..
Бабушка снова разрыдалась, и Петя мгновенно пожалел, что задал все эти уже по большому счету бесполезные вопросы. Дедушка был мертв, это факт. Скорее всего, он умер сразу. Придет «Скорая» сейчас или через несколько часов, теперь не имело никакого значения. Петя злился на дядю за то, что он даже тут умудрился влезть со своим неуемным желанием все «порешать» и превратил трагедию в гадкий балаган. С другой стороны, он испытывал странное злорадное любопытство: как же именно Женя собрался торговаться со смертью?
Дядя приехал быстро, не прошло и получаса. Ворвался в квартиру весь расхристанный, в расстегнутой ветровке и мокрой от пота рубашке. Быстро обнял мать, стиснул племяннику руку и кинулся на кухню. Вскоре послышался звук закипающего чайника.
– Мама, у тебя есть ситечко? Срочно нужно! – послышался из кухни Женин голос.
– Вроде было где-то… А зачем тебе?
Петя взял бабушку под руку и повел на кухню. Было слышно, как Женя шумно копался в ящике с приборами.
– Ага, нашел! – Дядя положил в ситечко несколько сухих листков из странного свертка, сунул его в заварочный чайник и залил кипятком.
– Засекаем минуту ровно. Главное – не передержать!
– Дядя Жень, что вы делаете? – спросил Петя с плохо скрываемым раздражением.
– Сейчас сам все увидишь, – отмахнулся Женя. – Так, минута прошла, быстро идем к деду!
Дядя налил бледно-желтый отвар в чашку и устремился в спальню. Поставил чашку на стол и махнул Пете подзывающим жестом:
– Помоги его поднять!
Суетливость Жени передалась Пете. Дядя подбежал к телу, сорвал одеяло и, скомкав, бросил на пол. Они вместе схватили деда под мышки и с трудом усадили, облокотив спиной о чешскую стенку. Женя открыл дедушке рот и стал аккуратно вливать в него чай. Петя с подоспевшей бабушкой с ужасом наблюдали за происходящим.
– Женя, ну чего же ты творишь? Прекрати! – воскликнула бабушка пропадающим от слез голосом.
Дядя тем временем не собирался останавливаться и терпеливо вылил всю чашку деду в горло.
– Теперь ждем, – сказал он, вытирая пот со лба. – Вроде успели…
– Все, я звоню в «Скорую»! Ты, Женька, совсем с ума сошел, был бы дед жив, он бы тебя отлупил за такие фокусы!
Бабушка решительно повернулась и направилась к телефону, но дядя с невиданной для него прытью подскочил к ней и схватил за руки:
– Мамочка, дорогая, прости меня. Знаю, это все выглядит дико. Даже не буду пытаться объяснить, что я делал, – сам толком не понимаю. Прошу тебя только об одном: подожди еще десять минут, может, даже меньше! Это наша последняя надежда.
– Надежда на что? Как ты вообще смеешь сейчас такие слова произносить? Нахал! Вырастили на свою голову… Папа умер, не надо быть врачом, чтобы это понять! И вместо того чтобы дать сделать все по-человечески, как он заслужил, ты устроил тут цирк! Оскорбляешь мертвого отца в его собственном доме… Жаль, что у меня руки слабые, а то я бы тебя сейчас треснула!
Чередуя мольбы, угрозы и грубые манипуляции, Женя все-таки уговорил бабушку немного подождать. Она села за письменный стол, Петя с дядей – на край кровати. Комнату наполнила тягучая тишина. Дома у бабушки с дедушкой всегда было душно – они боялись сквозняков, – но сейчас, казалось, воздух стал тягучим, словно пыльный сироп. У Пети начала кружиться голова. Он подошел к окну, открыл форточку, и прохладный ветерок уколол его щеки. Хотелось стоять так, не оборачиваясь, пока наконец не закончится дядин бездушный эксперимент, не приедут врачи и раз и навсегда не перевернут ту огромную страницу, которую занимал дед в его пока еще недолгой двадцатилетней жизни. За спиной кто-то громко и сипло вздохнул. «Наверное, бабушка, – подумал Петя и тут же вновь разозлился на неугомонного родственника. – Совсем ее Женя довел, как бы теперь и у нее с сердцем не стало плохо».
Петя обернулся: бабушка с дядей смотрели на деда округлившимися глазами. Женя приложил палец к губам, призывая племянника не шуметь. Петя прислушался: покойник и правда издавал звуки, похожие на тяжелое медленное дыхание. «Просто выходит воздух. Чай его вытеснил, вот он и пошел наружу», – заключил про себя Петя, но сам себе не поверил. Внезапно дед как будто слегка пошевелил пальцем. Затем дернулись веки. Это все еще можно было списать на конвульсии. Но вот дед сделал глубокий вдох, кашлянул и открыл глаза.
– Как же долго я спал, – сказал дедушка удивленно.
Раздался грохот: бабушка без сознания рухнула со стула.
– Петя, неси нашатырь! – закричал Женя.
Нашатыря дома не оказалось, помогла обычная вода. Очнувшись, бабушка разрыдалась, закричала, что это не ее муж и она сейчас же вызовет полицию. Дядя насилу ее успокоил и попросил еще раз посмотреть на деда.
Ошарашенные родственники окружили ожившего главу семейства. Дед крутил головой, поднимал руки, издавал кряхтящие звуки и произносил небольшие фразы вроде «Который час?» или «Надо включить новости». Тем не менее на касания, объятия и попытки заговорить он не реагировал. Дед явно не узнавал никого из присутствовавших и лишь рассеянно скользил взглядом по комнате, будто был в ней один. Бабушка гладила его по голове и тихо плакала. Женя принес с кухни еще полчашки чая, дал ему выпить и попросил родственников сесть на кровать, поскольку он наконец собрался объяснить им суть произошедшего чуда.
Из путаного и многословного рассказа выяснилось, что напиток, которым дядя напоил деда, – сайган-дайля, привезенный из Бурятии. Женя часто туда ездил, по официальной версии – торговать лесом. Чем он занимался на самом деле, никто не знал. В одну из командировок он оказался в удаленном дацане, где его познакомили со стопятидесятилетним монахом. Старичок выглядел несколько рассеянным, но удивительно активным для своего небывалого возраста. Женя расспросил настоятеля и узнал, что монах умер более семидесяти лет назад, но братия так его любила, что вернула к жизни с помощью волшебного отвара сайган-дайля, куст которого вырос на высокогорном кладбище на могиле невинной девушки, умершей от загадочной болезни. С тех пор старик стал символом обители. На встречу к нему приезжали паломники со всей Бурятии и даже из Монголии и Китая. Тогда-то у дяди и родилась в голове идея запастись животворящим чаем на случай болезни кого-то из близких. Настоятель долго отнекивался, но Женя предложил такую цену, что тот не устоял и продал ему увесистый мешочек. Он также предупредил дядю, что отвар возвращает мертвых к жизни при условии, что им дают его не реже чем раз в шесть часов. Если покойник умрет повторно, вернуть его к жизни будет невозможно.
Бабушка с Петей не знали, что сказать. Женя любил приврать, и историю с волшебным чаем можно было бы отнести к числу его бесконечных небылиц, если бы не неоспоримый факт: дедушка, который еще пять минут назад был мертв, сидел рядом с ними, дышал и двигался. И вроде по всему выходило, что дядя молодец, но Петю не покидала смутная тревога.
Затянувшееся молчание прервал звонок в дверь: приехала Петина мама. Она была одета в красный брючный костюм и, как всегда, сильно надушена. Под глазами у нее чернела потекшая тушь.
– Почему никто из вас не берет трубку?! Я вам обзвонилась! – наорала она на открывшего дверь Петю. Он подумал, что в такие моменты особенно заметно, что они с Женей – брат и сестра. Потом, чуть успокоившись, добавила: – Еле вырвалась с работы, у меня отцу плохо, а эти уроды требуют записку писать. Что с дедушкой? «Скорая» уже приезжала?
Петя не успел ничего ответить. Из дедушкиной комнаты выбежал Женя и, едва дав маме разуться, взял ее под локоть и повел с собой.
– Катечка, дорогая, ну что ты разоралась? Волноваться не о чем, уже все хорошо! Пойдем скорее к папе.
Они вошли в комнату. Мама тут же бросилась к деду, прижалась к его груди и разрыдалась. Тот, впрочем, не спешил отвечать ей взаимностью. Вместо объятий дед почему-то принялся кряхтеть и увлеченно чесать нос.
– Должно быть, реакция на парфюм, – пробормотал Женя.
– Мам, что с папой? Он как будто меня не узнает.
Бабушка пожала плечами и тоже заплакала.
– В целом, так и есть, – сказал дядя. – Но это временный эффект, через пару дней все наладится. Сестричка, дорогая, ты бы присела. Я сейчас тебе все расскажу.
– Вы только объясните мне, папа жив или мертв? – спросила мама растерянно, после того как дослушала историю о волшебном чае.
– В целом, скорее жив, – уклончиво ответил Женя. – Но это как бы не совсем полноценная жизнь. Чай – это что-то вроде аппарата искусственного кровообращения: как только перестанем его давать, папа умрет.
– Может быть, показать его врачу?
– Ни в коем случае! Представь, какой скандал будет, если они, скажем, не найдут у него пульса? Да и зачем ему врачи? Он скоро будет бодрее, чем был при жизни. В смысле, при первой…
– То есть мы сделали из дедушки Левы зомби? – спросил Петя угрюмо.
– Ну почему сразу зомби! – рассердился Женя. – Вот поколение пошло, насмотрятся дебильных фильмов американских, а потом выдумывают! Никакой он не зомби, а самый настоящий наш дедушка. Просто он пока что до конца не пришел в себя. Дай ему пару дней, человек все-таки на том свете побывал!
– А как долго мы его будем держать в таком состоянии?
На этих словах бабушка, до этого выглядевшая растерянной, встрепенулась.
– Да, Женя, расскажи. Ведь нельзя же вечно папу поить твоим отваром.
Женя замялся: он явно до конца не обдумал, что же делать после того, как дедушка оживет, а может, и сам до конца не верил, что чай подействует.
– Конечно, согласен с вами, это временная мера. Мы буквально пару недель поддержим его, чтобы все успели с ним поговорить, лично сказать последние слова… И потом, сейчас праздники – сами представляете, какой бардак во всех госучреждениях. Когда все будут готовы, мы перестанем давать дедушке чай, позовем гостей и как следует с ним простимся.
– Ну хорошо, Женя, пусть будет по-твоему… – устало согласилась бабушка. – Наверное, так и правда лучше, чем сейчас впопыхах все делать.
Предложенное дядей решение всех устроило. Даже Петя внутренне согласился, что хочет еще немного пообщаться с дедом. Договорились, что все будут по очереди заходить к бабушке и помогать ей ухаживать за мужем.
Старое Кунцево – что-то вроде поселка внутри большого города. Почти все Лазаревы жили здесь по соседству друг с другом. Поначалу мама, Женя, Петя и его двоюродный брат Леша действительно часто наведывались к бабушке, поили деда волшебным чаем, кормили, помогали переодеваться. Однако с каждым днем он становился все более самостоятельным – и вскоре уже справлялся с большинством домашних дел. Правда, связная речь у дедушки так и не восстановилась. Он по-прежнему произносил лишь случайные фразы, не отвечал на вопросы и не вступал в диалог. Более того, непонятно было, насколько он в принципе узнает кого-либо из родных. Бабушка утверждала, что он реагирует на имя, но Петя, хотя и заходил почти каждый день, так ни разу этого и не увидел.
К такому поведению деда довольно быстро привыкли и даже нашли его удобным. За неделю все успели попрощаться, поплакать и сказать полагающиеся в таких случаях слова. Благо теперь можно было говорить все что душе угодно. Раньше дед был сварливым и своевольным, мог сказать и матом, если ему что-то не нравилось. Особенно от него доставалось маме. Часто она уходила из гостей в слезах. Жене тоже частенько прилетало от отца. Петя отметил про себя, что после смерти у деда было столько визитеров, сколько не бывало за год. Даже отчим прилетел на выходные со своей вахты в Уренгое, молча посидел со свекром полчаса, пожал ему руку и, довольный, улетел обратно.
Майские праздники прошли, но тему похорон никто не поднимал. В начале июня у мамы был день рождения, и она хотела в последний раз отпраздновать его с папой на даче. Бабушка сильно волновалась из-за дороги, но дед перенес поездку с легкостью: все два часа, которые они простояли в пробках, он отрешенно смотрел в окно и мурлыкал себе под нос какую-то старую песню. Из всех слов Петя разобрал только «вино любви».
Пока бабушка с мамой резали овощи, а отчим занимался мангалом, Петя решил провести деда Леву по саду. До болезни тот очень любил дачу, заставляя сначала детей, а потом внуков отбывать на ней «трудовую повинность». Он считал такую работу неотъемлемым элементом воспитания достойного человека. Правдой было и то, что дед умел делать руками практически все. Построил на даче дом и хозблок, посадил все яблони и сливы. Петя надеялся, что, прикоснувшись к результатам своего труда, дед вспомнит что-то из своей жизни и, оттолкнувшись от воспоминания, очнется и вновь осознает себя. Этого не произошло. Они тщетно бродили по участку, дед с тем же неизменным безразличием скользил взглядом по родным деревьям, кустам и грядкам. В конце концов открылось окно, и мама с кухни гаркнула Пете, чтобы перестал шляться по даче без дела и шел помогать.
К обеду приехали мамины университетские подруги Таня и Лена. Погода была хорошая, и стол накрыли на улице. Под шашлык вино полилось легко и непринужденно, под столом росла батарея пустых бутылок. Периодически кто-то задевал их ногой, бутылки звенели, и это становилось новым поводом выпить. Отчим, который накануне прилетел с вахты, быстро начал клевать носом, а потом и вовсе ушел спать. Мама меж тем явно поймала праздничный кураж. С каждым новым выпитым бокалом она становилась все громче и экспрессивнее, махала руками и стряхивала сигарету мимо пепельницы. В воздухе висело ощущение приближающейся грозы.
Поначалу гости игнорировали тот факт, что дед весь вечер молчит и пьет только чай. Однако, уже прилично выпив, Таня все же наклонилась к маме и громким шепотом спросила, в чем причина такого странного поведения Льва Алексеевича.
– Обычно такой разговорчивый, а сегодня ни слова не сказал. И не ест ничего… Он что, заболел?
– Да все в порядке с ним. Стыдно ему, вот и молчит, – с раздражением ответила мама.
– Катечка, да что ты такое говоришь! За что же папе может быть стыдно? – всплеснула руками бабушка.
– Да как же, известно за что: за детство мое испорченное, за юность. За придирки вечные! Только и слышала, пока с вами жила: «Катя не то, Катя не это…» Как же я, блин, мечтала от вас свалить! Ради этого даже в Калининград по распределению уехала. Потом вернулась Петьку рожать, думала, с родными под боком будет проще. Где там! Только новые замечания и поводы для недовольства. Как же так, прижила ребенка от какого-то моряка. Да еще такого, который то ли утонул, то ли свалил за бугор. Всю жизнь я для вас была не такая, как надо. Не то что ваш любимчик Женя! Его вы боготворили, что бы ни сделал – все замечательно!
– Кать, ну зачем ты так! – Лена взяла маму за плечо, но та стряхнула руку.
– Слушай, а вспомни, сколько лет вы ко мне сюда приезжали – хоть раз он нам дал спокойно посидеть? Сплошные замечания и поручения! Так что, я не могу в свой день рождения раз в жизни ему правду сказать?!
– Тварь неблагодарная! Как была, так и осталась! – вскрикнула бабушка. – Пойдем, Левочка, пусть она одна сидит, если такой стервой уродилась.
Бабушка встала и, взяв деда под руку, повела в дом.
– Ну и уходите! Больно вы мне нужны! – с показным пренебрежением бросила им в спину мама. – Все равно от вас доброго слова не дождешься.
Подруги, ставшие невольными свидетелями семейной сцены, начали торопливо собираться.
– Катя, уже поздно, мы, наверное, поедем, – осторожно сказала Лена. – Скажи, куда здесь лучше вызвать такси?
– А куда хотите, туда и вызывайте. Катитесь на хер, тоже мне подруги!
– Ладно, мы потом как-нибудь поговорим. Петь, проводишь нас? – сказала Таня.
Петя проводил подруг до калитки, дождался, когда за ними приехало такси, и вернулся к столу. Мама рыдала, уткнув лицо в ладони. Петя сел рядом на скамейке.
– Мам, ну чего ты устроила? Зачем дедушку оскорблять, он же не может ответить.
– Замолчи, – с трудом выговорила она сквозь слезы.
– Он столько для нас всех сделал, можно сказать, на нем вся наша семья держалась. А ты его с грязью мешаешь.
– Что?! – мама так резко подняла лицо, что Петя невольно отпрянул. В глазах ее сверкала ярость. – Это на ком, на ком семья наша держалась?! На деде?! На мне она, Петечка, держится! На моих плечах! Сколько я себя помню, я тащу ее, как бык ярмо, и хоть бы кто хоть раз мне спасибо сказал! Как кто болеет – «Катя, помоги». Нужны деньги на дачу эту чертову – «Катя, давай отстегивай». И это не считая всех бытовых забот, о которых ты даже представления не имеешь! Думаешь, все в доме само делается, по волшебству?
Петя с детства с трудом выносил крик – сейчас ему казалось, что у него вот-вот расколется голова. Он попросил маму прекратить орать, но ее уже было не остановить.
– Хочешь сказать, тебя волнует самочувствие деда? Чушь собачья! Ты для него и пальцем бы не пошевелил! Ты не деда жалеешь, а себя! Знаешь, почему ты заделался его охранником? Просто ты живешь в своем мирке размером со спичечный коробок! Никуда не ходишь, ни с кем не общаешься. Я все жду, когда ты напьешься, машину возьмешь покататься, девку домой приведешь. Как все нормальные ребята. Но нет, у тебя одно дело – сидеть в компьютере. У тебя даже друзей нет! Вот ты и держишься за деда, потому что он один с тобой общается, байки свои заливает. Я уже слышать их не могу, а ты сидишь, уши развесил и доволен!
Прокричавшись, мама немного успокоилась. Вытерла остатки слез со щек, допила вино и встала из-за стола.
– Так что, сынок, хватит цепляться за деда. Учись жить самостоятельно. И повзрослей уже наконец. Спокойной ночи.
Пошатываясь, она пошла к крыльцу. Хлопнула дверь, загорелся, потом погас свет на кухне. Петя остался один в ночном саду. Больше часа сидел на скамейке неподвижно, будто впав в ступор. Как ни старался, он не мог собрать в голове ни единой целой мысли. Этот вечер и мамины пьяные откровения словно выжгли его изнутри. Он вернулся в дом, когда на улице стало сильно холодать и скамейка покрылась росой. Тихо вошел в свою комнату, притворил дверь, разделся, залез под одеяло и пролежал без сна до рассвета.
Утром на дачу приехал вернувшийся из Бурятии Женя с семьей. Это немного разрядило обстановку. Петя поймал себя на мысли, что чуть не впервые в жизни рад видеть дядю. О вчерашнем скандале никто не заговаривал. Поначалу мама с бабушкой бросали друг на друга хмурые взгляды, но вскоре и это прошло: за обеденным столом все уже общались так, словно и не было никакой ссоры, обвинений и слез. На импровизированном семейном совете решили оставить деда на даче до конца лета. Бабушке с ним будет полегче, чем одной, кроме того, на свежем воздухе может ускориться реабилитация. Проститься же лучше будет в Москве ближе к осени: во-первых, не придется везти тело в морг из Подмосковья, а во-вторых, все вернутся из отпусков и точно смогут прийти на похороны.
Петя почти еженедельно приезжал на дачу и каждый раз наблюдал одну и ту же картину: бабушка Тоня бросала мужа на различные садово-огородные работы, которые он успешно выполнял. Речь его при этом оставалась бессвязной, он по-прежнему никого не узнавал. Однако это обстоятельство бабушку не смущало; казалось, она жила в отрицании и то ли верила, то ли делала вид, что верит, что с дедом все в порядке. Она разговаривала с ним, сажала в тень во время жары, переодевала, отгоняла слепней и комаров. В один из визитов Петя даже поймал себя на мысли, что такой дед ее устраивает больше, чем настоящий.
Лето пролетело быстро, но похороны вновь решили отложить: в сентябре играл свадьбу Петин двоюродный брат Леша. Смерть дедушки, несомненно, омрачила бы такое радостное событие. И потом, случись она, пришлось бы ждать сорок дней, а это значит, что все приготовления коту под хвост. Денег бы тоже пропало немало: вряд ли ресторан или ведущий вернули бы им залог. Кроме того, Женя хотел, чтобы дедушка лично порадовался счастью внука.
В день свадьбы дедушку нарядили в лучший костюм и посадили во главе стола. Гости по очереди подходили к нему, пожимали руку, чокались, хлопали по плечу. Петя с отвращением подумал, что, будь дед здоров, он бы никогда не позволил с собой так фамильярничать. Сейчас же он сидел в окружении гогочущих радостных родственников и казался беспомощным и потерянным. Никого из присутствовавших это не смущало – или они просто не замечали состояния деда.
В огромном, пошло украшенном цветами зале ресторана царило веселье. Похабные конкурсы чередовались безвкусными песнями, противным голосом отпускал остроты склизкий напомаженный тамада. Было душно, народ стремительно пьянел и все больше уходил в праздничный угар. В какой-то момент к Пете подсела полная женщина в леопардовом платье с пайетками. Ее лицо было ему смутно знакомо: то ли дальняя родственница, то ли подруга семьи. Дыша Пете в ухо ароматами лука и водки, она долго и путано рассуждала о том, как ему повезло с наследственностью, какие Лева с Тоней молодцы, как хорошо они выглядят в своем почтенном возрасте, особенно дедушка – сразу видно, что бабушка за ним ухаживает.
Слушать этот поток пьяных мыслей не было сил. Извинившись, Петя быстро встал из-за стола и стал искать дядю. Женя стоял у сцены, с довольным видом опираясь на колонку. Он давно снял пиджак, рубашка была расстегнута так, что виднелась волосатая грудь с блестящим большим золотым крестом. В руках Женя держал бутылку вина, из которой периодически отхлебывал. Увидев племянника, он резко обнял его за плечо и от души потряс:
– Ну что, Петька, классный праздник получился, да? Бабла вбухали немерено, но зато Леха с невестой довольны-ы-ы…
– Да, хороший… – ответил Петя, едва сдерживая злобу. – Дядя Жень, я вообще про деда хотел поговорить.
– Ой, Петь, давай не сейчас? Не видишь разве, свадьба, люди веселятся. Иди лучше потанцуй, познакомься с кем-нибудь. А потом обязательно все обсудим.
– Нет, я хочу сейчас. – Петя сбросил с себя дядину руку. Женя посмотрел на него с недоумением. – Когда вы собираетесь отпустить деда? В смысле совсем. Сколько можно держать его в таком состоянии?
– А что, он тебе мешает? – резко изменил тон Женя.
– Не мешает, конечно… но ведь он же как овощ! Это не жизнь!
– А тебе откуда знать, что жизнь, а что нет? У тебя еще молоко на губах не обсохло, а ты на такие темы рассуждаешь. Может, ему хорошо и он всем доволен, просто сказать не может.
– Я же вижу, что недоволен. Он потерян, не понимает, что с ним происходит.
– А я вот, представь, не вижу. Мне кажется, что все хорошо, и бабушке, и маме твоей, кстати, тоже. Так что пусть дедуля живет себе и нам на радость еще хоть сто лет. Чай, если закончится, я еще привезу – это не проблема.
– Но, дядя Жень…
– Все, свободен! – резко сказал Женя. – Не хочу больше на эту тему говорить, вопрос закрыт. Иди веселись или вали – мне все равно, главное, праздник нам не порть.
Петя буквально кипел от ярости. Дядю нужно было остановить, но один он с этим явно не справится.
Петин взгляд зацепился за маму. Она сидела за столом и весело болтала с кем-то со стороны невесты. Он подошел и тронул ее за руку:
– Можно тебя на секунду?
Мама извинилась и встала. Она явно успела выпить лишнего и слегка покачивалась.
– Что такое, Петенька?
– Ты знаешь, что Женя собрался деда и после свадьбы чаем поить?
– Да? Ну и хорошо, пусть он еще поживет. Ты же любишь дедушку? Значит, радоваться должен, а не возмущаться.
– Мама, но ведь он же зомби!
– Петя, не ори. Никакой он не зомби, просто слегка рассеянный. Это пройдет. И вообще, почему ты решил об этом сейчас поговорить? Давай дома все спокойно обсудим.
Петя молча развернулся и ушел в другой конец зала. Дальнейшее было как в тумане. Когда все отвлеклись на очередной конкурс, он подошел к Жениному стулу, на спинке которого висел пиджак, и осторожно вынул из бокового кармана ключи от машины. Сказав бабушке, что выведет деда на пару минут во двор подышать, он взял его под локоть и пошел к выходу.
После духоты ресторана прохладный сентябрьский воздух пьянил и кружил голову. Петя осмотрелся. Во дворе возле старого дядиного «Ленд Крузера» курила группа гостей. Стараясь казаться уверенным, он открыл автомобиль пультом и принялся усаживать деда на пассажирское сиденье. Один из курильщиков спросил, не Женина ли это машина. Петя ответил, что он племянник и его попросили отвезти деда домой. Это объяснение мужчин вполне удовлетворило, и они вернулись к своему разговору. Дед меж тем никак не мог как следует устроиться, Пете пришлось разворачивать его и заталкивать ноги в салон. Затем он долго не мог его пристегнуть. Наконец удалось продеть ремень как следует, щелкнул замок. Петя резко хлопнул дверью и побежал к водительскому сиденью. Трясущимися руками вставил ключ в зажигание и завел мотор. В эту секунду он увидел, как из ресторана выбегают Женя с мамой и тетей. Петя со всей силы вдавил педаль газа, и дядин джип, чиркнув боком соседнюю машину, с диким ревом выскочил с парковки на улицу.
Он боялся, что родственники бросятся за ним в погоню, но этого не произошло. Дядя был слишком пьян, отчима не было в городе, а остальные не умели водить машину. Вместо этого они принялись обрывать звонками его мобильный. Петя долго не брал трубку, но, заметив, что дед начал волноваться и ерзать от звука рингтона, все-таки ответил. Звонила мама. Ее голос дрожал.
– Петенька, сыночек, вернись, пожалуйста. Ты неправильно понял дядю Женю, конечно же, мы дедушку проводим, уже совсем скоро. Просто хотели, чтобы он успел Лешину свадьбу увидеть.
– Ну так все, он посмотрел уже. Довольны теперь?!
Послышалась возня, в трубке раздался голос дяди Жени: «Дай мне телефон».
– Петька, алло! Ну ты дал, конечно! – сказал он фальшивым задорным голосом. – Сразу видно, наш человек, гусар! Уважаю твою решимость, и даже машины не жалко. Ты извини, что я на тебя рявкнул, просто пьяный был, сам понимаешь, как бывает… Ты возвращайся, пожалуйста, дедушке просто через три часа надо чай уже дать, иначе мы его уже не спасем. А потом и поговорим спокойно, все обсудим.
– Вы его не спасли, а в куклу превратили и таскаете теперь, всем показываете. Был бы дед жив по-настоящему, он тебе в рожу плюнул.
Женя молчал. Петя чувствовал, как он злится, и это доставляло ему радость.
– Петя, не надо так. Мы все решим, только не увози его. Ты куда едешь-то вообще?
– Не знаю, – ответил Петя, повесил трубку и выключил смартфон.
Петя не врал, он действительно не знал, куда направляется. Решение похитить деда пришло спонтанно, он не продумывал дальнейшие шаги. Очевидно, что везти домой его было нельзя: там будут искать в первую очередь. Просто кататься по городу два часа тоже плохая идея. Женя вряд ли вызовет полицию, но что, если их остановят просто так, для проверки? Очень трудно будет объяснить гаишникам, почему он без прав в чужой машине с трупом. Впереди показался указатель – два километра до МКАДа. И тут Петю электрическим разрядом поразила внезапная мысль: он отвезет деда Леву в его родную деревню. Это будет достойным завершением пути, да и искать их там никто не будет.
Дороги были свободны, они проехали двести километров на север за два с половиной часа. Свернули на разбитую асфальтовую дорогу, потом на грейдер. Куски щебенки звонко стучали по днищу джипа. Вскоре за высокими кустами и ивами показалась погруженная в сон вечерняя деревня. Часть изб была брошена, но ближе к центру попалась даже пара новых кирпичных домов. «Наверное, дачники», – подумал Петя.
Он проехал деревню насквозь и остановился на краю оврага, внизу которого виднелось русло пересохшей реки. Петя помог дедушке выбраться из машины и осторожно подвел к росшей на обрыве сосне. Было видно, что силы его на исходе: каждый шаг давался ему с большим трудом.
Дед оперся о дерево и посмотрел вниз. Пете показалось, что его взгляд впервые за последние месяцы сфокусировался и обрел осмысленность.
– Правдинка, – внезапно произнес он название речки.
– Да, дедуль, Правдинка.
– Воды… принеси воды…
Сначала он подумал, что дедушка Лева хочет пить, однако тот упорно показывал пальцем на реку. Петя попытался убедить его, что воды там нет, но дед не хотел ничего слушать.
– Воды! Воды! – чуть ли не кричал он.
«Ладно, фиг с ним, проверю», – решил Петя.
Он сходил к джипу за дядиным термостаканом, быстро сбежал вниз. Старое русло поросло бурьяном, сорняки путали ноги, в лицо лез сухой камыш. Петя думал уже повернуть обратно, когда ботинок вдруг погрузился в мягкую грязь. Он прошел чуть дальше и увидел крохотный родник, тонкой струйкой вытекавший из глинистого берега. «Наверняка вода жутко грязная, – брезгливо подумал внук. – С другой стороны, какая разница. Что он, заболеет, что ли?»
Петя набрал воды в термостакан и поднялся обратно. Дед с неожиданной силой выхватил у него кружку и жадно выпил холодную мутную воду. Сделав последний глоток, он обернулся к внуку и сжал его в огромных медвежьих объятиях.
– Спасибо, Петька, – тихо сказал дед, и внук почувствовал щекой, что тот улыбается.
У Пети внутри словно сломался стержень, державший его все это время. Слезы буквально брызнули у него из глаз, моментально забился нос. Он разрыдался так, как не плакал с раннего детства. Всю дорогу он обдумывал, что скажет в этот последний момент, но сейчас все слова исчезли. Не вытирая слез, он крепко обнял деда, и тот едва коснулся его спины стремительно слабеющими руками.
Через минуту все было кончено. Дед обмяк, голова и руки повисли в воздухе, и лишь старая сосна удержала тело от падения. Петя осторожно опустил деда Леву на землю и положил лицом к реке. В лучах заходящего солнца поле за ней казалось красным, будто охваченным пожаром.