Если бы Дашку спросили, кто из ее знакомых настоящий джентльмен, Дашка не задумываясь назвала бы Лёнечку. Он был невозмутим, элегантен, ходил в идеально отглаженных белоснежных рубашках и черных костюмах, закалывал галстук какой-то старинной булавкой, всегда пропускал даму в дверях и вежливо улыбался, посверкивая очками в тонкой оправе. Говорил Лёнечка мало и еле слышно, к любой фразе норовя добавить «пожалуйста» или «спасибо», а точнее, чаще please или thank you, потому что Лёнечка – Леонид Елизарович – преподавал в Дашкином классе английский.
Ученики Лёнечку не обижали, а уважали. Двоек он никогда не ставил, о программных туманах, индейке в клюквенном соусе и Биг-Бене рассказывал интересно, а не в стиле London is the capital of Great Britain.
После звонка на урок кроткий Лёнечка вставал перед классом, учтиво сияя – крахмальным воротничком, улыбкой, стеклышками очков. Робко, но с безупречным произношением говорил:
– Good morning, children.
Великовозрастные children дежурно тянули в ответ свой пресный «мо-онинг» и шумно рассаживались за партами.
Но иногда Лёнечку игнорировали – не нарочно. Просто он был очень тихий, а девятиклассники – громкие. На перемене ходили по классу, что-то обсуждали-галдели – и не слышали ни звонка, ни учительского приветствия. Тогда Лёнечка самую малость сиял у доски вхолостую, после чего вздыхал и повторял «Good morning» погромче, и урок начинался уже неминуемо.
В одно такое доброе утро Лёнечка перешел с английского на свой джентльменский русский и застенчиво объявил:
– Господа, в среду к нам пожалует экспертная комиссия. Прошу вас подготовиться хорошо и держать себя подобающим образом.
Ученики закивали, а чей-то бойкий голос уточнил:
– Зачем комиссия-то?
– Я имею честь быть участником конкурса педагогических достижений, – объяснил Лёнечка и, улыбаясь, добавил: – Комиссия прибудет, чтобы оценить мои достижения в деле вашего обучения.
По необычно блеклой Лёнечкиной улыбке было понятно: комиссию он боится.
В среду вслед за Лёнечкой в класс проследовали эксперты – две женщины средних лет и один пожилой мужчина, с какими-то папками в руках. Перемена продолжалась, ученикам велели ждать в коридоре. Через минуту, оставив экспертов одних, в коридор вышел и бледный учитель. То и дело поправляя воротничок рубашки – похоже, она душила Лёнечку, – англичанин бродил по коридору туда-сюда. «Здрасьте!..», «Здрасьте, Леонид Елизарыч!..» – слышалось от пробегавших мимо учеников. «Здравствуйте, здравствуйте…» – шелестел учитель, не поднимая глаз, но тут…
Взлохмаченный третьеклассник, летевший по коридору, траекторию полета не рассчитал и врезался… в Лёнечку!
Лёнечка покачнулся… развернулся… схватил мальчишку за плечи, тряхнул и раскатисто проревел:
– Куда же ты пр-р-решь, скотина?!
Все, кто был в коридоре, испуганно обернулись. И еще пару секунд озирались по сторонам, не опознав источник столь грозных звуков – в Лёнечке. Щеки его алели, очки сверкали, очи за очками сверкали тоже. Он был великолепен!
Бедного мальчишку англичанин не выпускал и продолжал трясти. Вмешаться никто не решался. Жертва готовилась зареветь. Но тут прозвенел звонок.
Лёнечка опомнился, провел рукой по лицу и шагнул в класс.
Тема урока была Choosing a Career – «Выбор профессии». Успокоившийся Лёнечка вызвал отличника Колю Камышова, и тот неожиданно стал рассказывать, что хочет быть космонавтом.
– Work should bring real satisfaction, otherwise our whole life will become dull and monotonous. I am ready to devote all my life to look at the stars and to serve humanity…[2]– вдохновенно фантазировал Камышов на прекрасном английском.
Непонятно было, то ли он раскрывает душу, то ли паясничает и срывает урок.
Дашка слушала Колю вполуха, а сама с удивлением думала, что любой человек, даже черно-белый джентльмен или скучный отличник, – это загадочная Вселенная. И ежедневные встречи с ним – как выход в открытый космос…