Ночь свалилась на меня неожиданно. Только-только было солнышко, а тут раз – и тьма кромешная.
Импульсы окружающего пространства замедлялись. Центр у вселенной сместился, и мой город Иркутск остался далеко-далеко…
За чтением письма, оставленного мне Главным Геологом, время шло быстро. Пять листов формата А4, исписанные размашистым почерком, перевернули всю мою жизнь. Лихорадочное состояние, накрывшее меня при чтении журналов из сундучка, после письма окончательно затянулось петлею на шее. Думать о чем-то, кроме плана дальнейших действий, не получалось. «Сначала в обязательном порядке советуюсь с Петром», – соображаю. Так или иначе, это одна из составляющих завещания Главного Геолога.
«Тайна для двоих, – писал он. – Мы в свое время ее похоронили, поскольку за двадцать лет работы надоело моргать глазами. Сначала НКВД, потом прокуратура с милицией.
Если не возьмешься разобраться с этой задачей, не обижусь. Без Петра в шахты не суйся. Он в остатках “подземли” дока, хотя соберется ли пойти – не знаю. Вы ведь мне как сыновья, жалко, встретились поздно.
В начале нашего знакомства я тебе не доверял. Казалось мне, что утекла где-то наша тайна, но после успокоился. Лишних вопросов ты не задавал. Тебе же только слюду подавай. То, что глаза горят, хорошо. С “подземлей” без фанатизма нельзя. И желательно, чтобы душа была открытой. Несколько раз я партнеров себе искал, чтобы закончить ту историю родом из 1961-го. Не получилось. Отец Петра никак не соглашался вернуться в прошлое, а без него на развалинах подземного города я бы ничего не нашел.
Почему, объясню позже.
Ты наверняка не обратил внимания на мою реакцию, когда я поинтересовался твоим днем рождения, а у меня при упоминании 14 марта 1961 года дух перехватило. Понял я тогда, что не просто так и Лидия Иннокентьевна с твоей родней завязалась в свое время.
Ты знаешь, я в Бога не верю, но необъяснимость иных совпадений преследует меня всю жизнь. Сначала твой день рождения, а потом ты и с Серегой сдружился. Понял я тогда, что вот он, партнер. Но только старый я стал, и хотелось немного пожить. Когда по горкам тебя таскал, почувствовал, что здоровье мое не то, а с “подземлей” шутки плохи.
Когда в девяностых туда народ полез, я и сам несколько раз спускался, вроде как за кристаллами апатита. Был тогда в Слюдянке некий Соломин, и собирал он минералы для “Кварцсамоцветов”. Несколько раз мы побывали с ним в четвертой шахте у жилы № 501. Он кристаллы ковырял, а я все пытался тайну товарища своего разгадать.
Тогда, в 1961-м, я в отпуске был, когда все случилось, и штрек этот на горизонте 172 метра закладывали без меня. Я лишь фиксировал данные со слов работников. Лидия Иннокентьевна не даст соврать, не дом у нас был, а настоящий штаб. Я дела так устроил, что ко мне информация со всего рудника стекалась.
Так вот, отец Петра на штрек тот мало что задвижку поставил для отсечки сероводорода, так еще замуровал бетоном и под скалу замаскировал.
Расчет был верным. В той разрухе, которая в “подземле” творилась, не смог я найти ничего. Все ругал себя, что не спросил у него в 1961-м, но настолько надоели мне эти каверны за двадцать с лишним лет, что не описать.
Соломин оказался негодяем, и, когда я дорожку ему в шахты протоптал, стал работать сам. Обещанных гор златых я так и не увидел.
Жизнь в окружающем мире катилась под откос. Алчность овладела всеми.
Попытался связаться с сыном Козлякина, Володей. Великий фантазер был мальчишка, любую задачу мог решить, а вот с собой не разобрался. Быстро скрючила его “подземля” до состояния злобного карлика. Там много народу тогда харчевалось, но работали бригадно, хотя и враждовали за остатки собственности рудника. А вот Володька сразу научился трудиться один.
Лабиринты изучил так, что мог завести и вывести с закрытыми глазами почти с любой точки.
Когда конфликты между дикими бригадами достигли роковой отметки, самым опасным оказался именно Козлякин. Он мог не выбираться на поверхность неделями и постепенно добился того, что в городе поползли слухи про оживающих покойников.
Думаю я, и война подземная началась из-за него. Спровоцировал он как-то ее и конкурентов чужими руками прибрал. Но ничего ему это не принесло…
Горестно мне: за все время существования шахт не погибло столько людей, как в эти проклятые девяностые.
Все приложили к этому руку. На мне тоже крест, ведь это я Козлякина-младшего в “подземлю” завел и лучшие места роста кристаллов показал.
Перед смертью отец Петра сказал мне, что штрек с сероводородом до конца не потерян. Есть у него планчик и приметы, по которым можно его нащупать, вот только пока не умрет он, никто ничего не получит. “Оставляю в своем архиве, – так он сказал. – Найдешь себе преемника, отпиши, чтобы связался с Петром, и разъясни, что там, внизу, осталось. Сына своего Серегу не привлекай, он человек земной, а тут нужен авантюрист вроде моего парня”.
Все ждал я, когда появится кто. Повторюсь: в Бога не верю, хотя и пишу это слово с большой буквы. Гложут меня сомнения про мироустройство, о котором советская власть нам рассказывала.
Когда приехал ты и совпадения стали напоминать закономерности, я понял, что вот он – преемник, про которого говорил товарищ мой. Сейчас ты для нас как родной, и хотя бизнесмен, но нет в тебе этой жадности вселенской. Не скаредничал ты и со старателями, которые тебе слюду в частном порядке добывали, рассчитывался честь по чести.
Когда они меня спрашивали, кто ты, я говорил, что внучатый племянник, а они все смеялись: мол, видно, что родственник. Порядочный.
Твой поиск начнется в шахте № 4 на горизонте 172 метра. Попасть туда раньше можно было через ствол шахты, но Володька Козлякин завалил его в девяностых.
Когда подземный город еще жил, две-три минуты в клети – и там. Потом по лиственничным лестницам спускались.
Вова с ума сошел и решил, что все шахты его собственностью стали.
Теперь прямых ходов нет. Петр наверняка что-то знает, но я напишу для тебя пару обходных маршрутов.
Маршрут № 1
Оборудование: аккумуляторные фонари; непромокаемая одежда; резиновые сапоги; инструмент.
– Начинаете с берега Байкала, подъем через водоотливную штольню «Байкальскую». Встречный поток глубиной 20–30 см. Расстояние – 2,85 км.
– Слепая шахта. Подъем – 45 метров (возможно, будет нужно альп. снаряжение и специалист).
– Левый штрек: движетесь им к квершлагу № 2 гор. 49 м.
– Шахта «Центральная», спуск 1,1 км, проход по квершлагу № 2 25 м и попадаете в шахту № 4, горизонт 29 м 172 м. Вниз по лестницам (если еще стоят) или снова альп. снаряжение.
Недостатки: 8–9 часов на дорогу туда и обратно.
Маршрут № 2
Оборудование то же.
– По пади Улунтуй 2 км. Через завал на устье штольни «Новая», пройти по ней 400 м.
– По квершлагу № 7 гор. 182 м достигаете запасного вертикального хода, соединяющего гор. 182 с гор. 49 м.
– Далее по первому варианту от гор. 49 м.
Недостатки: возможно, купол квершлаг № 7 гор. 182 окончательно перекрыл проход.
Свяжись с Петром и расскажи ему все, о чем я напишу дальше. Вам в обязательном порядке понадобится альпинист. Если есть жизнь после смерти, то постараюсь остаться с вами как невидимый проводник, хотя все это рассуждения досужие.
Прошу тебя как партнера в случае удачи помочь Сергею и Лидии Иннокентьевне. Времена волчьи, но я знаю, что ты меня не подведешь.
Если добрался до конверта, значит, тебе небезразлична моя жизнь и хоть какую-то часть журналов ты пролистал. Я уже упоминал твой день рождения. Беспокою тебя сейчас с того света из-за события, которое стало итогом в целой цепочке человеческих трагедий. Именно в тот день мы обнаружили признаки последней каверны с проклятой находкой.
Пролистай мои записи за тридцать девятый, сорок седьмой и пятьдесят шестой годы. Найди значок $ и прочитай, что там есть. Хотя можешь прочесть после – ничего не изменится.
Как я пишу в заметках от сороковых годов, нам повезло и не повезло. Тебе сегодня тоже, потому что объяснять, что такое $, я не стану. Если найдете, поймете все сами, а если нет, то и лишнего шума не будет. Искать то, не знаю что, люди не любят, но, если выскочит информация, о чем речь, очередная война под землей обеспечена.
Не хочу быть катализатором беды. Нашему поколению и так досталось – сначала от идеологии, а потом от ее отсутствия. Даже не знаю, что страшней. Понимать, что ты поддерживаешь свою страну, – приятно, но осознавать, что эта же страна тебе не верит, – ужасно.
$ открыли мне глаза на эту власть, которая готова была уничтожить даже самых преданных вроде меня. До сих пор помню глаза следователя в пятьдесят шестом…
Но это все лирика. Стоимость $ баснословна. Особенно интересные экземпляры оказались в каверне сороковых. Гаденыш Козлякин ткнул тогда пальцем в кальцитовое пятно, и государству досталась очередная порция добра, а нам – еще год проблем от НКВД.
Каждый раз, получая информацию о признаках $, я дрожал как осиновый лист. Доносчики на шахтах работали как часы, и любой мог про меня написать.
В твой день рождения мы с отцом Петра приняли-таки решение не вскрывать каверну. Из-под колонкового бурения пошел сероводород, и проходку остановили. Моя ошибка. Надо было хоть визуально глянуть, где находился этот штрек, но я уже столько натерпелся от $, что никуда не пошел. Петрухин батя постарался тогда на совесть, и тайна теперь покоится где-то на отметке гор. 172. Заделано все так, что даже я ничего впоследствии не нашел.
Время сработало не на нас.
Жив или нет отцовский архив у Петра, я не знаю. Каверна, со слов моего товарища, находится метрах в тридцати от входа по левой стороне, там стали зарубать штрек, а он пятно и углядел. Судя по вкраплениям в кальците, это $. Тюкнешь геологическим молотком, и всё посыплется.
В обязательном порядке помни о сероводороде. Без изолирующих противогазов внутрь не суйтесь. Аккуратнее с огнем. Не забывай о “хозяине” шахт Вове Козлякине. Этот готов на любую гадость. Будете заходить в штольни, обязательно оставьте кого снаружи. Подземные жители способны на любой фокус.
Надеюсь незримо пройтись по шахтам вместе.
Искренне твой,
В.П. Быков».