Глава 2. Судьбоносное решение Москва, зима 1981 года. Заседание Политбюро ЦК КПСС

…Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим,

Кто был ничем, тот станет всем!..

Интернационал

Кстати, это вполне могло быть…

Автор

Брежневу, в отличие от Хрущева, особенно в последние годы своего правления страной Советов, явно не нравилась буква «ь» – мягкий знак. И если его предшественник Никита Сергеевич к месту и не к месту добавлял ее – капитализьм, империализьм, социализьм, – то Леонид Ильич решительно избавлялся от нее при первом же удобном случае. Он так и начал очередное заседание Политбюро ЦК КПСС:

– Друзя мои… Сегодня мы открываем заседание Политбюро ЦК КПСС обсуждением вопроса военного характера. Приглашены представители Министерства обороны, Главного штаба ВМС, главный конструктор, на мой взгляд, очень интересного проекта. Дмитрий Федорович, – Брежнев обратился к Министру обороны страны, маршалу Советского Союза Устинову, – с кого мы начнем?

– Общую стратегическую концепцию, Леонид Ильич, доложит Начальник Генерального штаба, частную – Главком ВМФ и научно-техническую – главный конструктор проекта.

– Нет возражений? И давайте, товарищи, покороче, товарищ Огарков, начинай.

– Товарищ Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель пр…

– Послушай, Николай Васильевич, – перебил Брежнев, – мы ведь не на съезде и даже не на пленуме. Ты «Малую землю» читал? Так точно, товарищ маршал Советского Союза!

– Сколько раз?

– Два! – наобум выпалил Огарков.

– Вот, давай проще… как у меня в книге – без титулов и званий. А то ведь мы, если начнем их перечислять, займем все наше время, отведенное на это заседание.

– Есть! Товарищи! Нынешняя администрация США в отношениях с СССР с первых же дней своей деятельности сделала ставку на военную силу. Как вы помните, в прошлом году еще при президенте Картере…

– Кстати, о Картэрэ. Хорошо, что напомнил, – снова перебил Брежнев, – я хотел ему об этом сказать, но так и не успел… Знаете, мне он больше нравился, чем этот Рэйган. Простой такой был, даже слишком простой. С ним можно было договориться. Не повезло ему с Ираном, с этими заложниками… И еще это… Джиммы… Президент и Джиммы… С самого начала устроил панибратство с собственным народом. Несэрезно как-то… То ли дело – Джэмс Элр Картэр…

– Джеймс Эрл, Леонид Ильич, – ненавязчиво поправил министр иностранных дел Громыко.

– Я и говорю, Андрей Андреич, Картэр Джэмс, но не Джиммы же. Он просто начал и так же просто проиграл, этому актеришке… А наобещал-то…

– Он однажды в Нью-Гэмпшире, опять внедрился министр иностранных дел, – дал отдельное обещание на счет своих обещаний. Так и сказал, «Даю вам слово, что не нарушу ни одно обещание». Как-то подсчитали, что он дал более шестисот обещаний, не выполнив и две трети из них. Ну разве можно в стране капитала давать обещание – сократить безработицу, например? Абсурд какой-то! И ни слова об интенсификации экономики, планировании, обеспечении высоких результатов производства при наименьших затратах. Поэтому при нем и спад в экономике начался, а Иран…

– Андрей Андреевич, – теперь настала очередь «серого кардинала» – Суслова, – мне кажется, тебя повело в другую степь. Ты еще вспомни, что Картер был командиром подводной лодки, – это как раз по теме…

– Михайло Андреевич прав, – поправил Брежнев, – мы увлеклись, продолжай, Николай Васильевич.

– Как вы помните, в прошлом году, еще при президенте Картере, в США была принята директива номер пятьдесят девять, в соответствии с которой число первоначальных целей на территории СССР увеличилось до сорока тысяч. На этом они не остановились. Уже в этом году новый президент Рональд Рейган объявил «стратегическую программу» на восьмидесятые годы, затраты на которую, по оценке Генштаба, составят более двухсот миллиардов долларов. Планируется размещение в Западной Европе американских ядерных систем средней дальности «Першинг-2» – более ста пусковых установок, и около пятисот крылатых ракет наземного базирования…

– Здесь надо заметить, – снова встрял Громыко, – что идеология внешней политики…

«Ох уж мне эти ерундиты, – подумал Брежнев, – сейчас заерундит: помню при Рузвельте, помню при Трумэне, помню при… ну, это вообще не выговорить – Дуайт еще и Эйзен-ха-эр… хаере… Лучше бы сказал: помню при Молотове со Сталиным… – был бы повод напечатать в газетах известную всем формулировку „по состоянию здоровья“. Но этот так не уйдет, этот здоровый как бык, можно сказать, не пьет и не курит… Умник, сначала разобрался бы с афганскими фракциями в НДПА – „халькистами“ Тараки и „парчамовцами“ Кармаля[2]. Тоже мне, умник».

– Так вот, идеология внешней политики, – не унимался Громыко, – строится Рональдом Рейганом на основе его прежних, известных нам взглядов…

Брежнев взглянул на «умника» и опять вспомнил про афганские дела: «Эти» умники» насоветовали мне пойти на поводу у Амина – этого интригана с неуемной жаждой власти и сталинскими замашками. Надо отдать должное, этот бывший учитель математики сумел поводить за нос Пузанова[3] с Павловским[4] и всю нашу команду и долго муссировал вопрос о военной помощи, ставя нас в трудное, тупиковое состояние с принятием решений по Афганистану. Умники… Насоветовали… идти на сотрудничество с попрошайкой Амином. А тот все просил и просил – пару дивизий, ну хотя бы одну бригаду для охраны его роскошного дворца. Получил, что просил. «Великий сосед», как он любил говорить, не стал мелочиться, и мы послали сороковую армию, предварительно побывав во дворце, где за стойкой бара Амина настигли осколки от нашей отечественной гранаты… Оправдывайся теперь за этих «умников» и «советчиков» – не смогли разобраться с двумя фракциями. Я всегда говорил, что наличие фракций в одной партии, кроме борьбы за власть, ничего хорошего государству не прибавит. А многопартийность, за отсутствие которой нас критикуют оппоненты на Западе, – это вечные разборки и хаос».

– Еще в 1964 году, – Андрей Андреевич окинул всех все тем же умным взглядом, осматривая, все ли его внимательно слушают, – Рейган выразил личное отношение к Советскому Союзу, назвав его «опасным врагом». Предвыборный лозунг Барри Голдуотера – «Мир через силу» – был также лозунгом Рональда Рейгана в 76-м и 80-м годах. Так что дух имперских амбиций президента совсем не случаен, тем более, что у него очень обширные связи с военно-промышленным комплексом США.

– Вы, Андрей Андреевич, попали, что называется, в точку, – продолжил Огарков, а Брежнев подумал: «Когда это они успели спеться?» – В связи с чем я перехожу к главному. У нас есть данные, что в ближайшее время США объявит еще одну программу. Суть ее состоит в достижении военного превосходства над СССР через космос, путем создания многоэшелонной системы ПРО – противоракетной обороны с элементами космического базирования. По замыслу Пентагона, основными компонентами такой системы должны стать принципиально новые виды оружия, в том числе лазерное и ускорительное, размещенные на космических платформах. Должен проинформировать уважаемых членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС, лично Вас, товарищ Верховный Главнокомандующий, – Огарков задержал свой взор на Брежневе и, удостоверившись, что тот его внимательно слушает, продолжил, – что создание, испытание и развертывание подобного оружия в космосе запрещены Договором по ПРО 1972 года, – в этом месте доклада Начальник Генерального штаба выдержал паузу, ожидая соответствующую реакцию в духе Андрея Андреевича, но никто не проронил ни слова. – У нас уже давно прорабатываются аналогичные разработки, думаю, мы не отстанем.

– Товарищ Громыко не случайно упомянул связи нынешнего президента США с ВПК. Должен отметить, что эти связи не лишены для Рейгана определенной экономической выгоды и дадут ему лично соответствующую прибыль. Сами американцы обратили внимание на тот факт, что объем средств для космической программы имеет оригинальную пропорцию и находится в прямой зависимости от расположения предприятий оборонного сектора в тех районах, которые имеют своих представителей в комитете конгресса по делам Вооруженных Сил или подкомитете по ассигнованиям на оборону. Больше всех средств – около пятидесяти процентов – получит Калифорния, губернатором которой в течение восьми лет был Рональд Рейган. Комментарии, как говорится, излишни. Уже началась борьба между двумястами крупными фирмами за получение заказов. В числе тех, кто будет иметь приоритет в реализации этой программы, такие крупнейшие корпорации, как «Локхид» – специализирующаяся на перехвате наших баллистических ракет, «Макдонелл-Дуглас» – разрабатывающая системы ПРО, «Рокуэлл интернэшнл» – имеющая хорошие результаты с лазерным оружием, и другие. Параллельно готовится пропагандистская кампания, цель которой – ввести в заблуждение американский народ и мировую общественность относительно целесообразности новых средств вооружения.

– С учетом вышеизложенного Генеральный штаб совместно с Главным штабом Военно-Морского Флота разработал оригинальную концепцию развития подводных стратегических ядерных сил на восьмидесятые годы, которая не имеет аналогов в мире и явится, в случае поддержки Политбюро ЦК КПСС, дополнительным гарантом безопасности страны. Теперь прошу предоставить слово Главнокомандующему ВМФ, адмиралу флота Советского Союза Горшкову.

– Давай, Сергей Георгич, – торопливо сказал Брежнев, – только суть, мы вышли из временного графика и в курсе идей твоих книг о морской мощи государства. Книги хорошие, но считай, что мы их уже прочитали.

– Ясно, Леонид Ильич. – Я буду краток. В соответствии с новой морской стратегией министра Военно-Морских Сил США Лемана и начальника штаба Уоткинса предусматривается, в случае кризисной ситуации, ведение активных действий у побережья СССР и других стран Варшавского договора во всех океанских и морских направлениях, – Главком ВМФ решительно взял указку и двинулся к карте мира. – Главной задачей считается блокирование и разгром сил нашего флота в прилегающих к евро-азиатскому континенту районах до рубежей: остров Гренландия – остров Исландия – Великобритания на Атлантике и Алеутские – Курильские – Японские острова на Тихом океане. Реализация этой стратегии, по их оценкам, позволит захватить в свои руки стратегическую и оперативную инициативу на море, блокировать советский военно-морской флот и тем самым обеспечить безопасность своих трансокеанских стратегических коммуникаций…

– Сергей Георгич, – вмешался Брежнев, – ты нас так запугал, что мы уже готовы сдаться, – Леонид Ильич не лишен был чувства юмора, – Давай… что конкретно разработали…

– И сколько предполагаете запросить средств… – подал голос Предсовмина Тихонов, на что Генсек заметил:

– Николай Лексеевич, ты же на 26-м сезде партии говорил, что можно не сомневаться, наши доблестные Вооруженные Силы будут обеспечены всем необходимым… и так далее. Говорил? Что ж ты раньше времени запел не из той арии? Я и сам, как Главнокомандующий, знаю, что средств маловато, но надо… для обороны страны придется затянуть ремни еще потуже. Что еще, Сергей Георгич?

Главком ВМФ подошел к макету.

– Вашему вниманию предлагается проект атомной ракетной подводной платформы с восемьюдесятью баллистическими ракетами неограниченной дальности стрельбы. В совокупности с шестнадцатью баллистическими ракетами на борту атомной подводной лодки – транспортера типового проекта – это девяносто шесть ракет с семью боеголовками каждая – итого шестьсот семьдесят две цели в одном залпе. Место боевого патрулирования, основное – приполюсный район, резервное – район Новой Земли или по команде. Скорость транспортировки платформы – двадцать узлов. Подо льдами обнаружить платформу практически невозможно. Для противолодочного обеспечения будут привлекаться многоцелевые атомные подводные лодки. Для платформы разрабатываются средства противовоздушной обороны. Специальные телевизионные средства обеспечат всплытие в полынье, разработана система синхронного перемещения за отслеженной полыньей, что позволит быстро занимать стартовую позицию. Использование оружия, товарищ Верховный Главнокомандующий, – по вашему приказанию, текущее управление платформой – по директивам Генштаба. В стратегическом плане мне видится такой вариант развития событий и использования платформы: империалисты, прежде всего США, следуя канонам прошлогодней директивы президента N 59, первыми пытаются нанести ядерный удар по территории СССР и стран Варшавского договора. Мы производим ответный. Империалисты все просчитали, им кажется, что за счет первых ударов шансов побудить у них больше. И тут, когда все выдохлись, по нашей команде – а она будет продублирована многократно – подводная платформа наносит упреждающие удары по одной цели в каждой из пятнадцати стран НАТО. Мы объявляем: СССР имеет ядерные средства ведения войны, но во избежание более катастрофических последствий предлагает полную и безоговорочную капитуляцию. Противостояние завершается, наступает новая эра в развитии человечества – социализм в мировом масштабе. Таков финал нашего замысла. Доклад закончил.

Концовка доклада произвела впечатление. Леонид Ильич встал, подошел к Главкому ВМФ и… по русской традиции трижды поцеловал его. Вопрос, без дальнейшего обсуждения, был решен, после чего Брежнев спросил у Горшкова:

– А где главный конструктор?

– Да вот он, Леонид Ильич, – Сергей Георгиевич показал на маленького хилого мужичка, – подойди сюда, Николай Сергеевич.

Все взгляды устремились на главного конструктора. Николай Сергеевич Буторин был небольшого росточка, плешивенький, с такой же маленькой, как и сам он, головешкой, в потертом костюмчике, при сером галстуке и в очках. Как это ни странно, но русским всегда везло на ломоносовых и менделеевых.

– Ну надо же, извини, конечно, Николай Сергеич, но как у тебя все это уместилось в голове? Так говоришь… платформа? Ну-ка, расскажи-ка о ней.

Буторин был не робкого десятка, в противном случае он вряд ли сейчас стоял бы здесь, среди первых лиц государства. Работая в «оборонке» не один год, Николай Сергеевич знал, что, несмотря на очевидные преимущества проекта, ему предстоит преодолевать все мыслимые и немыслимые преграды, и чем выше он будет подниматься вверх по пирамидальной конструкции системы власти, тем труднее будет их преодолевать. Но основные трудности были позади, и единственное, что вызвало у него удивление, – оценка стоимости проекта. Почему все они восприняли его как дорогостоящий? Становилось совершенно ясно, что часть средств уйдет неизвестно куда и на что… «Сказать – не сказать», – вот о чем думал Буторин, когда Брежнев попросил его рассказать о платформе.

– С точки зрения технологии производства и тактико-технических характеристик платформа-транспортер – а я бы все это сооружение, с вашего позволения, назвал бы «Подводный комплекс» – явит собой новый шаг в подводном кораблестроении, аналогов которому в мире нет. Каждый аппарат комплекса автономен и способен выполнить задачи нанесения ядерных ударов самостоятельно. За основу транспортера взят подводный ракетоносец, состоящий на вооружении флота и называемый на Западе «Дельта»…

– Это не «Тайфун»? – последовал вопрос Брежнева. Ему нравилось название подводной лодки, о которой поведал миру в своем отчетном докладе на 26 съезде КПСС и, кроме того, он, как Верховный, хотел показать свою осведомленность в военном вопросе.

– Частично, товарищ Брежнев. Сам «Тайфун», был бы слишком громаден и сложноуправляем для плавания подо льдами. Кроме того, стыковке моделей мешали бы носовые горизонтальные рули «Тайфуна», у «Дельты» они расположены в рубочной части лодки. Как вы уже догадались, стыковочные узлы расположены соответственно: у первого модуля – в носовой части, поэтому носовые торпедные аппараты мы разместили в первом отсеке почти перпендикулярно диаметральной плоскости и параллельно плоскости мидель-шпангоута… – все стали сосредоточенно соображать, о чем это балакает главный конструктор, и Буторин сразу поправился: – Иначе говоря, торпеды самообороны будут стрелять перпендикулярно курсу движения, в бок; у второго модуля-платформы с ракетами стыковочный узел располагается в кормовой части; модули будут как бы въезжать друг в друга и фиксироваться мощными захватами и стопорами. Для удобства и надежности стыковочные узлы оснащены подводными телекамерами, имеются подруливающие устройства. У платформы есть свой реактор, обеспечивающий автономность, дачу хода до двадцати узлов и выработку электроэнергии всем потребителям. У «Дельты» два штатных реактора большой энергомощности, в рубку вмонтирована всплывающая камера для спасения всего личного состава. Второй модуль – это носовые отсеки «Тайфуна» с баллистическими ракетами, увеличенные вширь почти в два раза. Нам удалось разместить в нем восемьдесят ракет. Боевая служба будет осуществляться подводным комплексом в стыкованном положении. При этом второй модуль, в основном предназначенный для несения боевой вахты, будет иметь полный замкнутый цикл жизнеобеспечения, включая отдых и размещение по отсекам личного состава, организации питания сублепродуктами… – тут Николай Сергеевич сделал паузу: «Сказать – не сказать», и решил «не сказать» – себе дороже, а то ведь у него же финансисты и вырвут излишние, на взгляд конструктора, денежные средства. Он закончил свои пояснения и выступления в целом таким принятым в «застольные» времена образом: – Товарищ Брежнев! Дорогой Леонид Ильич! Мы оправдаем доверие родной Коммунистической партии и Советского правительства. Направим все свои силы для создания мощного подводного корабля, который станет надежным оплотом мира и безопасности советского народа, строящего коммунистическое общество. Эти слова коллектив судостроителей просит, с вашего разрешения, выбить на закладной доске в килевой части платформы.

Все посмотрели на Брежнева и тот сказал:

– Очень хорошая, полезная инициатива. Передайте, Сергей Николаевич, вашему коллективу, – все сделали вид, будто не заметили перестановки имени и отчества Буторина, – что Политбюро одобряет их начинания и будет всячески поддерживать. Дмитрий Федорыч! – обратился он к Устинову. – Держи меня в курсе реализации проекта. Если будут затруднения – действуй через Кириленко – это его сектор. Товарищи, может есть вопросы?

Какие могут быть вопросы, когда все решено? Но влиятельные люди Политбюро не забыли напомнить о своем присутствии.

– Леонид Ильич, – вмешался Суслов, видя, что дело с платформой положительно разрешилось. Кроме того, он был куратором КГБ и не упускал случая напомнить об этом, – мне кажется нелишним сказать о секретности темы и соответствующем обеспечении скрытости всех мероприятий, начиная с подбора кадров и вплоть до ходовых испытаний. Вспомните «Тайфун». В тот раз, когда я поднимал вопрос о секретности темы, все отнеслись к моим словам без особого энтузиазма, как само собой разумеющееся. Но еще до схода корабля со стапелей он уже красовался во всем своем величии с указанием основных тактико-технических данных в иностранном военно-морском журнале «Джейн».

– Михаил Андреевич прав, – вставил свое веское слово обладатель триста семидесятого кабинета серогранитного здания на Лубянке Юрий Андропов. – Я дам соответствующие указания по формированию допуска к информации по проекту. Комитет, совместно с Министерством обороны, обеспечит необходимую скрытость.

– Еще один нюанс, – опомнился Громыко обращаясь к министру обороны – Дмитрий Федорович, а как мы с этим проектом вписываемся в баланс стратегических вооружений?

– Да никак, Андрей Андреевич. Сказано же – обеспечить скрытость…

Устинов еще что-то хотел добавить, но не стал. Видимо, он хотел сказать, что после первых и ответных ядерных ударов не будет никакого смысла запускать ракеты с какой-то еще подводной платформы, потому что в этой войне уже не будет ни победителей, ни побежденных. По крайней мере, так им говорил их недавний товарищ, а ныне диссидент академик Дмитрий Сахаров… Идея нравилась Генсеку Брежневу, и это было главным!

Брежнев посмотрел на Черненко, ожидая, что и он что-нибудь добавит, но тот только улыбнулся. Генсек объявил перерыв на полчаса. Дискуссия, по его мнению, и так изрядно затянулась. Надо было ставить точку и переходить к более неприятным государственным делам.

Более всего «отца застоя» беспокоили сейчас не столько угрозы из-за океана, сколько близлежащие проблемы Афганистана и Польши. Все капстраны по-прежнему считали интернациональную миссию советских войск в Афганистане неприкрытой интервенцией, в следствие чего ухудшились дипломатические и экономические отношения на всех уровнях. Встреча в Польше в Варшавском дворце Виланово с Жискар д'Эстэном не способствовала возобновлению широкомасштабных отношений между Востоком и Западом. Разрядка, о которой Генсек так много и долго говорил, рушилась под откос. Да тут еще Первый секретарь ЦК ПОРП Эдвард Герек со своими проблемами – мало того, что дезинформировал насчет июльской забастовки в Люблине, а потом и Гданьске, так он еще набрался смелости и назвал ввод войск СССР в Афганистан дорогостоящей ошибкой и опять-таки «интервенцией». Нет, не зря Андропов съездил в Белоруссию на встречу со Станиславом Каня. Замена Герека была необходима, хотя, конечно, жаль Эдварда, при нем страна расцвела – семидесятые годы в целом были неплохими для Польши по многим экономическим показателям.

Эдвард Герек уже не владел ситуацией в стране, и его поездка в Крым, где он пытался демонстрировать полноту руководства Польшей, не сыграла своей положительной роли, к тому же, началась политическая забастовка на Гданьской судоверфи. Герека обманывали свои же. Еще накануне люблинской забастовки ни партаппарат, ни милицейские службы не проинформировали его об ухудшении общественно-политической обстановки в стране. В Кремле имелось предостаточно информации на этот счет, пришлось сказать прямо, по-товарищески: «Эдвард, у тебя контра, надо взять ее за морду, мы поможем…»

Да, много воды утекло с тех пор. Сам «отец застоя» был уже не тот: он перенес несколько инфарктов и инсульт, организм хирел от старости, не помогали и дорогие зарубежные лекарства. На всякий там «еврокаррильизм», расползающийся по Европе подобно раковой опухоли, у него уже не было ни сил, ни здоровья.

Вопросы межпартийных взаимоотношений контролировались и синхронно отрабатывались четко отлаженным аппаратом Суслова, этого «серого кардинала», помешанного на сумасбродной идее быстрейшего слияния наций и народностей СССР, их языков и культур. Оторванный от жизни, он принес своей партии больше вреда, чем пользы. Плоды его бурной деятельности пустили глубокие корни в идеологию, историю, науку, культуру… Но он был нужен Брежневу, не блиставшему своими интеллектуальными способностями, эрудицией и общей культурой. Некомпетентный по многим государственным и политическим вопросам, Генсек приблизил к себе Суслова, ставшего главным действующим лицом на политической арене. Без его санкции не назначался ни один номенклатурный руководитель высшего ранга. Он не шефствовал над КГБ и МВД.

«Да, Герек-Герек… Не испытать бы его судьбу и разочарование в своих вчерашних друзьях-товарищах, – подумал кремлевский голова, усаживаясь после перерыва на свое место и обводя всех старческим взглядом. – Герек – это предупреждение. Предупреждение о том, что власть надо держать крепко, до последнего дыхания. «С некоторых пор он стал все чаще задумываться о своем преемнике. Генсек знал и о разладе в экономике, и о повсеместном и широкомасштабном воровстве, и о процветании по всей территории СССР беспробудного пьянства на фоне видимого благополучия… Не мог не знать, глядя на свою неуправляемую, но любимую дочь Галину, превращавшуюся на его глазах в заурядную алкоголичку; на обожаемого им зятя Юрия Чурбанова, занимавшего пост Первого заместителя министра МВД СССР, да мало ли еще на кого глядя. Кому доверить власть в своей необъятной по географическим размерам стране, чтобы потом спокойно уйти в мир иной. Кому?1 Средний возраст членов Политбюро перевалил за семьдесят, самому на днях стукнуло семьдесят пять. Те годы, когда он боялся конкурентов помоложе, скажем, Семичастного, Катушева, Шелепина, или поумнее, например, Подгорного, Косыгина, Воронова, – канули в лету. Программа удержания власти практически выполнена на девяносто девять процентов, сценарий торжественных похорон на Красной площади рядом с мавзолеем Вождя отработан во всех деталях. Чего еще желать? Все окружение им довольно. Еще бы- живут при коммунизме, который он им позволил создать!

„Кому же доверить власть?! Может, Андропову? Земляк Суслова, умен, относительно молод – ему нет еще и семидесяти… Нет, не подойдет – слишком много знает шеф КГБ. Согласно Устава КПСС преемником по должности должен стать Андрей Кириленко. Нет, темная лошадка. Уж лучше Константин Черненко – моя политическая тень. Но тот не руководил даже обкомом партии, да и улыбочка его слишком убаюкивающая. Странно, что Суслов не рвется к рулю, а он, пожалуй, самый толковый рулевой среди них. Непонятная и более чем странная позиция. Кто еще?“

В клан Брежнева входили также Тихонов, Кунаев, Щербицкий… Нет, это уже пошел второй круг вершины власти. В первом был еще Михаил Горбачев – секретарь по сельскому хозяйству… Нет, слишком молод преемник Кулакова, никто его не знает, новичка.

Итак: Андрей Кириленко, Константин Черненко и Михаил Суслов. Именно эти трое. Других Генсек пока не видел. 27 января 1982 года их станет двое – скоропостижно скончается „серый кардинал“. Затем, неожиданно для всех, уйдет в тень формальный (по Уставу КПСС) преемник престола и главный соперник Черненко – Андрей Кириленко, отец „изменника Отечества“. Над ними, без рекламы и пышных застойных фраз, взойдет звезда Юрия Андропова. Внутренняя борьба за обладание властью над страной Советов, а иначе говоря „Совдепией“, выходила на очередную финишную прямую…

Загрузка...