Его лицо скрыто под маской лишь наполовину, темные волосы сливаются с цветом классического костюма. Тоже одеяние не из кожи? Он даже не разденется и не станет полуголым проводить сессию? Видимо, гугл решил меня жестоко обмануть. Интересно, он красивый? Какая разница? Это единственная встреча, больше я не появлюсь здесь. Мы не узнаем имена друг друга, не увидимся. Я надеюсь на это.
И вообще, мне нельзя смотреть на Господина. Тогда зачем я пялюсь? Тут же опускаю глаза, впиваюсь глазами в кожаные ботинки. Он похож на офисного работника, который чисто случайно оказался здесь. Так, забавы ради.
– Шоу начинается.
Звон гонга тут же раздается в ушах. Как приговор. Как знак, что назад дороги нет. Я не смогу убежать.
Мужчина подходит ко мне практически вплотную. Чувствую запах мускуса. Он впивается в легкие большими потоками. Большими и быстрыми. Потому что я дышу слишком часто. Слишком громко.
Внезапно меня простреливает током от касания ладони к моему бедру. Теплой. Немного шершавой. Она скользит вверх к талии, переходит к пупку и двигается прямо по центру. Между двумя полушариями. Останавливается на ложбинке. Наверное, чувствует, как бешено стучит мое сердце. От волнения. От невозможности поднять голову и встретиться лицом к лицу с Господином.
– Посмотри на меня, – берет за подбородок и поднимает к себе.
А он высокий – голову слишком высоко задрал. В прорезях маски не вижу его взгляда. То ли из-за полумрака вокруг, то ли из-за волнения. Но чувствую, как глаза прожигают меня, проникают в разум и пытаются контролировать мысли.
– Действуй так, как я тебе прикажу, – произносит он вкрадчиво, строго. Знакомый голос, кстати. Как у Марио Касаса. В оригинальных фильмах видела. – Кивни, если готова.
Киваю без промедления. А как еще мне ответить? Даже если я не готова, все равно не отвертеться.
– Опусти глаза.
Господин отходит от меня, оставив на растерзание взглядов публики. Стыдно. Как же стыдно, когда на тебя смотрят посторонние люди, пока Господин что-то ищет на столе. Странно, что я не заметила его раньше. Не могу сказать, что там находится – не смею ослушаться приказа. Он возвращается через пару минут, удерживая в ладони какую-то кожаную метелку. Ходит вокруг меня, оглядывает все тело, словно ищет, куда лучше ударить.
Боже, сейчас начнется…
– Ты готова рассказать правду, Саба?
Что? Какую правду? О чем он говорит?
– Расскажешь, куда спрятала секретную информацию?
А, это игра такая? Очень похоже на нее. В инструкции что-то упоминалось о спонтанном сценарии, которому нужно подыгрывать, но я считала, что сама сессия и есть игра. Битье плетью, зажимы на сосках, связывание. Что там еще поисковик подсказал?
В ответ я просто молчу. Во-первых, мне никто не разрешал говорить, а во-вторых, я не знаю, что сказать. А нужно ли это вообще? Или промолчать? Или кивнуть? Может, головой отрицательно повернуть?
Внезапно прилетает удар по левому бедру. Хлесткий. Не сильный. Однако я вскрикиваю от неожиданности. И от страха. Да именно от него. Снова удар. Уже по правому бедру. Выгибаюсь, от странных ощущений. Дико неприятных, но в то же время терпимых. Метко он целится, кстати. Интересно, как долго он тренировался на таких подопытных, как я? Или этому он научился в какой-нибудь школе для доминантов? Школа доминантов… Смешно. Такие вообще существуют?
Еще удар. По животу. Уже не такой больнючий. Синяков точно не останется. Наверное. Удар по бедрам. По животу. Это какая-то мягкая плетка. Или он так бьет? Небольшое количество ворсинок прилетает не только на живот, но и на грудь, если удары поднимаются выше.
Или на лобок, если спускаются ниже…
Быстро привыкаю к манипуляциям над телом. Иногда даже кажется, что они ласкают кожу. Но это лишь контраст, создаваемый вокруг меня. Удары могут резко набрать силу, ослабнуть, а затем вновь приземлиться на мою кожу и оставить красный отпечаток. Завтра его уже не будет видно, но воспоминания останутся со мной до конца жизни…
Страх. Неизвестность. Испуг. Толика любопыства. Эти чувства каждую секунду сменяют друг друга. Тяжелый стук каблуков от обуви Господина раздается набатом в голове. Порой я игнорирую его, порой нет. Я больше не думаю о насущных проблемах, не думаю о Дэни, который сейчас, скорее всего, учит уроки, о маме, которой вкалывают кучу лекарств, чтобы привести организм в порядок.
Зацикливаюсь на действиях Господина. Пытаюсь отследить каждое его движение, каждый вдох рядом со мной. Нет, мысли вряд ли прочитаю. Хотя… может получится? Вдруг он окажется снисходителен ко мне, поймет, почему я нахожусь здесь, распятая и открытая перед ним. Так хочется на это надеятся. Хочется.
Но я вовремя вспоминаю, зачем нахожусь здесь. Нужно перетерпеть. Принять его власть на эти долгие часы. Не более того. Осталось немного помучиться.
– Давай попробуем еще раз.
Он снова отходит к своему столику с предметами пыток и возвращается уже с другими принадлежностями. Не вижу их, а взглянуть из-под опущенной головы не решаюсь. Страшно. Лучше буду ощущать все на теле, нежели смотреть и ужасаться. Надо было попросить закрыть мне глаза. Может, самой закрыть?
Сколько прошло с начала шоу? Минут двадцать? Или тридцать? Может всего пять? Сбилась со счета, когда мне прилетали удары плетью.
Одиночество не длится долго. Меня снова касаются чуткие пальцы. Теперь они не двигаются изучающе по моему дрожащему телу, а приобретают резкость. Проходит секунда. Его ладонь сжимает мою грудь, а зубы оттягивают сосок. Боль пронзает насквозь. Снова выгибаюсь. Но уже не от коктейля ощущений, а от того, чтобы боль казалась не такой сильной. Бесполезно – пара капель слез все же стекает с глаз и впитывается в маску.
– Ты готова рассказать мне правду?
Нет. Не готова. Я ни на что не готова пойти, пока мои испытания не закончатся. Но вам же плевать, мой господин. Вы сделаете все, что посчитаете нужным, а я буду смиренно принимать ваши действия.
Он прокручивает сосок в опытных пальцах. Больно. Как же больно. Но стоит ему отпустить, как облегчение расползается по всему телу сладкой негой. А затем снова наступает боль, когда мне оттягивают заострившуюся вершинку. Странный контраст, если честно. Необычный. Если бы не нужда в деньгах, я бы смогла как-то договориться, чтобы Господин тянул не так сильно. Не до слез. Или так надо? Не знаю.
Боль прекращает пытать мое тело. Мужчина отходит к столику и возвращается спустя несколько секунд, позволив мне увидеть следующий способ манипуляции.
Замираю на месте, цепенею, прихожу в шок, как хотите называйте. Но я не могу отвести глаз от… медицинской иглы в длинных пальцах, которую еще не успел достать из упаковки. Меня тут же накрывают неприятные воспоминания. Они давят с двух сторон, словно пресс, заставляют вернуться на несколько лет назад.
Туда, откуда, как мне казалось, вышла…
– Не надо, – шепчу тихо-тихо. Вряд ли меня услышал кто-то из зала, но мой мучитель наверняка должен понять сказанные слова.
Боже, зачем я вообще на это подписалась? Захотела легких и быстрых денег, а в итоге смотрю на иглу в руках незнакомого мужчины и не могу отвести глаз от страха. Лучше бы душу дьяволу продала или пожертвовала бы почкой и печенью для пересадки, чем возвращаться в болезненное прошлое.
– Я не позволял тебе разговаривать.
Знаю, что мне запрещено, знаю, что за проступок и непослушание могут наказать. Жестоко наказать. Да так, что я обзаведусь новой фобией. Но…
– Пожалуйста, не надо.
Мужчина, не выпуская упаковку с иглой, подлетает ко мне и хватает за подбородок. Резко. Немного болезненно. Хочу зажмуриться и бесконечно долго молиться, чтобы меня не наказывали. Чтобы не всовывали эту гадость в мое тело.
Но я понимаю глаза на Господина. Только сейчас всматриваюсь в него. Освещение меняется, падает так, что я вижу их цвет, разрез и… глубину. Непоколебимая уверенность в своих действиях пошатывается. Он не снимает маску Господина, но и не дает слабину. Такая же скала. Нерушимая.
– Закрой занавес, – рычит он в сторону, заставив меня вздрогнуть от неожиданности и громкости его голоса. Перед нами тут же опускается плотная штора, скрывая наши тела от недоумевающих зрителей. – Ты идешь со мной.
– Я-я…
– Одевайся.
Господин освобождает меня от оков и протягивает халат, который висел на стуле за кулисами. Ждет, когда я накину его, и тут же тащит меня за руку на второй этаж. В сторону гримерки. Только мы проходим мимо нее по неоновым коридорам. Поднимаемся по лестнице уже на третий этаж и влетаем в просторный кабинет с панорамным окном во всю сцену. Только выходит оно не на улицу, а куда-то в темноту.
– Ты что творишь? – с ходу рычит Господин, облокотившись о рабочий стол собеседника.
Мы стоим в темно-красном кабинете, но уже без неоновой подсветки. Во главе стола сидит темноволосый мужчина с сигарой в руках и вопросительно заламывает густую бровь.
– В смысле?
– Ты кого мне подсунул? Какая к черту начинающая саба? Она от одного шлепка щемиться начинает!
– Успокойся и продолжайте играть, ей за это платят.
– Платят?
Хозяин кабинета выдыхает неприятный дым, впитавшийся в волосы и в мою временную одежду. Смотрит то на меня, то на Господина. То есть не так – на временного господина. А я стою ближе к распахнутой двери и не могу пошевелиться. Меня трясет, зубы стучат друг от друга. И здесь не холодно, нет. Просто мне страшно. Иглы в пластиковой упаковке все еще стоят перед глазами. И не только они.
Пятьдесят тысяч, которые мама должна кредиторам до конца недели…
За своими мыслями не сразу реагирую на подошедшего мужчину. Вновь вздрагиваю, когда он встает вплотную ко мне и осматривает двумя темными омутами, видными сквозь темную маску. Внимательно. Останавливается на твердых сосках, просвечивающих сквозь халат. Снизу вверх. Поднимается к губам, которые, казалось, скоро прокушу до крови. От волнения. От нервов. От чертовой неизвестности.
– Она вообще совершеннолетняя? – спрашивает Господин, повернувшись к хозяину кабинета через плечо.
– Конечно есть. Правда, мисс?
А я не могу и слова вставить, все еще пребываю в шоке. Не отрываю глаз от временного Господина. Мы словно примагнитились друг к другу. Уже не так страшно. Перестаю дрожать. Но рано. Слишком рано. Еще много вопросов остается нерешенными.
Господин быстро отходит от меня и снова направляется к хозяину кабинета.
– Плевать мне, ясно? – снова рычит он. От смены настроения резкости я скоро заикаться стану. – Сам стеги девчонку, я не хочу брать на себя ответственность, – он быстро стягивает с лица маску, швыряет ее на стол и разворачивается к выходу.
В этот момент встречаюсь с обладателем темных омутов. Рассматриваю его лицо. Каждую черточку. И разлет бровей, и разрез глаз, и плотные, сжавшиеся губы. Знаю, что в жизни они не выглядят, как ниточка. Они чуть полноватые. Чувственные. Заметила это еще на сцене, когда он хладнокровно осматривал меня и наносил удары.
Но я не верю. Не верю своим глазам. Пытаюсь найти хоть какое-то отличие. Потому что я знаю этого человека…
– Профессор Салливан?
Мужчина резко останавливается передо мной. Уже не так близко, на расстоянии вытянутой руки. Но даже так я наблюдаю на его лице неподдельное удивление. Подходит ближе ко мне и стягивает маску. Узнает меня, судя по расширившимся глазам.
Боже…
Профессор культурологии только что видел меня голой. Полностью уязвимой. Он трогал меня, касался широкими ладонями моего тела, стегал. Вызывал противоречивые чувства, которым невозможно найти объяснение.
Лили сказала, что здесь никто меня не узнает, что я не встречу никого из университета, из общежития. Здесь только богатые и солидные люди, а не такие нищебродские студенточки, как я. Она обещала. Обещала…
А сейчас мой мир разрушается в прах. Я опозорена. Можно прощаться с университетом, с дипломом, с будущей профессией, с университетской жизнью, которая спасала меня от падения в бездну из-за смерти папы и домашних проблем…
– Одевайся и езжай домой, – внезапно раздается приказ тем самым голосом, которым он отдавал команды на сцене. Лицо профессора жесткое, безэмоциональное, однако глаза готовы превратить не просто в пепел.
Они готовы сделать из меня ничто…
– Как это?
– Вот так. Езжай домой и не появляйся больше здесь.
– Но мне нужны деньги, – тут же парирую я.
– Если вы не доиграете сцену, деньги не получишь, – твердит мужской голос из-за широкой спины профессора-господина.
Черт возьми! То есть мы еще и доиграть должны? Но как? Если профессор Салливан снова появится передо мной и снова увидит меня голой, я не то, что отключиться не смогу, но и буду наблюдать за каждым его движением, за каждым шагом. Черт, это же мой преподаватель! Я не смогу. Не смогу…
Вспоминаю, зачем я пришла сюда. Перед глазами появляются счастливые глаза моего героя, невероятная лучезарная улыбка. Он не знает забот жизни в чужом доме. Не представляет, куда пропала его мать и зачем вообще отдала другой семье.
Это нужно пережить. Опозориться, проплакать ночь и забыть…
– Я готова…
– Я не буду продолжать сессию.
Теперь профессор смотрит четко на меня. Злобно. Будто готов разорвать на месте. Как чудовище. Как хищник, которого вывели из себя.
– Адриан, ты уверен, что не хочешь полакомиться…
– Я все сказал.
Профессор обходит меня и покидает кабинет. Вот и все. Вот и решила вопрос с деньгами. Как там говорят? Бесплатный сыр только в мышеловке? Вот и придавила меня ловушка. Теперь я истекаю кровью не в силах позвать на помощь своих соратников.
– Вы что-то еще хотели, мисс?
Да, я хотела заработать деньги, чтобы спасти наши с братом задницы, пока мама получила индульгенцию в реабилитационном центре. А что если…
– Можно мне прийти завтра? Я отработаю, обещаю. Я не подведу.
Использую последнюю надежду на чудо. Но… Всегда в жизни есть это самое НО, которое препятствует достижению цели. И у меня оно появилось.
– Завтра придет другая девушка. У меня весь месяц расписан! Тебе повезло, что я впихнул в эту сессию. Свой шанс ты профукала, дорогуша. Если тебе ничего не нужно, то можешь уходить.
– Пожалуйста… Мне очень нужны деньги.
– Уходи, я сказал!
И я ухожу. Опозоренная. Разбитая. И без денег. Ушла собирать вещи и прощаться с университетом навсегда. Я найду другой способ достать деньги, у меня еще пять дней впереди. Обязательно найду.