– То есть вы теперь должны пятьдесят штук какой-то кредитной конторе? – чуть ли не кричит Лили на всю аудиторию. – Чего уставились? – шикает Лили. Однокурсники мельком косятся на нас, а потом возвращаются к своим делам.
– Да. Пятьдесят штук, – горько вздыхаю, вспоминая вчерашнюю встречу. Брр. Аж мурашки по коже. Неприятный, скользкий тип этот Харрисон, но более-менее сговорчивый. – Я кое-как договорилась, чтобы не брали проценты, пообещала все вернуть на этой неделе.
– Что? Пятьдесят штук за неделю? Как ты их достанешь? – подруга выпячивает глаза, пока наносит на темную кожу тональный крем.
– Понятия не имею.
Сейчас все силы вкладываю на то, чтобы не расплакаться от досады и несправедливости. Уже наревелась в ванной, когда читала договор матери из кредитной конторы, плакала, когда уезжала обратно в кампус, когда заперлась в комнате общежития, читая сообщение брата в директе Инстаграм.
Дэниэл Лаундж: «Приезжай поскорее, сестренка. Я скучаю».
Габриэль Лаундж: «Обязательно».
Теперь я еще сильнее жду выходных, чтобы весело провести время с моим героем. Я так надеюсь, что он не осознает в своей голове, что его только что кинула родная мать. Кинула нас на произвол судьбы со своими проблемами.
– У твоей мамы не осталось сбережений? – прерывает воспоминания Лили.
– Всего три тысячи. Их я сразу же отдала тому Харрисону.
– Сочувствую, подруга, – Лили поспешно обводит глаза черным карандашом. Получается почти ровная линия.
Вот что значит не услышать будильник и краситься сразу в аудитории. На этот раз она не поточная, а маленькая, предназначенная только для нашего курса. Но это не имеет никакого значения – на курс Культурологии к профессору Салливану записалось много человек, в том числе и девчонок. И все они сейчас либо наводят красоту в зеркале, либо втыкают в телефоны. Все, кроме меня.
Потому что у меня поджилки дрожат от неизвестности и страха…
– А еще я опоздала на встречу с Салливаном, – выпаливаю внезапно и, как мне кажется, слишком громко.
В этот момент из рук Лили падает маленькая упаковка с тушью и залетает практически до передней стены, где стоит доска.
– Вот черт! Зачем так пугать?
– Ничего я не пугала.
– Ага, другому это рассказывай! Подожди, сейчас подниму…
– Не беспокойся. Я сама.
Поднимаюсь с места и хватаю потерявшийся черный флакон подруги. Все же я сидела ближе к проходу, тем более застала ее врасплох своей резкостью. Но меня этим не испугать. Меня больше ничем не испугать. Наверное. Кроме…
– И вам доброе утро, мисс Лаундж.
… кроме низкого голоса, обладатель которого навис надо мной нерушимой скалой. Даже не так, как высотка в Лондонском Сити.
Медленно поднимаю голову, все еще сидя на корточках. Он смотрит так снисходительно. Его черный взгляд будто препечатывает к полу и требует опустить голову, как нашкодивший ребенок. И нет, дело не в мужской привлекательности или какой-то там харизме. Дело в страхе, который он развеивает вокруг себя, и в наших отношениях. А они, судя по сведенным на переносице бровям и чуть поджатым губам, не самые теплые.
– Доброе, профессор Салливан.
– Раз вы сами вышли к доске, может с вас и начнем доклад? Вы же подготовились?
Да. Подготовилась. Еще как. Вчера всю ночь сидела за ноутбуком и мучила всемирную паутину в поисках правдоподобной информации. Собирала доклад по кусочкам, репетировала речь так, чтобы ко мне никто не смог придраться. Но это невозможно. Потому что профессор раскусит меня на раз два.
Однако я не могла не попытаться воспользоваться хотя бы этим вариантом. Лучше так, чем прийти ни с чем и признать свое поражение.
– Конечно. Мне нужно взять листы.
– Начинайте так. Подсказки будут лишними.
Все тут же подобрались. Пока профессор Салливан не видит, девочки убирают косметику, откладывают телефоны и смотрят прямо на меня. А я волнуюсь. Дико волнуюсь. Без подсказок на листах, конечно, будет сложнее, но я справлюсь. Обязательно.
И я справилась.
Описала самые популярные памятные места Лондона, рассказала про экскурсию в Букингемский дворец, где якобы была в конце лета. Вчера до трех часов ночи смотрела на Ютубе видео-экскурсию.
Заканчиваю доклад и смотрю на нашего профессора. Вздрагиваю. Потому что его пронизывающий, опасный взгляд не предвещает ничего хорошего. Мне даже кажется, что сейчас в нем черти пляшут вокруг костра из адского пламени.
– Скажите, мисс Лаундж, вы провели большую часть дня в Букингемском дворце, так? – растягивает слова своим низким голосом.
– Да.
– Покажите ваши фотографии на фоне этого старинного архитектурного памятника. Вы же сфотографировались, я правильно понимаю?
Так, стоп! Какие фотографии? Зачем? Он ничего не говорил о фотоотчете в докладе, я даже фото не искала, чтобы выдать их за свои. Черт! Что же делать? Не могу же я сказать, что у меня нет ни одной ни одного снимка с экскурсии.
– Они… они сохранены у меня на компьютере, но, если вы позволите, могу принести их после занятий и показать…
– Садитесь. Ваш ответ не засчитывается.
– Что? Почему? – шокировано смотрю на профессора Салливана. Он сидит расслабленно на стуле, покручивает в руках ручку, словно кто-то чужой сейчас поставил неудовлетворительную оценку за ответ, а я в этот момент, наверное, покрылась холодным потом.
– Недавно вы рассказали, что не смогли посетить ни единого памятного места за это лето, а сейчас так красноречиво описали онлайн-экскурсию с Ютуба. Вы соврали тогда или врете сейчас?
Мамочки… Он же готов испепелить меня взглядом. Превратить в прах. В ничто. А все из-за того, что я не смогла вчера явиться вовремя, а до этого сказала глупость о неудачных летних каникулах и отсутствии как х-либо вылазок в принципе.
– Я не…
– Семестр только начался. У вас будет шанс исправиться, мисс Лаундж. Садитесь.
Опустив голову, сажусь рядом с Лили и протягиваю ей потерянную тушь. Она не сразу забирает флакончик из рук, а какое-то время сжимает мою ладонь. Поддерживает. Как всегда, когда у меня не ладится с учебой. И это лучше работает, чем снисходительные взгляды девчонок и усмешки на ярких губах.
Я так старалась не облажаться сегодня! Ночь не спала, чтобы написать этот гребаный доклад, репетировала свою речь у зеркала, чтобы получилось правдоподобно. Или вы злитесь, что я вчера не приехала? Простите! Да, я виновата, но у меня возникли другие проблемы. Семейные.
Если бы вы позволили объяснить ситуацию и услышали меня, то изменили свое решение насчет оценки. Может, подойти после занятий? Вдруг получится исправить? Вряд ли. Не сегодня. Я и так слишком подавлена.
Оставшееся время проходит… мимо меня оно проходит. Складывается ощущение, что на меня вылили ведро свинячьих внутренностей из фабрики по производству мясных изделий. Всем телом ощущаю взгляды однокурсников, слышу насмешки, смотрю, как они показывают пальцем во время перерывов. Даже в кафетерии не перестают глазеть, будто нечто иное спустилось с космоса и пытается захватить внимание всех студентов. Здорово.
– Не парься, Габи. Все еще впереди. Исправишься, – пытается поднять настроение Лили. Она даже заставила меня выйти на большой перемене в университетский сквер и выпить кофе. Сегодня солнце вышло, на улице совсем тепло. Только в моей душе все равно холодно.
– Ага, исправлюсь.
– Но он жестко с тобой поступил. Ты вообще зачем к нему подошла в пятницу? Зря только силы потратила!
– Я же не думала, что моя мать возьмет кредит на пятьдесят штук! – вспыхиваю я. От навалившихся проблем, от натянутых отношений с преподавателем, от беззаботной улыбки Лили. От всего. – Лучше бы я была тупой дурой, они вообще ни о чем не переживают.
– Кому нужны тупые дуры? – раздается позади веселый мальчишеский голос. О боже, только не он.
– Эй, Стифлер, проваливай, мы заняты! – отвечает за меня Лили. Спасибо, подруга. Надеюсь, отстанет.
– Вижу, вижу, – светловолосый парень появляется передо мной и, облокотившись по обе стороны широкими ладонями, нагибается и шепчет. – Привет красавица.
Фу! Маленькая доля секунды дает мне фору, и я уворачиваюсь от поцелуя Стивена Уайта – местной звезды футбольной команды. Его ведь не зря прозвали в честь главного бабника из Американского пирога. Хорошо, что у меня, в отличие от других девчонок, есть голова на плечах, которая не позволила отдаться первому встречному на студенческой вечеринке. Хотя я и тогда не была девственницей. Только тсс! Никому не говорите! Этот маньячело любит «красивых самочек».
– Ага.
– Не будь занудой, Габи. Поприветствуй папочку.
– Я тебя между ног кроссовком поприветствую! – взрываюсь в ответ. И так голова забита проблемами, так еще и этот индюк нарисовался.
– Какая ты грубая, детка. Ладно, позже к вам подойду.
Фух! Ушел! Наконец-то! Вонь дешевых сигарет больше не вызывает тошноту, хотя отдышаться после смеси табака и тяжелого одеколона сложновато. Свежий воздух помогает ненадолго отойти от встречи, однако воспоминания этих выходных и навалившиеся проблемы снова берут вверх.
Где достать деньги? Как достать деньги? Какому дьяволу мне придется продать душу, чтобы завладеть пятьюдесятью тысячами фунтов. Не хочу даже думать, куда их мама потратила. Не хочу.
– Не хочешь вечером сходить в спортзал? – внезапно спрашивает Лили, не отрывая глаз от телефона.
– Нет, спасибо. Настроения нет. И вообще…
– О, посмотрите, кто идет, – чуть ли не кричат неподалеку от нас.
Я и не заметила, как девчонки из элитного клуба во главе Элен Роланд расположились на соседней лавочке, попивая протеиновый коктейль. И смотрят. Нет, не так. Пожирают глазами предмет воздыхания.
Он уже не в костюме, как на занятии, а в кожаной куртке и таких же штанах, подчеркивающих широкие плечи и подтянутое тело. Профессор перестает быть профессором, его выдает лишь лицо, известное всему кампусу. Он уверенно вышагивает по университетской тропинке. Смотрит только вперед, иногда кивает головой во время приветствия со студентками. Идет к автостоянке, останавливается возле припаркованного «Харлея».
– Салливан еще и байкер? – раздается голос Нэнси Лохан из той же компании гламурных девочек. – Какой он симпатяжка.
– Только слюнку не урони, – усмехается Элен Роланд, откидывая назад темные пряди.
– После тебя, подруга.
Они еще о чем-то треплются, но до меня больше не доходят их голоса. Я внимательно смотрю на преподавателя. На моего личного мучителя.
Мне кажется, или у него из-под пояса торчит черный чехол? Как в фильмах про Джеймса Бонда, когда он доставал из-под пиджака заряжанный пистолет. А что? Очень похоже. Или это моя фантазия разыгралась? Наверное, так оно и есть – профессора Салливана не пустили бы с пушкой наперевес.
Однако эта маленькая деталь становится неважной, когда мы скрещиваемся взглядами. Безотрывно. Словно между нами протянули тонкую нить, готовую вот-вот оборваться, но мы всеми силами удерживаем ее непрерывным зрительным контактом.
Нечем дышать. Воздух какой-то терпкий. Задыхаюсь. Сердце бьется быстрее. Профессор Салливан по ту сторону замирает. И я замираю. Не понимаю, что происходит. Почему. Как. В какой-то момент мужчина едва заметно приподнимает уголки объемных губ, искривляя четкую линию темной щетины. Хитро. Опасно. Обнажает ровную линию белых зубов. Затем надевает шлем и, разорвав создавшуюся между нами связь, покидает парковку.
Покидает громко и красиво…
Я словно выхожу из транса. Из глубокого. Неизвестного. Я должна злиться на него, должна ненавидеть, однако этот коктейль эмоций к профессору Салливану исчез. На время. И теперь он окутывает меня с новой силой, напоминая, что сегодня произошло на занятии.
– Габи, вставай! – Лили резко поднимается с лавочки и тянет меня за руку. Образ преподавателя в кожаном одеянии моментально исчезает.
– В чем дело?
– Я нашла решение твоей проблемы! У тебя будут пятьдесят штук!
Она сейчас серьезно или решила поиздеваться? Или наткнулась на какой-то лохотрон с разводом? Что же Лили нашла в телефоне? Слепо иду за подругой в общежитие, захожу в ее комнату, жду, когда та что-то откроет на ноутбуке и выкрикнет.
– Ты идешь в БДСМ клуб! – радостно вскрикивает подруга.
– Что?
Весь энтузиазм и радость смываются в унитаз. Лили открывает какой-то сайт с неоновыми картинками в черно-красных тонах. Перед глазами все размывается, давит. Не могу вчитаться в объявление, на которое указывает подруга.
– Смотри! Идет набор добровольцев на публичную сессию. Платят хорошо, даже слишком.
– Нет! Какой БДСМ клуб? А если меня там плеткой укокошат? – чуть ли не кричу я.
– Не укокошат, – уверенно говорит Лили. – Для Тематиков главное безопасность и добровольность.
– А если я не выйду оттуда живой и вообще, меня загипнотизируют и…
– Так, я не пойму, тебе нужны деньги?
Нужны. Еще как нужны. И, если не выплачу мамин долг до конца недели, у меня будут неприятности. Не говоря уже о процентах, которые будут расти с каждым днем.
– Вдруг меня кто-то узнает? – выдаю последний аргумент.
– Тебе на глаза наденут маску, никто тебя не узнает, – подруга достает телефон и протягивает мне. – Звони.
В голове сплошная неразбериха. Метаю глазами то на сайт с неоновыми оттенками, то на айфон подруги. Вверх на один экран, вниз на другой. Куча мыслей возникает в голове, куча страхов. Но один из них самый большой – неуплата долга. Они могут навредить мне, Дэни. Достанут нас из-под земли и выпотрошат. Моему маленькому герою не жить, если я не решу проблему.
Звонок – большой риск. Вся моя жизнь – риск.
Глубоко вдохнув терпкий воздух маленькой комнаты, пропахшей духами Лили, беру телефон в руки и набираю номер, указанный на экране. В глубине души молюсь, чтобы никто не взял трубку, но понимаю, что от этого не убежишь. Не исчезнешь. Либо я воспользуюсь шансом на нормальную жизнь, либо погрязну в пучине отчаяния.
– Клуб «Пороки» слушаю вас.
– Здравствуйте, – произношу четко, уверенно, глядя на ободряющее лицо подруги. – Я звоню по поводу вашего объявление о наборе добровольцев…