В экипаже царила оглушительная тишина.
Дэвид взглянул на свою дочь Беатрис, сидевшую рядом с ним. Лицо ее почти полностью было скрыто за капором из соломки, и он видел только кончик ее вздернутого носика и уголок неулыбчивого рта. Девочка молча смотрела на дорогу. Ее золотисто-рыжие локоны, туго стянутые на затылке розовым бантом, блестящей волной спускались на синий бархатный жакет.
Беа всегда выглядела как маленькая леди, прелестная фарфоровая куколка в роскошном наряде. Под мышкой у нее была зажата настоящая кукла – ее всегдашняя спутница. Все дамы при виде девочки не могли удержаться от восторженных возгласов.
– Она просто ангел, Дэвид! – восклицала его сестра. – Никогда не плачет и не шалит! И это после всего, что ей пришлось пережить…
Луиза была права. Беа – настоящий ангел. Она или тихо играет со своими куклами, или слушает няню, читающую ей книги. Но не слишком ли она спокойная? Не слишком ли замкнутая и необщительная для пятилетнего ребенка?
Даже сейчас, в чудесный теплый весенний день, когда все дети бегают по улице с обручами и скакалками, кричат и смеются, она лишь молча смотрит на них, без всякого выражения на маленьком личике.
– Когда я закончу со своими делами в деревне, может быть, сходим в магазин игрушек и купим тебе один из таких обручей? – спросил Дэвид, подстегивая лошадей. – Что скажешь, Беа?
Девочка повернулась и посмотрела на отца, в первый раз с той минуты, как они выехали за ворота Роуз-Хилл. Ее глаза были совершенно серьезны.
– Нет, спасибо, папа.
– Но тебе обязательно понравится. Я мог бы научить тебя играть с обручем.
Беа покачала головой:
– Тетя Луиза говорит, что у тебя много дел в Роуз-Хилл и я не должна тебе мешать.
Разумеется, Луиза могла сказать такое. Это его обычная отговорка в ответ на ее бесконечные приглашения. Она то и дело устраивала приемы, главной целью которых было представить его как можно большему количеству юных леди. От слов Беа сердце Дэвида болезненно сжалось. Она, видимо, думает, что у отца нет для нее времени. В действительности же Беа была смыслом его жизни с того самого дня, как появилась на свет, и все, что он делал, было ради нее.
– Не важно, сколько у меня дел, я всегда найду для тебя время, Беа. Надеюсь, ты понимаешь это.
– Мне не нужен обруч, папа.
Девочка отвернулась и снова уставилась на дорогу. Вдали показались деревенские дома, площадь и церковная колокольня.
Беа не всегда была такой, подумал Дэвид, и его охватило чувство, близкое к отчаянию. Когда-то она бегала по дому, радостно смеясь, и ничем не отличалась от деревенских детей. Она подбегала к отцу и заливалась смехом, когда он подкидывал ее в воздух. Она приглашала его в гости, разливала чай из крошечного чайничка в крошечные фарфоровые чашечки и щебетала, не умолкая.
Потом умерла ее мать. Нет… по крайней мере, сам с собой он может быть честен. Ее мать оставила их, сбежала с любовником и погибла, когда их коляска перевернулась на каменистой шотландской дороге. Беа ничего не знала об этом. Отец сказал ей лишь, что Мод заболела, отправилась лечиться на воды и там отошла в мир иной. С того дня Беа замкнулась в себе, стала тихой и молчаливой, как ее фарфоровые куклы.
Дэвид надеялся, что возвращение в Роуз-Хилл, поближе к его сестре и ее семье, сотворит чудо и к Беа вернется ее жизнерадостность. Детям ведь лучше расти на свежем воздухе? Но Беа, казалось, стала еще тише.
Дэвиду нравилось держать свою жизнь под контролем, ему необходимо было чувствовать, что все подвластно ему. Дела у него шли прекрасно. Он успешно управлял поместьем, заботился о своих арендаторах, семье, урожае. Когда его родители умерли, он заботился о своей сестре, пока она не вышла замуж. Дэвид был хорошим сыном, хорошим братом и гордился собой. Он даже был хорошим мужем и всецело посвятил себя жене. В молодости он пережил период увлечения азартными играми и женщинами, знал, к чему может привести такая жизнь, и не хотел ее для себя.
Почему же его семейная жизнь не сложилась и как вышло, что он стал плохим отцом?
Дэвид посмотрел на дочь. Она сидела очень прямо и глядела перед собой. У Дэвида заныло сердце. Его любовь к дочери была бесконечна. Как бы он хотел помочь ей, но не знал, как это сделать.
Гнев, который Дэвид долгое время испытывал всякий раз, вспоминая о Мод, и который старался подавить, разгорался с новой силой, стоило ему взглянуть на Беа. Мод… такая прелестная, такая очаровательная… и такая легкомысленная. Было время, когда Дэвид считал ее подходящей партией, но потом обнаружил, что за красивым фасадом скрывается эмоциональная натура, жаждущая романтики. Этот романтизм вскружил ей голову, заставил забыть о семье и своем долге. Когда-то и Дэвиду пришлось пережить нечто похожее.
– Ты должен жениться, – твердила ему сестра. – Если бы у Беатрис была новая мать, а у Роуз-Хилл достойная хозяйка, все было бы прекрасно. Как насчет леди Пенелопы Хейдер? Или мисс Кинг?
Однажды он уже послушал совета Луизы и женился на ее лучшей подруге мисс Коул. Больше он такую ошибку не совершит и советов сестры слушать не станет. Впрочем, в одном Луиза права – однажды ему придется снова вступить в брак. Остается надеяться, что к этому времени ему удастся найти женщину из благородной семьи, обладающую здравым смыслом и безупречной репутацией. Женщину, которая станет ему поддержкой и согласится вести тихую сельскую жизнь.
В этом Дэвид был совершенно уверен. Ему, и что еще более важно – Беатрис, больше не нужны романтически настроенные барышни.
В этот теплый весенний день жизнь в деревне била ключом. Узкие улочки были заполнены людьми, владельцы лавок распахнули окна и двери, чтобы впустить свежий воздух. Весна вступила в свои права и словно вдохнула жизнь в сонную деревушку.
Как бы хотелось Дэвиду самому ощутить эту бьющую через край энергию, обрести новую надежду, но душа его словно оледенела.
Он знал, что самое лучшее лекарство для него – работа, она поможет ему забыть о своих печалях. Оставив экипаж у извозчичьего двора, Дэвид взял Беа за руку в кружевной перчатке и повел ее по улице. Дочь молча последовала за ним, зажав под мышкой свою куклу.
– Мне нужно зайти к юристу, Беа, – сказал он, – это много времени не займет. Если ты не хочешь в магазин игрушек, может быть, потом пойдем за сладостями? Купим тебе лимонных леденцов, когда-то они тебе так нравились.
– Спасибо, папа, – прошептала Беатрис.
По улице они двигались медленно, Дэвида то и дело останавливали знакомые, чтобы поприветствовать его или поинтересоваться, надолго ли он приехал в Роуз-Хилл. Благодаря слухам и сплетням местные жители были прекрасно осведомлены о лондонском скандале, и в глазах почти каждого встречного Дэвид замечал искорки жадного любопытства. Люди, которых он знал с детства, говорили с ним осторожно, как с тяжелобольным.
Дэвид и Беа прошли мимо танцевального зала, в котором устраивались обыкновенно деревенские балы, и тут за своей спиной он услышал голос сестры.
– Дэвид, дорогой! Я не знала, что ты будешь сегодня в деревне. Тебе следовало бы предупредить меня, мы могли бы вместе пообедать до вашего возвращения в Роуз-Хилл! – воскликнула Луиза.
Обернувшись, Дэвид увидел сестру, спешащую к нему. Она двигалась неуклюже, поддерживая живот – Луиза была беременна. За ней, спотыкаясь, плелись двое ее маленьких сыновей. Мальчики на ходу тузили и щипали друг друга, это уже вошло у них в привычку. Дэвид почувствовал, как Беа замерла рядом с ним.
– Я не хотел доставлять тебе хлопот, Луиза, – ответил он, целуя сестру в подставленную щеку.
– Никаких хлопот! Мы так редко вас видим, – возразила сестра. Осторожно наклонившись, она обняла молчаливую Беатрис. – Какая ты красивая сегодня, Беа! Когда подрастешь немного, станешь еще очаровательнее. Мальчики, немедленно прекратите драться! Поклонитесь дяде.
Мальчики поспешно поклонились и снова принялись задирать друг друга.
– Беатрис сегодня очень бледна, – прошептала Луиза на ухо брату, – тебе так не кажется? Оставь ее со мной, пока занимаешься делами, она поиграет со своими кузенами. Я уверена, ей очень одиноко в Роуз-Хилл.
Словно услышав ее слова, Беа бросила на Дэвида встревоженный взгляд.
– Спасибо за предложение, Луиза, ты очень добра, но сегодня нам надо пораньше вернуться домой. Как-нибудь в другой раз, обещаю.
Луиза фыркнула:
– Как хочешь. Но ты и сам прекрасно понимаешь, что Беатрис нужна компания. Ей нужны братья и сестры. Вспомни, как нам было весело, когда мы были детьми! Кстати, ты еще не видел мисс Хардинг? Она приехала погостить к своему дяде, адмиралу Хардингу. Я знакома с ней совсем недавно, но уже восхищаюсь ею. Она так мила, так спокойна. Как раз то, что тебе нужно.
Беа не сказала ни слова и не шевельнулась, но Дэвид почувствовал, как ее ручка сжала его руку.
– Нет, я еще не имел чести познакомиться с мисс Хардинг.
– Тогда ты должен обязательно посетить бал на следующей неделе! Тебе снова нужно выходить в свет, Дэвид. Это было бы тебе полезно. Кроме того, как ты собираешься найти себе жену, если все время будешь сидеть в Роуз-Хилл? Не так ли, Беатрис, дорогая?
– Да, тетя Луиза, – вежливо ответила Беа.
– Разумеется. А теперь, Дэвид, позволь я расскажу тебе о мисс Хардинг…
Луиза продолжала говорить, но внимание Дэвида внезапно привлекла женщина на другой стороне улицы.
Она была невысокой, но стройной, в ее походке и манерах было что-то знакомое. И все же Дэвид был уверен, что не знает эту женщину. Она была одета в черное платье, пелерину и простой черный капор, а ведь в деревне не было вдов, носивших траур. Что-то в этой незнакомке притягивало внимание Дэвида словно магнит. Было в ней что-то загадочное и… живое.
Дэвид вдруг подумал, что уже давно не чувствовал себя живым. Давно ничто не привлекало его внимание как эта женщина в черном.
Прохожие тоже окидывали женщину взглядом, когда она проходила мимо, некоторые останавливались, глядя ей вслед, но редко кто здоровался с ней.
Незнакомка остановилась у витрины книжной лавки мистера Лорна, повернулась, разглядывая хаотически сваленные в груду тома за пыльным стеклом, и Дэвид увидел ее бледный профиль, четкий, как на греческой монете.
– Эмма Банкрофт… – изумленно прошептал он.
Сейчас, когда Дэвид снова увидел Эмму, его поразило, насколько свежи оказались его воспоминания об этой девушке. Они ничуть не потускнели за минувшие годы. Правда, сейчас он чувствовал себя лет на сто старше того молодого человека на балу, а вот Эмма Банкрофт ничуть не изменилась. Те же золотистые локоны, маленький прямой нос, усыпанный бледными веснушками, розовые губы, изогнувшиеся в улыбке. Она по-прежнему была молода и так же жадно, как раньше, стремилась познать жизнь.
И все же ей, как видно, пришлось многое пережить, раз она была облачена в черное. Эмма толкнула дверь лавки и исчезла внутри. Потеряв ее из виду, Дэвид словно очнулся. Увидел спешащих по своим делам людей. Ощутил руку Беа в своей руке. Услышал звонкий голос сестры.
– О да, – фыркнула Луиза, – это Эмма Банкрофт. Я слышала, она вернулась в Бартон-Парк, хотя я удивлена, что сестра согласилась ее принять после всего, что случилось. Поведение мисс Банкрофт оставляет желать лучшего, а ведь она невестка графа.
Дэвид с любопытством взглянул на сестру, и Луиза самодовольно улыбнулась. Она любила посплетничать, а с тех пор, как Дэвид вернулся в Роуз-Хилл, он почти не выходил из дому.
– Ты наверняка знаешь эту историю, Дэвид. Хотя, может быть, и нет, ты всегда так занят своими делами. Тебе известно, что она сбежала с мистером Генри Каррингтоном?
Дэвид припомнил все, что слышал об этом скандальном побеге. В свой первый сезон в свете Эмма Банкрофт сбежала с известным ловеласом, вопреки советам сестры. Слухи об этом моментально докатились от Лондона до Роуз-Хилл. Все сходились во мнении, что случившееся крайне прискорбно, но отнюдь не удивительно. В конце концов, мисс Банкрофт всегда была девицей со странностями. Впрочем, вскоре другие скандалы отодвинули побег мисс Банкрофт на второй план и к тому времени, когда Дэвид приехал в Лондон с Мод и их новорожденной дочерью, о блудной сестре леди Рэмси почти забыли. Дэвид предположил, что мисс Банкрофт ведет благопристойную семейную жизнь вдали от Англии.
А потом разразился уже их собственный скандал, связанный с побегом Мод. Временами Дэвид вспоминал мисс Банкрофт – ныне миссис Каррингтон – и чувствовал легкую грусть. Увидев Эмму на улице, он на мгновение ощутил беспричинную радость, которая вскоре сменилась настороженностью – теперь солнечная живость Эммы казалась ему опасно непредсказуемой, а в его жизни больше нет места скандалам.
– Говорят, мистер Каррингтон был убит на дуэли где-то во Франции, – сообщила Луиза. – Полагаю, у леди Рэмси не было другого выбора, кроме как приютить сестру.
А был ли выбор у самого Дэвида?
– Наверное, на твой взгляд, было бы лучше, если бы она оставила сестру в парижском работном доме? – слегка раздраженно сказал он.
– Дэвид! Ты сегодня просто невыносим! Разумеется, леди Рэмси поступила как истинная христианка, пригласив сестру к себе. Однако со стороны миссис Каррингтон было бы приличнее держаться подальше отсюда после того, что она учинила. Впрочем, семья есть семья. Остается надеяться, что она будет вести в Бартон-Парке спокойную размеренную жизнь и больше не собьется с пути истинного.
– Я должен вернуться к делам, Луиза, – сказал Дэвид, чувствуя желание защитить Эмму Банкрофт. – Юрист уже ждет меня, я хочу обсудить с ним покупку земель, примыкающих к Роуз-Хилл.
– Да, конечно. Я знаю, ты всегда так занят, дорогой Дэвид. Но не забудь, пожалуйста, о мисс Хардинг! Мы будем ждать тебя на балу через неделю.
Пробормотав что-то невразумительное, Дэвид повел Беа по улице. Она молча шла рядом, не мешая ему предаваться раздумьям и несбыточным мечтам об Эмме Банкрофт.
«Нет, папе не нужна новая жена. По крайней мере, та, которую выбрала для него тетя Луиза».
Беа сидела на высоком стуле, ожидая пока отец закончит свои дела. Он и седовласый, длиннолицый юрист мистер Уолл все говорили и говорили о каких-то непонятных вещах. В комнате было душно, пахло пылью и старыми сигарами, но Беа было все равно. Она тихо сидела в углу, и чем дольше на нее никто не обращал внимания, тем больше она могла увидеть и обдумать.
Это была стратегия, которой Беа успешно пользовалась с тех пор, как умерла ее мать. Сначала все как-то запуталось, двери их лондонского дома постоянно хлопали, люди постоянно входили и выходили. Дедушка Коул все время кричал, и лицо у него было красным. Папа, который любил играть и смеяться с ней, стал очень тихим и серьезным.
И каждый раз, глядя на Беа, он казался очень печальным. Он больше не играл с ней в чаепитие и не читал книжки, отсылал Беа в парк с няней, а сам запирался в библиотеке.
И никто ничего ей не рассказывал. Если она плакала и задавала вопросы, в ответ получала только жалостливые взгляды и новую куклу. Куклы были красивыми, но Беа хотела знать, куда ушла ее мама и когда ее настоящий папа вернется к ней.
Тогда-то она и научилась вести себя тихо и наблюдать. Она забивалась в угол, и люди забывали о ней, говорили о своем, по-взрослому, а не так, как с ней. Беа ненавидела, когда с ней говорили как с ребенком. Отец никогда не разговаривал с ней так, потом и другие взрослые научились говорить с ней на нормальном языке. А потом мама умерла, и к Беа опять стали относиться как к ребенку.
Особенно тетя Луиза. При мысли о тете Луизе Беа вздохнула и разгладила шелковую юбку куклы. Тетя Луиза была хорошей тетей, всегда добрая и не жалела лимонных леденцов, но у нее был один недостаток – она хотела, чтобы Беа играла с ее ужасными сыновьями. С этими мальчишками не о чем было поговорить, и они все время норовили стянуть ее кукол. Однажды они даже остригли одну из них. Беа потом долго плакала, а тетя Луиза громко кричала.
Беа не любила бывать у тети Луизы, ей было скучно. Даже сидеть здесь, в пыльной комнате, и то было интереснее.
Но хуже всего было то, что тетя Луиза постоянно твердила папе, что он должен жениться как можно скорее, потому что Беа нужна новая мама.
Беа не хотела новую маму. Она и родную-то нечасто видела. Разве только в окно, когда та садилась в экипаж и отбывала на очередной бал. Мама была красивая, как ангел, все время нарядно одета, часто смеялась, но пользы от нее было немного. Впрочем, от такой матери, как тетя Луиза, тоже. Она постоянно указывала всем, что делать, а в промежутках требовала свой флакон с нюхательной солью.
Не то чтобы Беа совсем не нравилась идея о новой маме. В книжках матери всегда были милыми, заплетали дочерям косы и читали им разные истории. Кроме того, папе не помешал бы кто-то, кто заставил бы его чаще улыбаться.
Мисс Хардинг, племянница адмирала Хардинга, о которой говорила тетя Луиза, не нравилась Беа. Они не были знакомы, но тетя Луиза почему-то всегда выбирала не тех. Беа понимала, что она всего лишь маленькая девочка, но она знала, чего хочет и что нужно папе.
Единственное, чего она не знала, – где это найти.
– …короче говоря, сэр Дэвид, вы сможете приобрести эти земли по сходной цене, – сказал старый юрист, – и ваши владения существенно расширятся, если вы, конечно, уверены, что дополнительные обязанности – это то, что вам нужно.
– Вы когда-нибудь слышали, чтобы на меня жаловались, мистер Уолл? – спросил ее отец, и Беа показалось, что в его голосе прозвучало веселье, хотя она не поняла, в чем заключалась шутка.
Она надеялась, что папа улыбнется, но он этого не сделал.
– Разумеется, нет, сэр Дэвид. У вас превосходная репутация. Вас считают самым прогрессивным землевладельцем, который к тому же живо интересуется сельским хозяйством. Когда вы приведете эти земли в порядок, у вас не будет проблем со сдачей ферм в аренду. Однако если вы будете чересчур много работать, у вас появятся другие проблемы. По крайней мере, так иногда говорит мне миссис Уолл.
– Неужели? – тихо сказал папа.
– Супруга, сэр Дэвид, может стать опорой в жизни. Я говорю о, так сказать, правильной супруге – прекрасной хозяйке, подруге. Однако я боюсь, мы наскучили очаровательной мисс Мартон! Не хотите ли конфетку, дорогая? Или вот засахаренный миндаль… мои внуки обожают его, поэтому я всегда ношу с собой коробочку.
– Благодарю вас, мистер Уолл, – вежливо ответила Беа.
Сунув за щеку миндаль, она задумалась над словами мистера Уолла. Хозяйка Роуз-Хилл… вот еще один пункт, который стоит занести в ее список требований к новой маме.
Попрощавшись с мистером Уоллом, Дэвид и Беа вышли на улицу. После душной комнаты прохладный весенний ветерок показался девочке ледяным. Она поежилась.
– Мы должны вернуться домой, Беа, пока ты не схватила простуду, – сказал папа и взял ее за руку.
Беа не хотела возвращаться в молчаливый дом. Но и к тете Луизе ей тоже не хотелось.
– Может быть, сначала зайдем в книжную лавку? – спросила она. – Вдруг у мистера Лорна есть новые книжки с картинками из Лондона? Я прочла все, что у нас есть, по-моему, уже раза два.
К тому же тетя Луиза и ее сыновья никогда не заходят в книжную лавку, так что это место можно считать безопасным.
Беа показалось, что ее отец колеблется. Это было странно, потому что он всегда очень охотно посещал лавку мистера Лорна. А сейчас смотрел на дом по другую сторону улицы, и его глаза щурились за стеклами очков, словно он пытался разглядеть что-то через пыльные оконные стекла. Наконец он кивнул и повел Беа в магазин.