Сначала услышав чьи-то звонкие голоса, а потом и увидев шедших навстречу молоденьких парня и девушку, я неприятно удивилась. Они о чем-то весьма эмоционально переговаривались, а когда заметили нас и поравнялись, остановились.
– Вы в конюшню? – спросила девушка.
– Ээ… нет, – ответила я.
Девушка посмотрела на меня со смесью разочарования и облегчения и пошла дальше.
– Да, да, он у них, еле стоит бедненький, – услышала я, как она громко ответила на раздавшийся звонок. – Эти гады хотят 150 рублей за килограмм. Да! Понимаешь, они уже измеряют его колбасой. Да какая разница, сколько им на бойне за него на самом деле дадут. Они не хотят ждать, а у нас нет ни копейки! Нет, никакие соцсети и фонды не наберут за ночь столько денег. Ты знаешь, сколько он весит? 450 кг! Мы слишком поздно узнали об этом бедолаге, не знаю, что делать…
Вслушиваясь в этот односторонний разговор, я невольно замедлила шаг. Сопоставив заданный нам вопрос и ответы невидимому собеседнику, я пришла к выводу, что впереди нас ожидает далеко не мирное чистое место, а явно неблагополучная конюшня, с которой заморенных лошадей распродают на бойню.
Я глянула на Тея и вместо того, чтобы повернуть назад, сесть в электричку и поискать местность более подходящую, решительно направилась вперед. Я не знала, что буду делать и не представляла, зачем именно в сущности иду туда, но… Так было надо и все. Никак иначе я поступить просто не могла.
Довольно скоро мы вышли к захолустного вида конюшне и, не встретив никого по дороге, прошли на ее территорию.
– Знать бы еще, где этот конь… – пробормотала я.
Возможно, сработала интуиция, а может быть, просто повезло, но искомую животину я нашла в первом же строении. Обычной гнедой масти, весь какой-то облезлый и потрепанный, явно неухоженный коняка стоял в одном из стойл. Жалкий его вид вполне соответствовал окружающей обстановке. Темные полусгнившие доски, рассыпанные кругом грязные опилки, неубранный навоз.
«Сами бы они посидели в таких условиях, уроды», – зло подумала я и услышала грубые мужские голоса. Говорившие были где-то совсем рядом. Сориентироваться и вовремя убежать я не успела, а, может, и не захотела. С противоположного входа внутрь зашли двое почти таких же неухоженных на вид, как и сам конь, мужиков.
– Что, уже денежки нашли? – не растерявшись, спросил один из них. Вид его, однако, говорил о том, что отрицательный ответ ему известен и он собирается развлечься выпроваживанием сердобольных вновь.
– Зря ты меня злишь, мужик, зря, – зло прошипела я, даже не удосуживаясь делать это беззвучно. Мужик, правда, ничего не услышал. В отличие от Тея, который заметно напрягся.
– Ну так как?
– Мы его забираем, – сказала я грозно, мысленно давая мерзавцу шанс уйти с дороги.
Мужик растерялся, видимо, пытаясь понять, о чем я только что сказала и прикидывая, собираюсь ли я заплатить ему всю сумму сразу или… Я уже открывала задвижку, явно не позволяя ему поразмыслить.
– Эй! Куда? Деньги давайте и забирайте этого задохлика. А нет денег – нет коня.
– Да-а? – проворковала я, оставляя задвижку в покое и плавно разворачиваясь. – А то что, милейший?
На какую-то долю секунды я замешкалась. Вдруг ничего не получится? Все-таки история с похищением и попыткой изнасилования подорвала мою уверенность в своих силах. Потом я еще раз посмотрела на каких-то расхлябанных и, похоже, не так давно выпивших мужиков и улыбнулась. По изменившимся выражениям их лиц я догадалась, что улыбка моя больше похожа на оскал.
И эти человекоподобные жуки решили, что могут безнаказанно мучить величественных и грациозных животных? Они возомнили, что могут остановить меня в праведном желании освободить одного из них от пытки пребывания здесь и неминуемой смерти?
Я расхохоталась. Безумно, дико и с наслаждением. Послушные нити споро вылетели из солнечного сплетения и потянулись к остановившемуся живодеру, в глазах которого уже просыпался сладкий ужас.
Мужик выпучил глаза и повалился, его приятель без колебаний сбежал, а пришелец впал в ступор.
– Тей, Тейлон, ау! Приходи в себя, коня надо выводить и сматываться!
При ближайшем рассмотрении состояние коняки оказалось еще более плачевным, чем казалось вначале. Помимо отвратительного состояния шерсти, грязи и мелких язв обнаружилось, что один глаз у него наполовину закрыт и весь залеплен гноем.
– Ну же, мой хороший, идем, идем… – обращалась я уже к коню и осторожно потягивала вперед за веревку, повязанную на шею, которой он зачем-то был привязан внутри стойла.
Я боялась, что конь испугается и не пойдет, но тот послушно побрел к выходу из конюшни.
– Что ты собираешься с ним делать? – немного отмер пришелец.
Да, хороший вопрос.
– Не знаю, Тей, – честно ответила я. – В электричку нам теперь путь заказан. Но тут его оставлять нельзя. Ты слышал, уже завтра его отправят на колбасу.
– Я уловил смысл и поддерживаю твой порыв. Просто не понимаю, что именно ты собираешься теперь делать со спасенным животным и почему его судьба тебя волнует больше, чем той коровы, которую ты съела вчера?
Господи, кто учил этого инопланетянина задавать неудобные вопросы? И почему так не вовремя?!
– Вполне возможно, я бы стала точно так же спасать корову на месте этого коня и, наоборот, отведала бы на ужин колбасу из конины, – недовольная очередной мозговой встряской, неподходящим местом и временем я все-таки взялась ему отвечать, попутно продвигаясь к выходу с территории. – Когда покупаешь мясо в магазине, не думаешь, из кого оно сделано, а просто хочешь есть. К тому же собак, кошек и лошадей люди любят сильнее, общаются с ними плотнее, а потому считают, что есть их неэтично. Коровам повезло меньше. А что делать дальше с этим конякой я действительно не знаю, но надо поторопиться. Этот, – я махнула рукой назад, – может очухаться в любой момент, да и второй сбежал. Не думаю, что, когда они придут в себя, не решаться нас преследовать.
– Ладно, отойдем для начала ближе к лесу, – сказал Тей уверенно. – А там решим, как передвигаться дальше.
Глава 8
Тейлондер
Пока мы шли, я пытался смириться с увиденным. Я успел понять, что из-за проблем с привязкой Женевьева подпитывается искусственно и без согласия донора. Но то, что она сделала с тем мужчиной, с каким наслаждением залила в себя склизкую темно-серую смесь его эмоций и жизненных сил, было до того отвратительно и гадко, что я, как ни старался, не мог пересилить свою брезгливость и возникшее неприятие к землянке. Возможно, она и сама не понимала, что тем самым не только совершает насилие над другим человеком, но и добровольно заполняет себя омерзительной тошнотворной грязью, от которой любой разумный человек напротив постарался бы избавиться. Очевидно, подобное положение дел ее нисколько не смущало. К счастью, просвещение землян и разъяснение основополагающих принципов обращения с энергиями не было моей задачей здесь, и я решил сосредоточиться на главном.
Бедное животное еле переставляло ноги, и двигались мы медленно.
– Предлагаю вернуться к тому, ради чего мы сюда приехали. Нужно углубиться подальше в лес. Там, думаю, можно будет попробовать поиск, – сказал я, когда мы наконец достигли кромки леса.
– Я не возражаю, конечно, но не думаю, что мы сможем там пройти. Или ты пойдешь один?
Женевьева выглядела растерянной, чем порядком удивила меня.
– Нет, я вас не оставлю. Пока. Как ты сама сказала, может начаться погоня и, значит, оставаться тут небезопасно. Просто сначала разберемся с главным, а что делать с конем и остальным, будем решать после, согласна?
Она кивнула, но взгляд ее выдавал нерешительность. Похоже, она начала отходить от охватившей ее эйфории, а, возможно, и сомневаться в правильности содеянного.
– Я смогу вас перенести. Сейчас подальше в лес, а потом туда, куда скажешь.
Женевьева снова кивнула, и я окутал всех троих плотной оболочкой и потянул в лес. Мы летели низко и плавно, чтобы не пугать коня. Я опасался, что он будет нервничать и брыкаться, но, по-видимому, ему было до того плохо, что на происходящее он реагировал безразлично, а точнее почти никак. В отличие от Женевьевы, дискомфорт которой я ощущал даже сквозь оболочки наших капсул.
Земляне не привыкли летать. Они не знают, с каким упоением можно рассекать воздушные просторы, позволяя ветру обтекать тело, подхватывать и кружить в своих потоках, а потом выныривать из них и устремляться наперекор, разрезая встречные порывы и создавая собственные. Да и вообще, окружающая их природа до того уныла, что стремление к жизни в городах кажется оправданным. Хотя, насколько я понял, так не повезло именно обитателям этой части планеты, и есть места, где теплее и ярче. Но здесь… Только белое, грязно-серое и коричневое, а встречающиеся постройки еще хуже, чем замершая спящая растительность и серые однообразные небеса.
В лесу мне понравилось больше. Усыпанные ослепительно белым пушистым снегом деревья смотрелись здорово, но все равно мне отчаянно не хватало красок, привычно радующих взор на Алантаире. А еще лишь сейчас я понял, что дышать в черте города было трудно не из-за непривычно низкой температуры, а из-за скопления удушающих газов, которые здесь ощущались значительно меньше. И все-таки даже этот улучшенный вариант воздуха не шел ни в какое сравнение с родным.
Не особо рассчитывая на положительный результат, но тем не менее переполненный надеждой на скорейшее отправление назад, я остановил капсулы с девушкой и конем на краю большой поляны, устланной тем же холодным белоснежным покрывалом, что и все вокруг, и переместился в ее центр.
***
«Нет, нет и нет! Этого не может быть!»
Я запустил импульс повторно, хотя и без того знал, каким будет результат. Верить не хотелось, но обманывать себя глупо. Это она. Искомая девушка – ни кто иная, как Женевьева. Девушка, совершенно, абсолютно не подходящая в Стражи!
«Что теперь будет? – с отчаянием подумал я. – Я выполнил задание. Каким-то совершенно непостижимым образом нашел избранную в первые же мгновения пребывания на Земле. Только вот сумеет ли она исполнить свою роль? Да с таким состоянием ауры она не сможет даже ступить на Алантаир! И сообщить об этом Учителю, рассказать, что нашел совсем не ту, которую надеялся найти, я смогу только в пределах родной планеты. А это значит: мне все равно придется забрать ее с собой! Чтобы потом, возможно, возвратить обратно… Что будет с Лучем? Что будет с Алантаиром? Как без четырнадцатого Стража мы одолеем облако?»
Я бы, наверное, еще долго метался в дебрях собственных спутанных мыслей, лежа распластавшись на белом прохладном снегу и смотря в чужие блеклые небеса, если бы не Женевьева, беспрестанно окликающая меня.
Я оставил и ее, и коня в защитных капсулах, понадеявшись, что так они получат меньшую дозу опасных для них излучений. И, по-видимому, это сработало. Женевьева не только не потеряла сознания, но и выглядела довольно бодрой. Она нетерпеливо переступала ногами, не понимая, как двигаться в оболочке, а неестественно спокойное и даже апатичное животное, замученное своими хозяевами, смиренно стояло рядом.
Слишком много сюрпризов преподнесла мне эта планета. Неприятных и ужасающих. Не хотелось бы думать, что Учитель и сам Хранящий Мудрость ошиблись, выбрав меня, но чувствовал я себя слишком слабым для этого задания.
«Я должен собраться, я не могу подвести их», – сказал себе твердо и, решительно встав, пошел к краю поляны.
Правда заключалась в том, что я не хотел больше испытывать себя на прочность, не хотел пропускать через себя и принимать суть всего происходящего здесь. Я хотел обратно. Только убежать от этого мира не получится – мне придется забрать его частичку с собой. А прежде еще и добиться того, чтобы она согласилась отправиться со мной.
Женевьева
Я не знала, что именно делал инопланетянин, внешне ничего не происходило, но почти в то самое мгновение, когда он лег на снег, я увидела того черноволосого мужчину, окруженного тьмой, который мерещился мне у дерева. И сейчас я отчетливо понимала, что это не причуды моего воспаленного мозга, не галлюцинации, а несомненная истина. Я видела его так, будто он стоял передо мной, и ясно осознавала – он тоже видит меня. Хуже того – знает теперь, где меня искать. И несомненно найдет.
Образ быстро померк, а тревога пробралась колкими иглами куда-то в область груди и оттуда побежала по венам, сковывая тело. Вместе с ней внутри поселилось стойкое ощущение, что очень быстро, след в след за мной уже идут. Незримая погоня, от которой у недвижимой меня нет никаких шансов скрыться, началась. Я не представляла, зачем могла понадобиться странному «темному», но незнание это не мешало рьяно не желать этой встречи.
Когда Тей наконец услышал мои призывы и зашевелился, я немного расслабилась. Раз он не умер, не впал в кому, спячку и летаргический сон вместе взятые, значит, есть надежда, что сумеет помочь. Или по крайней мере освободит от оков этой странной волшебной оболочки, находясь внутри которой у меня не получается даже ходить!
Тей приближался медленно, и выглядел он при этом отрешенным и даже мрачным. Ничего не получилось?
– Ну как? – спросила я, когда он наконец подошел вплотную и убрал окружающую меня пленку. – Я уже решила, что ты там отключился и нам с коняжкой теперь в этих скорлупках так стоять и придется.
– Если бы я потерял сознание, то капсулы без толики моего сосредоточения рассеялись бы.
– Да? Тогда, пожалуй, тебе пока не стоит его терять. Ведь эти капсулы защищают и от физического воздействия извне?
– Да. В такой капсуле я прошел границу вашей атмосферы.
Рот мой непроизвольно открылся. Это ничего ж себе! Покрытый такой вот пленочкой он вошел в атмосферу Земли из космоса?! Значит, и там, в безвоздушном пространстве, он находился в ней? Как такое возможно?! Осознав свою отвисшую челюсть, я старательно ее подобрала и уставилась на пришельца, не находя слов.
Когда потрясение от чудосвойств капсулы немного улеглось, я обратила внимание на то, что Тей ведет себя как-то странно: отводит глаза, чего я раньше за ним не замечала, стоит на месте, не предпринимая попыток куда-то идти, и молчит. И, кстати сказать, на мой вопрос он так и не ответил. Что же все-таки случилось?
– Я ее нашел, – сказал он словно в ответ на мои мысли.
Раньше я, пожалуй, порадовалась бы такой новости. Раз Тей нашел ту, которую искал, значит я могу спокойно отправляться дальше, следуя плану А. Но сейчас обстоятельства изменились, и меня вовсе не впечатляла мысль, что совсем скоро я лишусь не только защиты в виде ударной ауры пришельца, но и возможности закрыться чудокапсулой или даже улететь с ее помощью подальше. А еще этот конь… Додумать печальные думы Тей мне не дал, заявив:
– Все оказалось несколько иначе, чем я предполагал. Девушка, которую я искал, – ты.
Что там я говорила о потрясении после новостей о свойствах и возможностях применения капсул? Не было тогда никакого потрясения! Потому что оно случилось сейчас! Впрочем, здравый смысл быстро взял верх над эмоциями, и уже почти спокойно я сказала:
– Ты что-то напутал, Тей. – Мысль о том, что инопланетянин изначально намеревался уволочь меня куда-то восвояси и разыгрывал все это время передо мной спектакль, в голове не задержалась. Фальши в нем я не почувствовала ни разу.
– Я перепроверил несколько раз. Все точно, – уверенно и как-то обреченно сказал он.
Не нравлюсь?
– Ты более суток находишься в моей компании, почему же сразу не понял, что я – загадочная та самая? И защиту со своей ауры в моем присутствии ты тоже уже снимал. Уверена, ты ошибся. Если эти места тебе не подходят для поисков, значит нужно ехать вглубь страны, подальше от крупных городов и поближе к большим озерам, лесам, морю, горам и тому прочему. Туда, где…
– Все верно, Женевьева, – перебил меня Тей. – Я не понял сразу только потому, что до конца не представлял, что искать и в момент открытия был занят другим. К тому же у тебя очень странная аура, за особенностями которой я не разглядел главного. Сейчас мне стало очевидно, что все прочие земляне серьезно отличаются от тебя. И этот непередаваемый и такой знакомый рисунок ауры, – прошептал он едва слышно. – Просто прими это, Женя. Я искал тебя. Искал, чтобы забрать с собой.
Мне не было страшно, хотя вся его речь отдавала безумием. Да что там, откровенно говоря, я предпочла бы быть похищенной этим непонятным инопланетным парнем, чем темным, который за какой-то надобностью преследует меня.
– Значит, вероятности ошибки нет? – уточнила я, желая до конца убедиться в этом.
– Если бы могла быть такая вероятность, поверь, я бы за нее ухватился.
– То есть ты не в восторге, что той самой оказалась я? – М-да, вопрос риторический.
Собственно, я тоже не пребывала в восторге. Особенно учитывая, что понятия не имела, зачем он вообще искал девушку. Нет, это все-таки какой-то бред, зачем я могла понадобиться инопланетянам?!!
Тей хмурился, но молчал.
– Знаешь, я, конечно, решила переехать, но лететь на другую планету в мои планы не входило. Так что можешь выдохнуть и сделать вид, что никого не нашел. Или найти другую. Но раз ты считаешь, что искал меня, может хотя бы расскажешь, зачем именно?
– Это невозможно. И я тебе все обязательно расскажу. Теперь я просто обязан это сделать.
– Хорошо… Это даже любопытно. Но сначала надо что-то решить с коняжкой. Ему нужна нормальная конюшня и ветеринар. Надо попытаться найти людей, которые возьмут его, а для этого мне нужен как минимум интернет, а значит, придется возвращаться в цивилизацию.
– Ты хочешь вернуться к себе домой?
– Нет, точно не туда. С конем-то. Интернет может быть в кафе. Или куплю модем с мобильным. В общем, нужен более-менее крупный населенный пункт. Ты сумеешь нести коня в этой капсуле и дальше? И можно ли его на некоторое время оставить в ней без присмотра? Не хочу идти одной.
Тей снова создал вокруг нас эти причудливые энергетические оболочки и перенес до узкой тропки, по которой мы пошли уже на своих двоих (конь – четверых) предположительно в сторону к людям, а не от людей. Подниматься в небо над лесом, чтобы осмотреться, мы не рискнули.
Чем дальше мы шли, тем тревожнее становилось у меня на душе. Отступившие было на задний план неприятные ощущения, не только вернулись, но и усилились. Чтобы как-то отвлечься, я начала расспрашивать Тея. Оказалось, что недалеко от Земли, невидимый, его (а точнее нас! ха!) ждет космический корабль. До него предстоит добираться в пресловутых капсулах. А дальше… Дальше инопланетянин путано объяснял про какие-то Лучи и их Стражей, которых всегда отбирали среди жителей его планеты, но на этот раз вышло иначе, и меня (одного из этих самых Стражей!) пришлось искать здесь, на Земле. Если я и удивлялась в начале, то потом откровенно слушала вполуха. Изумление и вполне себе неадекватное веселье в ответ на совершенно неадекватные новости уже не было способно отвлечь меня от все нарастающей паники.
Тропка тем временем вывела нас к более широкой проселочной дороге. Тревога резанула с новой силой и, еще толком не успев понять, что меня насторожило, я, таща за собой коня, кинулась под прикрытие деревьев. Увязая с глубоком снегу, мы кое-как прижались к ближайшим оголенным стволам, когда по той самой виднеющейся впереди дороге проехал полицейский УАЗик.
– Вот черт! – выругалась я, не останавливаясь на этом безобидном выражении чувств.
Значит не только оклемались, но и не побоялись вызвать полицию! Вот ведь уроды! Попробовали бы они по аналогичному поводу обратиться к сотрудникам правопорядка где-нибудь заграницей. Увидев животных в таком состоянии, их не только изъяли бы, наложили штраф на хозяев, но и, пожалуй, посадили бы. А у нас… Я опять выругалась, понимая, что лучше не попадаться им на глаза. Доказать благие намерения вряд ли удастся. Животных у нас если кто и защищает, то только редкие добровольцы, вроде тех, которых мы встретили по дороге, и такие вот случайные сумасшедшие, как я. М-да. Кто бы мог подумать, в ряды кого я впишусь.
– Дальше нельзя, – сказала я Тею, а потом кожу на левом плече зажгло. Я не успела даже вскрикнуть от неожиданности, как перед глазами вновь появился тот темный. Он смотрел уверенно и… предвкушающе. А я отчетливо поняла, что от него не спрятаться. Нигде.
– Я согласна, – сказала, глядя на пришельца. И внутри на это решение проснулось неясное, почти неосязаемое устремление, потянувшее туда, в неизвестность, куда позвал этот странный гость. – Ты сможешь перенести меня прямо сейчас? И коня… тоже?
Глава 9
Тей не стал спорить или раздумывать, он просто кивнул и уже привычно окутал плотным «мыльным пузырем». А потом мы начали подниматься. Все выше и выше, пока не поднялись так высоко, что от страха я плотно зажмурила глаза и напряглась струной. Проходили минуты, но ничего не менялось. Ветер не бил в лицо, холод не сковывал тело и дышать труднее не становилось. Немного успокоившись и заинтересовавшись этим затишьем, я все-таки разомкнула веки. И, сделав вдох, замерла. Казалось, не только легкие разучились дышать, но и сердце перестало биться, чтобы своим стуком не нарушить момент.
Передо мной открылся мир. Бескрайний, первозданный и величественный. Никогда прежде мне не доводилось видеть ничего более прекрасного и завораживающего. Необъятное, кристально прозрачное и словно звенящее чистотой пространство было испещрено мириадами поблескивающих огоньков. Звезды и их скопления, совсем далекие, похожие на фон из блестящей пыли, и особенно яркие, близкие, манили своим светом. Голубые, чуть розоватые, оранжевые, красные. Я бы, наверное, задохнулась от этого почти болезненного восхищения, если бы блуждающий взгляд мой не остановился на явно не вписывающемся в эту непревзойденную красоту предмете. Среди не имеющих горизонта бесконечных просторов завис небольшой по моим представлениям космический корабль. Наши капсулы без промедления потянулись к нему. Я не видела ни двери, ни люка – ничего, через что можно было бы проникнуть внутрь, но Тея это, похоже, не смущало. Не сбавляя скорости, капсулы приближались к серебристо-серому корпусу. Вскользь подумав о том, что в последнее время совершенно разучилась смотреть опасности в лицо, я снова постыдно зажмурилась. Момент перехода поняла только по слегка изменившим ощущениям и осознанию, что капсулы вокруг меня больше нет.
Жеребец постукивал копытами, переступая ногами по гладкому полу. Я стояла рядом, молча во все глаза глядя на одноликие серые стены просторного зала, в центре которого поблескивал голубым довольно большой шар, застывший где-то посередине между полом и потолком. Вверх и вниз от него отходили подрагивающие линии, напоминающие видимое магнитное поле или что-то в этом роде. И все. Не так я себе представляла нутро космического аппарата, совсем не так!
Радовало, однако, хотя бы то, что никакой невесомости здесь не было, я твердо стояла на ногах. Разве что собственное тело ощущалось чуть более легким, чем на Земле.
– Эээ… – наконец смогла выдавить высокоинтеллектуальное я.
– Это энергоблок, – сказал Тей. – Сейчас я сформирую корабль, чтобы находиться внутри было более привычно.
– Привычно. Ага.
Я отошла подальше от коня, чтобы тот ненароком не затоптал меня, и села прямо на пол. Навалившееся состояние шока требовало твердой почвы под… пятой точкой, потому что ногам я уже не доверяла.
Итак, мы вступили на корабль. Очень странный, но вполне настоящий космический корабль. И вот теперь-то мне предстояло обдумать свое положение и узнать, во что я впуталась и не лучше ли было пообщаться с темным? Авось ничего страшного ему от меня и не надо было? Сейчас, перестав ощущать сковывающую панику, я уже не вполне понимала ее причины. Я смотрела вокруг и недоумевала, как меня угораздило оказаться здесь? Что я делаю на космическом корабле?!!
От зарождающейся истерики и беспрерывного прокручивания во взбудораженной голове одних и тех же мыслей меня отвлекло поведение Тейлондера. А вернее, то, как видоизменялся корабль под его воздействием.
Одна из стен обрела прозрачность, открывая вид на далекие звезды. Вокруг шара энергоблока образовался цилиндр из мутного стекла. Потом Тей глянул на меня, и рядом со мной прямо из пола выросло нечто, очень напоминающее офисное кресло. Такие же сидения появились с другой стороны корабля, ближе к «окну». Дальше по-прежнему из ниоткуда начали появляться перегородки, и постепенно весь некогда свободный зал оказался разделен на отдельные помещения. Тей ненадолго скрылся в одном из них, затем подошел к коню и обратился ко мне:
– Ты не против? – я вскинула бровь. – Я погружу его в сон. Здесь неподходящие для ослабленного животного условия. К тому же нет пищи для него. Будет лучше, если до момента приземления, он побудет в покое.
– Эээ… хорошо, – промямлила я, даже не пытаясь спрашивать, каким именно образом инопланетянин собирается «погружать» коня в сон.
«Интересно, а я тоже буду инопланетянкой, когда окажусь на их планете? – подумала я и вздрогнула от собственной мысли. – Нет, нет, нет, никакой паники!»
Отведя коня в то самое помещение, в которое до того заходил, Тей почти сразу вернулся.
– Сейчас нам предстоит прыжок сквозь пространство. Обычно это проходит быстро и без перегрузок, но правила предписывают находиться в креслах в рубке, – сказал он, подойдя вплотную ко мне и протягивая руку.
Я сильно удивила саму себя, вложив свою ладонь в его. Никогда не позволяла мужчинам делать из меня «слабую женщину» даже манер ради, а тут… Шок, видимо, сказался.
Я безропотно добрела до кресла, но садиться не стала, а подошла к почти целиком прозрачной стене и застыла.
– Готова? – спросил Тей через пару минут. Спросил, будто давая шанс передумать. А был ли этот шанс? Никогда не считала себя фаталисткой, но сейчас, когда одно к одному все сошлось на том, что делать там мне нечего, а на другой планете надеются и ждут именно меня… Стоило ли противиться? Идти наперекор свалившемуся счастью?
«Ха!» – грустно ухмыльнулась я. Смеяться настроения не было.
Я смотрела на Землю, восхищаясь ее красотой и понимая, что на этой планете меня ничего не держит. Вообще ничего.
И все-таки я не сказала «да». Не так сразу.
– Висеть здесь безопасно? Корабль точно не обнаружат, не взорвут? – спросила, оборачиваясь.
– Безопасно.
– Тогда расскажи для начала, зачем мне прыгать сквозь пространство и менять планету обитания? Что меня там ждет?
– На нашу планету надвигается облако хаоса. Это огромного размера сгусток неструктурированной, а потому вредоносной по своей сути энергии. Оно в лучшем случае в состоянии нанести серьезные разрушения, в худшем – погубить все живое на Алантаире.
– И при чем тут я?
– Ты одна из четырнадцати Стражей, призванных при помощи объединенного Луча отразить облако, изменить траекторию его движения так, что еще несколько сот лет оно не будет угрожать планете и ее эволюции.
– Что делают эти Стражи? И почему вы решили, что я одна из них… вас?
– Каждая пара Стражей имеет свой цвет Луча. Объединением всех цветов создается Единый синтетический или объединенный Луч, который способен отразить облако. Все подробности тебе расскажут на месте. Мы и сами только начали практическое обучение. А почему ты… Я не знаю, Женевьева. Полагаю, ответ на этот вопрос мы услышим одновременно.
Сказать, что мое решение лететь с Теем было спонтанным, это ничего не сказать. Могла ли я в действительности знать, на что подписываюсь? Конечно, нет! Тысячу раз нет! Да и сейчас мое представление о грядущем несильно улучшилось. Тем не менее я кивнула и села в кресло.
Так называемый переход, скачок или прыжок прошел почти незаметно. Картинка за «окном» смазалась на мгновение, превратившись в размытую серую кашу, а затем резко прояснилась, явив уже другие звезды. То, что они другие, окончательно убедилась, только увидев планету. Огромную желто-зеленую с пеной белоснежных облаков. Голова закружилась, как я подумала, от того, что резво вскочила с сидения. И только когда слабость накрыла с головой, до тошноты и потемнения в глазах, заставляя по стеночке опуститься на пол, я поняла всю глупость содеянного. Убежала от темного? Спасла коня? Пустилась в приключения?.. Это до чего же надо было потерять голову, чтобы забыть главное! Как можно было забыть, элементарно забыть такое?! Я НЕ МОГУ БЕЗ ЛЮДЕЙ!!! Не могу не охотиться! Ничто другое не поможет мне восстановить стремительно истаявший резерв.
– Мне совсем отшибло мозг, – грустно констатировала я, собираясь позволить темноте окончательно поглотить меня.
– Женя?.. – прошептали рядом, и тьма перед внутренним оком озарилась слабенькой оранжевой вспышкой. Хищные нити, почуяв добычу, тут же потянулись к жертве.
– Не надо, – услышала я, и наполовину заснувшее сознание рьяно запротестовало на подобное заявление.
«Надо, надо!» – кричало оно.
– Я сам поделюсь, – сказал знакомый голос, и нити зашипели, убираясь. А за ними, словно преследуя, заструился рыжеватый свет. Он грел и местами даже жегся, но заполнял зияющую пустоту внутри.
– Пожалуй, стоило прихватить с собой еще кого-нибудь, – пробормотала я себе под нос, кривясь от поистине адской головной боли. Силы мои восстановились, но чувствовала я себя не многим лучше, чем до этого очередного спасения. Если не хуже.
– Нет, это не вариант, – сказал Тей серьезно.
– Это шутка такая. Чувство юмора у меня от созерцания космических просторов прорезалось. А если серьезно, то придется тебе возвращать меня назад. Что-то неладно у меня с головой стало. Я не протяну и недели без подпитки, Тей. И это при условии отсутствия стрессов, которым здесь и не пахнет.
– Я буду делиться с тобой силой, пока мы не сможем решить эту твою проблему кардинально. В любом случае брать ее таким образом, как ты делала это прежде, не выход. А для будущего Стража просто неприемлемо. Эта низкая, да еще и таким образом полученная, энергия слишком отяжеляет тебя, загрязняя все внутренние каналы.
– Отяжеляет, грязная, ужасный вариант! Думаешь у меня когда-нибудь был выбор?! Пойми, я просто НЕ МОГУ по-другому, – я схватила голову руками и плотно сжала челюсти. – Я не могу питаться тобой, разве ты не видишь, что делает со мной этот твой свет?
– Свет?.. Послушай, так происходит потому, что твои энергетические каналы слишком загрязнены предыдущими подпитками…
– Прекрати! – перебила я. – Не хочу больше слушать про это! Оставь меня в покое! Верни меня на Землю! Пусть этот темный скажет, что ему от меня нужно! Может, это будет лучше, чем такая мука, чем вся эта безумная авантюра!
Я кричала и чувствовала, как по лицу стекает теплая жидкость. Меня трясло от бессилия и боли, от злости и гнева на дурацкую судьбу, которая никогда не желала радовать меня, а еще на саму себя за то, что сглупила, за то, что решила поверить в сказку, забыв, что сказок не бывает. А потом прохладная ладонь коснулась моего лба, и, на миг ощутив безмятежное блаженство, я провалилась в сон.
Тейлондер
Как бы ни был мне противен такой способ существования, но слова Женевьевы задели меня. Могло ли быть правдой то, что другого выхода, кроме как погрязнуть во тьме, у нее не было? Бывает ли в жизни, текущей всюду по единым законам Вселенной, подобное? С уверенностью ответить на этот вопрос, как сделал бы это прежде, я теперь не мог. Видя состояние мечущейся землянки, я не нашел ничего лучшего, чем своим воздействием погрузить ее в сон. Ей нужно было немного отдохнуть, а мне – связаться с Учителем.
Вся эта история с Женевьевой в роли Стража совсем не радовала, и я надеялся, что Актафий прояснит произошедшее, а еще… снимет с меня задачу дальнейшей подготовки девушки. При условии, что он все-таки признает в ней ту самую избранную. В чем сомневаться, к сожалению, не приходилось. Если и был на Земле будущий Страж, то им была именно она. Никого другого, даже отдаленно похожего рисунком ауры, на целой планете, тщательно пронизанной импульсом поиска, я не обнаружил.
Я постарался сосредоточиться и мысленно произнес:
«Мы прибыли, Учитель».
«Я очень рад, мой мальчик. Я не сомневался, что ты справишься. Как девушка?»
«Она… спит. Учитель… эта девушка… Она не совсем то, что можно было ожидать. Женевьева имеет некоторые особенности, странные даже для землян. Неприятные особенности».
«Она жива, здорова и на корабле? Полетела с тобой добровольно?»
«Да, Учитель».
«Это главное, Тей».
Решив, что Учитель не вполне понял меня, я сказал прямо:
«Для поддержания жизни ей необходим приток чужой энергии. На Земле она подпитывалась от других людей. Искала бреши в ауре, нарочно вызывала эмоции, выводящие из равновесия и нарушающие защиту, и забирала жизненные силы. Однако на корабле никого кроме меня нет…»
«Удалось ли тебе понять причину?»
«Полагаю, что да. У Женевьевы полностью отсутствуют привязки к другим людям, которые могли бы подпитывать ее добровольно. Их вообще нет! Но много хуже то, что у нее нет привязки к Источнику».
«Непостижимо. Как же такое могло произойти?» – даже в ментальной связи ощущалось, что Актафий скорее спрашивает самого себя, чем задает вопрос мне.
«Учитель, я предполагал, что девушке потребуется адаптация перед вступлением на Алантаир, но в данном случае… Любая односторонняя подпитка рано или поздно приобретает обратную связь, а это значит, что…»
«Ты прав, Тей. В этом случае взаимообмен неизбежно приведет к отяжелению твоей собственной ауры, и я никогда бы не стал просить тебя о подобном, если бы не кармическая обусловленность. Тебе придется отдать долг этой девушке, забрав и переработав часть тьмы из нее».
«Долг?»– опешил я.
«Да, Тей. Когда-то давно она сделала нечто похожее для тебя».
Мысленные диалоги я обычно вел стоя, такое положение помогало лучше настроиться, не отвлекаться на внешнее и в то же время оставаться в достаточном напряжении. Но услышав то, что сказал Учитель, я сел. Я чувствовал, что ментальная связь еще не оборвана, знал, что Актафий терпеливо ожидает продолжения разговора, но сказать ничего не мог. Я не был удивлен или изумлен, нет, я был ошарашен и оглушен этим известием. Эта странная темная по своей нынешней сути девушка являлась когда-то носительницей чистых светлых энергий? Да еще и настолько близкой мне, чтобы поделиться ими? Разве возможно такое? Что же случилось с ней?
«Мы не знаем этого, Тей, – произнес Актафий, и я понял, что, вероятно, слишком громко думал. Впрочем, я не стремился закрыться от Учителя. – Но обязательно выясним. Сейчас главное – подготовить избранную к жизни на Алантаире, привести ее внутренние токи в хотя бы минимально необходимое соответствие с атмосферой планеты».
«Женевьева плохо переносит мою энергию. Она усваивается, что само по себе удивительно, но причиняет страдания. Мне пришлось усыпить ее, – признался я, – у нее начиналась истерика».
«Я не сомневаюсь, что ты справишься, Тей. Никто кроме тебя не сможет сделать этого».
Уныние – недопустимое чувство, и я всеми силами не позволял ему завладеть мною, но и порадоваться своей участи не мог. Я никогда не отлынивал от работы, не избегал испытаний, да и не знал людей, которым было бы свойственно роптать, однако эта задача представлялась мне слишком сложной, а главное неприятной. Для того чтобы должным образом подготовить землянку не только к высадке на планету, но и к ее положению Стража, потребуется провести очень много времени на корабле…
Глава 10
Женевьева
Проснувшись, чувствовала я себя более-менее сносно. Голова была тяжелой, но не болела, а вот желудок скрутило. Я ничего не ела с самого раннего утра. Со всеми этими перипетиями и стрессами я совсем забыла о таком прозаическом моменте, как хлеб насущный. И что теперь делать?
Вспомнив о собранной в дорогу сумке, я здорово обрадовалась. Я видела, что Тей подхватил ее, создавая вокруг нас с конем капсулы, а в ней, помимо всех моих вещей, имелось кое-что из еды. Надолго этого, конечно, не хватит, но и оставаться на корабле я не собиралась. Только вот, где та сумка? Я огляделась. Ни сумки, ни инопланетянина. Сама я оказалась лежащей на чем-то вроде неширокой кровати, крепящейся к стене в небольшой полупустой комнатке. Зато поблизости обнаружилась другая сумка, маленькая с удобным ремешком через плечо, а в ней целая плитка любимого молочного шоколада! Больше взбодрив себя, чем насытив, половинкой оной, я отправилась на поиски Тейлондера. Сумку и оставшуюся часть лакомства, которая сейчас представлялась едва ли не самым ценным из всего ее содержимого, прихватила с собой. В идеале возвращаться сюда мне не придется. Разрядившись той постыдной истерикой, я поняла одну важную вещь: я не хочу лететь ни на какой Алантаир, не хочу вляпываться ни в какое спасение чужой планеты. В общем-то я вообще ничего не хочу, но отсутствие альтернативы не повод подписываться на сомнительные приключения.
Тей обнаружился в так называемой рубке. Он сидел в кресле и выглядел хмурым и каким-то подавленным. Похоже, не мне одной не нравилась сложившаяся ситуация.
– Тебе надо поесть, – сказал он как только, вынырнув из своих мыслей, заметил меня.
– Где моя сумка? В ней должно быть то, что я покупала поесть в дорогу.
– Она в твоей каюте. Извини, не подумал, что ты не сможешь найти ее и открыть створку. Она в нише в стене. Я могу создать знакомую тебе обстановку, если скажешь, какие именно предметы мебели нужны.
– Не надо ничего делать, Тей. Просто отправь меня обратно на Землю.
Парень переменился в лице и как будто окончательно вернулся к реальности.
– Это невозможно, – твердо сказал он.
– А я почему-то думала, что если лечу, то по своему желанию, значит, это не так?
– Разве ты не согласилась? – удивился он, и в чем-то был прав. Я сама попросила забрать меня, но теперь успела пожалеть об этом.
– Я передумала.
– Послушай, это действительно невозможно. Если бы ты сказала «нет» тогда, на орбите твоей планеты, я бы смог вернуть тебя, но сейчас для обратного прыжка заряда энергоблока не хватит. А технологией его подзарядки я не владею. Так или иначе нам придется опуститься на планету, и до этого момента параметры твоих энергий должны смениться. Твое тело необходимо в достаточной степени перенастроить, чтобы ты могла нормально себя чувствовать на поверхности. Просто смирись с тем, что все произошло так, как произошло. В жизни не бывает случайностей, – совсем тихо добавил он.
«Да, влипла, все-таки влипла. А кто виноват? Ага, сама и виновата».
– Ладно, – устало сказала я. – Что там насчет еды? Припасенного в сумке не хватит даже на один день. А из того, что ты поведал, я поняла, что зависать мне тут придется еще долго, как быть?
– Пищи достаточно. Свежие продукты, в основном фрукты, хранятся в специальной среде, останавливающей все биологические процессы.
– Только фрукты?
– По большей части. Тебе придется привыкнуть не только к иному способу получения тонкой энергии, но и питания.
«Гадство. Я начинаю ненавидеть эту планету. Не хочу! Как меня угораздило?!»
Оценив мою реакцию, инопланетянин (нет, уже нет! Алантаирец!) совсем скис и понуро пошел к одной из перегородок. А я побрела следом, потому что заработать гастрит мне не хотелось.
В почти таком же маленьком помещении, как и моя каюта, стояли стол и два стула. И больше ничего. Дверь предусмотрена тоже не была. Аскетично.
Тей прошел в середину условной столовой, и почти сразу из пола вылез прямоугольный шкаф с множеством полок, покрытых, а при ближайшем рассмотрении пронизанных чем-то желеобразным на вид. Тейлондер сунул руку внутрь и достал пару ярко желтых вытянутых штуковин.
– Это гароты. Садись, – сказал он, указывая на стул, и сел сам.
Инопланетные фрукты на удивление оказались обалденно вкусными и сытными. Съев один единственный гарот, я почувствовала себя намного лучше. Даже настроение повысилось.
Решив, что раз уж застряла на этой космической посудине на неопределенный срок, то стоит обустроиться здесь хотя бы с минимальным комфортом, я все-таки попросила Тея внести некоторые изменения в окружающую обстановку. Например, сделать на стенах в тех местах, где они имели потайные углубления, заметные мне и работающие от прикосновения кнопки. Насколько я поняла, нутро корабля было пластично, и нужные отделения для хранения, мебель и прочее могло буквально вырасти там, где пожелаешь. Но вот разбираться в том, как мысленно отдавать кораблю приказы, а потом запоминать, что где спрятано, казалось мне нереальным. Да и зачем?
На камбузе, как я окрестила это помещение, припомнив корабельное название кухни, вывели из стены краник с водой. Понадобился он мне, конечно, не для того чтобы мыть посуду, которой здесь в общем-то не было. Просто не хотелось каждый раз, когда приспичит попить, обращаться за этим к Тею. Вода, кстати сказать, оказалась не только чистой и прохладной, но и непередаваемо свежей на вкус. Жаль, я быстро поняла, что одной ее мне будет мало, но решение проблемы разогрева и превращения простого H2O во что-то большее отложила на потом.
В моей комнате, точнее каюте, тоже кое-что изменили. Уютнее в ней от этого не стало, но хотя бы по функционалу я теперь могла пользоваться всем самостоятельно. Разбирать вещи я не спешила, но полки для их хранения попросила. Как и привычный на вид санузел, небольшой стол, стул и специальную панельку для регулирования освещения.
Сумка моя тоже нашлась, чему в открывшихся обстоятельствах я была несказанно рада. В состоянии аффекта, в котором без сомнения я пребывала, соглашаясь покинуть Землю, я не думала о материальной составляющей вопроса. А теперь вот эта махина с собранными в нее самыми необходимыми и некоторыми особо полюбившимися вещами представлялась чем-то незыблемым и дарующим уверенность, что я смогу устроиться где бы то ни было. Даже на другой планете. Глупость, но факт. Без своих пожитков я чувствовала бы себя намного более зависимой и незащищенной.
На корабле было тепло. Дубленку я успела скинуть почти сразу, а вот переодеть зимние сапоги на неуместном тут высоком каблуке смогла только сейчас. Основную часть одежды для других сезонов я оставила на прежнем месте жительства, намереваясь купить новую, когда она понадобится, но кое-что все же взяла. Например, кроссовки, которые теперь пришлись весьма кстати. Зная со слов Тея, что у них не бывает холодно, я похвалила себя за то, что не побоялась тяжести ноши и взяла также свои спортивные сандалии, еще одни джинсы и даже летнее платье, в котором ходила редко, но, как говорится, метко. Оно неплохо помогало мне подпитываться эмоциями вкупе с жизненными силами впечатленных молодых людей, хотя было не так уж и откровенно. Тонкая ветровка, не занимающая много места, тоже оказалась со мной. Это хорошо. А вот ноутбук теперь пригодится вряд ли… Хотя, кто знает? Выбрасывать его в открытый космос я в любом случае не собиралась.
Закончив ревизию имеющихся в моем распоряжении вещей, я вспомнила об еще одном пассажире этого судна.
– Как там конь? – спросила я, обнаружив Тея на прежнем месте. – С ним все в порядке?
– Загляни.
И я заглянула. Спасенный коняка лежал на сером полу с закрытыми глазами.
– А я думала, лошади спят стоя. С ним точно все в порядке?
– Стоя? – Тей улыбнулся. Не помню, чтобы он улыбался. Смотреть на него в этот момент было удивительно приятно. – У нас нет лошадей, – сказал он, – но уверяю тебя, лег он сам. Я просто внушил ему, что он хочет спать. Усилил эту его естественную потребность в конкретный момент, а он сделал то, что счел нужным. На поверхности его смогут подлечить, – добавил он, а я кивнула. Если смогут, это хорошо. Не хотелось бы, чтобы все усилия и путешествие в другой уголок Вселенной оказались напрасными. Интересно, мы далеко от Земли? М-да, глупый вопрос, где бы мы ни были, от Земли мы далеко. Очень далеко.
– Женевьева, можно тебя спросить? – начал Тей, прервав мои размышления. – Тот темный, которого ты упоминала, кто это? И что он от тебя хотел?
Я сначала удивилась, а потом вспомнила о своей неуместной истеричной болтливости и решила, что скрывать в общем-то нечего. Что в сущности я сама знаю о том странном мужчине? О его желаниях и намерениях относительно меня? Ничего! Лишь только собственные сугубо субъективные и эмоциональные впечатления, образы и видения. Да, еще неоспоримый факт того, что именно он преследовал меня посредством тех двоих типов. Почему неоспоримый? Просто неоспоримый и все.
– Я не знаю, Тейлондер. Я видела его два раза. Нет, три. Не вживую, а как образ, видение. И мне это не понравилось. Отчетливо ощущалось, что ему что-то от меня надо, но вот что именно, я не знаю. Да, те двое, которые… эм… нападали на меня, это он послал их.
– Он? Зачем?
– Я же говорю, не знаю. Он не приказывал им делать то, что они собирались. – «И с чего бы такая стеснительность?» – удивилась я своей неспособности произнести наиболее верное слово. – Но они должны были привезти меня к нему.
– Ты поэтому согласилась?
– Пожалуй. – В действительности я уже и сама не знала, почему согласилась. И что мне со всем этим теперь делать – тоже.
Погружение в рефлексию не относилось к числу моих излюбленных занятий. А избежать самокопаний отлично помогает активная деятельность. Следовательно, эту деятельность необходимо найти.
– Что теперь? Какие планы? – спросила я.
– Буду обучать тебя тому, знания и умения чего понадобятся тебе на Алантаире. Как минимум языку, хотя бы поверхностному устройству жизни на планете, ну и буду рассказывать обо всем, связанном с миссией Стражей.
– И сколько это займет времени? Рассказы – ладно, но вот язык. Не сказала бы, что могу похвастаться склонностью к языкам. Я, конечно, худо бедно изъясняюсь на английском, но так сколько я его учила! Нельзя сделать как-нибудь так, как у тебя получилось с русским?
– Это было бы возможно, если бы ты владела способностями своего ментального тела. Иначе говоря, умела бы читать мысли и проникать в сознание другого существа. А так придется осваивать алантаирский иным способом.
Я пригорюнилась, но после первого же урока воодушевилась. Способ Тея существенно отличался от зубрежки алфавита, чтения по слогам и заучивания отдельных слов. Я не могла читать мысли и проникать в сознание, но это умел Тей, и на этом он построил мое обучение. Сначала он говорил совершенно непонятную труднопроизносимую абракадабру, потом прикладывал свои руки к моей голове и смотрел в глаза, явно пытаясь что-то внушить. Я, понимая, что способность говорить на языке местных жителей мне необходима, не сопротивлялась и прилежно смотрела в ответ, но ничего не происходило. Тей хмурился, но не сдавался. После в десятый раз произнесенной одной и той же фразы я, не понимая отдельно взятых слов, смутно на самой границе восприятия начала улавливать смысл. Понимание это гнездилось где-то в груди и никак не хотело образовываться в привычную форму мысли, чтобы полностью его осознать и объяснить моему учителю. В конце концов я пробурчала что-то неразборчивое о дереве, покрытом мелкими персиками, на что Тей почему-то вытаращил глаза. Оказалось, он действительно говорил о каком-то их алантаирском дереве, плоды которого похожи на земные персики, только маленькие. Чему он удивился, когда целью его воздействия являлось именно обучение языку, я не поняла. На мой взгляд, результат несомненно был. Однако почти сразу после «сеанса» я готова была согласиться на традиционное обучение и даже год для этого проторчать в космосе. До чего же я не люблю боль! Ненавижу чувствовать себя слабой и разбитой! Никогда мне не приходилось испытывать этих чертовых мучений столько, сколько пришлось со времени появления пришельца в моей жизни. Ну за что?!
Вслед за болью пришла отвратительнейшая тошнота. Ненавижу тошноту! Даже не знаю, что сильнее: саму мигрень или сопровождающую ее тошноту. Все гадко!
– Как же мне плохо! – застонала я, не собираясь стесняться в выражениях чувств при человеке, виновном в моем состоянии.
А потом подумала о диване, о том, как хорошо было бы опуститься сейчас на него, а не на пол. И диван появился! Вот уж не думала, что Тей столь догадлив. Или он все-таки прочитал мои мысли? Или не Тей, а сам корабль?! Как бы там ни было, села я на (о, чудо!) мягкий, в отличие от моей койки в каюте, диван, а затем и легла, свернувшись калачиком. Только легче не становилось. В голове набатом стучала кровь, а головокружение ощущалось даже в положении лежа. На тело накатила обездвиживающая слабость, и хотелось мне только одного: чтобы все это прекратилось. Да и то вяло.
Тей подошел и сел на корточки рядом с диваном. Глаза мои были приоткрыты, и видела я красивого парня, взволнованно смотрящего на меня. Но на эту картинку наслаивалась другая, видимая уже не глазами. Светящиеся всполохи и тянущиеся оранжевые нити.
– Смерти моей хочешь?! – прохрипела я и попыталась отодвинуться от «кормильца».
– Как раз наоборот, – спокойно сказал Тей. – Твои жизненные силы почти на нуле. То ли из-за того, что моя энергия усваивается у тебя не до конца, то ли из-за чрезмерных нагрузок на нервную систему, но подпитка теперь нужна чаще, чем это было раньше. И будет лучше, если мы вместе придумаем, как сделать этот процесс наиболее эффективным и наименее болезненным. Расслабься и открой центр солнечного сплетения. Вот здесь, – сказал он и приложил ладонь на середину моей груди. От его руки шло уже знакомое тепло, а с пальцев срывались тоненькие полосочки колючего света. Я залюбовалась ими и почувствовала, что напряжение спадает. Тей убрал руку, но там, внутри меня, что-то запротестовало его решению. За его рукой потянулись мои нити, сейчас скорее напоминающие прямые и тонкие серые лучики, чем быстрые и витиеватые хищные ленты, оплетающие жертву. Непроизвольно я сама тоже чуть подалась вперед. Тей заметил это движение и посмотрел недоуменно. Потом, будто о чем-то догадавшись, положил свою ладонь на тыльную сторону моей и сжал. Оранжевый свет тут же полился в меня, заполняя собой. И это было чертовски приятно!
Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом и ощущая покой и почти блаженство. Больше ничего не болело, но какой-то неясный дискомфорт все-таки ощущался. Хотелось чего-то еще, хотелось большего, но я не понимала, как это что-то получить.
– Спасибо, – тихо сказала я, когда Тей убрал руку.
Он мазнул по мне взглядом и кивнул.
– Сейчас тебе лучше поспать. Думаю, так большая часть полученной энергии сможет усвоиться. Сон – естественное для этого состояние.
– Ладно, – покорно согласилась я и, осторожно встав, пошла к себе.
Глава 11
Трудно сказать, какое время суток было, когда я проснулась на этот раз. Утро? Уже день? А может, все еще ночь? Или ночь давно прошла? Еще до того, как я вообще легла? В космосе определить это хотя бы приблизительно не представлялось возможным, а мои внутренние часы молчали, пребывая в неведении вместе со мной. Часов, показывающих земное или хотя бы алантаирское время, я тоже не видела. Интересно, кстати, как у них на планете обстоят дела с исчислением времени?
Задавшись этим вопросом, а также желанием поесть, я пошла разыскивать инопланетянина. Мм… точнее коренного жителя моей будущей родины. М-да.
Чувствовала я себя почти прекрасно, если не считать того, что меня слегка штормило при ходьбе. Так, будто я несколько перебрала с увеселительными напитками.
Тейлондер снова обнаружился в рубке. И что, спрашивается, он там все время делает?! Кораблем ведь управлять не надо, насколько я знаю. Уж тем более пока мы висим на орбите его планеты в ожидании. Чего-то. Моего всеобщего просвещения и приобщения, надо полагать.
Мне даже захотелось высказать ему нечто язвительное по этому поводу. Голод не только энергетический, но и вполне себе реальный, сказывается на мне не самым удачным образом для окружающих. Однако Тей обескуражил и буквально обезоружил меня, подскочив и сразу поведя на камбуз. Он достал все из того же супершкафа гроздь чего-то ярко-алого и несколько тонких длинных темно-зеленых стручков или палочек и передал их мне. На тарелке! Обычной круглой тарелке! Увидев посуду, взявшуюся неизвестно откуда, я остолбенела, оттаяла, откусила по дороге до стола кусочек выданной «палочки» и снова остолбенела. Соленый фрукт – это что-то новенькое. Хотя, может, это и не фрукт вовсе? Закинула в рот ярко красный шарик с грозди – сладковато кислый. Интересно.
– Что это? – не выдержала безмолвия я.
– Чанга и патис.
– Хм… А что это? – повторила я.
– Фрукты, – покорно ответил он.
В другой ситуации от такого вот диалога я бы незамедлительно начала закипать, но идея фикс о ноже, которым можно было бы покрошить чангу (или патис?) и смешать с… в общем, со вторым фруктом, сопровождаемая взрывом непередаваемого вкуса во рту при их одновременном откусывании, сделала меня исключительно миролюбивой.
– Ммм… а нож есть? – спросила-таки я. – Такое длинное, острое, чтобы резать?
– Ээ… сейчас, – сказал мой заботливый рыцарь и направился куда-то к очередной стене.
Довольная улыбка незамедлительно расплылась на моем лице, когда лезвие без ручки, но вполне пригодное для резки появилось передо мной.
– Спасибо, котик, – промурчала я и, забыв про нож, продолжила с огромной скоростью уминать фрукты.
– Женя?.. – донеслось до меня обеспокоенное. Я посмотрела на пришельца, но сфокусировать на нем взгляд не получилось. Я нахмурилась и, забыв о еде, усиленно заморгала.
Тейлондер пробурчал что-то непереводимое, подошел вплотную и положил руки мне на виски.
– Закрой глаза, – попросил он.
Яркие разноцветные огоньки плясали под смеженными веками, и внутренний взор разбегался в попытке уследить за всеми одновременно. А потом их все вдруг поглотила белая вспышка, после которой настала привычная темнота.
Сознание прояснилось, и я с сомнением посмотрела на свою тарелку.
– Видимо, мне не стоит больше это есть? – спросила я.
– Да. Моя вина. Впредь буду подбирать тебе пищу осмотрительнее. Если ты все еще голодна, то сейчас лучше перекуси тем, что осталось с Земли.
Я кивнула. Есть мне не хотелось. Несмотря на странный дурманящий эффект инопланетные деликатесы свое дело сделали, достаточно насытив меня.
– Почему ты это делаешь? – спросила я. – Возишься со мной?
– Я должен.
Не знаю, что я рассчитывала услышать, но его ответ неожиданно неприятно уколол меня.
Я кивнула и направилась к себе в каюту. Якобы доедать остатки земных припасов.
Чем занять себя, я решительно не знала. Включать ноутбук, понимая, что подзарядить его будет негде, не хотелось. Вдруг приспичит продемонстрировать его алантаирцам? Впрочем, что смотреть самой, что показывать другим, в условиях отсутствия интернета все равно было особо нечего. Спать тоже не хотелось. А потому, когда пришел Тей и пригласил снова попробовать обучение языку, я почти обрадовалась. Однако сколько ни произносил он заковыристых фраз или отдельных слов, на этот раз ничего понять мне не удалось. Смотрящие в упор синие глаза вновь и вновь наталкивали на мысли о том, что моему появлению на Алантаире не будут рады, так же, как не рад моему обществу сейчас Тей. Я не была избалована благосклонным отношением к своей персоне, меня никто не ждал дома, никто в этой, взрослой, жизни не любил меня, но отчего-то такие мысли причиняли если не боль, то ощутимый дискомфорт. Начать жить с нуля, научиться общаться с людьми другой планеты заведомо не получится. Утомленная, с глухой постепенно нарастающей головной болью я отправилась к себе. Просто лежать и состоянием неподвижности пытаться усыпить эту боль.
Я чувствовала зарождающуюся слабость, но не хотела идти к Тею. Мне была неприятна такая зависимость. Отныне я не была хозяйкой положения. Я не могла просто взять то, что мне нужно. Мое благополучие, моя жизнь оказались во власти мужчины, который вовсе не жаждал мне помогать. Но в то же время я прекрасно понимала, что выбора у меня нет. И это бесило.
Я решила пройтись до камбуза и выпить воды, но когда увидела сидящего на так и оставшемся стоять посреди дороги между рубкой и энергоблоком диване Тея, меня охватило настолько непреодолимое желание подойти к нему, что я не смогла ему противиться. Обескураженная я присела рядом.
Его поразительно яркие, синие глаза смотрели на меня, и вокруг становилось темнее. Что-то во мне тянулось навстречу этим необычайным глазам, желало раствориться в них, стать одним целым. Я не успела заметить, как придвинулась ближе, так же, как не сразу поняла, что мое солнечное сплетение превратилось в маленькое серебристое солнце, тысячами лучиков тянущееся к нему. Тей не отстранился, позволяя моим иголочкам коснуться неторопливо выползающих оранжево-золотых, его собственных. А потом охватившее меня притяжение стало до того сильным, что я, несомненно не отдавая себе отчет в том, что делаю, прижалась к алантаирцу и устроила свою голову у него на плече. Я прикрыла глаза, и на меня накатила волна безмятежности и покоя, как будто я нашла то, что давно искала. Время для меня остановилось, а весь мир сконцентрировался на твердом плече и громком стуке его сердца. Я чувствовала, как оранжевые токи Тея перемешиваются с серебристо-серыми моими и текут во мне и… в нем. Не сливаясь, они все-таки изменяли друг друга, лишь едва, но я четко осознавала, что то, что останется внутри меня уже не будет таким, как прежде.
Когда чувство наполненности появилось, нити вернулись на прежнее место, но что-то все еще продолжало еле заметно окутывать нас.
В том же положении, не двигаясь, мы просидели еще некоторое время.
Никто из нас так и не проронил ни слова.
Тейлондер
Между нами произошло нечто странное. Женевьева словно просила и звала, и я открылся ей навстречу. Это не было обычной подпиткой. Небольшая, крохотная часть того, что наполняло ее в тот момент, перелилась в меня. Ее собственная энергия, построенная из моей, но переработанная, ничем не напоминала свой источник. А еще она оказалась не настолько грубой, как я думал. Несовершенная, отяжеленная, чуждая, но удивительная. Это открытие ошеломило.
Этот обмен не был мне противен, не был неприятен, но оставил пасмурное и немного болезненное послевкусие. А она продолжала сидеть рядом и просто молчать. Я не знал, что сказать ей, на месте долженствующих там присутствовать мыслей в голове поселилась звенящая пустота.
– Я так и не спросила тебя, – наконец произнесла она. – Как измеряется на Алантаире время?
Я опешил на мгновение, переваривая услышанное. Неожиданное.
– Система исчисления аналогична земной. Сутки, часы, минуты. Длительность каждого, правда, другая. К этому тебе придется привыкнуть.
– Знаешь, я уже начинаю сомневаться в своих способностях к адаптации, – сказала Женевьева, немного отодвинувшись. – И вообще прихожу к пониманию собственной неадекватности. И какая же длительность? Можешь перевести в земные часы?
– Сейчас… – сказал я и на некоторое время погрузился в сопоставления. Расчеты не были сложными, но для начала пришлось поднапрячься, извлекая из памяти точные земные величины времени. – На Алантаире порядка 26 земных часов в сутках или 16 кватов, в квате 80 лятов. Кват – это где-то полтора земных часа. Чуть больше.
– Да… Надеюсь, понять и, как ты говоришь, привыкнуть мне будет легче после того, как я освою ваш язык. 26 часов в сутках… Это значит, что вращается Алантаир с меньшей скоростью, чем Земля, да? А еще ваша планета визуально больше, я вообще смогу там ходить?!
– Ходить? – я не смог не улыбнуться. Лицо у Женевьевы было удивленным, растерянным и даже напуганным. – Не только ходить, – сказал я.
– Ползать что ли? – я рассмеялся, а Женя насупилась.
– Прости, у тебя богатая фантазия, а у меня, как выяснилось, живое воображение. Алантаир – удивительное, волшебное место, которое, я уверен, покорит тебя с первого взгляда. Ты любишь летать?
– Мм… летать? В каком смысле? Мне не доводилось летать на самолетах. Не сложилось у меня как-то с путешествиями. Да, до этих пор. На космическом корабле полет особо не ощущается, а вот в капсуле было очень страшно. Так что не знаю, что тебе ответить.
– На Алантаире для полетов тебе не понадобятся летательные аппараты. Там мы можем летать просто так.
– Вы летаете? Если это такая шутка…
– Не шутка, – боясь обидеть девушку, заверил я. – Мы на самом деле летаем. Люди на Алантаире научились договариваться с элементалями воздуха, теми из них, кто наиболее дружелюбен – сильвами, и те, окружая наши тела, удерживают их в воздухе. На Алантаире летают все: животные, птицы, рыбы. И ты сможешь.
– Я?
– Не сразу, конечно, но если уж ты станешь Стражем Луча, то полеты – сущая мелочь. Как ты себя чувствуешь? – спросил я то, что следовало узнать с самого начала. Внешне никаких признаков недомогания заметно не было.
– Отлично, – сказала она и быстро встала с дивана, собираясь, по всей видимости, уйти.
– Постой. У нас не так много времени, и, если ты хорошо себя чувствуешь, стоит попробовать еще раз.
– Что?! – то ли удивленно, то ли смущено воскликнула она.
– Обучение языку, – тут же пояснил я. – Без его знания ты не сможешь учиться дальше…
– Да-да, понимаю. Ладно, давай попробуем еще раз, – согласилась она и присела на краешек дивана намного дальше от меня, чем сидела раньше.
Мне пришлось немного придвинуться самому, после чего я посмотрел в удивительные, цвета грозового неба глаза и стал осторожно вторгаться в те слои сознания Женевьевы, которые отвечали за память и усвоение информации. Я точно представлял, где находятся ее знания родного языка, и без труда отыскал их. Затем, выискивая свободные пятачки, начал выстраивать параллели на алантаирском. Ощутив колебания, чуть отпустил взгляд и заметил, как Женя скривилась.
– Больно? – спросил я.
– Неприятно. Тебе обязательно так настырно ковыряться у меня в голове?
– Ты пытаешься сопротивляться, – догадался я. – Отсюда и неприятные ощущения. Я не враг, я хочу помочь.
Женевьева посмотрела скептически.
– Я ничего не делаю, – медленно и четко произнесла она.
– Хорошо. Попробуем по-другому и проверим, усвоила ли ты хотя бы что-нибудь. Ар тар батун кир, – «Начнем с самого простого» сказал я на алантаирском и уставился на нее. Ничего. Женевьева явно не поняла последней моей фразы. – Ар тар батун кир, – повторил я. – Зин Таир дан курисалум туркис а ваз («Светило дарует жизнь всему сущему»).
Девушка нахмурилась, видно было, она усердно пытается понять. Я повторил последнюю фразу еще раз, медленнее. Понимание очевидно не приходило, тогда Женя закрыла глаза и попросила:
– Повторяй еще.
Я повторял, понимая, что это вряд ли поможет. Раз она не поняла сразу, значит связи в мозгу не установились.
А потом она вдруг тихо сказала:
– Теплый солнечный свет согревает землю, и она покрывается зелеными ростками, – осторожно выдохнув, девушка в упор посмотрела на меня. – Ты говорил о солнце? Или мне все пригрезилось?
Я молча смотрел на нее, не в силах понять, как это произошло.
– Мне не нравится выражение твоего лица. Что не так?
– Не понимаю, как ты смогла понять, – искренне ответил я, на что Женя вскинула бровь.
– А разве не этого ты добивался?
– Да, но… Попробуем еще раз?
– Давай. Начинай сразу повторять, только не быстро.
И я повторял. А еще внимательно следил за тем, что происходит с Женевьевой в момент узнавания. Я смог поймать его по сути случайно. Упорно следя за активностью в тех областях головы, в которые проникал, я никак не ожидал увидеть ее в сердце. Да, именно так. Я проверил дважды, на разных фразах. Ее понимание рождалось именно в сердце, а это могло означать только одно. Мне не нужно пытаться учить Женевьеву языку. Она и так знает его! Не сейчас, но когда-то прежде она говорила на алантаирском, и именно приотворенная глубинная память помогает ей улавливать смысл произносимого мною.
– Удивительно! – сказал я.
– Что, не ожидал от себя успехов на преподавательском поприще? – ухмыльнулась Женя.
– В том-то и дело, что я тут не при чем.
– Эм… Как это?
А вот что ответить, я не знал. Как отреагирует земная девушка на такое известие? И вправе ли я говорить ей? Решив, что вначале стоит согласовать этот момент с Учителем, я уклонился от прямого ответа.
– Это значит, что я неправильно пытался учить тебя, но теперь, кажется, понял, в чем ошибался.
– Только не говори, что теперь будешь препарировать меня с удвоенной силой.
– Что? Препарировать?.. Нет. Наоборот. Думаю, теперь дискомфорта для тебя будет меньше.
– Что ж, это радует. На сегодня все?
– Устала?
– Нет. Тей, можно тебя попросить? Часы. Я чувствую себя странно, не понимая, какое время сейчас. Нет, я, конечно, и раньше не отличалась правильным распорядком дня, но совершенно не понимать, который час, неприятно даже мне.
– Хорошо, я что-нибудь придумаю. А сейчас стоит поесть. Ты голодна?
– Знаешь, я, пожалуй, не рискну.
– Я достану тебе то, что ты уже пробовала. Без последствий пробовала. Или ты решила теперь вообще ничего не есть?
Женевьева посмотрела угрюмо, но первой встала и отправилась в столовую.
Глава 12
Женевьева
В сказанное алантаирцем было трудно, почти невозможно поверить. Они летают! Я смогу летать?! Вот это звучало совершенно немыслимо. Неимоверно удивленная я даже на время переключилась со своих весьма странных и двойственных ощущений от постыдного желания обнять Тея и всего того, что произошло после. Вот уж никогда не подумала бы, что буду так неловко себя чувствовать только потому, что обняла парня! Отродясь не вела себя как кисейная барышня!