– Трэвис, – проговорила я, прикасаясь к его колену. – Я вышла за тебя, потому что люблю.
Он замешкался. Похоже, что он не хотел задавать этот вопрос, а я жалела, что он все же задал. Но он не смог сдержаться.
– Это единственная причина?
Как только эти слова слетели с его губ, он весь подобрался, будто приготовился к той боли, которую причинит мой ответ.
– Нет.
Из его легких будто вышибли воздух. Он только поверил, что наш уик-энд ему не приснился. Еще месяц назад он разнес бы комнату на части, не в силах отличить боль от ярости.
Я видела, как он переборол желание выплеснуть эмоции на ближайшем неодушевленном предмете, даже несмотря на ту огромную боль, что он испытывал. Видя эту борьбу в каждом движении, я влюблялась в Трэвиса еще сильнее.
Он уставился в пол и заговорил:
– Эбби, когда я говорю, что люблю тебя… до этого момента я не знал, что пожелаю чего-то больше, чем жениться на тебе. – Его дыхание сорвалось, и он попытался унять дрожь в голосе. – Правда в том… что для меня нет ничего важнее твоего счастья. Не стоило так поступать, если ты на самом деле того не хотела.
– Я счастлива! Сегодня я счастливее, чем когда-либо. Завтра я буду еще более счастливой. Трэвис, но твое счастье для меня не менее важно, и… – Я замешкалась.
Как бы я ни пыталась объяснить, Трэвис меня не поймет. Сбежать с ним в Вегас, чтобы спасти от тюрьмы, значило для меня больше, чем просто повиноваться капризу выйти замуж в девятнадцать. Возможно, мое спонтанное предложение руки и сердца вышло не таким романтичным, как планировал Трэвис, но нужно было действовать быстро. Это означало для меня, что мои чувства к Трэвису пересилят все прочее, но я сомневалась, что он это поймет.
– Голубка, просто скажи. Мне нужно услышать. Я просто… должен узнать правду, – понуро проговорил он.
Я обхватила его лицо ладонями и коснулась губами уха.
– Когда я думала, что ты в том пожаре, то все поняла. Поняла, что никогда не полюблю кого-то так же, как тебя. Что хочу провести с тобой всю жизнь, и я боялась, что опоздала. Я твоя половинка, – прошептала я, сведя брови на переносице. – А ты моя. Свадьба… не знаю, все кажется настоящим. Нерушимым. Я действительно хочу быть твоей женой. Это все, о чем я мечтаю.
Он повернулся, касаясь моей щеки ладонью, и пристально посмотрел на меня, будто бы искал в моих глазах намек на неискренность.
Скрывая тревоги глубоко внутри, я слегка улыбнулась. Я сказала ему чистую правду, которую охраняла, будто ложь.
Трэвису не обязательно знать, что я хотела спасти его. Лишь почему я это сделала.
Он кивнул, облегченно вздохнул, расслабляя мышцы.
– Хотела ли ты когда-нибудь чего-то недосягаемого, так сильно, что когда это происходит, ты боишься поверить?
– Да, – прошептала я, целуя его в губы. – Теперь мы одно целое. Ничто не может этого изменить.
– Не знаю, – сказал он, покачав головой. – Срок в двадцать лет смог бы.
– Как ты смеешь думать, что не можешь повлиять на наше будущее? Ты вынудил меня влюбиться в себя, и я сама сделала тебе предложение в свои девятнадцать лет.
Трэвис коротко усмехнулся. Я изогнула брови.
– Ты хотя бы задумывался над тем, что именно я предложила пожениться, а значит, и мне следует бояться потерять тебя?
Эта мысль его поразила, поставив в тупик.
– Куда же я уйду? – спросил он, притягивая меня к себе на колени. – Ты мой якорь. Ничто не заставит меня оторваться от тебя.
Уголки губ Трэвиса поползли вверх, но всего на секунду.
– За меня взялось ФБР, голубка. Что, если меня арестуют? Что, если я надолго пропаду?
Я покачала головой:
– Этого не произойдет. Тебя там не было. Мы в это время были на свадьбе в Вегасе.
Я подняла руку и пошевелила пальцами, так что бриллиант поймал свет.
От выражения на лице Трэвиса хотелось расплакаться, и я обхватила его за шею, прижимая к себе и утыкаясь подбородком в плечо. Сейчас ни к чему было скрывать, что мне страшно.
– Я не позволю им забрать тебя у меня.
– Кто-то должен заплатить за то, что произошло.
Я обвела взглядом нашу квартиру, крохотные свечи, которые я купила в «Икинс Стрип Молл», пепельницу, которую Трэвис брал с собой, когда выходил покурить. Его любимую лопаточку рядом с моей любимой сервировочной ложкой в кухонном ящике, его стопки для водки рядом с моими кофейными кружками, его несвежие носки рядом с моим кружевным бельем «Виктория Сикрет».
Я подумала про студенческий городок Истерна, про то, как у меня закружилась голова, когда Трэвис каким-то образом нашел меня среди толпы студентов, а еще о том времени, когда столовая хором пела песню, потому что он хотел отвлечь от меня внимание.
Я переехала из Канзаса в Иллинойс, чтобы сбежать от прошлого, и столкнулась лицом к лицу с человеком, которого мне больше всего стоило бы сторониться – но именно он полюбил меня так безгранично, как никто другой.
Трэвис Мэддокс вызывал на моем лице улыбку, заставлял ждать с нетерпением каждого нового дня. Не существовало Эбби без Трэвиса.
– Но не ты, – сказала я. – Ты не выбирал то здание. Не вешал туда фонари. Пожар был несчастным случаем, Трэв. Ужасным, страшным несчастным случаем, но если кто и виноват, то только не ты.
– Когда-нибудь мне придется во всем сознаться, голубка. Как мне объяснить все отцу? Как сказать братьям, что я участвовал в том бою? Ребята из братства навсегда нас покинули. Черт подери! – сказал он, проводя рукой по коротким волосам. – Трентон чуть не погиб в пожаре.
– Трэвис, но с ним ведь все в порядке, – сказала я, покачав головой. – Ты не можешь ему все рассказать. Никому из них. Если ты это сделаешь, а они не заявят в полицию, то тоже попадут в беду.
Он на несколько мгновений задумался, потом кивнул.
– Но… что, если они арестуют Адама?
Я опустила голову.
– Его уже арестовали.
– Что? Где ты это услышала?
– В новостях, пока мы были в Вегасе.
– И ты ничего мне не сказала? Голубка!
– Знаю, знаю! Но я не хотела ничего портить. Что мы могли с этим поделать? Что бы изменилось, скажи я тебе?
– Если бы я знал, что отправлюсь в тюрьму…
– Ты не отправишься в тюрьму!
– Я бы не хотел утянуть тебя с собой!
Трэвис понял, что сказал, и нервно потер загривок. Я замолчала.
– Может, это ты передумал.
– Нет, – сказал он, покачав головой. – Нет, клянусь, что это не так.
– Ничего себе, – сказала я, и в животе заворочалось неприятное чувство. – Почему это раньше не приходило мне в голову?
Он нежно приподнял мою голову за подбородок.
– Потому что не приходило в мою.
Я посмотрела в его карие глаза, полные тревоги.
– Давай делать все постепенно. Первый шаг – наша свадьба. Важнее всего – мы, – сказала я, коснувшись его груди. – Сначала мы, наша семья, потом весь прочий мир. Адам кто угодно, но уж точно не стукач.
По правде говоря, я не знала, как мне справиться с этой неизвестной величиной под именем Адам. Даже самые стойкие люди могли поступить несвойственно им, когда были напуганы. Если хотя бы один человек с подпольных боев решит дать показания, то наше алиби ничего не будет значить.
Трэвис кивнул, потом поцеловал меня. Его губы задержались на моих, чуть заметно дрожа, прежде чем он отстранился и произнес:
– Проклятье, я так люблю тебя.
Дверная ручка задергалась, а потом внутрь ввалились Шепли и Америка, держа в руках пухлые коричневые пакеты и болтая о хумусе с халапеньо и кориандром. Они остановились за диваном, глядя на нас, в то время как мы замерли в объятиях друг друга.
– Шеп, что за черт! Стучаться надо! – сказал Трэв.
Шепли пожал плечами, пакеты вздрогнули в его руках.
– Я тоже тут живу!
– Жил раньше. Теперь я женат, а ты третий лишний. Поэтому нужно стучать, прежде чем войти, – сказал Трэвис.
Америка забрала у Шепли ключи и продемонстрировала их Трэвису.
– У третьего лишнего есть вообще-то ключ, – фыркнула она. – Кстати, Шеп попросил Брэзила одолжить нам фургон, чтобы перевезти остальные вещи Эбби. Не стоит благодарить.
Она повернулась к кухне и махнула Шепли. Америка все еще злилась из-за нашего тайного бракосочетания, не обращая внимания на то, что сбежать посреди ночи, ничего никому не сказав, было единственным возможным решением.
Друзья распахнули все шкафчики и стали разгружать пакеты, заполняя полупустые полки банками, пакетиками и коробками.
– Я помогу, – сказала я, слезая с колен Трэвиса.
Он снова привлек меня к себе, проводя носом по шее.
– Ах! – чуть ли не зарычала Америка. – Вы теперь женаты! А третьи лишние пусть раскладывают покупки на двести баксов!
– Ничего себе, отлично, Шеп! – сказал Трэвис, глянув в сторону кухни. Шепли подмигнул ему в ответ.
– Я покупаю, ты готовишь. Надеюсь, Трэв, это не изменилось? – сказал Шепли.
– Верно, – ответил Трэвис, загибая большой палец. – Кто хочет трижды в день есть в столовой?
– Тебе придется научить меня, малыш, – виновато сказала я.
– Готовить? – спросил Трэвис.
Я кивнула.
– Но если я научу тебя, то не смогу уже по-прежнему готовить для тебя.
– Вот именно, – сказала я, похлопав его по колену. – Я хочу помогать.
Он улыбнулся, на его щеке появилась ямочка.
– Тогда ответ «нет».
Я игриво ущипнула его за бок, хихикнув от его вскрика.
Америка прошла мимо нас, направляясь к диванчику, между подушек которого торчал пульт. Я хотела сказать, что там недавно сидел тот толстый детектив, как курица на насесте, но Америка уже достала пульт и направила на телевизор, включая экран. По местным новостям все еще показывали пожар, репортер стоял перед зданием Китона, над окнами которого чернели пятна, а внизу экрана бежала желтая полоса.
Я потерла шею и сглотнула ком в горле, вспоминая, как задыхалась от дыма и как страшно было видеть пламя, что подбиралось все ближе. Совершенно растерянная и напуганная, я знала, что смерть может настигнуть меня в любой момент, пока не услышала голос Трэвиса среди криков, что доносились из главного помещения.
Америка медленно села на кушетку, опустив пульт на колени.
– Эмили Хетингтон погибла в том подвале. Мы вместе ходили на водную аэробику, – сказала Америка, невесело усмехнувшись. – Она ненавидела воду. Она говорила, что сама мысль оказаться под водой и не иметь возможности вздохнуть, вызывала в ней приступ клаустрофобии. Она пошла на эти занятия, чтобы преодолеть свой страх. Умереть таким образом… это злая шутка судьбы.
– Мер, – предупредила я, заметив помрачневшее лицо Трэвиса.
– Я так рада, что вы выбрались, – сказала Америка, смахивая со щеки слезу. – Даже представить не могу, что бы мы делали, случись что-то с вами. – Она встала, бросив пульт Трэвису. – Да, придурок, и даже с тобой.
Трэвис одной рукой поймал черный прямоугольник и повернулся к кухонной зоне.
– Может, нам сходить в Сиг Тау?
– Я недавно там был, – сказал Шепли. – Все довольно тихо. Парни сидят по комнатам.
– Они говорили про сбор денег, – сказала Америка.
– Да, – кивнул Трэвис. – Нужно поучаствовать.
– Трэвис, – сказал Шепли. – Как ты теперь будешь платить аренду? Все деньги, которые были у Адама, конфискованы, и нам ничего не заплатят. Их хватило бы на лето, но теперь ничего не предвидится.
– Я найду работу, черт подери, – сказал Трэвис, откинувшись на спинку дивана.
Америка поморщилась.
– И чем ты будешь заниматься? За деньги ты только и умеешь, что махать кулаками.
Я хмуро посмотрела на подругу, но она лишь пожала плечами.
– Мы что-нибудь придумаем, – сказала я. – Возле класса на доске я видела объявление о поиске репетитора по математике. Нужно попробовать.
– Везет тебе, – проворчал Шепли. – Терпеть не могу математику.
Трэвис скорчил мину.
– Предки оплачивают твои счета. Не понимаю, чего ты скулишь.
– Не хотел бы я их об этом просить, – сказал Шепли.
– Мы не найдем другое занятие, что принесло бы столько же денег, это я вам гарантирую.
Между бровей Трэвиса пролегли две морщинки. Он вздохнул и покачал головой.
– Как ты и сказал, – произнесла я, погладив его по спине, – у нас два источника дохода. Ничего страшного в том, что ты будешь зарабатывать меньше. Даже вполовину того.
– Я буду скучать по этим деньгам, – сказал Трэвис, глядя в пустоту. – У меня на них было много планов для нас.
– Например, машина? – спросила я.
Он сдержал смешок:
– Об этом не беспокойся.
Я игриво толкнула его:
– О чем ты?
– Это я оплатил.
– Ты купил нам машину? – спросила я, сев на диване. У меня еще никогда не было своей машины.
Единственным транспортным средством Трэвиса был его «Харлей Найт Род». Хотя на нем он выглядел невероятно сексуальным, но практичным мотоцикл не назвать, особенно когда зимой на нем продувало до костей, да и в дождь не поедешь.
Мы все время полагались на Шепли – чтобы он подвез нас или одолжил свою машину, но мы поженились, и теперь все изменится. Мы перестали быть подростками из колледжа, которые зависели от других, рассчитывая, что их подвезут, мы стали супружеской парой со своими ожиданиями, в основном нашими собственными, об ответственности и заботе о семье.
Брак – это намного больше, чем церемония и клятвы. Я не имела ничего против соседа по квартире, когда мы с Трэвисом встречались, но из-за свадьбы все изменилось. Не только транспорт или работа, но и… Осознание всего этого тяжелым грузом опустилось мне на плечи, и я вновь легла на диван.
Трэвис нахмурился, озадаченный моей реакцией.
– Что такое, детка?
Шепли усмехнулся:
– Теперь ты полный неудачник.
– У меня еще остались наличные. Знаешь ли, я копил. Есть и плюсы. Со своей машиной нам не обязательно терпеть здесь тебя, – проворчал Трэвис.
Шепли скривился, будто уловил мерзкий запах.
– Это чертовски грубо с твоей стороны.
Трэвис пересадил меня с колен, потом перелез через диван и повалил кузена на кафельный пол на кухне.
Шепли крякнул, задев коленом дверцу нижнего шкафчика, а потом вскрикнул, когда Трэвис ударил ему в пах.
– Прекрати свои грязные приемы, придурок! – закричал Шепли.
Америка отпрыгнула, уклоняясь от выпадов Трэвиса.
Я встала рядом с ней, взяв под руку.
– Ты уверена, что понимаешь, во что ввязалась? – спросила подруга. – Теперь это сокровище принадлежит тебе.
– Ты следующая, – сказала я, потянув ее за руку.
– Нет уж! Если ты выскочила замуж на первом курсе, это еще не значит, что все кругом посходили с ума. – Она растерянно посмотрела на меня: – Это просто очень… странно. Объясни мне вот что, ты находишься на волоске от смерти и решаешь сбежать в Вегас и выйти замуж?
– Мы не будем это обсуждать, хорошо? – сказала я.
Она пожала плечами.
– Мне просто… надо знать.
Я отошла от нее на несколько шагов и развернулась, скрестив руки на груди.
– Нет, Мер, не надо. Просто оставим эту тему.
Парни прекратили возню, Шепли поднялся на ноги, тяжело дыша.
– Мерик, – предупредил он. – Ты обещала.
– Я просто… я до сих пор не понимаю, почему вы так поступили. Мы все знаем, что ты его любишь, Эбби, но ничто не предвещало свадьбы. Начинается пожар, а вы двое вдруг решаете сбежать и пожениться…
В ее глазах сверкнуло понимание.
– Вы ведь нам что-то недоговариваете? Эбби? – Америка с подозрением посмотрела на меня.
– Что за глупости, прекрати, – сказала я.
– Но я ведь права? – спросила она. – Ты сделала это ради алиби. Тогда все сходится, я не виню тебя, но…
– Нет никакого «но»! – Я указала на Трэвиса, который выглядел совершенно опустошенным. – Я люблю его! Полюбила с того момента, как увидела. Мер, я его чуть не потеряла! – Мой голос надломился. – Я увидела его там, в том подвале, в другом конце комнаты, и он не мог добраться до меня. Не мог добраться! Он кричал Тренту, чтобы тот отвел меня в безопасное место, а это мог быть последний раз, когда я видела его живым, последние минуты на земле, и он думал обо мне. И если бы он не остался, не рискнул собственной жизнью под угрозой такой ужасной смерти, чтобы найти меня и разбить окно ради нашего спасения, меня бы здесь сейчас не было. Он спас мне жизнь! И если ты спрашиваешь меня, из-за пожара ли я поняла, что никогда больше никого так не полюблю, как люблю его, и что он любит меня больше собственной жизни, и я не хочу жить без него, то ответ «да»!
Из глаз Америки хлынули слезы.
– Эбби…
– Не плачь, – сказала я, стараясь успокоиться. Я нечасто злилась на Америку, но из-за выражения лица Трэвиса решила вступиться. – Прекрати рыдать, Мерик. Все хорошо. Мы больше не будем об этом говорить. Нас там не было, не забыла?
– Мы знаем, – сказал Шепли. Он привлек к себе свою девушку, стараясь выровнять дыхание. Его щеки раскраснелись после шутливой драки со своим накачанным кузеном. – Мер, мы ведь все знаем, правда?
Нижняя губа Америки задрожала.
– Простите меня.
Повернувшись, я обняла ее, к нам присоединился и Шепли. Я потянулась за Трэвисом, и он обхватил руками всех нас.