Глава первая


Свет… Золотистый свет, слепящий и не дающий ничего вокруг себя увидеть, ни теплый, ни холодный, вообще никакой…

Павел, не сказать, чтобы был сильно верующим, но в рай и ад верил, вот только он как-то по-другому себе все это представлял. Хотя, не жгут, вилами не тычут, и на том спасибо. Светлое ничто можно было охарактеризовать только одним словом – скучно, и если это надолго, то он сильно попал.

– Ты нужен, – раздался неожиданно из окружавшего его света голос.

– Кому? – озадачился Головин.

– Нам, – последовал довольно глупый ответ.

– Я тоже умею быть упрямым, – хмыкнул Павел. – Нам – это кому?

– Мы – древняя раса. На твоем языке наше название можно перевести как «Изначальные».

– И какое я к вам имею отношение? – удивился Головин, уже прекрасно понимая, что это ни хрена не рай, и его подписывают на какую-то мутную работенку, которую сами выполнить не могут, или не хотят.

– История мира очень стара, гораздо старее, чем ты можешь себе представить. Галактика велика, да и не одна. Только населенных миров насчитывается около трехсот тысяч. Но твой мир такие задворки, что мы там были всего пару раз и пролетом, для нас и наших потомков, расселившихся и переставших быть Изначальными, там нет ничего интересного. Мы покопались в твоем разуме, человек, и если привести аналогию с понятными тебе образами, то ваша Земля – покосившийся нужник в заброшенном селе в тысячах километрах от ближайшего города.

– Хрена себе задворки, – восхитился образности собеседника Павел. – И зачем я вам понадобился? Я вообще-то умер.

– Все есть круг перерождения, – бесстрастно прокомментировал его слова голос. – И судьбами душ, как вы, земляне, это называете, ведаем мы, Изначальные. У тебя есть выбор.

– О, уже неплохо, – обрадовался Головин.

– Не перебивай, человек, – потребовал собеседник, – удерживать твою сущность вне хранилища очень тяжело. Итак, у тебя есть выбор. Ты можешь отправиться в хранилище, пребывать там, пока о тебе не вспомнят. Но поскольку ты с периферийной, не развитой, планеты, то твоя наследственная память может и не понадобиться никогда, тебя ждет вечность в пустоте, где, можно так выразиться, ты будешь в щелочку смотреть что-то вроде вашего телевизора.

– Скучно, я человек действия, – вклинился Головин в возникшую паузу. – А что такое наследственная память?

– Вечное развитие, – ответил голос, – но она у вас, землян, слабая. Да и что вам передавать? Что твой предок был солдатом? Что и его предок был солдатом? Что все твои воевали? Хотя это тоже наука, правда, так, как вы, воюют только примитивы. В остальных мирах такие знания не котируются, так что, твоя сущность с наследственной информацией мало кого заинтересует. – Он на секунду замолчал, потом продолжил. – Мы наблюдали за тобой всю твою жизнь, короткую жизнь. Вы, люди, вообще живете коротко, быстро, но ярко. Удивительный вид получился, идеальный хищник. Но это не то, что ценится в остальных мирах. И я это уже говорил. То, что ты называешь Землей, не колонизировалось специально, вы побочный продукт одного эксперимента, крайне неудачного. Ну, какой есть. Вообще думали, вас нет уже, а лет сто назад засекли сигналы, и решили заглянуть.

– Вот сейчас обидно стало, – высказался Павел, до своей смерти боец ЧВК Вагнер, носящий позывной Ухо. – Реально обидно.

– Не обижайся, такое редко, но бывает. У тебя есть шанс увидеть, насколько велика вселенная, но для этого, как вы, люди, говорите, сослужи нам службу.

– Сначала объясни, почему я? Кстати, как тебя называть?

– Зови Саакс. А почему ты? Так случилось, что ты уникален, мы насчитали всего двоих таких среди всех землян, а в остальной вселенной вообще таковых нет. Второй человек, хоть и подходит нам, но не справится с задачей, просто не сможет, у него отсутствуют какие-либо полезные навыки. А ты воин, ты выживал в разных местах вашей планеты, ты можешь справиться.

– Интересно, с чем я могу справиться, с чем вы не можете, включая триста тысяч миров?

– Ну, что ж ты такой нетерпеливый, – укорил его Саакс, – я же все по порядку излагаю. Есть планета, мы не знали о ее существовании, мы открыли ее совсем недавно, всего сто двадцать три года назад. Земля заурядна и интереса не представляет ни ресурсами, ни обитателями, да и загадили вы ее порядочно. А вот тот, другой, мир нам очень интересен. Во-первых, ни мы, ни наши потомки, не могут туда попасть, эту планету защищает какое-то поле, а во-вторых, там произошла глобальная катастрофа непонятного нам свойства, это случилось почти тридцать лет назад. Большинство жителей погибло. Иногда наша станция слежения, спрятанная на орбите, засекает разумных, которые бродят по руинам, но не сказать, чтобы их очень много – да, десятки тысяч, но, по сравнению с тем, что было, это как крохотная песчинка. – Голос замолчал, ожидая вопроса.

Но Павел помалкивал. Он уже понял, что от него хотят, и размышлял, что делать. Как и сказал Саакс, выбор имеется – спокойно ждать своего часа на перерождение в каком-то стакане, смотря телек, если образно, или ему же предлагают как-то попасть на эту планету, и что им там нужно?

– Человек, для меня твои мысли не секрет, – неожиданно заявил голос. – Будем считать, что ты спросил. Да, мы хотим высадить тебя на планету. Мы предлагаем тебе тело, искусственно созданное, усовершенствованное, с кое-каким функционалом, вполне себе человеческое, поскольку внешне аборигены этой планеты никак от тебя и большинства обитателей вселенной, за редким исключением, не отличаются. Две руки, две ноги, голова, органы размножения. Срок жизни элемента питания – пять лет, после этого оболочка погибнет, столько же продлится твой контракт. Поскольку через этот экран, что защищает тот мир, не способно пройти ничего, кроме плоти, тебя отправят туда голым, без каких-либо вещей, оружия. У тебя будут кое-какие уникальные умения. Твоя задача – изучать тот мир. Он построен совершенно на иных принципах, чем твой, родной, и даже мы за сотни тысяч лет не встречали ничего подобного. Но основная задача – выяснить, как работает защита, и по возможности ее снять, или хотя бы узнать о ней побольше. Если не удастся, мы отключим твое тело, и ты покинешь планету точно таким же способом, как попал сюда. Но если ты думаешь, что мы будем тебя воскрешать каждый день, когда тебе не повезет, не рассчитывай, изготовление подобного тела занимает, даже с нашими возможностями, двадцать два года по вашему земному летоисчислению. Оно уникально и создано исключительно, чтобы преодолеть барьер. Сейчас у нас есть два, еще два будут готовы в течение трех лет.

– Что я получу? – поинтересовался Павел.

Что ж, тут все просто, он был наемником, его нанимали, поставили задачу. Обрисовали, что будет в случае отказа от невыполнимой миссии, теперь настал черед послушать про «пряники».

– Нас интересует результат. Мы рассчитываем на новые знания и успех миссии. Если не выйдет в первый заход, будет второй и третий, и так, пока не удастся достигнуть результата. Ты, человек из далекого мира, даже не подозреваешь, какие ресурсы мы затратили на этот проект.

– А если не выйдет? Я что, так и буду туда мотаться, пока не найду, как вам пройти барьер? – поинтересовался Павел, он уже видел ловушку, и очень не хотел туда угодить.

– Да, – ответил Саакс. – Но когда ты выполнишь задание, ты получишь новую жизнь, тело на одной из планет второго класса развития. Не высший статус, но тебе понравится – почет, уважение, власть. Поверь, тебе там будет комфортно, ты станешь полноценным гражданином и сам увидишь, насколько велика вселенная.

– Заманчиво, но я пас. Так можно вечность менять оболочки, но так и не достичь результата. Вдруг этот щит, или что там такое, вообще нельзя снять? Кто решит, что я достойно выполнил долг, меняя шестидесятую оболочку, облазив всю планету и сунув нос в каждую щель? По вашему договору я буду работать бесконечно, выполняя невыполнимое задание за возможность где-то поселиться. Да у гастарбайтеров в Москве условия лучше. Это вечная кабала. Тебе понятен данный термин?

– Да, я понимаю все, что ты говоришь, и мне ясны твои размышления, – ответил Саакс и задумался.

Головин тоже молчал, даже размышлять было особо не о чем, так, мурлыкал себе под нос популярную песенку, дабы не давать собеседнику копаться у себя в голове.

– Справедливо, – наконец, произнес голос. – Я принял решение. Срок твоей активной службы – двадцать лет. Четыре оболочки. И даже, если не удастся решить главный вопрос, ты получишь обещанное. Но в этом случае, ты получишь жизнь на планете третьего класса. Ниже только четвертый, они чем-то похожи на твою родину, заштатные мирки. Третий – это все равно несоизмеримый уровень, ты даже не можешь осознать, насколько щедрое мое предложение.

– Двадцать лет службы, потом новая жизнь в богатстве, власти и почете?

– Если результат нас устроит, – поправил Саакс. – Если твои данные и вправду будут важны.

– А если… – начал Павел, но не успел досказать мысль.

– Мне незачем тебя обманывать. Да, решать, что важно, а что нет, буду я, но все мной обещанное мне не будет стоить ничего, достаточно подумать, и ты это получишь. Так что, да, чем больше ты принесешь в проект, тем лучше будут обещанные мной условия. Ведь ты был солдатом-наемником, воевал за деньги, теперь будешь жить и трудиться ради мечты. Но мы что-то затянули этот разговор, я уже знаю, что ты согласен. Тебе осталось оформить это в четкую мысль, что и станет подписью под нашим соглашением.

– Я согласен, – мысленно произнес Павел Александрович Головин, боец группы Вагнера, получивший второй шанс, и он не собирался его упускать, в любом случае, это все же лучше, чем сидеть в стакане и ждать, а вдруг повезет. А так двадцать лет, и все, он свободен.

– Прощай, Павел, – раздался голос в золотом свете. – Скоро тебя доставят на станцию возле планеты, которую мы назвали Эксиола, что значит на нашем языке, самом древнем во вселенной, «Сокрытая». Там ты получишь оболочку. У тебя будет некоторое время, чтобы освоиться с ней, ее возможностями и функциями под присмотром наших специалистов. После краткого курса тебя переправят на планету, дальше сам. Что потребуется делать и как, тебе расскажут специалисты.

– Саакс, один вопрос, хотя ты уже наверняка знаешь, какой.

– Конечно, – согласился голос. – Твой мир даже не знает, что существует ментальная блокада. Я, можно сказать, правитель одной из ветви народа Изначальных. Если говорить терминами, к которым ты привык, я министр науки. Мне примерно около миллиона лет, фактически бессмертный, я просто меняю тело, родовая память возвращается, и я продолжаю труд своей жизни, пока верховный правитель нашего народа не сочтет, что я недостоин занимать эту должность. А теперь тебе пора.

– Ну, бывай, Саккс, – подумал Головин. – Надеюсь, ты меня не обманул.

– Я не могу и не хочу тебя обманывать, – с укоризной произнес собеседник, голос его стал тише, словно он отошел подальше. – Как я уже сказал, знания бесценны, а то, что я тебе предложил, для меня ничего не значит. Прощай, человек с окраины вселенной.

Павел остался в одиночестве. Золотой свет вокруг, ни тепло, ни холодно, скука смертная. И так вечность… Нет, уж лучше и вправду всю жизнь на Саакса пахать, умирать, брать новое тело и снова спускаться на… Как он ее там назвал? Эксиола? А что, красиво звучит. Интересно, как на его языке звучит Земля? Наверное, тоже красиво, ведь не может Земля звучать плохо? Хотя, если честно, название для планеты так себе. Интересно, а как они людей называют? Наверняка даже названия нет, какой-нибудь длинный номер.

Сложно оценить время, находясь посреди ничего, хорошо хоть можно отключаться от мыслей и впадать в какой-то транс, который отдаленно напоминает сон. Скука… Поэтому чужой голос, раздавшийся из света, Головин воспринял с оптимизмом.

– Объект, называющий себя Павлом, вы слышите меня?

– С кем имею честь? – мысленно поинтересовался Головин.

– Я начальник станции слежения, находящейся над планетой Эксиола. Можете звать меня Тираем.

– Хорошо. Значит, я прибыл? Когда начнем, а то мне тут жутко скучно.

– Прибыли, – заверил его собеседник. – И надо сказать, мы не ожидали, что Саакс пришлет вас на самом быстром курьерском корабле.

– Для меня это было не слишком быстро. Могли бы хоть какой-нибудь телевизор поставить.

– Сожалею, но это невозможно. То, что вы бы могли увидеть, повлияло бы на ваше восприятие мира, а сейчас это совершенно не нужно, это только усложнило бы вашу задачу. Чем меньше у вас будет новой информации, тем лучше. Тот мир отдаленно похож на ваш, и вам будет проще там освоиться без новой информации. Ведь от этого будет зависеть ваш успех. А насчет вашего вопроса, оболочка уже находится в капсуле, и очень скоро… Поскольку вам невозможно отследить время, примерно, досчитайте до трехсот вот с такими интервалами. Раз… Два… Три…

– Понятно, чуть больше секунды. Хорошо, начинаю отсчет, – согласился Головин, – и вправду недолго. Раз… – мысленно произнес наемник. Потянулись секунды ожидания, – Триста восемнадцать…

Павел уже хотел послать мысль, что пора бы уже, как в этот момент почувствовал, как его тянет куда-то то ли вверх, то ли вниз.

А затем свет резко исчез, и одна пустота сменилась другой. Не успел он подумать, что что-то пошло не так, как из ниоткуда возникла светящаяся нить, не толще волоса, затем еще одна, и еще. Вскоре их стало столько, что он не мог сосчитать, да и сомнительно, что он представлял подобные цифры. Затем они резко рванулись к тому, что он ощущал собой. Хотя, что значит собой? У него же ничего не было – ни тела, ни зрения, только сущность, которая так понадобилась Изначальным. Нити, одна за другой, к чему-то присасывались, сходясь в определенной точке. Некоторые начинали светиться ярче, другие, наоборот, тускнели и исчезали, их место занимали новые.

– Начинаем сопряжение, – раздался голос, и на этот раз он был не повсюду, а пришел издалека, с одной стороны, допустим, это будет гипотетически справа, так что Павел услышал правым ухом чьи-то слова, и это дарило надежду.

– Какая примитивная, простейшая сущность, – брезгливо произнесла женщина, и это пришло с другой стороны, гипотетически слева.

– Пошла ты на хер, тоже мне, пуп галактики, – мысленно послал ее Головин.

– Гилая, а он нас, похоже, уже слышит, – заявил Тирай, – во всяком случае, когда ты ляпнула про него гадость, его мысленный спектр стал коричневым. И тебя явно куда-то послали, – при этом мужчина весело хохотнул.

Женщина это никак не прокомментировала. Какое-то время они работали молча. Павел попытался пошевелиться, но даже пальцем двинуть не смог, зато, наконец-то, появилось обоняние, причем то, что он ощутил, заставило его слегка напрячься, раньше он не мог уловить такой спектр запахов, а теперь он ощущал целых шесть. Пахло какими-то цветами, очень приятный, ненавязчивый запах, еще немного потом, и снова не отталкивающий запах. А вот и что-то кислое, резкое. Остальные были едва уловимые – железо, какая-то резина, причем совсем близко.

– Обоняние активировано, – подтвердила Гилая. – Сейчас снижу параметры, а то он лучше, чем служебный дронг, натасканный на филк, все чует.

Через пару минут и вправду его обоняние пришло в норму, остался только цветочный запах, перемешавшийся с кислым, просто они были самыми мощными.

– Вот, уже лучше, – согласился Тирай, – а то и вправду как дронг.

– Согласна, сейчас зрением займусь, – отозвалась Гилая

Не прошло и пары минут, во всяком, так показалось Павлу по внутренним часам, как вместо темноты начали проступать сначала световые пятна, затем они сменились серым светом. Еще через десяток секунд Головин начал различать какие-то массивные силуэты, наверняка оборудование. С каждой секундой зрение обретало четкость. И вправду, перед ним множество приборов – роботизированные руки, виртуальные дисплеи, и много всякого непонятного. Дальше, метрах в семи, стена стерильно белого цвета, столик, два кресла, дверь, широкая и наверняка раздвижная, несколько шкафов, с десяток не слишком ярких ламп под потолком. Выглядит все новеньким, в общем, приличная дорогая научная лаборатория. Сам он расположен вертикально, притянутый к какому-то ложу, но не ремнями. Если это высокоразвитая цивилизация, может, силовое поле? Головой и ничем другим он ворочать не мог. «Хорошо зафиксированный мужик в предварительных ласках не нуждается», – вспомнил он старую шутку и мысленно рассмеялся.

– Ооо, – протянул Тирай, – а сейчас его что-то развеселило.

Смотреть Ухо мог только прямо перед собой, а оба сотрудника находились с разных сторон и чуть позади него, так что, выяснить, как выглядят люди с далекого края вселенной, он не мог, хотя было очень интересно.

– А у него богатый спектр эмоций, – с удивлением прокомментировала Гилая, – у многих обитателей миров четвертого класса такого нет. Не такой уж он примитивный. Беру свои слова назад.

– Вот спасибо, – мысленно процедил Головин. – Королева изволила похвалить. Да пошла ты, очень мне нужно твое извинение.

– О, какой злой, – восхитился начальник станции. – Слушай, а мне начинает казаться, что это не такая уж и плохая идея. Может, и вправду справится? Выжить на Эксиоле непросто.

– Посмотрим, – буркнула помощница. – Так, зрение в порядке, слух и обоняние тоже. Сейчас начну подключать нервные окончания, двигательные функции и тактильные ощущения.

– Ты про речевой аппарат забыла, – напомнил начальник станции.

– Не забыла, я его последним подключу, иначе он нам работать не даст, будем бесконечно на глупые вопросы отвечать.

– Тоже верно.

– Сука, – мысленно прокомментировал Павел.

И тут же услышал смех Тирая.

Подключение всего перечисленного заняло примерно около двух часов. Где-то на середине этого срока Головин начал ощущать спиной поверхность, к которой был притянут. Она была теплой, слегка пружинила, а потом еще и начала покалывать.

– Так, все в норме, – довольно прокомментировала Гилая. – Остались двигательные функции и речевой аппарат.

С этим она справилась примерно за час.

– Пошевели пальцами, – распорядился Тирай.

Головин выполнил просьбу, пальцы слегка покалывало, словно он руку отлежал. Но скоро это ощущение ушло.

– Работает, – радостно заявил он, и тут же замолчал, голос был не его, приятный такой, с небольшой хрипотцой. – О, как! – удивился он. – Непривычно, но сойдет.

– Благодарю, – обходя ложе Павла, произнес мужчина. – Давай знакомиться, я – Тирай Риок, начальник станции слежения за планетой Эксиола, что значит на древнем языке изначальных «Сокрытая».

– Павел Головин, позывной Ухо, – представился экс-вагнеровец.

– Мы знаем, – улыбнулся мужчина, изучая собеседника. Был он невысок, полноват, с заостренными ушами, как в некоторых фильмах про эльфов, желтые глаза, густые волосы пшеничного цвета. Стрижка была самой мерзкой из возможных – под горшок.

– Я отношусь к народу Эгол, мы третьи по древности жители населенной части вселенной и самая многочисленная. Можно считать нас внуками Изначальных, так тебе будет понятней.

– Понятно, – улыбнулся Павел. – А я дикарь-наемник с окраины вселенной, который вам очень понадобился, поскольку сами вы не можете сделать то, что требуется.

– Все верно, – ничуть не обидевшись и вполне искренне улыбнувшись, ответил Тирай. – Вы мне очень нравитесь, Павел. Если я уберу энергетический захват, вы не будете делать глупостей?

– Не буду, – заверил его Головин со всевозможной искренностью. – В побег мне пока что рано.

– Ну, вот и хорошо, – обрадовался собеседник. – Гилая, переведи платформу в горизонтальное положение и убери захват.

Стенд, на котором был закреплен Павел, плавно опрокинулся назад и замер в метре от пола. Сдерживающее поле пропало, и бывший наемник медленно сел, бросив заинтересованный взгляд на женщину. Надо сказать, она ему не шибко понравилась. Видимо, Гилая прочла это у него на лице. Она с вызовом посмотрела на Павла.

– Не нравлюсь?

– На любителя, – честно признался наемник, ожидая чего-то большего.

Каланча в два метра, тощая, с тонкими сероватого цвета волосами, такими же, как у Тирая, желтыми глазами, отсутствующей грудью и задницей. Короче, все, что ему не нравилось, собрали в одном человеке.

Гилая зло стрельнула в него глазами, встала с кресла, которое парило над полом, и молча вышла.

– Зря вы так с ней, Павел, она хорошая, – развел руками Тирай. – Но в личной жизни не везет вот уже полторы сотни лет. Ладно, вас это не должно интересовать. Осталось последнее – нужно проверить вашу память. – Он достал прибор, напоминающий девайс для измерения скорости у гайцов с голографическим экраном, и навел ему прямо на лоб. – Что вы помните до того, как попали в золотой свет?

Загрузка...