Едва мужика увели писать явку с повинной, как в кабинет к Моляру заглянул Евсеев.
– Там внизу в дежурной части журналистка. К тебе рвется.
– Какая еще журналистка? – хмуро спросил Моляр.
– Московская. Приехала писать для своего журнала статью о КНПЗ. И прослышала о том, как мы «чехов» накрыли. Хочет у тебя интервью взять.
– Некогда мне, – махнул рукой начальник «шестерки».
– Зря ты так. Посмотреть на нее стоит в любом случае. Да и вообще. Пусть бы почитали в Москве о нашем отделе, как мы тут со всякой нечистью боремся…
– Ладно, – нехотя сдался шеф. – Скажи, пусть пропустят.
Через минуту на пороге возникла московская журналистка:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, – хмуро кивнул Моляр. – Прошу.
Журналистка, конечно, была хоть куда, но уж больно вычурная какая-то. Моляр этого не любил.
Она представилась, с опаской опустилась на колченогий стул, вытащила цифровой диктофон.
– Слушаю вас, – официальным тоном сказал Моляр.
Журналистка к этому времени успела его рассмотреть. И оценить. А мужчина Моляр видный.
Метр восемьдесят, косая сажень в плечах, талия узкая, ни капли жира, сплошные мышцы, но без излишеств, как у «качков». И лицом бог не обидел. В общем, рядом с Моляром Жан-Клод ван Дамм отдыхает.
– Хочу статью большую о вас написать. Если вы согласитесь помочь мне, конечно… – многозначительно произнесла журналистка, закидывая ножку на ножку.
При этом под короткой юбочкой на миг показались трусики. Моляр вздохнул. Намек-то он понял, только он не из тех, кто размахивает членом направо и налево. Моляр – мужчина основательный. Шалав не любит.
– Так что вы на это скажете, а? – томно улыбнулась журналистка, скользнув язычком по верхней губе.
Очень это у нее выразительно получилось и сексуально. Для пущего эффекта она еще на спинку облокотилась и развернулась к Моляру так, чтобы он мог получше оценить ее прелести.
– Не получится у нас ничего, – отрезал тот.
– То есть как – не получится? – опешила журналистка.
– А очень просто. Выматывайся. Мне работать нужно.
– Да как вы смеете?! – вскрикнула гостья и попыталась вскочить.
Да не тут-то было. Колченогий стульчик от ее резких телодвижений вдруг возьми и рассыпься.
Журналистка с грохотом – на пол, только ноги мелькнули. Короткая юбка задралась по самое некуда, а Моляра смех разобрал.
Красотка на полу стонет, охает, а он хохочет как сумасшедший, остановиться не может. Короче, скандалище вышел жуткий. На грохот Евсеев прибежал, кое-как поднял журналистку, юбку одернул.
– Я этого так не оставлю! – завизжала она. – Я до самого министра дойду!
– А я-то при чем? Меньше выпендриваться надо, – сквозь смех выдавил из себя Моляр.
– Паяц! – взвизгнула журналистка и поковыляла с сумочкой на выход.
Не на шутку перепуганный Евсеев семенил рядом, под руку ее поддерживал и оглядывался осуждающе.
– Паша! Диктофон ей отдай, а то еще министру нажалуется, что мы его сперли! – вытер слезы Моляр.
– И пожалуюсь! – крикнула с порога журналистка. – Вы за это ответите!
– Отвечу, – махнул рукой Моляр.
Вскоре Паша вернулся.
– Ты че, вообще, что ли?
– Так она ж сама грохнулась, ноги тут до потолка задирала! – улыбнулся Моляр.
– Смотри, как бы плакать не пришлось, – хмуро проговорил Евсеев.
И как накаркал. Тотчас на пульте зажглась лампочка, тревожно загудел зуммер. Моляр повернулся, увидел, что звонит дежурный по городу. Взял трубку.
– Моляр! Слушаю!.. Что?.. Твою мать! Паша, поднимай людей по тревоге!
– А что случилось-то?
– Богданова по дороге на работу умыкнули!