Рэм открыл глаза и, приподнявшись на локте, огляделся. Его мотнуло и повело в сторону, голова закружилась, в глазах все двоилось. Медицинский модуль «призрака», определив проблему, сделал серию уколов, накачивая хозяина стимуляторами и укрепляющими. Похоже, Булавину достался полный боевой коктейль, как называли эту безумную смесь солдаты. Штука была мощная и позволяла продержаться на ногах двенадцать часов. Взгляд Штопора резко прояснился, и он, наконец, смог осмотреться. Все тот же фиолетовый барьер, за которым ни черта не видно. Тело слушалось гораздо лучше, но все равно не то, словно чужое, деревянное, кровь бурлила, требуя действия, а выхода-то нет.
– Оператор, – раздался голос системы, – рад, что вы пришли в себя.
– Ну, здравствуй, дурная железяка, благодаря которой я провалялся на полу последние сто лет, – поприветствовал систему Булавин.
– Чувство юмора в норме, – ответил невидимый собеседник, – это хорошо. Мой сканер сообщает, что вы преодолели стазис без каких-либо последствий. Слабость организма вскоре пройдет. Я бы не рекомендовал в дальнейшем использовать препараты, сейчас вам нужна горячая пища, много жидкости и крепкий сон часов на двенадцать. Организм просто нуждается в нормальном отдыхе.
– Согласен с тобой, – доставая из рюкзака котелок и плитку, две полуторалитровые фляги, ответил Рэм. – Полностью согласен.
Литр воды Булавин выхлебал просто так, в глотке было сухо, как в топке. Напившись, он занялся обедом. Его рацион вместе с ним успешно пережил сто лет стазиса, и теперь на крошечной плитке в котелке закипал суп-концентрат бордового цвета. Порошковая дрянь была очень питательная, стакан с чаем ждал своего часа, а сам Рэм ковырялся в слегка подогретой банке с синтетическим мясом. Глянув на крышку, он заржал смехом сумасшедшего, продукт был просрочен на девяносто восемь лет.
– Система, – позвал он, снимая варево с огня и ставя в сторонку чуть остыть, – как вышло, что в этом бункере имеется такая технология? Я про подобное не слышал. Насколько я помню, самая перспективная капсула шестнадцати миров позволяла без необратимых последствий погружать человека в стазис на восемь с половиной лет. Ими комплектуют только внутрисистемные корабли, и то это очень дорого.
– Оператор, ты не представляешь, сколько чудес скрывает Роякс. Может, ты когда-нибудь их увидишь. А что касается конкретной технологии – эта технология смотрящих.
– Ты лжешь, – забыв про ложку с супом, которую нес ко рту, произнес Рэм. – Они не сотрудничают с людьми, только следят за соблюдением своих правил, ну и, конечно, кольца перехода между мирами.
– А я разве сказал, что смотрящие поделились этой технологией добровольно? Нет. Но и они не всемогущи. Сто десять лет назад в системе появился их корабль, он сильно пострадал в стычке с каким-то очень мощным противником, мы так и не смогли расшифровать записи бортового журнала. Экипаж погиб. Похоже, автопилот вывел корабль к ближайшему обитаемому миру, который смотрящие рассматривали, как союзнический. Корабль рухнул на территории Альянса. Уцелело не так уж и много, но часть технологий удалось расшифровать, например, стазис. Кому пришло в голову вмонтировать экспериментальный прибор в этот пульт? Я не знаю. Но это стало дополнительной охранной системой.
– Почему ты тогда подпустил меня к нему? Почему не вырубил?
– Я знал, что Архонт сошел с ума, но был полностью в его власти, и когда появился ты, первый человек за четыре года, я дал тебе права оператора.
Рэм все же вспомнил, что у него в руке ложка, и продолжил есть.
– Сколько осталось до снятия блокады?
– Я разбудил тебя за сутки, значит, двадцать восемь часов, ну теперь уже меньше, двадцать семь с четвертью.
Булавин, прикончив суп и поняв, что жрать все еще хочется, сполоснул котелок и принялся варить последний рацион пюре.
– Ты в курсе того, что происходит на поверхности?
– Отчасти. Я сильно ограничен. Иногда сюда наведывается Архонт, и я считываю информацию, которую он сливает на отдельный носитель. ИР считает, что он тут один. Странно, такое ощущение, что он забыл о своем хранителе, видимо, решил, что я уничтожен в результате твоих действий.
– Так ты он или она? – растерялся Рэм. – Система вроде женский род.
– Я оно, – отозвался собеседник. – Но если тебе так нужно, название зови Хранителем, так звучит моя должность на общем языке.
– Хорошо, с именем определились. Так что происходит наверху, мне удалось? Геноцид был остановлен?
– И да, и нет, – последовал ответ из пустоты. – С помощью коробки ты смог перезагрузить меня, а я, вырвавшись из-под власти Архонта, смог очистить его от сторонних программ. Если выражаться грубо – это была эпическая битва. Я победил, но произошел сбой, в результате которого включилась блокада и запустилась программа «интерфейс». Перед погружением в стазис я тебе рассказывал о последствиях.
– Да, то, что интерфейс получили все выжившие люди и разумные мутанты.
– Рад, что память тебя не подводит. Так вот, в результате этого действия на свет появились совершенно новые монстры. Те, кто обладал черными аурами, изменились до неузнаваемости, не все конечно, а очень выборочно, теперь их называют нелюдями, черными тенями. Мутанты стали еще сильнее. В данный момент на Рояксе существует около сотни различных поселений: крупных – от сотни тысяч, до мелких – вроде поселков и общин. Но центром «цивилизации», если, конечно, можно так применить это слово для клоаки, в которое оно превратилось, стал город Аран.
– Единственный, – перевел Рэм.
– Да, именно. Несколько лет его называли Ар – первый, потом переименовали в Аран – как единственный под сенью Архонта. Тогда все было не так уж и плохо. Это большой старый город в полутора тысячах километрах отсюда, там проживает пять миллионов двести тысяч людей и андроидов. А вокруг них жестокий, измененный нами мир. Не жди любви, всем на тебя плевать, о тебе вспоминают только раз в год, когда Архонт толкает речь в твою честь по поводу дня очищения. Все остальное время ты хоть и не главный злодей современности, но близок к этому.
– Охренеть, – хмыкнул Рэм, – помог, называется. А кто главный злодей?
– Ты будешь смеяться, – Хранитель сделал театральную паузу, – Архонт.
– Ты шутишь?
– Ни в коем случае. Пятьдесят лет назад фанатики из сопротивления, которым не нравилось жить под сенью искусственного разума (видимо, считали, что справятся лучше), устроили террористическую атаку на Архонта, как физическую, с целью уничтожить сервера, на которых хранится его личность, так и сетевую, запустив в систему вирус. Обе атаки были отбиты, фанатики уничтожены, но кое-чего эти энтузиасты добились. Они уничтожили все старые директивы ИР, цель сохранения человечества больше не стоит, у него не осталось вообще никаких ограничений, Архонт превратился в тирана и параноика. Будь уверен, завтра он придет сюда, и не один. Его интересует огромный массив данных, которые тут остались, технологии, ресурсы, информация о законсервированных хранилищах. Сейчас для него тут все закрыто, кроме двух небольших серверов, которые он использует как резервное хранилище, и через него я имею тоненькую связь с миром за пределами заблокированного уровня.
– Зашибись. – Рэм снял с плитки котелок и приступил к поглощению пюре. – Они знают, что я жив?
– Нет, – ответил Хранитель. – Но боюсь, в тот момент, как спадет блокировка, это перестанет быть тайной. И я уверен, как только Архонт выяснит это, тебя тут же уничтожат, никто не выпустит отсюда такую угрозу.
Рэм залпом допил чай, потом плюнул, залез в рюкзак и вытащил оттуда трофейную бутылку Эсго, самое время выпить. Сполоснув стакан, Рэм плеснул туда местного вискаря.
– Тост, – подняв стопку над головой, провозгласил он, – кто людям помогает, тот тратит время зря, хорошими делами прославиться нельзя. За неблагодарность!
– Замечательные слова, – произнес хранитель, – кто автор?
– Это из древнего мультика мира Земли, их сказала вредная старуха с ручной крысой, которая делал всем гадости.
– Замечательный персонаж, – иронично прокомментировал Хранитель.
Штопор кивнул, соглашаясь. Рэм налил себе еще стопку и на этот раз выпил ее без всяких тостов. Стало как-то очень грустно. Он заглянул в системные сообщения, за сто лет он не получил ни одного в изолированном бункере, черт знает на какой глубине, система, созданная Архонтом, не работала.
– И как там, в городе? Жить можно?
– Да, можно. Но если ты ждешь услышать, что это сверкающий город будущего, я тебя разочарую. Это город не избежал социальных язв прошлого, он ветшает, население медленно сокращается, производственная база почти не развивается. С трудом, но Аран себя обеспечивает. Из-за ограниченности ресурсов, которые можно добыть только снаружи, производства часто испытывают кризис, безработица больше двадцати процентов, в трущобах банды. Социальный интерфейс не действует, и давно перестал быть регулятором общества, его научились взламывать, чтобы стирать неугодную информацию о себе.
– Все веселее и веселее. А что с продолжительностью жизни?
– Ты хочешь спросить про Кору, Гирана, Дарка и прочих?
– Все-то ты понимаешь. Так что, кто-то из них дожил до этого дня?
– Сожалею, но все они давно мертвы. Дарк погиб, удерживая западный форпост. Гиран через три года во время прорыва старого периметра здесь, в Цитадели. Кора умерла сорок лет назад, ее дочь через двадцать лет. Твоей внучке Лирае сейчас шестьдесят пять, она живет в трущобах. У тебя так же два правнука, оба солдаты в конвойной службе, которая работает за периметром. Высоко им не взлететь, Архонт прекрасно помнит, чья кровь в них течет. Про остальных рассказать?
Рэм покачал головой, потрясенный новостью, что в результате их единственной с Корой встречи у него родилась дочь, а его внучка уже взрослая женщина и живет в какой-то клоаке. Его правнуки примерно его ровесники и рискуют жизнью, чтобы заработать, а он все это время дрых, валяясь в трофейном спальнике. Рэм плеснул в стакан новую порцию местного пойла и залпом выпил.
– Сука ты, Хранитель, – произнес он с тоской. – Я жив, а они все мертвы, и единственный человек, вернее, не человек, которого я знаю, это вечно живой искусственный разум, опять слетевший с катушек, и на этот раз, похоже, безвозвратно. Надо было вышибить себе мозги.
– Ты не прав. Для твоей семьи ты герой, несмотря ни на что. Архонт внимательно следил за ними все эти годы, поэтому я знаю относительно полную картину. И ты удивишься, но есть еще кое-кто, кто помнит тебя, она очень дружила с Корой и помогала твоим родственникам, особенно сильно помогала после того, как Архонт опять сменил полярность.
Рэм озадаченно уставился в пустоту, крутя в руках стальной раздвижной стакан.
– Грая, – напомнил Хранитель, – она андроид и прожила эти сто лет. Да, она делала плановые замены внутренних агрегатов, но внешне она не пострела ни на один день.
– Злится, наверное, на меня?
– Нет, она скрывается. Таких, как она, своевольных, ИР уничтожает при малейшей возможности. Она не причисляет себя к сопротивлению, но все равно ищет пути, как можно вернуть то, что было потерянно в результате атаки на Архонта. Когда она была членом совета, по ее инициативе тебе воздвигли памятник. А теперь внимание, я с трудом, но смог выйти с ней на связь, она односторонняя, я прислал ей сообщение, которое, надеюсь, Грая Рант получила. И если она не отступит, в новом мире у тебя будет сильный союзник, который прекрасно разбирается в происходящим за этими стенами.
– М-да, – протянул Рэм. – Дела. Осталось только пробиться через Архонта и тех, кто придет с ним.
– У меня есть план, – бодро заявил Хранитель. – Я почти не могу влиять на происходящее снаружи, но здесь я по-прежнему царь и бог. Мне не хватает свободы, но за много лет созерцания тебя спящего родился неплохой план.
– Выкладывай, – подтянув к себе за ремень гаусс, Рэм принялся за проверку состояния оружия. На него тоже действовало стазисное поле, и он оказался в полном порядке и готов к бою. Заряд батареи восемьдесят семь процентов, боезапаса хватит на вполне приличный бой.
– План такой, – начал вещать Хранитель. – Я по-прежнему контролирую телепорт. Я бы мог его уничтожить прямо сейчас, но он нужен, так что я его перепрограммировал. Когда люди Архонта сунутся сюда, их телепорт просто не сработает. Не получив отзыва от второго, через несколько дней они, конечно, разберутся, но будет уже поздно. Все сто лет я не проявлял никакой активности, Архонт пытался меня вызвать, но я не откликнулся и он думает, что я уничтожен в результате сбоя. Я заблокирую ему возможность прийти сюда, долго сдерживать не получится, но три-четыре часа я гарантирую, вы не должны с ним столкнуться, и уж точно он не должен узнать, что ты жив. Ресурсов, чтобы найти и уничтожить у него хватит, ради тебя он бросит все.
– С этим понятно, – откладывая в сторону винтовку, подвел итог Рэм, – я уйду телепортом, но отсутствие моего тела вызовет вопросы.
– Верно, и это я предусмотрел. Мы уничтожим все, что тут есть. Если сделаем все правильно, то ИР спишет это все на очередной сбой после снятия барьера. Но тут будет нужна твоя помощь. Я могу зачистить всю информацию в хранилищах, а нужно их подорвать, вот это задача твоя. Они объединены в блоки, их тут несколько тысяч, активировать механизм самоуничтожения может только оператор, так что придется побегать. Задать единое время и дату, отложенный взрыв, и как только ты уйдешь, я превращу все это в пепел.
– Столько знаний и информации, – печально заметил Булавин. – Не жалко?
– Жалко, но самое уникальное я скопировал, и ты заберешь это с собой. А еще вместе с тобой отправится часть меня, потом найдешь мне местечко снаружи.
– Слушай, а ты меня не дуришь? – неожиданно подозрительно произнес Рэм. – Я уже запутался в играх искусственных разумов, надоело быть пешкой. Вдруг ты мне полное фуфло прогнал, а сам рвешься на свободу, чтобы захватить мир. Вдруг у вас с Архонтом внутренние терки за контроль над человечеством?
– Справедливо, – отозвался Хранитель, но в голосе была слышна ирония. – Но каких доказательств ты хочешь?
– Ну, хотя бы картинку. Ты говоришь, Архонт сливает сюда данные, поделись чем-то, что подтвердит твою версию.
– Это можно, – легко согласился Хранитель. – А если я их подделал?
Рэм на секунду задумался.
– Да хрен с ним, пусть подделал, но это лучше, чем просто слова, вдруг я отличу подделку?
– Усаживайся поудобней, сейчас будем кино смотреть.
Это был тяжелый фильм. Аран за пятьдесят лет, что прошло с момента атаки на Архонта, превратился в премерзкое местечко, и умирал город просто стремительно. ИРа он больше не заботил, как не заботили его и те, кто не приносил ему пользу. Безопасным можно было считать только центральный район, условно безопасным – второй круг, шириной в два километра. Остальные два – рабочий район и трущобы – превратились в зону боевых действий. Чего там только не было: банды сбойщиков – люди с нарушенным интерфейсом, по желанию приобретающие боевую форму, встречались и черные мутанты – жидкие бестелесные тени, скользящие во тьме, и обретающие форму только во время убийства. Хорошо еще, что орудовали они только ночью, иначе бы город вымер, да и немного их было. Наркотики, за уничтожение которых его наградила система, стали что-то вроде леденцов. Банды, вырезающие друг друга в борьбе за территорию. Аран был мертвым городом, но люди продолжали по привычке в нем существовать. Финальной сценой стала запись с семьей Рэма, его внучка и два правнука, они сидели за столом, мальчишкам было лет по двенадцать, их матери Лерае слегка за тридцать. Штопор узнал ее с первого взгляда, она так похожа на Кору, не копия, конечно, различия были сильны, но вот глаза, это были глаза той, с кем он провел всего лишь одну ночь. Бедная квартирка, вещей почти нет, на столе стоит переносная плитка с крохотным газовым баллоном, на которой греется банка с сосисками, Булавин не успел детально рассмотреть, рядом переносная лампа света, которой едва хватает, чтобы разогнать тьму. На этом запись оборвалась.
– Когда сделана эта запись?
– Чуть больше двадцати лет назад.
– Если это подделка, берегись, Хранитель.
– Мне незачем тебя обманывать. Мы с тобой сильны только в связке. Кроме того, как только ты окажешься снаружи, то увидишь все своими глазами, так что, самой большой потерей будет разрушение этого зала. С носителя, пока ты его не внедришь в подходящее устройство, я никуда не денусь. Итак, по рукам? Как вы люди говорите.
– А разве на Рояксе есть подобное выражение?
– Каюсь, – вполне искренне повинился Хранитель, – мне было скучно, ты сто лет спал, и я позволил себе сканировать твой мозг. Не сказать, чтобы очень интересно, но я подчерпнул много всего о культуре твоего мира.
– Не мозг, а проходной двор, все, кому не лень, копаются, – возмутился Булавин. – Сначала Архонт, теперь ты. Кто дальше? Кухонный робот? Или мусорный дроид?
– Больше не буду, обещаю, но когда выберешься отсюда, у тебя активируется мысленный канал со мной. Захочешь поговорить, спросить совета, милости прошу. Учти, связь возможна только по твоей инициативе.
– Хорошо, по рукам, – наконец-то принял решение Рэм.
Несколько минут он молча сидел, переваривая произошедшее. Опять соглашение с искусственным интеллектом. В прошлый раз это ни к чему хорошему не привело. Может, он снова ошибается? Так, в молчании, он просидел минут двадцать, но понял, что информации для принятия решения все равно мало, а, значит, придется довериться интуиции.
– Хранитель, – вспомнил Булавин не заданный вопрос, – а в мире что происходит? Имею в виду миры?
– Информация отсутствует. Но никто так и не прилетел, включая смотрящих. Возможно, после разрушения портала они потеряли интерес к этому миру и закрыли его навсегда.
– Не похоже на них.
– А может, просто Архонт не стал делиться данными с этим хранилищем.
Рэм пожал плечами.
– Возможно, ну да ладно, будем разбираться по ходу событий. Что-то устал я.
– А я тебе говорил, отдохни, у тебя еще двадцать пять часов до вскрытия бункера, так что, выспись хорошенько.
Рэм кивнул и, деактивировав броню, забрался в спальник. Вырубился он мгновенно, словно и не было этих ста лет коматоза.
Проснулся Штопор в холодном поту. Диалог с Хранителем не остался без последствий. Снилась какая-то чушь – то его на куски разрывала толпа, то Архонт приказывал андроидам его убить, его постоянно атаковали какие-то мутанты. Короче, приятного мало. Рэм достал последнюю флягу с водой и, сбрызнув себе на руку, протер лицо. Так бабка его учила давно, в детстве, если снятся дурные сны, нужно умыться. Правда, она говорила про проточную воду, чтобы она унесла с собой все плохое, но где тут найдешь ручей или просто кран? Пусть хоть так смоет. Да и освежиться не помешает.
– Кошмары?
– Хранитель, а можно снять блокировку раньше? – ответил Штопор вопросом на вопрос.
– Нет. Так что, следующие двадцать часов мы проведем вместе. На какую тему ты бы хотел поговорить?
– Ни на какую. О делах наверху мы уже поговорили, планы строить рано, а прошлое меня не особо интересует. Хотя, если ты поделишься данными о хранилищах автономных боевых комплексов, вооружения, боеприпасов и прочего, буду благодарен.
– Данные недоступны, засекречены Архонтом, даже скопировать не выйдет. При попытке перенести на носитель данные будут заблокированы так, что их вскроет только Архонт. Тут даже я ничего не могу сделать, пусть тебя обрадует то, что он к ним доступ тоже потеряет.
– А ты думаешь, это хорошо?
– Не знаю, но боюсь, что ИР с паранойей и армией автономных боевых комплексов будет еще опасней.
– Логично.
Стазис стазисом, но Рэм чувствовал, что организм немного застоялся и требует действия, поэтому легкая зарядка переросла в полноценный тренировочный комплекс, который Булавин выполнил с каким-то мстительным удовольствием. Упражнения разогнали кровь, мышцы болели, но ему нравилось. Он ощущал себя живым.
Оставшиеся часы Штопор просто сидел и читал с браслета книги, которые ему закачал покойный Дарк. Странно, что все, кого он знал, ради кого лез в эти подземелья, уже давно мертвы. Он оставил след в этом мире, и не только деяниями, у него была дочь, у него есть внучка и два правнука. Но они ему чужие люди, он их не знает. Что ему делать с этой информацией? Как они отреагируют на него? Нужен ли им дед, который выглядит моложе, чем его потомки? Черт, сколько вопросов, и никаких ответов. Медленно ожидание начало сводить с ума. Может, сохранить в тайне свое воскрешение? Но как это сделать в обществе, в котором все на виду?
– О чем задумался? – поинтересовался Хранитель.
Рэму было скучно сидеть и в одиночку, переваривать эти мрачные мысли, поэтому он охотно поделился ими.
– Как бы имя скрыть?
– Не выйдет. Имя прошито в интерфейс намертво, это нельзя изменить, как нельзя подделать характеристики.
– Ты говорил про какие-то взломы?
– Это другое, это кустарное изменение интерфейса. И все равно там можно только снизить некоторые аспекты, например, уровень социальной угрозы. Да, теперь появилась такая шкала, причем стоит это очень недешево. Кстати, думаю, как только блокада будет снята, и ты поднимешься на поверхность, тебя ждет глобальное обновление. Архонт сто лет не бездельничал, много нового появилось. А вот с родней я тебе ничем не помогу, хотя думаю, ты для них в авторитете, и они тебя примут, если ты, конечно, сам этого захочешь.
– Ясно, значит, тупик. Но спасибо, что выслушал.
– Да не за что. Отчасти это я виноват в произошедшем. Может, и вправду было бы лучше, если бы себе в голову стрельнул? Еще, кстати, не поздно.
– Да пошел ты. Теперь я настроен на борьбу, сто лет-то прошло, безысходность кончается.
– Молодец, я знал, что ты примешь такое решение.
Все оставшееся время Рэм провел в полной тишине. Через пару часов захотелось в туалет, но санузел тут был не предусмотрен, правда, в кармане рюкзака нашелся пакет, куда, чтобы не оставлять кучу на интерактивной панели пульта, Рэм и сходил. Он еще пару раз умудрился подремать и добить остатки сухпайка, воды, правда, осталось совсем мало, на пару глотков, но ничего, его заточение близилось к завершению.
– Собирайся, – произнес Хранитель, – до снятия блокады осталось десять минут. Я все подготовил, центровая колонна блока выделяется, все они черного цвета, но у главной желтая горизонтальная полоса по граням, увидишь сразу. Панель внизу, быстро найдешь. Устанавливаешь время взрыва на четырнадцать часов и бежишь к следующей.
– Понятно.
Штопор поднялся и потянулся, безделье начало его уже порядочно тяготить, пора возвращаться в большой мир и попробовать разобраться в том, что он сотворил. По какой-то причине он чувствовал за собой вину. Свернув спальник, он убрал его в рюкзак. Затем настал черед брони, гостей надо встречать при полном параде.
– Готов? – спросил Хранитель, когда Булавин, облаченный в «призрак», с рюкзаком за спиной и с оружием на плече, застыл в двух шагах от купола.
– Готов.
– Хорошо. Две минуты, время пошло. Ах, да, когда закончишь с установкой таймеров, вернешься сюда, нужно будет забрать мой носитель, а я пока буду сдерживать не в меру любопытного Архонта.
Рэм стоял напряженный, мысленно отсчитывая секунды. Время вышло, фиолетовый купол моргнул и исчез. Рэм, еще не веря в то, что его заточение закончено, сделал шаг и, неуверенно вытянув руку, пощупал воздух там, где еще недавно была мутная пелена.
– Оператор Рэм Булавин, блокировка с уровня снята, – начал доклад Хранитель. – Телепорт заблокирован и перенастроен на новый канал. Проекционное оборудование тоже заблокировано, как и камеры, ориентировочно у тебя два с половиной часа, но рассчитывай реально на два.
Рэм кивнул и, сняв рюкзак, прислонил его к пульту, рядом пристроилась винтовка, чего тяжести таскать без нужды? Из оружия при нем остался только пистолет и нож. Он быстро пошел к ближайшей колонне с желтой полосой. Тут несколько тысяч носителей, Хранитель прав, ему придется побегать.
Час, примерно заминирована чуть больше половина колонн. Булавин запыхался, но времени на отдых нет. Два последних глотка воды мало помогли. Черт, он пожалел, что не осталось больше. Но выход был, писать все равно хотелось, а фильтр на фляге поглотит все. Не было у Штопора никаких проблем с подобными действиями, гражданских такие вещи приводили в ужас, они морщились, кривлялись, старались уйти, и ведь они не догадываются, что пьют примерно тоже, только очищенное в промышленных условиях. Рэм подобной фигней не страдал, на бегу отвинтить крышку, активировать фильтр, замереть на минуту, завинтить крышку, начать фильтрацию, все это уже снова на бегу. Минута, и у него есть триста грамм теплой обычной чистой воды. К концу второго часа он был в мыле, но все до единой центральные колонны готовы к подрыву.
– Двигай назад, – скомандовал Хранитель, получив доклад. – Атаки Архонта становятся все более агрессивными, так что, хорошо, что ты поторопился. Кроме того, парни оказались толковыми, они уже нащупали телепорт, и у нас не больше десяти минут. Вскрывай центральную панель, хватай ядро носителя и беги, что есть духу, телепорт будет полностью уничтожен через четыре минуты. Живей, иначе останешься тут и вправду навечно.
Рэм всем своим нутром почуял, как тикают часики, секундная стрелка вела неумолимый бег. Полминуты, панель вскрыта, еще столько же извлечь светящийся шар размером с бильярдный. Тот тускнеет в руке. Снова бег, он едва отдышался и новый рывок. Платформа телепорта тихонько гудит. Рэм, придерживая рюкзак левой, а гаусс правой, вскочил на него и тут же завис в молоке. Минута, две, третья, и он вываливается посреди какого-то загаженного покрытого мусором большого помещения. Бухнувшись на колени, он с трудом, но все же удержал в себе остатки далекого завтрака.
– Добро пожаловать на Роякс, Рэм Булавин, – с издевкой произнесла Грая, смотря на Штопора своими серебряными зрачками. – Ты где столько шлялся?