Мы вернулись к машинам. Здесь было почти так же тихо. Почти, но не настолько. Короткие фразы шёпотом, стук сердец, осторожные шаги.
Имам обнаружился в буханке. На столике перед ним стояла кружка с чаем, лежало печенье, крупные темно-красные помидоры, напластанная кусками буханка Бородинского, несколько полос вяленого мяса. Я прихватил одну, рванул зубами, отрывая кусок. Бастурма оказалась огненно-острой, правильной.
Имам глотнул чая и отставил кружку.
– Когда начинаем?
– Штурм под утро, с рассветом. Подготовка сейчас. Время поджимает. БТРы подойдут к утру, к самому штурму, вот с их приходом и начнём.
– Вы сказали, что здесь не все из ваших люди. Как я буду работать? Вас тоже зацепит.
– Сейчас покажу.
Имам на ходу закинул в рот полоску бастурмы и вышел, я последовал его примеру. Хорроша зарраза! Огонь! Мы подошли к одному из Садко.
– Ваше рабочее место. Я распахнул дверь кунга. Тут серебряная сетка по периметру, полное экранирование. Если что будет необходимо Вадим пришлёт помощника.
–А мой коллега? От РПЦ? Он не будет возражать? Или в этот раз он не обязателен?
– Он погиб, примерно двое суток назад. Так что вся надежда на Вас.
– …
***
К рассвету подготовка была закончена. Имам не подкачал – боезапас освящен и намолен. Снайперские пары заняли позиции, на склонах разместилась тройка пулеметных расчётов. При такой плотности огня не уйти даже кровопийцам. В последнюю очередь стянули линию оцепления и вывели людей из ближайших домов. Даже если клиенты почуют неладное – мы уже на местах.
4:30. Выбрасываю опустевшую пачку от «Вдохновенья» и проверяю снаряжение. Два верных ТТ и финка – к ним я привык еще в прошлой жизни, и не менял на современные аналоги больше полувека. А вот бронежилет и шлем вполне себе новые – регенерация регенерацией, но ловить пули приятного мало. Так, еще запас «мусульманских» пластин. Вроде всё, ауру я напитал под завязку еще ночью от местных жителей.
Вадим натягивает перчатки с тридцати сантиметровыми титановыми когтями. На них ярко светилась арабская взять, остальные символы лишь слабо поблёскивали.
– Выебывашься…
Вадим пожимает плечами, продолжая закреплять своих монстров.
Насмотрелся, росомах всяких. Прости господи этого идиота. Назаказывал херни. Эх, детство, детство! Его недавнее приобретение (сколько заплатил – страшно представить!) – жуткое на вид детище больной фантазии, четырёх-когтевые перчатки с усиленной фиксацией кисти и гравировкой святых символов. Каждый из когтей перчатки нес на себе православный или католический крест, полумесяц или колесо Сансары, плюс краткую молитву. Ни один истинно верующий не мог зарядить все знаки разом на полную, чаще всего активен был один, в остальных – крохи. В ближнем бою этот кастет-переросток был бы неплох, но вот только возможность воспользоваться чем-то ещё исключал. Приходилось ещё и постоянно следить чтобы не напороться самому. Не по мне: сложно, не универсально, ближний бой я недолюбливаю. Короче геморрой один, но дитятку нравится.
– Спинку ими себе почеши, и затылок получше, чтоб глупости в голову не лезли. – Проворчал я, проверяя крепление финки. Вадим довольно заржал.
Имам, практически неотличимый от остальных бойцов из-за шлема, камуфляжа и броника занял место на выдвигавшейся в арьергарде 80-ке. Ну что ж, пора. Я махнул Вадиму.
– Начинаем.
Матюгальник БТРа разразился речами о проведение КТО и требованиям сложить оружие. Штурмовая группа, в которую помимо меня и Вадима входило еще десять человек, разумеется, все из управления К ЦСН ФСБ, начала продвижение под защитой передовой коробочки. Взревев мотором, бронированный утюг с легкостью продавливает забор, и вползает во двор. Следом врывается спецназ, тут же рассредоточиваясь по двору. Три двойки берут под контроль окна, две остаются во дворе, остальные замирают у входа в дом. С входной дверью разбирается «импульс» – шнур пластиковой взрывчатки. В открывшийся проём летят свето-шумовые гранаты вперемешку с эфками. Последние с сюрпризом, гравированы «Символом веры», из последних остатков. Надо успеть использовать пока намол активен. Заряжать некому, где здесь ксёндза взять? Хлопки, и мы с Вадимом ныряем в дом, остальная группа идет следом.
Первый боевик встречается сразу в коридоре. Ну этот уже не опасен, тварь катается по полу, раздирая когтями морду, а точнее разбрасывая куски разлагающегося мяса. Череп прикрывают только гниющие ошметки. Сюрприз явно не по вкусу. Ярко вспыхнувшая пластина почти отделяет его башку от туловища, и мы с Вадимом двигаемся дальше. Об этом позаботится наша группа, даже если ему немного и не хватило.
Дальше две двери, та, что направо сорвана с петель и рухнула в то, что когда-то было кухней. Битая посуда, сломанный стол и толстый слой пыли на всём. Пусто. Сюда они похоже даже не заходили. Готовить им было без надобности, а окно почти упирается в забор, так что и смотреть здесь не на что.
Вторая дверь, та, что налево, вела вглубь дома. Ей повезло чуть больше, она осталась висеть, чудом удержавшись за разбитый косяк. Вадим двинул по ней кованым ботинком и тут же вжался в стену. Грохнуло гораздо сильнее шума упавшей двери, сработала растяжка. Мимо! Осколки хлестнули по стенам, досталось и многострадальной кухне.
В ответ я зашвырнул целых три подарка. Жалко, что ли для хорошей нечисти? В ответ взвыло на два голоса, и мы рванули внутрь. Одна тварь вяло дёргалась на полу, взрывом ей практически оторвало ноги и сейчас она спешно пыталась регенерировать. Вадим, подскочив, начал по кошачьи драть своего оппонента когтями. Раз-два, с правой, с левой. Мгновение спустя буквально выпотрошенная тварь прекратила попытки восстановиться и затихла.
Зато вторая, внезапно появившаяся в дальнем углу (дверь там очередная что ли? что ж ей-то люлей не досталось?), устроила пальбу. В её лапах задергался дробовик и Вадима просто снесло, развернуло и бросило в стену. На ногах он устоять не смог, но вряд ли сильно пострадал. Тяжёлый армейский броник так просто не пробить.
Лапы шустро рванули затвор, и мне пришлось пожертвовать на стрелка оба магазина. Пол под ногами дрогнул, и я еле успел развернуться навстречу очередному красавцу.
Вынырнувшая из открывшегося в полу люка тварь, из всех встреченных сегодня, оказалась самой матёрой. Блеклая, драная аура оказалась чуть заметна даже в упор, но всё же она была! Силён сволочь! И быстр! Крышка люка ещё не успела грохнуть о пол, выбив из скрывавшего её ковра облако пыли, как эта зараза сцапала вошедшего следом за мной ФСБшного боевика, и мигом свернув ему шею швырнула тяжелое тело в еле копошащегося Вадима.
Чёрт! Чёрт! Чёрт! С напарником всё гораздо серьёзней и рассчитывать на его помощь не стоит, ТТшки разряжены и бесполезны, вряд ли чудище согласиться подождать пока я заменю магазины. А верная финка на минимуме. Что ни говори имам постарался на славу, но «Отче наш» не его профиль.
Времени на раздумье не было, в помещение уже входили. Как же некстати ты вылез из своей преисподней! Судя по наличию ауры, гадина раза в два старше меня, опытней и сильнее, если у меня в чём-то и есть преимущество, то это только скорость.
Выбора не было. Прыжок, и мы покатились по полу. Кровопиец, яростно, но неожиданно тонко визжа, рвал когтями бронежилет на спине и боках, тот пока держался, но это ненадолго. Переходящий в ультразвук визг, мерзко ввинчивался в уши. Финка раз за разом входила в мгновенно расползавшуюся под клинком плоть, но тварь затягивала раны. Пат. Расчёт на кто быстрее выдохнется. Если бы ночью над финкой поработал Филарет, всё было бы иначе…
И тут в нас точно молот ударил. Да и молния не промахнулась! Мышцы скрутила судорога, череп раскалывался, из носа потекла темная горячая струйка. Нас прижало к полу, раскидав в разные стороны. Ворвавшаяся во время нашего клинча тройка спецов остервенело разряжала в слабо дергающуюся гадину намоленную картечь. Это не слишком помогало, но по крайней мере не давало ей встать и регенерировать, в ее груди зияли опалённые дыры с дымящимися краями. Грохота выстрелов я умудрился не расслышать.
Я слабо дёрнулся, ощущение как после контузии. Чем же меня так приложило? Имам! Чёртов имам и его суры! Просил же без молитв вне зарядочной! Дождавшись пока пол и потолок вернуться на место, кое-как поднялся, слух помаленьку возвращался, голова по-прежнему кружилась. Зато от упырей только полурастёкшиеся кучки.
Сделав несколько шагов и загнав в ТТ полные обоймы шатаясь заглянул в соседнее помещение. Здесь в потолке зияла громадная дыра, крышу солидно разворотили. Пусто. В доме валялись только трупы кровососов, Вадима нигде не было.
Ко мне подскочили, и вывели во двор. Под ногами валялись кучи гильз, Вадим вяло матерился, сидя на расстеленном куске брезента. Его лицо было зеленоватым, резко осунувшимся, регенерация не работала и ощущения сейчас у него от дырок как у обычного человека. Не позавидуешь. Двое бойцов придерживали его за плечи, а третий что-то делал, наклонившись над сидящим. Ну-ну, попробуйте удержать, если дёрнется, флаг вам в руки.
– Какого…
– Извини, подставился. У него серебро вместо картечи было, две штуки прошло… Да ковыряй быстрей! Жжжёт! – злобно прошипел он.
– Эй! Перестань жрать! Имей совесть! Мужикам и так сегодня досталось, потерпи на местных отъешься. – Заорал я, увидев, как Вадим «откусил» кусок от ауры одного из придерживавших его ФСБешников и прицеливается ко второму.
Мне очень хотелось отвесить ему крепкого пинка. «Извини, подставился». Подставился он! А головой подумать? И только жалость спасла раздолбая от немедленной кары. Какая жалость, что дать полновесного пенделя у меня не осталось сил! А делать что-то наполовину я не привык, вредно для репутации. Сочувствия к напарнику не было. Будет уроком. Ему сейчас, конечно, плохо и больно, но, по большому счёту это пустяк. Пара недель и шрам на память. Заживать из-за серебра будет медленней, почти как на человеке.
Со склона, выше дома, свисали клочья мяса. Тут однозначно поработал КПВТ. Даже не опознать. Ко мне, подошел бледный, почти белый имам. Лицо у него резко осунулось, чётче проступили морщины, да и седины в бороде вроде прибавилось. От шлема он уже успел избавиться, со лба стекали струйки пота.
– Я это его приложил. Испугался. Думал уйдет. Его потом ваши с ручников прижали, ну а как БТР очнулся, то там уже… Я знал, что вас тоже зацепит, но решил рискнуть. Люди оказались в плюсе, а у нас их…
– Я не в обиде, хотя мне от вас и неслабо прилетело, но у меня там шансы оказались сомнительны. А так, почти цел. Я от души пожал ему руку, а потом сел прямо на землю, прислонившись к прохладному камню стены. Мерзко зудели, затягиваясь рваные раны на спине и боках. Когти всё-таки пробили броник и наделали дел. Заживёт, не первый раз, ничего критичного. Имам сел рядом, почти касаясь плечом, ему тоже здорово досталось, выброс оказался слишком велик.
Я закрыл глаза, и запрокинул голову, подставляя лицо утреннему солнцу.
– А мы ведь уже встречались – негромко проговорил имам. – 93-й, Абхазия. Я не сразу понял, столько лет прошло, а Вы ничуть не изменились. – Он замолчал. Умиротворяюще постукивали чётки.
К нам подошёл прапор и протянул ко мне раскрытую ладонь, на которой лежали какие-то блестящие кусочки. Имам замолчал, не став продолжать разговор при лишних ушах.
– Там у двоих в ружьях были патроны с этим. – Он слегка тряхнул ладонью. – Чистое серебро, четыре девятки. Они рубли покрошили, вон рисунок даже сохранился.
– Ещё что-то?
– Да. Собака нашла. Там действительно труп в углу двора под камнями был, как Вы и говорили. Только не ели они его. Подох по пути похоже, но мои опознали, сам Салман Хрюсаев. На мине подорвался, а эти его сюда приволокли, и сейчас от нас спрятали, чтоб не радовались. Без собаки мы бы его не обнаружили.
– Это всё? – Я снова прикрыл глаза. Двигаться не хотелось, спина продолжала противно чесаться. А перед глазами всплывали картины двадцатилетней давности. Чёткие, словно вчера это было. Вот дёрнуло же его напомнить. Чёртов имам.
*****
Тёмный, словно вымерший Сухум был страшен. Выбитые окна, дыры в стенах, следы пожаров. Горы мусора во дворах и на улицах. В окрестностях дела обстояли ещё хуже. Поговаривали и о бандах, грабивших всех без разбора, и о стаях одичавших павианов, сбежавших из Сухумского питомника. Именно им приписывали растерзанные трупы, со следами клыков, выпотрошенные и погрызенные.
Мы знали, что это не так и обезьяны ни при чём. Правда была куда неприглядней и страшнее. Настолько, что сваливать всё на павианов было проще и безопасней. Здесь рыскали целые банды новообращенных кровососов, вечно голодных, не привыкших к охотничьей дисциплине. Их массово создавали сами кровососы из опытных и натравливали на тех, у кого было что-то привлекательное, на тех, кто просто не нравился или пытался остановить беспредел.
Они развешивали трупы растерзанных на заборах, раскладывали в «живописных» позах в домах и на улицах, наводя панику. И убивая, убивая, убивая. Ошалевшие от безнаказанности, от власти и крови, они даже не всегда выпивали своих жертв, ибо убивали больше, чем могли усвоить. Казалось, этот ад, выплеснувшийся из преисподней, невозможно загнать обратно. Отряды самообороны не могли сделать ничего. Их более-менее хватало на борьбу с грузинами, им помогали добровольцы. И ничего не менялось, люди были бессильны, да и война на два фронта не давала выделить на это дело хоть какие-то силы.
Зачищать «страну без забот» пришлось нам. Хотя официально и нас тут не было. Ни одного. Мы стали призраками, без права воззвать к мощи государства, с немногочисленными помощниками из наскоро введенных в курс дела людей, без поддержки РПЦ и Совета Муфтиев. Там нас и свела судьба с Рустамом, тогда ещё совсем молодым, только начинающим имамом. Но уже тогда было ясно, что пойти он может очень далеко если захочет.