Она стояла на своем крыльце, эта древняя противная старуха. На добротно отремонтированном крыльце. Интересно, она задумывалась над тем, что у окружающих непременно возникнут вопросы: откуда у нее деньги? Она раз в месяц что-то переделывает за своим забором. Тот, к слову, тоже новый. Его ей поменяли около года назад. Приехала бригада из десяти человек. Быстро – за день – демонтировали старую дощатую ограду. И за четыре дня обнесли участок железной, в два с лишним метров изгородью.
Он-то – наивный – поначалу порадовался. Все, теперь противная бабка не станет больше наблюдать за ним, за его жизнью. Она отгородится от него. И он ее даже про себя за это поблагодарил. Но…
Не тут-то было! Она не поставила забор между их участками. И если прежде их разграничивал маленький – в полметра – деревянный полусгнивший штакетник, то после сноса его осталась лишь живая изгородь. И все! Но разве это правильно? Какую функцию может выполнять чахлый, хоть и колючий кустарник? Были бы у бабки куры, они стопроцентно лазили бы сквозь него.
Кур у бабки не было. Зато точно водились деньги. Иначе откуда у нее средства на регулярные обновления? Интересно – откуда деньги?
Сейчас она стояла на своем новом крыльце. И смотрела на него в упор, насколько он мог рассмотреть с пятидесяти метров. Приблизительно такое расстояние было между их домами.
Ему ничего не оставалось делать, как проявить вежливость и поздороваться.
– Здравствуйте, Мария Марковна! – громко крикнул он, широко улыбаясь в сторону ее крыльца.
Она подумала, потом медленно кивнула. И, осторожно спустившись по трем ступеням своего нового крыльца, пошла в его сторону. Он насторожился. Такого прежде не случалось.
Интересно, ее остановит редкий колючий кустарник? Или она станет продираться сквозь него? Представив ее серое платье в пол, разорванное в клочья, и старую плоть, белеющую сквозь прорехи, он передернулся. Видеть подобное ему категорически не хотелось: ни старуху в разорванном платье, ни ее дряблую кожу.
Подумав, он двинулся ей навстречу. Дошел до кустов первым и принялся ждать, когда она доковыляет. Старуха не спотыкалась на своем неаккуратном газоне – нет. Она просто шла очень медленно. То ли сил у нее не было на те метры до сигнальной линии из живой изгороди. То ли по пути она о чем-то напряженно размышляла.
Дошла наконец. Остановилась в полутора метрах от него. И снова уставилась.
Он не отвел взгляда и тоже, в свою очередь, начал ее рассматривать.
Старуха была высокой, почти как он, то есть под метр восемьдесят. До его роста она не дотянула каких-то пяти сантиметров. Худая, но показалась ему жилистой. Рукава ее серого платья доходили ей до верхних фаланг пальцев. Но он сумел рассмотреть в ее правой руке резиновый эспандер, который она без конца сжимала и разжимала.
Ничего себе!
Ее ступней не было видно за длинным подолом, но он не удивился бы, окажись на ней «борцовки».
Лицо ее напоминало маску из сильно смятого выбеленного пергамента с тонкой прорезью под рот и двумя высверленными дырками под глаза – темные, смотрят остро. Ресницы бесцветные, брови густые и белесые. Волосы…
Волосы были шикарными, да. Густые, кудрявые, длинные. Даже сейчас, полностью поседев, они могли понравиться. Особенно в той прическе, которую она сделала сегодня. Как-то небрежно заколола, выпустив пряди. И ей это шло, как ни странно, и при ее возрасте даже делало привлекательной старушкой.
Но ровно до тех пор, пока она не размыкала рта.
– Здравствуйте, Мария Марковна, – повторил он, думая, что она не услышала его, потому и притащилась к их колючему забору.
– Я вас услышала с первого раза, – полетели в него слова из тонкой прорези для рта. – Я не глухая. Здравствуйте, Михаил.
Чего тогда притащилась к изгороди, интересно? Стояла бы себе на крыльце.
– Я к вам с претензией, Михаил.
А, ну конечно! А как иначе? Ради чего-то же прошла эти метры, хотя, возможно, они дались ей нелегко.
– Я весь внимание.
Он склонил голову, старомодно кланяясь. Но ровно настолько, чтобы быть почтительным, но не почувствовать себя униженным.
– Когда вы собираетесь поставить здесь забор?
Ее острый взгляд пробежался по чахлым кустам.
– Я?! – возмущенно удивился он.
– Вы.
– С какой стати? – не снижая голосовых оборотов, поинтересовался он.
– То есть я так понимаю, вас устраивает, что между нашими участками нет забора?
Прорезь для рта вдруг обозначилась губами. Они были почти бесцветными, но они имелись! Как он не сумел их рассмотреть за долгих два года соседства? Может, потому, что старуха впервые при нем так презрительно усмехалась?
– Нет, меня не очень это устраивает, конечно. Но у меня нет возможности сейчас выдергивать средства из бюджета для строительства еще и забора. К тому же, Мария Марковна… – Михаил склонил голову к левому плечу и приветливо улыбнулся. – Зачем нам с вами баррикады? Вы не заходите на мою территорию. Я не заступаю на вашу. У нас нет животных, которые могли бы беспрепятственно нарушать наши территориальные границы. Повторюсь, нам с вами это ни к чему.
Он умолк, настороженно за ней наблюдая.
Она как-то странно вела себя. То ли размышляла, то ли усмехалась снова. Потешается, что ли, над ним?
– А если я заведу кур? – неожиданно нарушила она повисшую паузу.
– Каких кур? – вытаращился на нее Миша.
Он пробежался взглядом по своим гравийным дорожкам. Газонам, стоившим ему денег. Клумбам, в которых всегда что-то цвело с весны до глубокой осени. Как ландшафтные дизайнеры обещали, так и сделали.
Территория была великолепно «причесанной». Как он и мечтал, переезжая сюда два года назад. Все красиво, без вычурности, чисто и, главное, тихо. Соседка-старуха его в этом плане устраивала как нельзя лучше. Не было горластых компаний, орущих день и ночь младенцев.
И вдруг среди этого великолепия ему почудился жуткий запах птичьего помета. Истеричное квохтанье заполошных кур, которых он будет постоянно гонять с участка.
– Это исключено, – вдруг вспомнил он новый закон. – Вы должны будете спросить разрешения у соседей. А я заранее вам говорю нет. Никаких кур.
– А гости? Вдруг у меня случатся гости?
Ее крохотные глазки почти исчезли в складках пергаментной кожи.
– Гости – это не навсегда. Переживу как-нибудь вашу шумную молодежную вечеринку, – пошутил он и опять приветливо улыбнулся.
– А если не переживете?
Неожиданно налетевший ветер заколыхал ее небрежно выпущенные из прически пряди. И они уже не показались ему красивыми. Они напомнили ему старые пеньковые нити, выбеленные до серости.
– В смысле – не переживу?
У него действительно закралось нехорошее подозрение. Фраза прозвучала слишком двусмысленно. Но, глядя вслед старухе, медленно удаляющейся по своему газону в сторону нового крыльца, он посмеялся над своими страхами.
Ну какая, к чертям собачьим, вечеринка?! С чего он должен ее не пережить? Это просто фигура речи, не более.
– Мария Марковна! – окликнул он ее и, когда она обернулась, проговорил: – До свидания.
– До свидания, Михаил! – неожиданно громко ответила она и ткнула пальцем в сторону живой изгороди. – Все же подумайте о заграждении, чтобы потом не пожалеть…
Куры! Чем она ему угрожает, эта старая ведьма? Разведением пернатых на своем участке? Да плевать! Он уже через час повезет жалобу в местный департамент. И в полицию завернет с заявлением. Пусть она не думает, что почтенный возраст позволит ей избежать ответственности. Нет. Он будет стоять насмерть!
Миша споткнулся на пороге своего дома и с силой шлепнул себя по губам.
Что он, в самом деле, кликает своими неосторожными метафорами беду? Или это гипербола? А, неважно, как это называется. Главное – это не про него. Он жил, живет и жить будет еще долго, долго. Причем в этом доме. А старуха…
А ей наверняка недолго осталось.
Все, а теперь в душ и спать. Завтра утром ему предстоит лететь на переговоры за границу. Это ближнее зарубежье, конечно, и переговоры ничего значимого собой не представляли. Формальность, не более.
Босс Миши договорился с тамошним шефом о присутствии юристов с обеих сторон. Чтобы они проверили каждую запятую. Чтобы отыскали друг у друга каждое двусмысленное слово, исключили его. Чтобы подписанные контракты в будущем не вызывали ни у кого никакой головной боли.
Миша давно все проверил. С тамошним юристом говорил в режиме онлайн-конференции. Тот тоже все проверил. И вероятность подводных камней уже не просто сведена к минимуму. Она исключена вовсе.
– Но слетать все равно придется, – покивал шеф Миши, подписывая их вариант контракта. – Мало ли что…
Тамошний текст контракта был идентичным – слово в слово, буква в букву.
Но слетать все равно придется. Поэтому, приняв душ, еще раз проверив дорожную сумку и уложив с ней рядом ноутбук, Михаил отправился спать.
Спальня располагалась на втором этаже его дома. Шторы на окне он практически никогда не раздвигал. Утром не успевал. Днем его дома не бывало. А в выходные днем он в спальню не поднимался. Вечерами же раздвигать шторы было ни к чему.
Сейчас, стоя возле окна и рассматривая соседний дом в узкую щель между шторами, Миша недоумевал. В доме старухи свет горел во всех окнах. И даже на лестнице между этажами. Такого на его памяти за два года ни разу не случалось.
Интересно, что произошло? Старуха установила себе программу «умный дом» и теперь тестирует ее? И не знает, как с ней справиться?
Он тихо рассмеялся, отдернул руку и завалился на кровать. Через минуту он закрыл глаза и уже дремал, когда на соседнем участке раздался самый настоящий выстрел.