Норушь только головой покачала, глядя, как Таня плачет, закрыв руками лицо.
– Почему? Ну почему так? – практически беззвучно проскулила она.
– Потому что ничего не меняется, – тяжело вздохнула норушь.
– Что… что ты имеешь в виду? – всхлипнула Таня.
– Людей, конечно, что же ещё? Людей, их семьи, их отношения. Вот ты что, думаешь, что это такая уж редкость небывалая? – она кивнула на Танин смартфон. – Да если бы! Нет, к счастью, это, конечно, не у всех такое, но не сказать, что нечто уникальное. Ну, ты же сама эти истории знаешь!
– Какие? – удивилась Таня.
– Да что ж вы всё забываете-то? А? – рассердилась норушь, перебираясь на край стола, чтобы быть повыше. – Ну, жили-были старик со старухой, и были у них две дочки…
– Ну… это же сказка… – немного разочаровано вздохнула Таня, вытирая глаза.
Норушь беззвучно, но весьма сердито топнула лапкой и передразнила Таню:
– Скааааазкииии… а у тебя что, в жизни как-то не так? Мать одну дочь любит, а другую только использует. Что, не так?
– Так… только в сказке-то нелюбимая дочь была старика… – вдруг припомнила Таня.
– И так бывает, только вот старик-то почему позволял жене изгаляться над родной дочкой? Да и потом… это просто одна из вариаций. Основа-то изначально была именно про любимого и нелюбимого ребёнка! Это уж сказочники для упрощения понимания пересказывали некоторые истории. А ну-ка расскажи мне о своей свекрови!
Таня пожала плечами и изложила факты – свекровь умная, справедливая, её не обижает, сына обожает…
– Вот тебе и остальное!
– Что остальное? – Таня медленно, но верно осознавала, что её детство действительно чем-то смахивает на те самые сказки, а вот что ещё?
– Ой, ну вспомни фильм «Морозко».
– Ты что, и фильмы смотрела?
– А что, по-твоему, если норушь, так и телевизор включать нельзя? – хмуро прищурилась Танина собеседница.
– Льзя… ой, то есть можно, конечно! – торопливо поправилась Таня. – Так что там в «Морозко»?
– Сватовство помнишь? Ну, как пришли сватать Марфушеньку-душеньку, а захотели в жёны Настеньку? Так там ведь не сынок тот губастенький что-то решал, а мать! Она присмотрелась, слухи проверила, расследование на месте провела, да и прикинула, что её дитятку лучше-то будет вот с этой, а не с той! Ровно как твоя свекровь. Она – мать хорошая, умная. Сообразила, что ты как жена значительно лучше, чем твоя закадычная подружайка! Ну что, похоже?
Ну конечно, подтянутая и решительная Антонина Сергеевна была абсолютно не похожа на замечательную актрису Татьяну Пельтцер в роли матери, присматривающей жену своему «губошлёпу», но решительностью и насмешливой уверенностью её явно напоминала.
Таня задумалась, припоминая. Дима её пригласил погулять, и они на улице случайно встретили его маму. Она тогда очень смутилась, Дима снисходительно посмеивался, а Антонина Сергеевна вполне дружелюбно пригласила её в гости.
– Точно! Она же мне тогда форменный допрос устроила – кто, откуда, какая семья, какое образования, кем работаю, что умею. Да, всё вроде как не в лоб, всё выяснялось аккуратно, но очень подробно! И на кухне попросила помочь, дескать, запястье повредила, и следила, как и что я делаю. Это… это же как в том сватовстве в «Морозко» – гусятинки отведать – на хозяйственность проверить, да? Как я не сообразила-то? И ведь именно после этого Дима и начал за мной активно ухаживать. Да, красиво ухаживал, немудрено, что у меня всё мозги поотшибло!
– Аааа, поняла, да? Конечно, это и в реальности всегда было, да и сейчас есть – любящая да умная мать завсегда своему ребёнку хорошее ищет, вот и твоя свекровь тебя одобрила. И теперь, конечно, не хочет, чтобы сына окрутила слишком уж красивая, да своевольная. Такая за сынком ухаживать не станет, наоборот, будет от него ждать повышенного внимания! Верно?
– Нууу, да… Надя готовить не будет, полы мыть не станет, убирать тоже… Она клининг нанимает, а ест или полуфабрикаты, или в кафе, ну, или у нас вот ест… то есть ела!
– А что? Может, и дальше захочет! – чуть насмешливо прищурилась норушка. – Возвращаться-то думаешь? Или нет?
На секунду Таня призадумалась… Ощущения были странными, словно она оторвалась от чего-то привычного, реального, устойчивого и попала в… в сказку? Да? Почему её жизнь моментально оказалась калькой сказочных ситуаций? Вот история про двух дочек, а вот ситуация с браком… если подумать, то ведь так и было! А теперь стоит она на распутье и перед ней две дороги.
– Три. Дороги всегда как минимум три! У нас закон такой! – судя по всему, последние рассуждения Таня проговорила вслух, вот норушь её и поправила.
– А какие три?
– Ну как же – вернуться к мужу и сделать вид, что ты ничегошеньки не видела. И дальше лучше тоже не видеть, не слышать, не замечать, потому что Дима, полностью уверившись, что ему всё можно, и дальше будет так же себя вести.
– Ну хорошо, это первая, а дальше?
– Вторая – уйти от Димы и вернуться к матери. Кстати, квартира-то там чья?
Норушь с видом особы, опытной в жизненных вопросах, сложила лапочки на округлом животе и приготовилась внимать Таниному ответу.
– Квартира мамина… Она когда за отца замуж вышла, уехала к нему, в квартиру его родителей, я там и родилась, потом мама с отцом стали ссориться и прямо переносить друг друга не могли. Дальше мамина тётя умерла, я её даже не помню… и оставила ей двушку. Мама тут же развелась с отцом, высказала всё, что думает о нём самом и его родителях, и мы уехали в оставленную маме квартиру.
– А потом как вы жили? – норуши было очень интересно.
– По-разному, – грустно вздохнула Таня. – Когда я маленькая была – хорошо, а потом я всё больше на отца стала походить, я в его породу, а мама просто вспоминать спокойно о нём не могла, вот и на меня заодно сердилась. Ну, так… машинально. Раздражала я её часто. Но пока она замуж не вышла, было терпимо, а потом она встретила отчима, очень быстро вышла за него замуж и родила сестру…
Таня вздохнула. Вспоминать, как у неё по куску отрывалось всё, что она считала своим, было трудно. Как отступали от неё сама мама, мамины бабушка и дед, которые жили в Подмосковье и тоже считали, что с первым браком дочь поспешила, «испортила себе жизнь», поэтому на старшую внучку смотрели с досадой – как на причину этой «испорчи». Как её комната, которую она с детской непосредственностью считала своей, стала «обще-детской», и любая попытка объяснить, что Тане нужна хоть какая-то её часть, принадлежащая лично ей, наталкивалась на глобальный скандал. Как поочерёдно изводились все её игрушки, все, кроме крошечного мишки, которого Таня везде таскала с собой, чтобы уберечь от цепких лапок младшей сестры. А потом и вовсе придумала сшить ему кожаный мешочек, прикрепив его как брелок к ключам. Брелоком сестра почему-то не интересовалась.По эту сторону. 4-2
Норушь смотрела на то, как она всё больше и больше расстраивается, а потом фыркнула:
– Всё, я уже поняла, дальше можешь не рассказывать и не вспоминать, а то я твоё унынье из углов ещё неделю вычищать буду!
– Унынье? – удивилась Таня.
– Конечно! Вокруг тебя сейчас прямо клубится такое… мерзко-грязно-жёлто-серое… с прозеленью, вкраплениями одиночества и ненужности!
– Ну… – Таня недоумённо оглянулась. – Возможно. Я ничего такого не вижу, но… и правда, чувствую себя примерно так.
– А ну-ка, немедленно заканчивай себя так чувствовать! Такая атмосфера на второй твоей дороге мне не нравится. И мне кажется, что тебе туда не надо!
– А третья дорога у меня какая? – внезапно заинтересовалась Таня.
– Как какая? Как в сказке! Идти куда глаза глядят! Куда-то непременно выйдешь! – норушь наставительно подняла пальчик с аккуратным коготком вверх. – Вот ты пошла и нашла норушный дом!
– Да, это я хорошо сходила, – невольно рассмеялась Таня.
– Ещё бы! Ты даже не представляешь себе, насколько хорошо!
– Надо же, ты и правда так дело повернула, что я себя как в сказке ощущаю.
– Эээ, милая, да ведь это так и есть! Вы даже не замечаете, как часто в ней оказываетесь и как часто сами её делаете. Разную. Иногда хорошую, иногда – не очень… смотря куда идёте и что там делаете! А вот ты пришла в саму реальную сказочную действительность – видела небось, у дома деревья зелёные уже?
– Видела и удивилась, – призналась Таня. – Теплотрасса внизу, да?
– Сама ты теплотрасса! – обиделась норушь. – Это наш признак. Вот смотри теперь – есть деревья, которые первыми одеваются в листву и последними её сбрасывают – это потому, что мы создаём вокруг себя немного другую реальность.
Она посмотрела на Танин ошарашенный вид и махнула лапкой:
– Ладно, скажу проще – если такое увидела, рядом или норушный дом, или его корни.
– Корни дома?
– Ну конечно! Любая часть фундамента, пусть даже один камушек!
– И вы будете у этого камушка жить?
– Зачем у камушка? В доме! В нашем пространстве! Ой, ну что ты как чучундра! Ну, вспоминай – сказка про рукавичку! Тебя никогда не удивляло, как туда столько зверей поместилось?
– Если честно, да… Ну, я думала, это просто так… чтобы детей потешить.
– Ничего не бывает просто так! – наставительно заявила норушь. – Первой в рукавичку забежала мышка-норушка, ну, наша норушь, вот и увеличила пространство, как ей хотелось. Ладно, это так… детали. Ты мне лучше скажи, какой дорогой хочешь идти?
Она волновалась, конечно… Ещё бы не волноваться – ждать нужного человека, планомерно избавляясь от тех, кто её дому категорически не подходил, печалиться об умершей хозяйке квартиры, дочь и внучка которой отдалились настолько, что стали совсем чужими. Да, она много чего могла, умела и знала, но так трудно быть одной, когда всегда была частью большого рода. Так трудно стараться не думать, что ошиблась, оставшись тут, когда её семья после смерти старой хозяйки квартиры ушла в исконные земли, благо в последние четыре года появилась такая возможность.
Эти годы дались ей трудно… Нет, вовсе не от того, что сложно было добыть еду, эти проблемы норушам, да живущим среди людей, совсем не страшны. И не от того, что её подстерегала какая-то опасность в других квартирах – там и коты с кошками проживали, и собаки – для норушей животные, которые признают себя хозяйскими или просто домашними, вовсе не опасны – никто не посмеет обидеть.
Невыносимо трудно было от одиночества! Не может нормальная сказочная норушь не участвовать в чьей-то жизни, пусть даже как наблюдатель, по углам шуршатель, вещеподбиратель, а иногда и их возвращатель. А иначе вещи так быстро распускаются… могут вовсе от лап отбиться, если за ними не следить!
Но все это в радость, если в норушном доме есть хоть кто-то подходящий! Пусть даже он про норушей понятия не имеет, пусть считает себя абсолютно взрослым, опытно-мудрым, пусть презрительно морщится при слове «сказка» – это у людей бывает.
Но если у него самого ещё видна та самая не погасшая, не задавленная грузом суеты, рациональности и «правильности» искорка его детства, часть его самого, настоящего, искреннего, верящего и живого, то этот человек норушам подойдёт!
Норушь изо всех сил присматривалась к людям, живущим в её доме, заглядывала в их сны, вздыхала от их деловитости, панических сонных метаний по котировкам валют, ценам на машины, ипотечным расчётам, карьерным устремлениям и скидкам на какие-то странные, крайне неудобные на вид налапники, без которых не может жить девушка с первого этажа. Эти налапники, заполонившие её сны, норушь просто видеть уже не могла! Впрочем, как и прыгающие циферки, шорох бумажных купюр, треск рулетки, которой мерились квадратные метры ипотечных предложений в снах её соседей.
– Ну ладно бы сыр снился… или сушки! Ну, печенье там… понимаю – это когда есть хочется. Опять же, эти… белые штуки – туалеты снятся, когда человек к ним опаздывает! Это надобность – понятно. Ну, страшность всякая сниться может. Тут уж люди ничего поделать не могут. Но заполонять себя всего, без остатка всяким таким, без чего ты вполне можешь прожить, – нет, это мне такие переполненные не подходят.
К Тане она не собиралась выходить – не хватало ещё! Напротив, она её выжить собиралась, решив, что это опять какая-то налапно-денежная квартирантка. Разозлилась ещё на хозяйскую внучку и немного повредничала – а что она не пойми кого таскает да дом обзывает и оскорбляет?
Но новая девица пахла отчаянием, слезами и такой тоской, что норушь решила немного повременить. Может, это не про тряпку, которую не удалось купить, и не про торбу со странным рисуночком, от недостатка которой тётка из соседней квартиры поедом ела мужа?
Оказалось, что проблемы вполне норуши понятные, знакомые, родные, можно сказать! А эта чудачка ещё и уснула на полу… Норушь её обследовала подробно, долго сидела напротив, всматриваясь в лицо, прикидывала, а потом внезапно решилась.
И теперь ей очень хотелось знать, а не напрасно ли?
– Ну, так какой дорогой пойдёшь? – повторила она свой вопрос.
Таня неловко пожала плечами:
– Знаешь, первой дорогой я уже ходила, спасибо, мне хватит. Второй… там меня совсем, просто абсолютно никто не ждёт. А третьей… знаешь, мне она нравится! Я попробую именно по ней пойти. Пожить самой. Как могу, как хочется. Может, мама и права, может, у меня ничего не выйдет и я горько об этом пожалею, но выбрав какую-то из первых двух дорог, я об этом жалеть буду однозначно!
– Хорошо сказано! – одобрила норушь, крайне официально протянув Тане лапку – скрепить верное решение человеческим пожатием.
Таня аккуратно, двумя пальцами пожала лапку, а потом спохватилась.
– Ой, прости, пожалуйста! Я же совсем забыла!
– Что?
– Ну как же! Познакомиться как положено! Меня зовут Таня, это ты знаешь. А тебя? Я не спросила, как тебя зовут, извини, мне так неловко!
– Меня зовут норушь Шушана! – церемонно представилась она и покрутила носом, делая вид, что в него попала какая-то пылинка, на самом деле шмыгая им от облегчения.
«Не ошиблась! Ну, ура мне, да? Нашла! – решила она, на секунду отвернувшись и стремительно смахнув с правого глаза что-то подозрительно влажное. – Я не напрасно ждала, не зря вышла! Я дождалась».