Но вместо просьбы я выдохнула:
– Дурак. Отпусти. Я не шутила насчет месячных! А ты… Бесстыжий совсем, если лезешь к девушке в трусы в такие дни! Бесстыжий говнюк.
В ответ мужчина и ухом не повел.
– Это неэтично!
– А? – фыркнул и загоготал. – Ты мне еще про мораль басню расскажи.
Совсем ничего его не берет.
Волк смотрит мне в глаза, будто расстреливает в упор, и медленно оттягивает вниз резинку моих трусов.
Легкая прохлада коснулась лобка.
Я резко вдохнула воздух через стиснутые зубы. Чувствовала себя ужасно неуютно!
А он…
Держался невозмутимо. Король положения.
Дернув вниз трусы еще немного, Волков опустил взгляд, присмотрелся.
Наверное, заметил белый шнурок тампона. Он подтвердил мои догадки фразой:
– Угу. Вот и хвостик.
– Убедился? – прорычала я, покраснев, как рак.
Волков сжал пальцами нить от тампона, чуть-чуть потянул. Я завизжала:
– Не трогай, это мое! Это мне нужно! Нужно там, где оно было вставлено! На место верни!
Мужчина сощурился, улыбнулся:
– Ты хорошо подготовилась. Инсценировала…
– Это, блин, реально то самое!
– Пиздишь! – фыркнул презрительно. – Явно с подругой спелась и решила меня прокатить вхолостую. Думаешь, просто так задницей передо мной покрутишь, скажешь, что с красными днями, и все? Я тебе, че, лох, чтобы на слово верить?! Нет! – упрямо мотнул головой и…
Блять.
Он резко вставил в меня средний палец.
Прям туда.
Прям вставил.
Глубоко.
До последней фаланги.
Я икнула.
Чуть не сгорела со стыда.
– Мокро, – прокомментировал Волк. – Мокро и горячо!
Заткнись, умоляла я его мысленно.
Вслух от шока ничего сказать не могла.
Но мысленно орала ему: заткнись же!
А-а-а…
Еще лучше… Сгинь. Под землю провались, сгори в аду!
Нет, такого бесстыжего и в ад не примут! Для него даже черти слишком целомудренные.
– Сейчас проверим, какая из тебя пиздатая врушка! – хмыкнул Волков, прокрутил палец и медленно вынул его.
Я закрыла глаза, трясясь от эмоций.
– Хм… – задумчиво произнес Волк. – Странно. Я думал, ты врешь.
Блядский сраный стыд был ничем по сравнению с тем, что я чувствовала.
Так меня еще никто не унижал.
Теперь я навсегда запомню этот момент и просто никогда в жизни не смогу посмотреть на Волкова, как на сексапильного мужика.
После такого я вообще фригидной стану!
Для меня Волк теперь – это олицетворение самого стремного и унизительного, что только можно почувствовать.
Волков подтянул вверх мои трусы, но лосины натягивать не стал. Может быть, он просто уйдет?
Должна же в нем взыграть брезгливость. Пусть хотя бы отвернется, чтобы помыть руки, и я сразу же сбегу.
Вот только уходить он, кажется, не планировал.
– Отмирай, статуя, – Волков куснул меня за губу нижнюю и оттянул ее так, что она заныла. – Писю с красной начинкой, значит, сегодня не трогаем.
Уф…
Сейчас это позорище закончится, и я просто уйду.
Прости, Мартиша, но я не смогу, наверное, вытерпеть и достать для тебя номер Адвоката. Конечно, подружка что-то сболтнула, что ей, мол, ничего уже не надо, отбой. Но я думаю, она просто что-то напутала или задумала другое. В любом случае, Адвокат ей нужен. Хороший. Самый лучший…
Волков мог бы дать его телефон, но я едва живая и вообще не представляю, как я еще дышу! Не смогу… Нет-нет! Это чересчур…
Слишком беспардонный друг у Георгия Декабрина.
У него нет ориентиров и границ – ни моральных, ни нравственных, ни даже чувства брезгливости или отвращения.
– Но…
Сердце чуть не лопнуло от этого короткого, но емкого и хлесткого «но».
Он не просто сказал, он еще языком щелкнул звонко.
Почему-то я решила, что Волк – хороший наездник. Память быстро подсунула под лучи воображения его фото, которое видела в сети – полуголый Волк сидел на стуле, широко расставив ноги, и смотрел прямо в экран, спрятав часть лица за локтем. Казалось бы, ничего особенного, но как он сидел… Верхом…
Он смотрел, как будто дурную лошадь объезжал, укрощая…
Меня проняло.
Снова.
В животе завибрировали струны желаний.
От удивления я даже глаза открыла.
Вот уж чего не ожидала. Думала, все, сдохла моя женственность от таких провокационных и постыдных действий.
Но нет… Живая! Еще как бойко голову поднимает и заставляет тело пульсировать от жара.
– Но есть же и другие варианты…
Волк повел головой из стороны в сторону, при этом мужчина не сводил с моих глаз. Теперь он напоминал змея, который гипнотизировал жертву и смотрел на нее, не мигая.
И этой жертвой… была я.
Савелий уронил обе ладони на мою талию и резко поднял их вверх, обхватив под грудью.
– Маленькие у тебя сиськи, надрачивать ими член будет сложновато, но при желании можно сделать все! – заявил он.
Я вжалась в стену.
Похабник тем временем жестко и смачно начал лапать мою грудь одной пятерней, как бы нагуливал аппетит. Пальцы второй руки стиснули шею, двинув по ней вверх и вниз.
Большой палец по губам чиркнул:
– Но твой рот… Болтливый умелый рот… Думаю, справится с этой задачей гораздо лучше. И…
Его темные глаза стали совсем черными, как колодцы, на глубине которых виднелась похоть и поблескивала, как мокрый асфальт.
Мокрый. Скользкий. Опасный.
Такой же его взгляд мазнул по моему лицу и впился в глаза.
– Или зайдем с заднего входа?
При этих словах он резко уронил обе руки на мою задницу и впился, как крючьями, в мягкие ягодицы.
– Ссс… – просвистел. – Смотри какая… Теплая, приятная, как хлебный мякиш… Ммм… Люблю такие мягкие жопоньки… Урр…
Волк чуть не завыл довольно, прижался ко мне, потерся щетиной о мою шею, облизывая меня за ухом, потом хрипло предложил:
– Выбирай куда.
– Что… куда?
– Куда тебе штамп поставить? – скрутил сосочек.
О мой дьявол! Снова его руки снуют по всем направлениям!
Грудь, задница, бедра. Клитор жмакает через трусики. Такой быстрый, я за ним пытаюсь успеть и не успеваю ничего – нигде закрыться, всюду потрогал, пощупал, проверил!
– Штамп?
Мой мозг впал во временную кому.
Штамп! Да, Рита, штамп.
Только не о регистрации брака или прописки, а штамп, куда тебя пихнет этот накачанный похотью самец.
Не зря его здоровенный дрын из трусов чуть не выпрыгивает.
Волков либо возбудители жрет, либо… либо он просто – нимфоман проклятый…
В любом из этих случаев я из-под него живой не вылезу.
Значит, нужно схитрить…
Как-то…