Второго плохого мужчину я убила совершенно осмысленно. Нет, Гарольда-то мне точно хотелось прикончить. Пусть и на подсознательном уровне, однако желание разделаться с ним присутствовало с того самого дня, как он женился на моей матери. Убить, если коснется меня хоть пальцем. Не могу сказать, что вынашивала конкретные планы. Все произошло импульсивно, кто-то назвал бы мои действия самообороной. Гарольд был педофилом, а бассейн предоставил удобную возможность с ним покончить.
А вот второй… С ним мне пришлось заранее пораскинуть мозгами.
Нет, думала я недолго, если честно. О платье для выпускного вечера размышляла дольше – несколько лет. А план убийства мистера Шилера родился за пару дней.
Началась та история в один прекрасный вечер. Я училась в десятом классе частной школы для девочек в Массачусетсе. Учеба мне нравилась, я с удовольствием занималась спортом, а Сюзи тот год провела за сотни миль – в закрытой подготовительной школе штата Нью-Йорк. Виделись мы лишь на каникулах, которые проводили в квартире Гарольда в Верхнем Вест-Сайде или на побережье, в его же бунгало в Хэмптонс, – в зависимости от сезона. И там и там обязательно присутствовал штат наемных опекунов, которых для нас выбирали юристы, управляющие трастовыми фондами отца, матери и отчима, пока мы с сестрой не достигнем совершеннолетия. Ничего особенного – большинство девочек, с которыми я училась, родителей почти не видели, даже если те были в добром здравии. Так или иначе, лучше закрытая школа и каникулы в обществе незнакомцев, чем жизнь с Гарольдом.
Правда, по Сюзи я скучала. Знала, что она свою школу любит, обожает занятия спортом и танцами, вполне счастлива и находится в полной безопасности, и все же физически чувствовала пустоту, заполнившую пролегшее между нами огромное расстояние.
В тот вечер, когда потушили свет, я с головой накрылась одеялом, зажгла фонарик и принялась писать сестре письмо на первосортной почтовой бумаге – ее любимой. Ручку взяла с розовыми чернилами – к ним Сюзи тоже была неравнодушна. Письмо не закончила: протек стержень.
Вздохнув, я выключила фонарик, встала с кровати и осторожно, лавируя между похрапывающими одноклассницами, пробралась в коридор, ведущий к туалетным комнатам. Вечерняя дежурная давно завалилась спать; хотя в школе было темно, я, как и любая другая ученица, дорогу знала как свои пять пальцев и спокойно шла мимо погрузившихся в тишину спален.
Логично было бы предположить, что, учитывая щедрую плату за обучение, школа предлагала ученицам индивидуальные туалетные комнаты, однако руководство придерживалось иного мнения: совместное пользование удобствами должно воспитать в детях состоятельных людей скромность и моральные ограничения. Что-то в этом роде. По моему опыту, подобные правила давали совсем иной эффект: у застенчивых школьниц развивались проблемы с кишечником, поскольку они дожидались, пока все лягут спать, и только потом совершали поход в уборную. Что уж говорить об ученицах, страдающих расстройствами пищевого поведения или критически оценивающих собственное тело… Те были несчастны вдвойне.
Представьте себе группу девочек подросткового возраста, лишенных какого-либо личного пространства. Думаете, они не будут проявлять нездоровое любопытство, сплетничать друг о друге? Идеальная питательная среда для паранойи и нарциссизма… Это я сейчас так считаю, а тогда была всего лишь ребенком с признаками зарождающейся социопатии.
Еще не добравшись до туалета, я поняла, что внутри кто-то есть: из-под двери пробивалась полоска света. Лампочки там включались от датчиков движения – а потому пробраться в уборную незамеченной было невозможно. Кроме того, свет имел свойство внезапно выключаться, когда ты в одиночестве устраивалась на горшке или делала макияж.
Внутри кто-то плакал.
Я тихонько приотворила дверь бедром, стараясь не перепачкать ее розовыми чернилами, и прислушалась. Если в туалете кто-то ревет, значит, вариантов у тебя всего три: во-первых, спросить, все ли в порядке, рискуя нарваться на подробный рассказ о подростковой драме. Во-вторых, можно развернуться, уйти и пропустить первоклассную сплетню. Третий вариант – подслушать и выяснить, что случилось, безо всяких далеко идущих обязательств.
Простояв у двери всего пяток секунд, я выбрала третью стратегию и напала на золотую жилу. В туалете находились две девочки: одна плакала, другая шепотом ее утешала.
– Кому-нибудь расскажешь?
– Нет, – всхлипнула рыдающая ученица. – Все равно никто не поверит!
– Вполне могут поверить.
– Тогда все будут знать, из-за кого уволили мистера Шилера. Его все обожают.
– Каждый в курсе, что ты его любимица.
Я оживилась: информация была важной. Мистер Шилер тренировал школьную команду по софтболу, в которую входила и я. Играла на первой базе, потому что у меня неплохо получалось ловить отбитый мяч. Тренера действительно все любили. Раньше он и сам играл в бейсбольной лиге, а став тренером, вывел нашу команду на первые места в штате. Шилер обладал большим брюхом, гомерическим смехом и склонностью к дурацким каламбурам. Повсюду таскал с собой бейсбольную биту с автографом самого Бейба Рута[6]. У биты – не вру! – имелось свое законное место в автобусе нашей команды. О ком-нибудь другом сказали бы: глупая причуда, однако в отношении Шилера она выглядела забавно, не более. Кроме исполнения тренерских обязанностей, он преподавал информатику, а еще каждый год ставил сценки с участием старшеклассниц, которые наряжались учителями или обслуживающим персоналом. Девочке, изображавшей самого Шилера, дозволялось выступать с его легендарной битой, а больше он с ней никогда не расставался.
Плачущую ученицу я узнала по голосу: Нив Оуэнс была нашим лучшим питчером[7], она же играла Шилера в школьных постановках.
Я приникла ухом к щелке между дверью и косяком.
– Может, просто недоразумение? – предположила утешительница.
– Он запустил руку мне в лифчик, – снова всхлипнула Нив.
– Уверена? Вдруг он не нарочно?
– Если даже и так – все равно никому не скажу. И ты не говори. Представляешь, во что превратится моя жизнь? Все будут считать, что я сама виновата. Поклянись, что будешь молчать!
– Из команды уйдешь?
– А куда деваться? Я даже смотреть теперь на него не могу.
Я отскочила от двери и вернулась в спальню. Руки пришлось вытереть салфеткой. Забравшись в постель, начала воображать, как прикончу подонка.
Кто-то решит, что подслушанный разговор – довольно слабое основание для убийства любимого всеми тренера по софтболу, который поднял нашу команду на вершину рейтинга. Кстати, благодаря ему я улучшила средний показатель отбивания с четырехсот до четырехсот пятидесяти. В свою защиту скажу: педофилия для меня навсегда осталась больной темой. Я прекрасно знала, что по ошибке запустить лапу в лифчик невозможно. Интересно, сколько наших девчонок перелапал тренер? Хорошо, если только лапал… Впрочем, Нив говорила правду: поскольку дело касалось Шилера, ей никто не поверит. Кроме того, у нее была лучшая правая на всем Восточном побережье. Нив не должна покинуть команду… Возможно, без Шилера нам не удалось бы выиграть столько матчей, но без Нив нашей школе чемпионства точно не видать.
План у меня родился безупречный.
Разумеется, я выдавала желаемое за действительное, однако что взять с пятнадцатилетней девчонки, которой уже сошло с рук одно убийство? Я считала себя неуязвимой.
Мой идеальный замысел сработал уже через два дня, когда наша команда позволила себе расслабиться за коллективным поеданием пиццы и игрой в боулинг. Подобные мероприятия мы устраивали дважды за сезон, и они тоже способствовали популярности Шилера. В закрытой школе – пусть самой что ни на есть эксклюзивной и респектабельной – каждая ученица ищет предлог выбраться на вечер из кампуса, оказаться подальше от дежурных и учителей. Всех тянуло в такие места, где можно пофлиртовать с мальчиками. Неважно, что местный боулинг-центр представлял собой непритязательный зал, сплошь отделанный оранжевым и бирюзовым пластиком – будто застрял в семидесятых.
Нив на вечеринку не пришла. Говорили, что она приболела. О настоящей причине знали лишь я и та, вторая девочка из туалета, которую по голосу мне узнать не удалось.
Разумеется, мистер Шилер тоже был в курсе. Педофил, грязный ублюдок!
Поедание пиццы прошло без приключений. Во второй части вечера мы переместились в боулинг, и я приступила к подготовительной части плана. Пока девчонки переобувались в воняющие освежителем тапочки, я проскользнула в закуток с уборными. А что, логично: началась эта история в туалете, в туалете она и продолжится.
Оглянувшись, я нырнула в мужской сортир, вытащила из сумочки два припрятанных куска пиццы с пепперони и затолкала их в единственный унитаз. Пахло здесь ужасно. Куда хуже, чем в дамской комнате, которая тоже была не слишком чистой. Задержав дыхание, я сунула в унитаз рулон туалетной бумаги и для верности утрамбовала все это отвратительным ершиком. На всякий случай добавила еще парочку бумажных полотенец. Смыла раз, другой. Засор встал намертво, и я с удовольствием наблюдала, как вода поднялась до кромки керамической чаши. Когда выходила в коридор, она уже полилась на пол.
Я помыла руки в женской уборной, привела в порядок прическу и направилась к стойке администратора зала, где среди нескольких рядов девчачьих туфелек восседал скучающий прыщавый парень.
– Извините… По-моему, из-под двери мужского туалета течет вода.
Парень вздохнул и встал с табурета. Наверное, вонючий сортир привлекал его еще меньше, чем куча дурно пахнущей обувки. Кто знает? Возможно, догадайся он, что помогает покончить с растлителем малолеток, – проявил бы куда больше энтузиазма.
Я зашнуровала тапочки для боулинга и присоединилась к девочкам, а прыщавый администратор, вооружившись шваброй, ведром и табличкой «Туалет не работает», направился к отсеку с уборными.
Дальнейшая часть плана состояла в ожидании. Отлично, еще и партию в боулинг сыграть успела. Мистер Шилер шел прямо в западню, не сознавая, что с каждой минутой приближается к смерти. Тоже неплохо.
Дело в том, что бита Бейба была не единственной фишкой нашего тренера. Еще он галлонами поглощал изотонический напиток. Обязательно имел при себе бутылочку, а уж по такому случаю явно притащил штуки три, а то и четыре. Предпочитал пойло голубого оттенка. Часто говорил, что именно «Гаторейду» обязан своей карьерой профессионального бейсболиста – якобы там оптимальный состав электролитов. Короче, Шилер был вроде моряка Попая[8] со шпинатом.
В общем, мне и делать-то ничего не пришлось: через полчаса Шилер встал с бирюзовой скамейки, откуда наблюдал за состязанием, и с битой в руке поковылял к мужскому туалету. Я покосилась на него во время броска и, конечно, промазала. Ни одной кегли не сбила и проиграла партию Пейдж Уилер. Ничего страшного: у меня на уме была добыча покрупнее.
– Никто не хочет диетической колы? – громко спросила я.
Все подняли руки. А как же. Я двинулась к закусочной, а мистер Шилер как раз шел в другую сторону, из отсека с туалетами.
– Восстанавливаем уровень электролитов, Серафина? – подмигнул он.
– Так точно, мистер Шилер!
– Продолжай в том же духе – и в следующей партии обыграешь Пейдж.
Он направился к главному входу, а я быстренько скользнула за угол, к уборным, потом пробежала дальше и выбралась на улицу через пожарный выход. Дверь подперла кирпичом. На крыльце остановилась и надела латексные перчатки, позаимствованные у соседки по комнате, которая, в нарушение школьных правил, красила волосы.
Парковка была освещена лишь отблесками от неоновой вывески. Я осторожно выглянула из-за школьного автобуса. Шилер шел к дальнему концу площадки, где сгущались тени. Разумеется, уважаемый учитель эксклюзивной школы для девочек на виду у всех отливать не желал. На это я и рассчитывала.
Поведение мужчин в некоторых случаях предсказать нетрудно: они ведь считают себя неуязвимыми. Представьте себе женщину, пробирающуюся в дальний, самый темный угол какого-нибудь общественного места, чтобы справить нужду. Вы такого не увидите; она остановится прямо за дверью, пританцовывая и судорожно вспоминая, нет ли где-то рядом освещенного туалета. Еще и ключ от машины зажмет между пальцами, как импровизированное оружие. Многие женщины скорее пустят в трусы, чем оголят задницу с риском быть замеченной.
А мужчина беспечно уходит в самую темень, где спокойно вынимает свой член. Что может случиться с таким большим и сильным парнем?
Я последовала за Шилером, стараясь держаться в тени. Главный совет для тех, кто собирается совершить убийство на парковке боулинг-центра: надевайте свою обувь. У тапочек, которые здесь выдают, очень скользкая подошва, и шума от них больше, чем от кроссовок.
К счастью, Шилер ничего не подозревал и, как я уже сказала, был уверен в своей неуязвимости. Я издалека услышала, как он напевает себе под нос, а потом струя его мочи с шелестом оросила траву у края парковки.
Он стоял ко мне спиной; со знаменитой битой на минуту расстался, прислонив ее к крылу какого-то автомобиля. Похоже, наш тренер считал себя одним из тех мачо, которые при мочеиспускании держат член двумя руками, словно одной недостаточно. На это у меня тоже был расчет.
Я тихо подняла биту, пока Шилер справлял нужду (еще бы, тридцать две унции «Гаторейда»), и со всего маха врезала ему по голове.
Каждый умелый игрок в софтбол знает этот приятный звук, свидетельствующий о мастерском ударе. От бейсбольного мяча он совсем иной, напоминающий резкий треск. Мячик для софтбола больше и мягче; когда по нему хорошенько попадешь, слышишь что-то типа «хлюп». Нечто подобное издала и черепушка Шилера. Конечно, разница была: тренер стоял, а мячик обычно летит навстречу – инерция совсем другая, к тому же волосы и бейсболка давали моей жертве кое-какую защиту. Опять же, голова прикреплена к телу – через ограждение стадиона не перебьешь.
Тем не менее Шилер тяжело рухнул на бок, ударившись виском об асфальт – снова тот самый звук, – и из-под него начала растекаться лужица крови. Ну и отлично.
Такой вот хоум-ран[9].
К сожалению, я не учла, что пенис убитого будет свисать из ширинки – шарить по карманам оказалось не слишком приятно. Впрочем, на мне были перчатки – презервативы для рук, так сказать. Вытащив банкноты, я бросила пустой кошелек у мертвого тела, а рядом положила биту. Наверняка случайный грабитель не сообразил бы, что она имеет большую ценность.
Я засунула деньги и перчатки в сумку, проскользнула обратно в здание и, мельком глянув в зеркало, купила всем диетической колы.
Потом разделалась с Пейдж Уилер, обставив ее на тридцать очков. Отсутствия Шилера никто не заметил, пока не настала пора уезжать.
Размышляя о том вечере, понимаю, что наделала немало ошибок. Хорошо, что на парковке не стояли камеры видеонаблюдения, иначе меня арестовали бы прямо там. Не додумалась проверить. Кроме того, район криминальной славой не пользовался; какое-то чудо, что полиция ухватилась за версию о жестоком грабителе. Не знаю, задержали ли кого-нибудь копы по подозрению, однако ходили слухи, что к убийству приложила руку банда чокнутых наркоманов. Наивно было полагаться и на физиологические потребности Шилера. Скучающий администратор ничего не соображал в пробивании засоров, а тренер выпил столько, что не мог терпеть – тут мне здорово подфартило. В противном случае весь план накрылся бы медным тазом.
Новичкам везет: поганый лапальщик пал от собственной бейсбольной биты, а Нив из команды не ушла. Мы получили новую всесезонную спортивную площадку, названную в честь Тэда Т. Шилера. Кстати, я убедила своих опекунов внести серьезную сумму в память о «любимом тренере». Первенство Штатов мы не выиграли, поскольку печальное происшествие на время охладило нашу прыть, а вот второе место заняли.
По-моему, совсем неплохой результат.