Рядом стояла довольная Дина.
– А чего за тобой следить? Я как услышала пение нашего диснеевского принца Перова, так сразу поняла, где ты. Думаю, Катька точно пошла на его голос, – хохотнула подруга.
Я нахмурилась и молча убрала с соседнего кресла сумку, чтобы Дина смогла сесть рядом. Хорошо, что мы в последнем ряду и нас не могут расслышать. Хористам вообще не до нас, и Давиду – тоже, иначе я со стыда сгорела бы.
Мы с Диной окончательно так и не помирились. Весь день я избегала подруги: после урока первой покидала класс, на переменах отвечала ей односложно или вовсе игнорировала ее вопросы. Но Дина так просто не сдавалась. Обижаться друг на друга долго мы обычно не могли. С первых дней нашей дружбы мы дали друг другу обещание сразу говорить о том, что нас беспокоит. Теперь, видимо, Динка настроена на серьезный разговор, который мне хотелось оттянуть.
Некоторое время мы продолжили сидеть молча, пялясь на сцену. Там продолжали распеваться Давид и Лена.
– А ты бы лучше с ним на сцене смотрелась, – склонившись ко мне, негромко проговорила Дина.
– Считаешь? – посмотрела я на подругу.
– Конечно! Может, поет Ленка и неплохо, но ты лучше. Надо тебе солисткой к ним идти. И выглядишь ты круче.
– Не подмазывайся, – усмехнулась я.
– Серьезно! У Маркиной странная прическа. Что это за челка? Она хоть из-за нее видит? С этой челкой она напоминает мне бобтейла.
– Шшш! – шикнула я, едва сдерживая улыбку. – Нас сейчас выгонят.
Дина в этот момент беззвучно смеялась. Мне пришлось ее легонько пихнуть в бок, чтобы она перестала болтать всякие глупости.
Я снова принялась внимательно разглядывать сцену, конечно, преимущественно Давида Перова, но Динка не давала мне насладиться их выступлением и лезла с разговорами. Будто за те дни, что мы толком не общались, ее прорвало. Конечно, дело в угрызениях совести. Подруга чувствовала свою вину и хотела просто заговорить мне зубы, чтобы я быстрее забыла о ее подставе.
– А хочешь, за коктейлями на Гороховую сгоняем? – предложила Дина.
– В честь чего?
– Я тебя угощу твоим любимым банановым с шоколадным брауни.
– А деньги у тебя откуда? Копилку с бабушкиными подарочными разобьешь?
– Это уж мое дело, – сказала Дина. Ее, в отличие от меня, карманными мама не жаловала. И вообще держала дочь в ежовых рукавицах. Из-за этого подруга часто ссылалась на встречи со мной, а на самом деле сбегала на прогулки с Виташем. И это ужасно злило. Она выдумает, еще и не всегда предупредит, а мне отдувайся перед ее строгой мамой и ври с три короба.
– Серьезно, откуда деньги? – не отставала я.
– Скопила на обедах. А еще у меня и правда подарочные остались, с Восьмого марта. Так что гуляем!
Гулять с Диной мне по-прежнему не очень хотелось, и подруга, поняв, что на сей раз так просто мое расположение не вернуть, взяла меня за руку.
– Кать, ну прости меня! Я ж не знала, что получится вот так.
– Как? Что я вас на улице замечу?
– Да нет же! Виташу правда нужна была моя помощь. Ну позарез, честно! А я ведь знаю, с каким трудом вы с мамой достали билеты… А еще знаю, как ты относишься к моему парню, и это меня тоже очень расстраивает, – в голосе подруги слышалась неподдельная печаль.
Я знаю, что нам всем жилось бы намного проще, если б мы с Виташем не конфликтовали.
Я относилась бы к парню подруги намного лучше, если бы он не поступал с ней как настоящая сволочь и не игнорировал периодически. Злило и то, что Дина быстро забывала обиду и снова была готова бежать за ним хоть на край света. Мы много раз говорили на эту тему, и сейчас начинать этот разговор не хотелось, ведь мы снова поссорились бы с Диной. Ее последнее замечание о моей нелюбви к Виташу я пропустила мимо ушей. Будто она не понимает, что у меня на то есть веские причины.
– Вот именно, ты знала, как тяжело мне достались проходки, – только и сказала я.
Даже не спросила, что такого стряслось у ненаглядного Виташа, что он вытащил Динку в центр под дождем.
– Когда ты стала с ним встречаться, мы совсем перестали проводить время вдвоем, – все-таки не удержавшись, сказала я.
И это правда. На театр я возлагала большие надежды, потому что мы наконец могли бы, как в старые добрые времена, побыть вместе. Кроме Дины, у меня не было подруг. И в последнее время, несмотря на возвращение мамы, я чувствовала себя как никогда одинокой. С Вовой мы давно уже не близки, он больше времени проводил с Соней и друзьями. Я чувствовала необъяснимую злость и обиду на всех вокруг. Может, поэтому мне и несильно нравилась Соня. Как и Виташ, она отобрала у меня близкого человека. А судя по последним событиям, когда Вова подрался с Матвеем, еще и поступила с ним по-свински.
– Поэтому я и предлагаю тебе пропустить со мной по овершейку, – серьезно сказала Дина. – Ну, пожалуйста, Кать, идем!
Несколько секунд я смотрела в полные мольбы глаза подруги. Что ж, буду взрослеть и уступать. Я кивнула:
– Хорошо, идем!
Только мы взяли с коленей сумки и привстали с наших мест, как снова запел Давид. Я плюхнулась обратно, будто меня пригвоздило к бархатной обивке кресла.
– Может, дослушаем? – попросила я, чувствуя, как к щекам прилила краска. Хорошо, что в актовом зале из-за задернутых портьер сумрачно, иначе Дина заметила бы, насколько я смущена.
Подруга все-таки усмехнулась:
– Ну ты, Катька, и попала. Вот видишь, как оно бывает? Дослушаем, конечно.
Она вернулась на место, а я подумала, что ее слепая любовь к Виташу и мои симпатии к Давиду не одно и то же. Как можно сравнивать? А еще, наверное, было бы неплохо тоже обзавестись парнем. Быть может, тогда я не так ощущала бы одиночество.
Когда мы выходили из актового зала, я в последний раз взглянула на сцену, где о чем-то спорили Лена и Ирина Вадимовна.
– Ты правда думаешь, что я смогла бы вот так, как они? – спросила я, дернув Дину за рукав.
Подруга удивленно посмотрела на меня:
– Спрашиваешь! Конечно, ты смогла бы еще лучше. И это я говорю не потому, что люблю тебя.
До кафе мы дошли, держась за руки. Наконец солнце припекало по-весеннему, и на газонах ярко зазеленела трава. Как хорошо снять с себя пальто и шапку… По дороге я рассказала Дине обо всем, что случилось в выходные: о Вовке, Соне и Мальцеве. Динка охала, узнав, что мой брат подрался с Матвеем. А еще подруга отпустила несколько язвительных комментариев по поводу Сони. Динке Аверина тоже не особо нравилась. Наверное, антипатия ее – следствие солидарности со мной, но я благодарна подруге за это. Дина слушала меня внимательно, но о себе пока не говорила. И за это тоже хотелось сказать ей спасибо. Обсуждать наш неудавшийся поход в театр – только настроение себе портить. И зачем мы в конце декабря поперлись на этот проклятый конкурс для парикмахеров?..
Виташ появился в нашей жизни нежданно-негаданно. Как-то в один из зимних дней мы с Диной отправились после школы на конкурс стилистов по волосам, чтобы поддержать Динкину соседку по даче и по совместительству подругу детства Свету. Однако очень быстро все внимание Дины переключилось со Светы на другого конкурсанта. Конечно, Виташа сложно было не заметить среди других участников: очень высокий, худощавый, в татуировках и с яркими дредами на голове. Дина как увидела его, так поначалу дар речи потеряла. И неудивительно: на сто процентов Динкин типаж. Ей всегда нравились неформальные ребята. Это я все вздыхала по правильным и идеальным мальчикам типа Давида Перова.
– Ты видела? Видела?! – пихнула меня локтем подруга.
Я сразу поняла, кого она имеет в виду.
– Видела, – откликнулась я.
– Если бы он был моим парикмахером, я стриглась бы каждый день, пока не облысела.
Мы стояли недалеко от кресла Виташа, который Динкины слова, разумеется, расслышал. Приветливо улыбнулся нам, а Динке дурашливо показал проколотый язык. И Динка совсем поплыла…
Мы пересеклись с ним сразу после соревнований, на которых Виташ еще и занял первое место. Света нехотя познакомила Динку с ним – она уже знала сволочную сущность этого парня.
В кафе мы взяли по овершейку, решив счет все-таки разделить пополам. Мы уселись за свободный столик, и я сказала Дине, что больше не держу на нее зла, но в следующий раз ей все-таки лучше говорить мне правду.
– Я не хотела тебя расстраивать, – тяжело вздохнула Дина, придвигая к себе овершейк со вкусом «карамельный взрыв».
– Ну а я расстроилась еще сильнее, – призналась я. – Еще и маму пришлось вместо тебя тащить.
– А с мамой как? – осторожно спросила подруга.
Она знала, что я так и не наладила с ней общение.
– Никак, – честно ответила я. – Иногда мне кажется, что к нам погостить приехала совершенно чужая женщина, с которой мы не можем найти ни одной общей темы для разговора. А Вовка делает вид, что все нормально, что сильно раздражает.
– Понимаю, – снова вздохнула Дина и в знак ободрения накрыла своей ладонью мою руку.
Я уставилась в окно и произнесла нарочито равнодушным тоном:
– Я даже рада, что мама на все выходные уезжает к бабушке в деревню. Заживем как прежде. Вова по этому случаю тусовку у нас закатывает. Давно не собирались. Ты придешь?
Я перевела взгляд на подругу. Дина сразу потухла. Вид у нее уже привычно стал виноватым.
– В эту субботу? Мы с Виташем договорились съездить в аквапарк.
Я втянула трубочкой остатки коктейля, раздался громкий неприятный звук.
– Ничего страшного, – беспечно улыбнулась я, но все-таки высвободила руку из-под Динкиной ладони.
Из динамиков разносится громкая музыка. Общий смех ненадолго затихает, а затем раздается снова. Это уже третий круг игры в твистер, и Вовка, похоже, настроен в этот раз стать победителем. Когда в дверь позвонили, он, стоя пятой точкой кверху, выкрикнул:
– Это, наверное, пицца приехала. Катька, открой!
Я не принимала участия во всеобщем веселье. Полвечера просидела в углу комнаты в удобном кожаном кресле, попивая колу. Время от времени приходилось подрабатывать на вечеринке брата швейцаром – открывать гостям дверь, вешать в гардероб плащи и ветровки и провожать в комнату. Вова – парень общительный, поэтому и тусовки у него многолюдные. Мне же звать некого. Только Динку, но и она отказалась от приглашения из-за Виташа. Вечеринки брата я воспринимала как неотъемлемую составляющую нашего быта. Хорошо, что мы жили на последнем этаже, а внизу соседей не было: квартиру уже пару лет не могли поделить наследники. Единственной соседкой по площадке была глухая старушка, и это нас спасало. Иначе полиция заглядывала бы к нам регулярно. Родителям никто ни разу не донес, какие гулянки проходят в их отсутствие. А разгуляться было где – четырехкомнатная квартира с высокими потолками и огромными окнами. Гостей Вова развлекал как мог: показывал коллекции старых монет, черепков, керамических осколков из экспедиций родителей, а также редкие пластинки, которые в молодости собирал отец. Для гостей, не интересующихся духовной пищей, всегда имелась пища вполне реальная: пицца и чипсы, а также самые последние игры на плойку.
До Кейптауна родители несколько месяцев жили в Кении и Замбии и привезли на Новый год в подарок брату ритуальную маску какого-то племени. Не настоящую, конечно, о чем брат никого не предупреждал. Вовка любил продемонстрировать уродливую маску гостям и попугать девчонок. На той же полке лежали несколько кукол вуду. Я даже как-то предупредила кого-то из друзей брата, что обязательно наведу порчу, если какой-нибудь из старых экспонатов пропадет. Атрибутов для сглаза в нашем доме было предостаточно.
В очередной раз я распахнула дверь, не взглянув в глазок. Вот-вот должны были подвезти коробки с пиццей. Но на пороге стоял не курьер. Сначала я увидела Матвея, а затем за его спиной разглядела Соню. У этих двоих еще хватило наглости прийти! В том, что Вовка их не приглашал после того, что случилось в прошлую субботу, я даже не сомневалась.
– Разве вас звали? – так и спросила я.
– Нас не зовут, мы сами приходим, – нагло заявил Матвей и протянул мне бутылку с вином. – Совиньон-блан из региона Минервуа. Но тебе не предлагаю, маленькая еще. Дуй свою колу.
Я так и стояла как вкопанная со своим стаканом в руке, не принимая из рук Матвея вино.
– Пицца приехала? – услышала я за спиной голос Вовы.
Увидев Мальцева и Соню, брат растерянно проговорил:
– А, это вы…
Я решила, что, на мою радость, Вова сейчас спустит с лестницы обоих, но брат вдруг подал руку Соне.
– Ты проходишь, – потянул он к себе Аверину. Затем сердито обратился к Матвею: – А ты проваливай!
Разумеется, я злорадствовала, хотя по моему плану проваливать должны были оба. Ну хоть что-то. Быстро же Вова остыл и принял обратно Соню.
– Да не гони! – возмутился Матвей. – Я вино хорошее принес.
– Мы, кажется, все в прошлый раз обсудили! – Брат красноречиво посмотрел на Мальцева.
– А с чего тебе за нее решать вообще? Она не твоя собственность.
Я навострила уши. Так-так-так, все-таки подрались из-за девчонки. Соня молчала и удивленно смотрела то на Вову, то на Матвея. Эти двое стояли друг напротив друга в таком напряжении, что того и гляди снова сцепятся. Еще этого не хватало.
– И в вашей квартире ты вроде не единственный хозяин, – продолжил Матвей с непроницаемым видом, все-таки всучив мне бутылку вина. – Может, я не к тебе пришел.
Мальцев нагло подмигнул мне и расстегнул молнию на куртке. Я видела, каким злым взглядом за его действиями наблюдает Вова. Казалось, еще немного – и воздух в коридоре заискрится. Вот Матвей как ни в чем не бывало развязал шнурки на «вансах», прошел мимо замерших на месте меня и Сони и даже демонстративно полюбовался на себя в зеркале, которое висело в прихожей, отражая в полный рост. Как назло, в соседней комнате заглохла музыка, наступила странная тишина.
– Ты что это делаешь? – наконец спросила я.
– Если уж я решил стать счастливым, меня не остановить, – усмехнулся Матвей, уже поравнявшись с Вовой.
Брат молча пихнул Мальцева плечом, а затем потянул за рукав толстовки и отвел в сторону. Музыка в комнате снова загремела басами. Не знаю, о чем эти двое говорили, но лица у них выглядели напряженными. В какой-то момент оба, как по команде, посмотрели почему-то на меня. А я так и стояла на месте с бутылкой вина в обнимку.
– А что происходит? – склонившись ко мне, спросила Соня.
– Будто ты не понимаешь, – сердито ответила ей я. Стравила двух друзей и радуется.
– Я правда не понимаю, – равнодушно пожала плечами Соня. – Ну ты и злюка! Неудивительно, что у тебя мало друзей.
С этими словами Аверина прошла в комнату, где веселились остальные гости.
Я не знаю, о чем Вова в итоге договорился с Матвеем, но Мальцев остался у нас. И сразу же, как обычно, переключил все внимание на себя.
Матвей развлекал присутствующих, Вова и Соня миловались в углу, заняв мое кресло. Кажется, я даже зубами скрипнула от злости. Пока все веселились, зашла в телефон и проверила ленту. Первой вылезла фотография Дины и Виташа из аквапарка – мокрые, счастливые, улыбающиеся. За их спинами – яркие горки и искусственные водопады. Немного поколебавшись, я все-таки поставила подруге лайк и свернула ленту. Может, я правда все придумываю? Просто ревную подругу. Осталась одна, без ее внимания, вот и выискиваю в Виташе недостатки. Мало ли, может, у него на самом деле были веские причины вовремя не перезванивать Дине, а я только тучи сгущала, настраивая подругу против любимого.
– А ты почему с нами не играешь? – спросил Матвей, внезапно оказавшись передо мной. Я так погрузилась в свои мысли, что не сразу сообразила, что ему от меня нужно.
– Чего? – переспросила я.
– В твистер, – кивнул Мальцев в ту сторону, где проходила игра. Сейчас на ярком поле разместились несколько незнакомых мне девчонок и одноклассник Вовки.
– Мне это неинтересно, – сказала я.
– Тебе что-нибудь вообще интересно в этой жизни? – искренне поинтересовался Матвей. – Ты похожа на царевну Несмеяну.
– А ты придворный шут, которому поручено меня рассмешить?
– Я прекрасный принц, которому надоело смотреть на твою вечно кислую физиономию, – ответил Матвей и внезапно сгреб меня в охапку. – Так, народ! Я нашел недостающего человека…
Разумеется, поступок Мальцева возмутил меня до глубины души. Но я решила, что это выше моего достоинства – вырываться из его объятий и устраивать истерику. Что ж, если он хочет, чтобы я сыграла в твистер, я сыграю. Да так, что оставлю его с носом. Тем более что заняться мне в этот вечер действительно нечем. Уж лучше играть, чем любоваться на влюбленных голубков Вову и Соню или фотографии Дины с Виташем.
Игра набирала обороты. То и дело слышались выкрики:
– Рука! На красную!..
– Вращай рулетку…
– Ногу на зеленую!
Я быстро втянулась. А под конец, когда практически все выбыли, меня так охватил азарт, что победу отдавать уже никому не хотелось. Матвей тоже не сдавался. В итоге мы с Мальцевым остались вдвоем. Матвей так придавил меня своим телом, что я едва сдерживалась, чтобы не упасть.
– Мне тяжело тебя держать, – проворчала я.
– Хорошая игра, мы действительно очень сблизились сегодня, – сказал Матвей.
Я чувствовала его дыхание и запах мятной жвачки. Мы уже успели коснуться друг друга коленями, плечами, бедрами…
– Сдавайтесь – засмеялся кто-то. – Вы уже в узел сплелись. Не распутаетесь!
Я упрямо запыхтела:
– Вращай рулетку!
Затем осторожно подняла голову и встретилась с сердитым взглядом Вовы, который наблюдал за игрой из моего кожаного кресла.
– Я никогда не сдаюсь, – раздался хриплый голос Матвея над моим ухом.
– Ты уверен, что сможешь сам вращать рулетку? – спросила Соня.
– Конечно! Извините, я вас потревожу… – Матвей подался вперед и буквально губами уперся в мою скулу. Кажется, я даже расслышала стук сердца, правда, неясно чьего. Мое точно чуть не выпрыгнуло, когда Мальцев вдруг меня поцеловал. Решил дезориентировать, гаденыш!
– Ну все, заканчивайте! – подал голос недовольный брат.
– Игра в самом разгаре, – возразил Мальцев насмешливо.
– Зачем ты меня поцеловал? – прошипела сердито я.
– Не удержался, – шепотом бросил мне Матвей, – а вообще, говорят, на войне все средства хороши.
Тогда я, изловчившись, со всей силы пихнула его локтем куда-то под ребра. Мальцев охнул, а я, не удержав равновесие, все-таки задела поле коленом.
– О-о-о, все! Катя выбыла! – конечно, громче всех завопила Соня. – Матвей победил!
– Спасибо! Спасибо! – раздавал благодарности Мальцев, будто на него после этого обрушились восторженные овации.
– Пусти меня! – разозлилась я и принялась выкарабкиваться из-под Матвея. – Дебильная игра.
– Ты просто не умеешь проигрывать, – усмехнулся Матвей.
– Ты просто читер, – огрызнулась я.
Не знаю, почему я так рассердилась из-за проигрыша в твистер. Поступок Матвея поселил маленькое смятение в моей душе.
Остаток вечера я смотрела сериал в своей комнате. Почему-то мои мысли то и дело возвращалась к злосчастной игре. Я даже про Дину с Виташем в аквапарке на время забыла.
Гости разошлись ближе к полуночи, и, когда в квартире наконец стало тише, я уснула, но спала беспокойно. Мне снилось мое детство. Помню я себя примерно с четырех лет. Родители уже тогда уезжали на все лето в Крым раскапывать греческие усадьбы, а нас оставляли разным родственникам. Сначала увозили в деревню к бабушке. Там я ловила с братом лягушек и спала на большой старой печке. Мы собирали вокруг себя деревенских ребят и рассказывали про родителей и их экспедиции. Это в основном делал Вова. Ему всегда нравилось производить впечатление на других. Нередко он что-то приукрашивал или вовсе придумывал. Когда родители впервые уехали в Африку, брат рассказал, что отец подхватил малярию. Эти слухи быстро дошли до бабушки, и в тот же вечер она слегла от волнения. Ох и влетело тогда Вовке за его рассказы…
Летом, возвращаясь от бабушки, мы попадали в следующие руки – к дедушке, отцу моей матери. Бабушка и дедушка уже давно были в разводе и не жили вместе. Дед всегда мечтал о сыне, но имел двух дочерей, мама – старшая. Мы первые внуки, а Вовка – еще и долгожданный пацан, которого дед с детства затаскал по всевозможным секциям. Мне в это время приходилось отсиживаться в квартире с игрушками и покорно ждать их – спичками не баловаться, чужим не открывать. Это время я ненавидела всей душой. Конечно, родители перед каждым отъездом заваливали нас игрушками, но куклы и их дома быстро надоедали. В то время как Вова бегал по секциям, занимался футболом, заводил знакомства и всячески социализировался, я тухла в своей комнате. Потом дедушка женился второй раз, Вовка повзрослел и уже бегал по секциям самостоятельно. Дед после свадьбы укатил с молодой женой в другой город, а мы вновь обрели новую семью – тетю, мамину младшую сестру Иру.
Ира жила в нашей квартире, но чаще пропадала на тусовках. К воспитанию относилась, мягко говоря, прохладно. Курила прямо на кухне, подавая дурной пример, и позволяла делать, что нам заблагорассудится. Вова, пользуясь отсутствием Иры, уже тогда принялся водить друзей в квартиру. Особенно часто у нас зависал Матвей. У нас с Вовой даже был некий бартер – брат делал за меня математику, а я таскала в комнату бутерброды с колбасой и сладкий чай, пока Вова и Матвей играли в приставку. Если честно, с появлением в доме Мальцева моя жизнь немного преобразилась. И я не только об отличных оценках по математике. Матвей часто предлагал Вове взять меня с собой, и брат под его напором сдавался. Наконец и я могла «вдохнуть жизнь». Из-за Мальцева наша компания часто попадала в передряги, и я поражаюсь, как мы не загремели в колонию для несовершеннолетних. Нет, ничем особо опасным и противозаконным мы не занимались, просто долго шатались втроем по улицам, играли на автоматах, иногда Матвей пел на улицах, а мы с Вовой собирали деньги в бейсболку, а потом ели мороженое на заработанный гонорар. Катались зайцами на электричке до залива и проводили на пляже весь день. Тот период я вспоминаю с большим теплом. Когда мы стали чуть старше, Вова решил, что теперь им с Матвеем пора обзавестись подружками. Я больше не вписывалась в их компанию и снова осталась одна. Хорошо, что в восьмом классе к нам пришла новая ученица – Дина Ибрагимова. Она и стала первой девчонкой, с которой я наконец смогла подружиться. Вова и Матвей мне больше стали не нужны, хотя в глубине души я, наверное, немного скучала по тем беззаботным временам: катимся втроем на трамвае, и в окно врываются лучи вечернего майского солнца, а мы едем прямиком в мое счастливое прошлое…
Потом мне снилась Африка, которую я никогда не видела, но представляла себе именно такой: с жирафами, слонами и носорогами, со звездным небом, горами и синим океаном, на берегу которого мы втроем и очутились, когда сошли с того самого майского трамвая.
На пляже мы снова беззаботно ели пломбир в стаканчиках (и где бы мы нашли его в Африке наяву?). А после, искупавшись, болтали и громко смеялись, перебивая грохот волн. А потом Вова вдруг куда-то исчез, и мы остались с Матвеем вдвоем. Мальцев еще не обсох после купания, и я не могла отвести взгляд от его длинных, слипшихся от воды ресниц. Меня охватило страшное волнение, а Матвей вдруг молча обнял меня, как тогда, на школьном подоконнике, притянул к себе и легко поцеловал в губы. Во сне я не сопротивлялась нашим поцелуям. В голове шумел океан, а сердце от нежности выросло до таких размеров, что ему стало тесно в груди…
В полном блаженстве я открыла глаза. Солнце освещало комнату мягким утренним светом. Из кухни доносился звон посуды. Неужели мама вернулась из деревни раньше? Я продолжала улыбаться, хотя сон уже потихоньку рассыпался. Мне не хотелось с ним прощаться, поэтому я постаралась снова прокрутить его в голове. А когда наконец осознала, чем все закончилось, охнула и натянула одеяло на голову. Это. Просто. Кошмар. Приснится же такое! Снова послышалось громкое звяканье. Я поднялась с кровати и на цыпочках вышла из комнаты.
Оказалось, на кухне хозяйничает Мальцев. Я бесшумно прошла за стол и, подперев щеку, принялась следить за его действиями. Матвей, босой, в шортах и футболке, пек вафли. На голове – наушники, в которых громко орала какая-то группа, по всей видимости AC/DC. Сначала я гипнотизировала его темный затылок. Затем перевела взгляд на широкие плечи и крепкую спину. Вспомнила свой сон и смутилась. Тут Мальцев обернулся и обнаружил мое присутствие.
– Доброе утро! – бодро сказал он, стянув с головы наушники.
– Доброе! – зевнула я. – Ты снова ночуешь у нас?
В нашей квартире пустовали гостиная и комната, которая когда-то была родительской спальней, но уже несколько лет таковой не являлась, в ней уже успели пожить дедушка и Ира.
В детстве Матвей часто оставался у нас на ночь, и его отец никогда не возражал, что сын пропадает в гостях сутками. Тогда мне казалось, что у Мальцева понимающий отец, который доверяет своему ребенку и дает ему полную свободу. За столько лет я так и не узнала ничего о его папе. Как только речь заходила об отце, Мальцев ловко уходил от темы и заговаривал зубы. Я знала, что его мать погибла в аварии, когда Матвей был совсем маленьким. А отец когда-то числился в звездах – был рок-музыкантом. Как-то раз из любопытства я пыталась найти в интернете информацию о группе, в которой он играл. Фотографии нашлись только старые, но молодой мужчина на них выглядел очень эффектно. Отец и сын очень похожи – оба высокие, кареглазые, такие всегда привлекают внимание. Матвей пошел по стопам отца и, несмотря на сумасбродный характер, к музыкальной школе относился со всей серьезностью. Вовка как-то обмолвился, что музыка – единственное, что связывает Мальцева с отцом. Собственную группу Матвей сколотил в прошлом году. Из-за того, что мы близко не общались, я ни разу не слышала, как они играют. Знала только, что по выходным ребята подрабатывали «живой музыкой» на корпоративах.
– Ага! Вафельницу у вас нашел в шкафу, – сказал Матвей. – Ты знала о ее существовании?
– Наверное, это Иринина, – предположила я, так и не припомнив, готовила ли она когда-то нам вафли. – А Вовка еще спит?
– Спит, – кивнул Матвей, украшая вафли ягодами, – вчера ушел провожать Соню и вернулся поздно.
Я нахмурилась. Значит, они окончательно помирились, что мне совсем не нравилось. Ох и хапнет еще горя мой братец с этой девицей.
Матвей поставил передо мной тарелку с вафлями, украшенными сливками и ягодами. Выглядело очень аппетитно. Я пришла в восторг, но отчего-то снова немного смутилась и решила не демонстрировать эмоции. Потянувшись к тарелке, спросила:
– А ягоды где раздобыл?
– В магазин с утра сгонял, – беспечно ответил Матвей, – сливки еще купил. Да ты ешь!
– Ммм, голубика, – все-таки не смогла сдержать я улыбку.
– Я помню, что ты ее любишь, – сказал Матвей.
Наши взгляды встретились, и Мальцев мне улыбнулся. Я поспешно опустила глаза. Хорошо, что на кухне появился сонный Вова, иначе Матвей точно заметил бы мое смущение. И все из-за глупого сна.
– О-о-о, ты уже кашеваришь, – удивился брат. – А мы с Катькой снова хлебом с колбасой на завтрак перебились бы. Оставайся сегодня у нас, хоть голодать не будем.
Про наши с Вовкой кулинарные способности можно рассказы писать наподобие «Мишкиной каши» [1]. С Матвеем же мы ели полноценную домашнюю еду, очень вкусную. Не знаю, от кого Матвей перенял такие кулинарные способности, учитывая, что рос с отцом.
– Какие планы на выходные? – спросил Матвей, почему-то поглядывая больше на меня, чем на брата.
– Соня предлагает на экскурсию в Репино сгонять, – ответил лениво Вова. – Ты с нами?
Я принялась за вафли, не глядя на брата и его друга. Вова едет на экскурсию… Что за несочетаемые слова в одном предложении?
– Ну-у, – неуверенно протянул Мальцев, – можно.
– В воскресенье к тебе на репетицию, – напомнил другу Вовка. А затем обратился ко мне: – Ты дома оставайся, физику учи. До конца учебного года месяц остался.
– Да больно вы мне нужны, – тут же отреагировала я. Стало обидно. Не потому, что не пригласили, но брат сказал это таким тоном, будто я навязывалась к ним в компанию. – Тем более твоя Соня.
Вовка нахмурился, но ничего не ответил. Я взяла еще одну вафлю и гордо удалилась в комнату, еще не зная, что у судьбы, вернее у Сони, на меня свои планы.