Полотенце на лице дарило приятную тёплую и влажную темноту, вода мягко обволакивала тело, снимая с него заметную часть веса, будто паришь в лёгкой невесомости. Пена щекотала торчащие из воды колени и шею под подбородком, длинные волосы расползлись по плечам и налипли на них, как морские водоросли, выброшенные на берег прибоем. Вика замерла и вслушалась в окружающую её тишину, как только ванна наполнилась и она выключила воду, эта тишина звенела своей пустотой, будто уши заложило.
Она снова спряталась.
Странная привычка осталась ещё с детства, когда родители закатывали очередной скандал, запираться в ванной и включать воду, чтобы ее шум заглушал эти бесконечные упрёки и обвинения. А потом она пряталась там и от самой себя, в дни одиночества хотелось раствориться в горячей шумной воде и не слышать собственных мыслей.
В доме Рената ванная комната не запиралась и она была лишена этого убежища. Чаша белоснежной фарфоровой ванны стояла посередине просторной комнаты с двумя окнами с широкими подоконниками. Даже когда прозрачные створки были зашторены, не проходило ощущение, будто со всех сторон на неё смотрят множество любопытных глаз. Разглядывают её обнажённое тело, ловят каждое движение, читают каждую мысль, которую некуда было спрятать в этой слишком светлой комнате из белого мрамора с золотыми прожилками. Много зеркал, много света, много золота, которое так любил Ренат. Эта ванная комната была похожа на клетку с очень тонкими, но прочными прутиками решётки, за которой заперли одну-единственную птицу. И смотрят на неё теперь.
Здесь ванная комната была меньше, тише, без окон, с единственным зеркалом над раковиной, будто окошком в загадочный внутренний мир, в который при большом желании можно было совсем не заглядывать. Не смотреть на свои страдания и неуверенность, не видеть свои страхи и переживания.
За стеной тоже было тихо, хотя совсем недавно Вике казалось, будто она может различить голоса Ольги и вернувшегося домой Андрея. Он появился только ближе к вечеру, и этот день превратился в не меньшую пытку, чем прошлый. Перезвонив, Андрей, долго молчал, и Вика очень пожалела, что набрала его номер. Не нужно было ему сообщать о внезапной гостье, ведь ему предстояло после этого работать ещё почти сутки, переваривая эту новость. Но Виктория смалодушничала. Как она могла оставить Ольгу у себя? И выгнать на улицу не могла. Оставалось только спросить разрешения Андрея впустить её в его квартиру, открыв дверь своим ключом.
Вика открыла. И оставила ключ на столе. Не могла же она превратить эту женщину в пленницу, невластную над замком на двери.
Почему Андрей вернулся так поздно, а не утром, как должен был, Вика до сих пор не знала. Была ли это вынужденная задержка из-за сложного вызова на пожар, или он не хотел возвращаться домой? Не хотел видеть Ольгу?
Или не хотел видеть Вику.
Ведь он не зашёл к ней по возвращении. Она точно знала, когда он приходит домой, потому что звук закрывающейся его рукой двери для неё был знаком лучше, чем биение собственного сердца. Столько раз она его ждала.
А ещё больше ждала звона ключа у её собственной двери, когда он приходил домой. Все те недолгие дни, которые они были вместе. Меньше недели.
Вот и всё счастье. Мазнуло по губам, дало слизать сладость и привыкнуть, обрадоваться, понадеяться, расслабиться, и исчезло.
А теперь вокруг тишина. Полотенце на лице, чтобы яркий свет не слепил глаза и не вырезал мигренью свои рваные узоры в её голове. Вика вытащила руку из воды и свесила её с края ванны, капельки бежали вниз по пальцам и громко ударялись по гладкой плитке на полу.
Кто-то вошёл в её квартиру и почти бесшумно приоткрыл дверь в ванную комнату, едва слышно прошёл босыми ногами и затих. Сердце сорвалось в галоп, и Вика подняла полотенце, чтобы убедиться, что её надежда не напрасна.
Андрей сидел боком к ней на полу, прислонившись к бортику ванны, и смотрел куда-то вверх. Виктория убрала полотенце окончательно и протянула к нему руку, запустила влажные пальцы в его отросшие волосы. Он больше не состригал их так коротко, как раньше. Попрощался со старой привычкой?
Он шевельнулся под её рукой, закрывая глаза и, ловя эту ласку лёгкими движениями головы, но так ничего и не произнёс.
– Это правда? – спросила сама Вика. Он должен понять её. Ведь она говорила о ребёнке.
– Похоже.
– Ты не уверен? – уточнила она.
Андрей повернулся к ней и заглянул в глаза.
– Я в своей жизни больше вообще ни в чём не уверен, – а во взгляде горела грусть и невысказанный вопрос. В тебе я тоже не могу быть уверен? Вообще ни в ком не могу?
Вика поднялась к нему, и несмотря на то, что с волос и тела потекла вода, наклонилась и поцеловала в губы вместо ответа. Нет таких слов, которые сейчас было бы правильно сказать.
А ведь он мог подумать, что это Вика теперь посчитает его предателем. Мог. И скорее всего, подумал. Боялся прийти и посмотреть ей в глаза?
Как это всё сложно. Но его губы были такими мягкими, сладкими, родными и желанными. Становилось безразлично, что он сделал, виноват ли в чём-то, его ли это ребёнок… Всё становилось неважным и затухало, как звуки ругани при включённом кране.
Вика потянулась сильней, свесилась через бортик и обвила его шею руками, впилась в глубоком поцелуе, будто бы он был источником кислорода в безвоздушном космосе. Андрей шумно выдохнул и ответил на поцелуй, так же разворачиваясь и обнимая Вику. Ещё мгновение и он вытащит её голую и мокрую из ванны прямо к себе на колени.
За стеной послышался удар входной двери и через пару мгновений приглушённый мужской голос. Андрей вдруг отстранился с полными ужаса глазами.
– Это Лёха! Я совсем забыл… – с этими словами, он вскочил и выбежал из квартиры к себе домой, куда, судя по всему, явился Разумов и его там ждал сюрприз.
Вика осталась одна в пустой, гулкой комнате, с волос и рук на пол текла вода, жёсткий холодный бортик давил на грудь. Принимая на себя полностью вес атмосферного давления и будущих решений, она выбралась из ванны. Слегка вытерлась и запахнула свой тонкий короткий халатик. Попыталась остановить махровой тканью поток воды с волос, но тут услышала мужские голоса прямо за своей дверью.
Выйдя из ванной, поняла, что Андрей и Лёша разговаривают на повышенных тонах в коридоре возле квартир. Решили разобраться без участия Ольги? Вика подошла к двери и заглянула в глазок, прислушиваясь.
– Ты серьёзно?
– Лёх…
– Что она тут делает? – шипел грозно Разумов, пытаясь быть не слишком слышным с той стороны двери. Потом вдруг что-то понял. – Это твой, что ли, у неё? – в полном изумлении выдавил он.
– Возможно, – сдержанно попытался объяснить Андрей.
– Возможно? Возможно? – повторил он два раза, ещё громче. Вика точно помнила, что он терпеть не мог Ольгу за её предательство и этот визит стал для него, похоже, ещё большим ударом, чем для самого Ветрова. – Ты вообще в своём уме? Как может быть «возможно»? С этой?
– Да не знаю я! – сорвался Андрей, накрывая голову руками и повышая голос.
Разумов отшатнулся, видимо, соображая, что выводит друга из равновесия в момент, когда точно не стоило бы. Потом вдруг посмотрел в сторону двери Вики, да так, что она резко отстранилась от глазка, будто он её видит сквозь листы стали.
Через мгновение ей пришлось отпрыгнуть, потому что Алексей как ураган ворвался в её незапертую дверь, таща за собой за локоть Андрея, будто строгий отец, нашкодившего сына. Андрей, увидев, шокированное лицо Вики, выдернул руку и захлопнул дверь. Прислонился к ней спиной, снова накрывая лицо ладонями. Потёр щёки, лоб, запустил пальцы в волосы и долго взъерошивал их в нервном жесте.
Разумов, отойдя до середины большой комнаты, обернулся к нему.
– Ты чего мокрый? – указал он на пятна на тёмно-синей форменной футболке Андрея. Потом сам же глянул на стоящую неподалёку Вику в прилипшем к телу влажном халате и с мокрыми волосами. Возмутился, – А ничего другого придумать не могли сейчас? Андрюха, у тебя там беременная сидит, а ты к этой потискаться пришёл?
– Эй,– возмутилась Вика, – я тебе не «эта».
– Иди ты, Лёх, со своим морализаторством, – Андрей оттолкнулся от двери и прошёл мимо Разумова и Вики вглубь комнаты, уселся на диван и подпёр голову руками, будто бы она у него сильно разболелась.
– Извини, – кивнул Алексей Вике. Потом аккуратно взял за плечо и сопроводил к дивану, усадил рядом с Андреем, – присядьте пока. Просто в голову не укладывается это всё. Значит, Машка была права? – в конце вдруг спросил он, то ли у Андрея, то ли скорей у Вики, потому что это была её подруга.
– Права в чём? – взяла на себя инициативу Вика.
– Что ваше «хорошо» значит, что вы теперь вместе? И давно? – с укором посмотрел он на Вику. Андрей лица из-под рук не показывал.
– С ограбления, – подтвердила она.
– И до самого приезда этой? – он махнул рукой в сторону стены, за которой располагалась квартира друга и Ольга в ней.
– Прекрати её так называть! – вспылил Андрей, резко вставая, – у неё имя есть и фамилия, которые ты знаешь!
– Не хочу язык пачкать её именем, – съязвил упрямый Разумов. – И тебе не стоило пачкаться, – ткнул он пальцем в сторону Ветрова, – и думать надо, куда свой член пихать без резины! Какого хрена, Андрюха? Как вообще? Когда ты успел? Она же свалила… я не знаю, год назад?
Андрей внезапно будто бы сдулся, опустил плечи и снова тяжело уселся на диван.
– Она приезжала ко мне, – тихо признался он.
– Она? Когда это? Зачем? – Разумов встал перед ними и эмоционально размахивал руками. – Она же бросила тебя! Собрала вещи и съехала, грёбаное прощальное письмо накатала с соплями! Даже не лично, письмом, зараза!
Вика вздрогнула от этих слов. Она ведь точно так же сваливала от Рената, оставила ему письмо и исчезла в закате.
Андрей медленно выдохнул, собираясь с силами.
– Перед выпиской из центра, когда мне отменяли сильные препараты, помнишь?
– Помню, и? Я тогда тебе уже квартиру эту нашёл, ты сюда переезжать собирался.
– Меня ломало от отмены таблеток, я звонил ей… мне было плохо и одиноко…
Разумов изменился в лице, приобретя какое-то сожалеюще-понимающее, но в то же время возмущённое выражение. Будто бы и он был тогда виноват, что Андрей остался один сам с собой и болью и без близкого друга, способного подставить плечо. Но это мало что меняло в его возмущениях.
– То есть ты тяжело слезал с антидепрессантов и решил позвонить бросившей тебя бывшей? Да лучше бы мне позвонил, – всплеснул он руками, – я бы тебе леща отвесил за такие мысли и взбодрил. Да ты даже по пьяни такой дичи не творил! И что? – продолжил он допытываться, Вика тоже посмотрела на Андрея, но он не взглянул в её сторону, – она от звонка залетела?
– Она приезжала ко мне… не знаю, из жалости, наверное. Два раза.
– Два раза? И ты её трахнул?
– Нет, – Андрей маялся, не то воспоминаниями, не то их отсутствием и сомнениями.
– Она тебя? От неё я скорей этого жду, чем от тебя, особенно тогда.
– Я не помню.
– То есть она приехала и трахнула тебя из жалости? И залетела? – расходился не на шутку Разумов, и Вике захотелось уже угомонить его, видя, как реагирует Андрей, вздрагивавший от каждого слова, как от удара. – А ты не помнишь?
– Прекрати! – прикрикнул на него Андрей, – я дохрена чего не помню! Мне от этого не легче. Но всё совпадает, все сроки. И приезд её…
Он встал и начал ходить по комнате взад и вперёд. Разумов стушевался, глядя на друга, но всё ещё тяжело дыша. Потом посмотрел на стену, где их, возможно, слушала Ольга, учитывая, что они тут орут.
– Господи, дай мне силы, – взглянул он в потолок. Потом зачем-то на Вику, возможно, ища её помощи. Но Вика была в растерянности не меньшей чем они оба. – Где же она была всё это время? Чего сейчас-то явилась, когда уже на сносях?
Ветров остановился, тоже посмотрел на Викторию, будто не хотел говорить чего-то при ней.
– Она квартиру снимала, пока работала. А потом в декрет ушла, и у неё перестало хватать денег на оплату аренды…
– Да я не про это! Чего она не сказала раньше, что беременная? Да ещё и от тебя! Где её полгода с пузом носило? Зачем она вообще его оставила?
На последней фразе и Андрей, и Вика не сговариваясь так глянули на Разумова, что тот подавился словами. Каждый по своей причине, но всё же тот понял, что перегибает.
– Я не знаю! У меня нет ответов на все твои вопросы! По крайней мере, пока! И хватит на меня орать! – Андрей начал тереть переносицу пальцами.
– Ребят, там за стеной всё очень хорошо слышно. Давайте хотя бы не будем, – начала Вика, но осеклась от взгляда Разумова.
– Зачем ты ей адрес дал? – спросил он у Андрея, перестав сверлить Вику взглядом, но убавив громкость голоса.
– Я не давал, я не помню… – Андрей всплеснул руками разочарованно, – может, и дал.
Разумов видел, что он заводится, как и Вика, которая начала беспокоиться, что такие нервные потрясения могут выйти ему боком. Алексей, видимо, о том же подумал и внезапно переключился на другую тему.
– Мне Бирюков звонил, помнишь такого? – Андрей помотал головой, – из ассоциации ветеранов. Помощь предлагал. У них есть хороший специалист, мозгоправ, который занимается сложными случаями, восстановлением после тяжёлых ранений и пребывания в плену.
– Я не был в плену! – внезапно прикрикнул Андрей, – меня никто не пытал, не нужен мне твой мозгоправ! И вообще не хочу связываться с этими… ветеранами!
– Но он профильный, – увещевал его Алексей, – тебе помогут, даже денег брать не будут. Там всё на благотворительных началах и фондах военных.
– Да мне не нужно помогать! И я не ветеран нихрена никакой! – голос его отчего-то начал дрожать, а дыхание участилось, Вика встала с дивана. Андрей взялся за голову, будто руки магнитом тянулись туда, – Не нужна мне вся эта хрень… не заслуживаю я её… – взгляд его забегал, теряя фокусировку на лицах или предметах, – я их должен был прикрывать, я облажался… не надо никаких ветеранов…
– Андрюха, – Разумов подошёл к нему и взял сначала за плечи, потом попытался отнять руки от головы, – ты это прекрати. Не надо, так не надо. О чём разговор?
И разумов, и Вика начали понимать, куда всё идёт. Но Алексей отодвинул её, как только она попыталась приблизиться, чтобы помочь.
– Они там все сгорели, потому что я проглядел тех подростков… – задыхался Андрей, бессвязно что-то вспоминая, – я опять… я опять облажался…
– Андрюха, братишка, дыши, – Разумов взял его лицо в руки и попытался поймать взгляд, – дыши, а то отключишься.
– Андрей, – попыталась позвать его Вика, тряся сбоку за плечо. Почувствовала под пальцами крупную дрожь. Паническая атака, которой не было уже так давно, накатывала на Андрея новой волной, он стоял посреди комнаты, пытаясь безуспешно глубоко вдохнуть или выдохнуть, но лишь коротко сипел, а сознание его уносилось куда-то вдаль в прошлое, где на развороченной взрывами дороге догорали машины.
– Ты когда таблетки пил? – вдруг вспомнил Разумов, потряхивая Ветрова, но тот лишь помотал головой, вряд ли слыша вопрос. Тогда он повернулся к Вике, – ты была с ним всё это время, он таблетки принимал?
– Нет, – Вика распахнула глаза от осознания.
– Что «нет»?
– Он не принимал их уже неделю. Сказал, что ему больше не надо!
– Дура, нашла кого слушать! Их нельзя резко бросать! – резко накричал он на Вику, – Где они? Быстро говори!
– Дома у него, в кухонном шкафу! – испугалась она. Она ведь не могла предвидеть, что может случиться нечто, настолько потрясшее Андрея, что панические атаки внезапно вернутся, да и про резкую отмену он не говорил раньше, – я же не знала!
– Никто вечно нихрена не знает! – вспылил Разумов в который раз и рванул в соседнюю квартиру за лекарствами.
Вика же осталась с Андреем, который начал оседать на пол, и у неё не хватало сил удержать его вес.
– Стой, стой, стой, не надо, – они оба упали на колени. Вика взяла его лицо в руки, похлопала по щекам, – Андрей! Андрей, посмотри на меня, я здесь! – взгляд не фокусировался.
Уход во флешбэк с атакой одновременно был самым ужасным вариантом. Вика закусила губу и мысленно извинилась перед ним, а потом резко ударила его ладошкой по щеке, лишь бы вырвать из туманящих сознание воспоминаний. Голова его дёрнулась от удара, но вместо резких коротких вдохов он сделал один хриплый и протяжный. Вика тут же взяла его за лицо похолодевшими ладошками.
– Прости, – она покрывала краснеющую щеку поцелуями, – прости меня!
Андрей медленно моргнул, ресницы дрогнули, и он оторвал взгляд от пола, пьяно огляделся, снова медленно вдохнул.
– Вот так, дыши со мной вместе, – Вика сделала очень глубокий и длинный вдох носом и длинно выдохнула ртом, повторяя его же собственные уроки успокаивающего дыхания, – давай, ещё раз.
Тот старался, но выходило, надо сказать, паршиво, будто он не мог совладать с собой. Его всё ещё продолжало бить крупной дрожью, но руки легли на плечи Виктории. Он возвращался в сознание, и это было главным. Вика после очередного вдоха приложилась губами к его холодным и пересохшим, словно пытаясь передать в него жизненную силу рот в рот.
В этот момент в квартиру ворвался ураган Разумов, увидев их обоих на полу, громко ругнулся и подбежав схватил Андрея за плечо, отрывая от поцелуя, заглянул ему в глаза. Тот моргнул и с трудом, но сфокусировался на нём.
– Слава богу, – выдохнул Лёша, но тут же поспешил к кухонному уголку. Наполнил большую кружку водой из-под крана, затем начал выдавливать таблетки из разных пачек прямо на пустую столешницу. И ворчал всё это время, – придурок. Нахрена бросил всё это пить, говорили же, нельзя сразу.
Затем вернулся к ним на полу и, слегка отодвинув Вику, присел рядом на корточки.
– Открой рот, – указал он Андрею и тот не сразу, но удивительным образом послушно подчинился, приоткрывая рот, куда Разумов тут же отправил все набранные таблетки.
Вика всё это время придерживала его за плечи, разрываясь между тем, чтобы обнять Андрея и не отпускать, и отогнать к чертям Разумова с его грубой опекой. Но она понимала, что тот тоже помогает хоть и по-своему, но может быть даже эффективней, чем она. Он явно знал, что делать в таких случаях. Не в первый раз. И возможно, не в последний.
Сразу после таблеток, Разумов прислонил к его губам кружку с водой и начал поить. Андрей, всё больше приходящий в сознание, попытался взять кружку сам, но у него ещё дрожали руки, поэтому толку от этой попытки не было. Пить было тяжело сквозь сбитое громкое дыхание, вода текла мимо, но обоим было на это плевать. Вика держалась за плечо Андрея и хотела верить, что это она помогает ему удержаться, а не наоборот. Её тоже начало мелко потряхивать. Все панические атаки Андрея, которые она заставала, каждый раз пугали и нервировали, как в первый, оставляя и саму её с расшатанными нервами.
Вода каким-то образом помогла справиться с остатками атаки, Андрей дышал всё ровней. Но Вика всё ещё помнила, что отходить он может очень долго после таких сильных, хоть и коротких, приступов.
– Давай его на диван, – кивнула она Разумову, и он молча согласился. Передал ей в руки кружку.
Когда она встала на ноги, чтобы поставить её на стол, Алексей внезапно обессиленным жестом взял Андрея за загривок и ткнулся своим лбом в его лоб.
– Что же ты творишь, братишка, – прошептал он едва слышно, явно только для них двоих. Но Вика была слишком близко, чтобы не услышать и в этих словах слышалось столько боли и горечи, что становилось не по себе.
И только она присела на одно колено, чтобы помочь Разумову поднять Андрея, как из забытой нараспашку входной двери послышался голос Ольги:
– Что здесь происходит?