– Громы Перуна, – тихо прошептал воевода.
Это было сигналом.
Яростный раскат грома пронесся над крепостью. В воздухе захлопали крылья. Ратники на боевых воронах закружились между высоких башен.
Я отступил назад.
Могло показаться, хаос и бешеное безумие захлестнули темное небо.
Черные и белые птицы с оглушительным кличем метались над моей головой, всадники потрясали копьями, и мечи их бились об адамантовые щиты.
Но за кромешным адом скрывался строгий порядок, не прошло и минуты, как все ратники выстроилась на круге телепортации, в строгом куб-каре по четыре ворона, – итого шестьдесят пять всадников, считая и воеводу.
– К бою! – приказал Огнард.
Он уже сидел на своем крылатом коне.
Замерцали магические рубины.
Никто не звал меня, но и стоять на месте не приказали; впрочем, я бы все равно не послушался.
Одним прыжком я оказался внутри Кольца, и мир вокруг завертелся. А когда замер, мы были уже на Северном бастионе.
Справа от меня тянулась стена – одна, а не в три ряда, без вышек и бартизанов. Я понял, отчего Огнард так спешил укрепить ее новой башней.
Слева были ворота – и нежить уже подступала к ним. Сотни гниющих зомби, рыча, шагали по широкой дороге.
Лица изъели черви, у многих не было глаз, кто-то брел без руки или без обеих.
– Мясо, свежее мясо, – шептали ходячие мертвецы. – Чую, чую запах горячей крови! Как же я хочу есть!
– Мне холодно, – вторили голоса. – Я так хочу согреться; запустить ладони в мокрые внутренности…
Зомби смотрели на крепостную стену.
– Люди! Вас же так мало; вы нас не остановите… Лучшие идите к нам и умрите; мы обрели жизнь вечную, и вы обретете с нами…
– Первый отряд, к воротам! – раскатисто прокричал воевода. – Активировать шпиль!
Сгорбленный седой маг уже стоял над воротами, на подъездной башне. Вскинув сухие, морщинистые руки, он прошептал:
– Явись! Явись нам, сила Перуна!
В ту же секунду молния грянула в заговоренный камень на шпиле, – вспыхнула багряными искрами, и десять белых разрядов обрушились на армию зомби.
Всадники на могучих воронах поднимали композитные луки, и стрелы с серебряной оконечью градом летели на живых мертвецов.
И в этот момент я понял – нас обманули.
Я не в первый раз видел нежить, и на Черной Реке, и после, в Лесу Печали.
Не так уж сложно понять, когда мертвецы восстали из земли сами, повинуясь приказам далеких звезд и запаху свежей крови, а когда умелый колдун управляет ими, словно марионетками.
Кто-то хитрый и ловкий стоял за армией зомби и не просто так швырнул ее на Северные ворота.
– Чего ж ты, дружок, хочешь? – пробормотал я.
Некромант, конечно, не мог надеяться, что его небольшой отряд сметет бастион и доберется до города. Зомби – опасный враг в открытом бою, но для осады крепости не годятся.
Значит, колдун всего лишь отвлекает наше внимание.
От чего?
От других ворот – скажем, Южных или Восточных? Нет, там хватает своих защитников. Огнард привел только три отряда, – опытный воевода, он бы никогда не оголил городские стены.
Я посмотрел на башню.
Маг!
Ну конечно, маг здесь только один, и сейчас он занят, швыряя молнии в зомби.
Значит, пока защитники бастиона сражаются с мертвецами, под самым их носом, где-то в двух шагах от ворот, и могут нанести удар.
Я обернулся.
Зерновые амбары темнели у городской стены. Да, слишком близко, нельзя их было здесь ставить. Может, туда нацелился некромант?
И почти сразу же я увидел, что туда устремилась дюжина всадников. Огнард хорошо знал, где в обороне крепости есть слабые места.
Я взбежал на крепостную стену.
Другие солдаты видели, что я прибыл с воеводой, и не мешали мне. Вот, к слову, и прореха в обороне, – скажу ему, если оба мы останемся живы.
– Стрелять по команде! – разносился над крепостью голос Огнарда. – Пушки заряжай!
Бронзовые дула орудий нацелились на армию зомби.
Ну что же ты задумал, колдун?
Справа боевой ход – дорожка для караульных, защищенная бруствером. Обычно там дежурили арбалетчики, готовые в любой момент атаковать врага сверху.
Но сейчас все стрелки собрались возле ворот, у подъездной башни, и стена осталась незащищенной. Я рванулся было туда, но десять вороньих всадников уже парили там, держа наготове короткие луки.
Остался один расклад.
Я прошептал короткое заклинание и сотворил веревку, длинную и прочную, правда, довольно мерзкого цвета.
Ну так уж вышло.
Накрепко привязав ее к зубцу городской стены, я соскользнул вниз, к самому подножию.
Никто из солдат не обратил на это внимания, решили, наверное, что исполняю какой-нибудь приказ воеводы.
Спрыгнув, я осмотрелся.
Шум сражения почти не слышен. Крики зомби не долетали сюда, а приказы Огнарда отдавались далеким шорохом.
Ни души вокруг.
Я стоял в небольшом прощелье между крепостной стеной и каким-то высоким зданием, складом или конюшней. Быстро пройдя вперед, я сразу же нашел, что искал.
В мостовой темнела небольшая кованая решетка.
Спуск в городскую канализацию.
Отсюда труба бежит куда-нибудь в степь, и там наверняка охраняется защитными рунами, чтобы всякая тварь, ехидна или кикимора случайно туда не влезла.
Но здесь, за городской стеной…
Кто угодно может пробраться в узкий тоннель, а оттуда ему открыта дорога к любому зданию, к любой башне города Малахита.
– Ну что, покажись, дружок, – пробормотал я.
Все мои склянки за поясом, конечно, разбились, но остались мешочки с волшебными порошками. Не бог весть что, однако сойдет.
Я достал узелок с заговоренной солью и швырнул ее на грязную мостовую.
– Яви свой истинный лик, – чуть слышно приказал я.
Серый туман пронесся над улицей.
Заклубился, и склизкое существо медленно выползло из него.
Десять тугих длинных щупалец оканчивались человечьими головами, и каждая смотрела на меня с ненавистью.
Они сходились к округлому, болотного цвета телу. В нем горел единственный бирюзовый глаз, взирающий на мир с холодным презрением.
Сквозь него смотрел некромант, пославший на город зомби и это мерзкое существо.
– А впрочем, не лик у тебя, а морда, – заметил я.
Тварь поползла ко мне, быстро перебирая щупальцами и опираясь на камни людскими лицами.
– Ты умрешь, – прошептала она. – Умрешь, чародей, и Хозяин щедро вознаградит меня.
Луч палящего света вырвался из глаза чудовища.
Я рванулся в сторону и лишь с трудом успел отскочить. «А вот и не попал», – пронеслось в голове, и сразу же надо мной послышался скрежет.
Подняв глаза, я понял, что тварь разрубила камень, и осколки стены обрушатся сейчас мне на голову.
Самый опасный миг, сразу за тем, когда тебе удалось сбежать от предыдущей опасности.
– Хозяин будет доволен, – прошелестела тварь.
Я бросился прочь и перекатился.
Тяжелые обломки с грохотом посыпались на меня. Один врезался мне в плечо, разорвав рубашку, другой с силой грохнул по затылку.
– Я иду, Хозяин, – тихо зачавкало существо. – Я все сделаю…
Оно развернулось и заскользило к решетке.
Если тварь попадет в коллектор, я уже не сумею ее поймать.
Выхода не было.
Я вскинул руку и прошептал:
– Terra.
Камни, упавшие со стены, зашевелились со скрипом.
– Ну же, давай быстрее! – зарычал я.
Обломки катились по мостовой все быстрее и быстрее и наглухо запечатали вход в коллектор.
Наглухо ли?
Тварь обернулась.
Ее глаз уставился на меня, но затем существо снова заскользило к решетке. Значит, оно сумеет просочиться между камнями, и я зря потратил мощное заклинание.
Только в легендах, что поют бродячие барды, магия не кончается, а в реальной жизни ее запас невелик.
Выбор был непростой, но тварь все решила за меня. Она уже подползала к груде камней.
– Sancta, – прошептал я, и обломки вспыхнули небесным светом.
Сигил, вроде того, что был на воротах форта, запер решетку, теперь уже точно намертво.
Так я лишился последнего заклинания.
Я остался без магии, без меча, а волшебные порошки годились лишь для ярмарочных трюков.
– Глупый человек, – прошептала тварь.
Она развернулась.
– Я могла бы просто уйти… И тебя никто бы не обвинил. А теперь…
Алый бурлящий луч вырвался из ледяного глаза.
Я сиганул в сторону, и любой кузнечик с радостью записался бы ко мне в ученики.
Страх придает нам силы или отнимает их.
Как мы сами решим.
– Шустрый ты, человек, – прошептала тварь. – Ничего… Надолго тебя не хватит.
Где-то далеко, за крепостной стеной пылало сражение. Молнии вновь и вновь ударяли в заговоренный шпиль. По серой мостовой мелькали тени боевых воронов.
Но никто не поспешит мне на помощь.
Хорошая новость – я оказался прав: атака зомби была всего лишь подставой, чтобы одноглазая тварь смогла просочиться в город.
Плохая новость – меня убьют.
Если ты умнее других, тебе придется отдуваться за всех.
– Не убежишь, – зашелестело чудовище.
Пару секунд я играл с красивой идеей: тварь ударит в стену своим бурлящим лучом, и камни раздавят ее.
Но, конечно, это бы не сработало.
Монстр атакует издали и хорошо рассчитывает удар. Он никогда бы так не подставился.
Изящные планы не работают никогда, побеждает лишь грубая, уродливая жестокость.
– Я отнесу Хозяину твою голову, – прошептала тварь. – Может быть, он позволит мне выпить твои глаза…
У каждого должны быть мечты, не так ли?
Багряный луч рассек гранитную стену в двух шагах от меня. Я отпрыгнул в сторону.
Думаете, главное для искателя приключений – это владеть магией и мечом? Гораздо важнее уметь падать, шлепаться на острые камни пузом, а потом еще после этого встать.
Желательно, без помощи некроманта.
– А мозги мои съесть не хочешь? – спросил я.
– Зачем? – удивилась тварь. – Ты человечек глупый. Иначе бы сюда не попал. Съем твои мозги, еще и сам поглупею.
– Это разумно, – согласился я.
Переулок был узким, стены шершавые.
Ни магии, ни оружия у меня не осталось, но какая разница?
Мир состоит из того, чем можно убивать.
Просто нужна привычка, чтобы видеть его таким.
– Кто твой Хозяин? – спросил я. – Видимо, жалкий недоучка, если создал тебя, небось даже читать не умеет.
Это была дешевая хитрость, знаю.
Но попробовать стоило.
Я надеялся, что оно назовет мне имя. Или даст какую-то другую подсказку.
Тварь засмеялась:
– О, ты не знаешь Хозяина… Нет никого мудрее на свете.
Склизкое существо подползло ближе.
– Я не буду убивать тебя сразу. Когда я оторву тебе голову, то впрысну тебе немного своего яда. Твой мозг останется жив, и ты увидишь Хозяина…
Его лица исказились от бесконечной гордости.
– И мучаясь в Лимбе, ты будешь жалеть о том, что при жизни не заслужил шанса служить Ему…
Я сделал зарубку.
Этот Хозяин как-то сдвинут на Лимбе.
Недаром уже второй из его прислужников говорит о Круге Серого Ожидания.
– Дай мне шанс, – улыбнулся я.
Тварь накренила влажное туловище, как люди склоняют голову.
– Ты не заслужил, – сказала она.
И в этот миг я мог бы ее убить.
Но где-то там, наверху, сидит злой ощипанный ангел, он терпеливо ждет, когда у вас почти получилось, чтобы сразу же все испортить.
– Ни с места, тварь! – раздался громовой голос.
Двое гвардейцев показались на улице, гремя бронзовыми доспехами.
Это они не мне, надеюсь?
– Именем Малахита! – закричал первый ратник и, высоко подняв полуторный меч, кинулся к твари.
Главный ваш враг на поле боя – это союзники.
Они сделают все, чтобы угробить и себя, и вас.
Тварь повернулась.
Яркий огненный луч вырвался из бирюзового глаза.
– Вот тебе, гадина! – громко воскликнул ратник.
Он выставил сверкающий щит.
Не знаю, на что бедняга надеялся. Может, на то, что луч отразится и распилит чудовище на куски. Или хотел поиграть в солнечные зайчики.
Естественно, у него ничего не вышло.
Пламя разрубило адамантовый щит и отсекло человеку руку. Тот упал на грязную мостовую, крича от боли.
Кровь широкой струей хлынула на его товарища.
«Идиоты», – подумал я.
– Умри! – закричал второй ратник.
Он тоже кинулся в бой.
Это был тот самый парнишка, что доложил Огнарду о нашествии зомби.
Я наклонился, подобрал булыжник потяжелее и резко швырнул его бедолаге в голову.
Камень врезался в шлем, с глухим колокольным звоном, и юноша кувыркнулся на спину, теряя щит. В ту же секунду огненная струя пропорола воздух, пройдя точно над пареньком.
Сколько жизней можно спасти, если давать людям вовремя по башке!
– Эй, – позвал я. – Ты про меня не забыл?
Тварь снова повернулась ко мне.
– Ты разозлил Хозяина, – чуть слышно прошептала она.
– Пусть выпьет валерьянки, – ответил я.
И дернул за веревку.
Ту, что была привязана к зубцу крепостной стены.
Черная, широкая трещина еще дымилась; камни закачались, с тяжелым скрипом задвигались и рухнули на чудовище.
Ужас отразился в распахнутом бирюзовом глазу.
Тонко закричали лица, испачканные в грязи.
Я шагнул в сторону, и гремящая лавина камней размазала тварь в кровавую кашу.
– Как ты?
Я склонился над пареньком.
Он сидел на камнях, весь залитый кровью, и пытался снять шлем.
– Что… что случилось? – прошептал он.
– Ты сдал тест на идиота, – ответил я. – Поздравляю, прошел. Можешь смело служить дальше.
Парень был вне опасности, да и нельзя убить человека, саданув его по колдовскому шлему.
Тогда я шагнул ко второму.
Это был опытный, убеленный сединами воин, вот почему остался в пехоте, а не получил боевого ворона. Это для молодых.
– Как рука? – ласково спросил я.
Поднял ее с мостовой, повертел в руках.
Да вроде цела.
На колбасу сойдет.
– Скажите моей жене, – чуть слышно прошептал воин, – и детям… что я их сильно люблю.
– А врать-то нехорошо, – сказал я.
Наклонился над ратником, сжимая обрубок, и энергично потер его о кольчугу, словно о терку, зачищая край.
По-хорошему, стоило сперва снять с бедняги броню. Только времени не было. Ничего, сойдет и так – как сказал Бог, создавая с похмелья мир.
Я приложил обрубок на место и прошептал:
– Sanitas.
Тот медленно прирос.
– Integritas, – чуть слышно добавил я.
Кожа солдата вспучилась.
Грязь и гнутые обломки кольчуги медленно выходили из нее. Больно, но это лучше, чем потом загноится и червегоблины отложат личинки.
– Вот и все, – заявил я.
Потом взглянул на солдата.
– Если бы ты любил жену и детей, – сказал я, – то стал бы зеленщиком или плотником. Но государя-императора ты любишь гораздо больше и готов оставить ее вдовой, а их – сиротами. Так что хватит брехать.
Я оставил его стонать от боли и ярости.
Подошел к твари.
Та успела растаять – мудрый Хозяин не хотел оставлять следов. Молодец!
– Клянусь Перуном!
Голос Огнарда пронесся по переулку.
Воевода подбежал к нам. С ним были двое солдат.
– Быстро отправьте магов проверить канализацию, – сказал я. – Эту тварь я остановил.
Воевода посмотрел на вязкую кровавую лужу.
– Думаю, она была одна, – отрывисто бросил я, – но лучше не рисковать.
– Выполняй! – приказал Огнард.
Один из солдат сломя голову кинулся прочь.
Воевода проверил раненых.
– Ты не сказал, что лекарь, – заметил он.
– Начал учиться недавно, – ответил я.
– Хорошо. Отведите их в лазарет.
Мы с Огнардом остались одни.
– Как твои люди? – спросил я. – Есть раненые?
– Откуда? – Он отмахнулся. – Жечь зомбей с крепостной стены, так, для дитев забава.
Воевода хлопнул себя по лбу.
– Как, как же я сам не догадался? Чертов коллектор.
Огнард подошел к высокой груде камней, закрывавших теперь решетку.
– Канализация, – пробормотал воевода. – Вечно там всякая дрянь заводится. Вот помню, еще мальчишкой, служил я в Глубоководске; там уж было рубилово! Ты молодой и этого не застал.
Его глаза внезапно сверкнули.
– Значит, магия у тебя еще оставалась?
– Только заклинания лекаря, – ответил я.
Огнард нахмурился.
– Мы, когда у крепости повстречались, видок у тебя был неважный. Не такой жуткий, как сейчас, но тем не менее. Отчего сам не подлечился?
– Я привык не тратить заклятия раньше времени.
– Это правильно, – воевода вздохнул. – А я вот магии не обучен; хотел учиться, да денег не было. В армию записался, все думал, потом успею…
Он помолчал.
– А теперь, поди, и поздно уже.
– Откуда зомби пришли? – сказал я.
– С погоста поселенцев. Город наш четыре года стоит; а люди здесь уже много веков живут. Все теперь сюда перебрались…
Огнард покачал головой.
– А кладбища пришлось бросить. Знаю, нехорошо, не по-людски это. И многие недовольны были. Но что поделать? Нельзя же там караульных ставить, в степи, где никого нет. Сгибнут только зазря…
– И часто зомби нападают на город?
– Такое в первый раз. Мертвые часто к стене подходят. По двое, по трое… Смотрят на укрепления. Думаю, их шаманы орочьи поднимают. Сквозь их глаза глядят, шпионят за нами.
Воевода прикусил ус.
– Я велел их сразу сжигать, как только приблизятся. Да что толку? На следующую ночь другие приходят. И так без конца.
Он посмотрел на степь сквозь дыры в стене.
– Но чтобы сотни, вот так, и днем, пошли на ворота, – еще никогда не бывало. А в первые годы мы бы их не сдержали. Людей было мало, и башни – не чета нынешним…
– Кто мог поднять столько мертвецов?
Огнард запустил руку в бороду.
– У орков шаманов много… Видел я, что они творят! Такого даже на Реке не было. А страшнее всех Эрлан-бей, из клана Небесных Воронов.
Воевода кивнул.
– Он у них и вождь, и колдун; живет в Болотах Отчаяния, и всякая тварь трясинная, и баньши, и людоеды-спригганы ему поклоняются. Сказывают, что в детстве мать кормила его мозгом Дракона, отсюда его могущество.
Слегка прищурившись, Огнард добавил:
– А еще я слышал, что Эрлан-бей никому из своего племени не дозволяет постичь искусство шамана; есть у них колдуны, но только слабые, и сила их только в волшебных посохах. А коли найдется тот, у кого колдовство в крови, ему отрубают голову, и вождь пожирает его мозги, чтобы стать еще сильнее.
Воевода махнул рукой.
– Да, впрочем, каких историй про орков ни порасскажут! Можно ли всему верить? Но вот что знаю доподлинно, сам верховный хан, Саардак, Эрлан-бея боится и хотел бы прирезать, да лапы коротки; день придет – и один из них другого прикончит, помяни мое слово.
Он вдруг замолчал.
– А может, – прошептал воевода, – может… Настасья, сестра Казантула, та самая ведьма, я тебе говорил. Не зря их обоих выперли из столицы! Говорят, у нее двадцать девятый дан; ей поднять зомбей, что мне клопа задавить.
С крепостной стены спустились двое крылатых всадников. Один вел в поводу пегаса для воеводы, другой – черного ворона для меня.
– Пора вернуться в казармы, – сказал Огнард. – Там отдохнешь как следует, а потом…
– А потом тебя, воевода, вздернут, – раздался негромкий голос.
Мы обернулись.
В начале переулка стоял худой, высокий брюнет в атласном плаще. Узкие глаза ощупывали меня, и чувство было такое, словно моего лица касаются холодные паучьи лапы.
– Руфус, – процедил воевода.
Казначей неспешно подошел к нам.
Темные волосы были подстрижены коротко, на лбу – серебряный обруч с перевернутым анкхом. По пергаментной коже скользили легкие молнии – успел наложить на себя защитные заклинания.
– Что это значит, Огнард? – негромко спросил начальник городской стражи, и в этих тихих словах было больше ярости и угрозы, чем во всех криках воеводы.
Руфус протянул руку к стене.
– В укреплениях дыры. У Северных ворот твои удальцы накидали гниющих трупов. И даже не подумали сжечь. Не знаешь, что ль, как легко может начаться мор?
– Нельзя сжигать зомби, – отвечал Огнард, быстро приходя в ярость. – Их наши колдуны осмотрят, надо узнать, кто…
Яркие столбы пламени взметнулись к самому небу.
Рокот огня донесся из-за стены.
– А может, мы эти трупы еще по городу провезем? – вкрадчиво спросил Руфус. – Ну, чтобы все смогли заразиться.
Он резко махнул рукой.
– Жизнь тебя ничему не учит, я вижу. Тварь едва не проникла в канализацию. Могла заразить весь город. А ты? Потешную боевку устроил, на птичках своих катался, мага моего с поста сорвал, – для чего? Чтобы враг мог сюда проникнуть?
Руфус покачал головой.
– Ежели это не измена… а пахнет изменой, такое за версту чувствуется, то разгильдяйство и полная безалаберность. Я бы тебя повесил как человек гуманный, а стоило бы и четвертовать.
– Ты, Руфус, не забывайся.
Огнард шагнул к нему, положив ладонь на топор.
– Я на своей земле, – негромко процедил казначей. – Здесь, в городе, ты никто. Блохам своим в бороде указывай. А это…
Руфус посмотрел на меня.
– Хорс, чародей, – угрюмо проронил Огнард.
На злобные слова казначея он никак не ответил.
То ли был всепрощенцем, во что мне как-то не верилось, то ли хорошо знал, если начнет орать, так точно наговорит лишнего, а может, и голову снесет Руфусу.
– Здесь проездом, с другом каким-то встретиться собирался.
– Истинно, – подтвердил Димитрис.
Он подъехал к нам на двуглавом волке.
Не имея крыльев, он не телепортировался к Северной башне с первым отрядом и воеводой, а прибыл позже, с пехотными.
Или все это время был здесь, управляя зомби.
– Но вы не волнуйтесь, Руфус. Огнард наш как следует встретил гостя. Все ему рассказал о том, что с имперским дознавателем было. И даже просил его раскрыть это преступление…
Димитрис тонко улыбнулся.
– Видно, не верит, что вы на это способны; а может, и вас самого убийцей считает.
– Что? – нахмурился казначей. – Мало того, что ты разрушил всю городскую стену? Чуть не сдал город неведомому врагу? Так ты еще и тайны государственной важности, блага отчизны и императора касающиеся, первому встречному растрепал?
– Он не первый встречный, – воевода встал ко мне ближе. – Мы вместе на Черной Реке служили.
– Огнард хочет сказать, – медовенько подсказал Димитрис, – что видит этого мага впервые в жизни; просто у того есть медаль за храбрость.
– Медаль, значит…
Руфус провел по губам полусогнутым пальцем.
– Ладно, я разберусь; быстро позвать сюда Торвальда, пусть починит и стену, и дома рядом, а то еще рухнут. Ты…
Он показал на Огнарда.
– Берегись. Знаю, Аскольд тебя всегда прикрывает. Но это скоро закончится.
Всегда полезно смотреть, как ссорятся люди.
Хорошая возможность понять, чего говорить и делать не стоит. Всю жизнь мы заняты только тем, что создаем врагов, обычно в своем собственном сердце, но порой и вокруг себя.
Если вычеркнуть все проблемы, на которые мы напросились сами, жизнь будет простой и приятной.
Правда, тогда мы перестанем быть людьми.
– Маг! – Руфус обернулся ко мне. – Обожди немного, нам надо поговорить. Прости за эту задержку…
К нам уже, отдуваясь, спешил заполошный гном со свитками чертежей.
– Но сам видишь, мы важным делом заняты. Если надо, вели позвать себе лекаря; их тут много понабежало… в пустой-то след.
Торвальд уже развертывал чертежи; казначей провел по ним длинным пальцем и что-то пробормотал.
Огнард стоял поодаль, черный от ярости.
Его огромный кулак, закованный в латы, медленно наливался алым огнем. Хотя воевода сам и не владел магией, в его доспехи были вшиты мощные заклинания.
Может, и некромантьи.
А избавиться от командира стражи он явно хотел давно. Так не сам ли Огнард натравил мертвецов на город? Вот уж кого никто бы не заподозрил.
– Эй, – я подошел к пареньку, сидевшему на обломке камня. – Как голова? Болит?
Он успел отвести своего товарища к лекарю и вернуться. Помятый шлем держал на коленях.
К виску прикладывал болотного цвета слизня.
Это был морбофаг, пожиратель боли.
В столице и больших городах империи их строго запрещено разводить; жрецы Перуна считают, что вместе с болью слизни отжирают кусочек вашей души.
Но жрецы Перуна – еще те паскудные сволочи; если их начнут вешать на площадях, народ будет только рад.
Впрочем, люди рады всегда, когда кого-нибудь вешают; лишь бы ногами дергал да хрипел позабавнее.
– Почти прошло, – сказал парнишка.
И сразу же сморщился от боли.
– Как звать-то тебя?
Я опустился рядом.
– Аксен.
– Хорошее имя.
Глупость изрек, признаю.
Никто ведь не скажет: «Имя твое – дерьмо, и папа твой был придурком, когда тебя так назвал».
Если бы не эта чертова вежливость, нам пришлось бы почаще заглядывать в глаза правде – и тогда, кто знает, может, наш мир стал бы чуть-чуть получше…
Впрочем, Аксен – и впрямь славное имя.
Для разнообразия.
– Ты ведь нездешний? – спросил я.
Парнишка поморщился.
Разжал руку, и слизень вдруг обратился в огромную стрекозу, забил крылами и устремился в небо.
Он высосал всю боль и теперь улетел на волю.
– Я из Златых Степей, – ответил Аксен.
Их так зовут из-за полей пшеницы, бескрайних и настолько красивых, что даже порою жаль обагрять их кровью.
Самая нищая провинция всей Империи.
– Как в армию попал? – спросил я.
– Мой отец служил на Реке. – Парнишка опустил голову. – Там и сгиб. Говорят, изверья подрали. Орден ему вручили посмертно, от государя-императора. Нам, правда, только помятую грамоту принесли…
Орден, конечно, украл какой-нибудь писарь и продал за неплохие деньги. Да и чего! Какие еще награды для мертвого нищеброда?
Подох ради императора, это уже почетно.
– Брат мой старшой домой без ноги вернулся. Вроде ему лечение полагалось в храме Льдобога, да жрецы сказали, мест нет…
Юноша замолчал, и я понял, что это не вся история. Видно, не захотели лечить нищего крестьянина.
Герой войны никому не нужен, если не умер вовремя.
– С Огнардом каково служить? – спросил я.
Парень бросил взгляд через улицу, туда, где Руфус и воевода смотрели планы.
– Хороший он человек, – отвечал Аксен с глубокой, истовой верой. – Мы за ним хоть в огонь, хоть в воду; одна беда…
Голос его сорвался.
– Мальчишкой меня считает. В поле никогда не берет, в дозоры не посылает. Хожу за его конем да стойла вороньи чищу. Разве же это служба?
Я мог сказать, что он еще успеет навоеваться.
Но это было неправдой.
Война хороша только для сволочей.
Добрые люди на ней, как правило, гибнут.
– И что ж так? – спросил я. – Димитрис, вон, немногим старше тебя.
– Димитрис!
В голосе юноши зазмеилась жаркая неприязнь.
– Скользкий он человек. Нельзя ему доверять. Вечно что-то злоумышляет.
Я словно услышал Огнарда.
Бедный глупый Аксен твердил слова воеводы и верил, что они его собственные.
В этом беда всех мальчишек на войне.
Они хотят сражаться за родину, но не знают, что это значит.
Если бы завтра Огнард сказал ему: «а государь-то у нас фальшивый, оборотень на троне», честный Аксен, ни капли не сомневаясь, зарезал бы императора и до последней секунды считал себя героем отечества.
Плохо, когда в голове нет мыслей.
Но гораздо хуже, когда мысли есть, но чужие.
– А Руфус? – спросил я. – О нем что скажешь?
Аксен не успел ответить.
Начальник городской стражи подошел к нам, смерил парнишку взглядом, от чего тот съежился и весь побледнел, потом обратился ко мне:
– Что ж, чародей, спасибо, что обождал; стены надо закрыть как можно скорее, да и других забот было невпроворот. Но теперь пошли, нам надо поговорить. Ты любишь яванский шербет?
Он швырнул об камни сферу телепортации, и через секунду мы оказались в его покоях.
Комната Руфуса была темной, с низкими потолками.
Тяжелые, складчатые драпировки висели повсюду, словно паучьи сети. Сложно было понять, где здесь окна и есть ли они вообще.
Пахло кальяном и терпкими благовониями.
По стенам висели темные зеркала, и ничто в них не отражалось. Подойдя ближе, я понял, что в каждом заключено по духу стихии.
Обычно их заточают в драгоценные камни, но Руфус, видимо, заказал у гномьего мастера листы хрусталя – большие, с картину величиной.
Было видно, как мечутся и сверкают в них демоны.
– Значит, Хорс, – протянул задумчиво Руфус. – Бери яванского шербету – он и раны излечит, и магию твою восстановит. А не тот ли ты Хорс, что одолел Ифрита из Среброградья?
Он протянул мне бутылку.
– Джинн на самом деле был с берегов Мархаша, – ответил я. – А в Среброградье он только стал знаменит. Но да, это был я.
Тонкий фиал был выточен из чистого, большого бриллианта; любой напиток в нем обретал волшебные свойства. Что уж говорить о яванском шербете!
Руфус прищурился.
– А если я осмелюсь предположить, – начал он осторожно, – что вас прислал сам государь-император расследовать убийство боярина?
Я налил шербета в высокий бокал.
– После того как тело имперского дознавателя было найдено, – продолжал начальник городской стражи, – мы сразу же послали доклад в столицу. Ответ так и не пришел, зато появились вы.
– Лестно, – кивнул я. – Но я тут ни при чем.
Магия восстанавливается со временем.
Не так быстро, как бы хотелось, и тем не менее.
У меня хватило маны лишь на одно простейшее заклинание.
– Determinatio, – прошептал я одними губами.
Всегда полезно проверить, нет ли в вашем бокале яда, утонувшего таракана или плевка лакея.
Удостоверившись, что Руфус предложил мне чистейший яванский шербет, я отвечал:
– Я уже год не виделся с императором. Думаю, вы и сами знаете его образ мыслей. Он пошлет не пешего мага в рубище, а Имперского Истязателя.
Руфуса передернуло.
Стало ясно – он сам уже об этом подумал. И очень надеялся, что ошибся, когда увидел меня.
– Изуверы, – чуть слышно прошептал он. – Чертовы живорезы! Когда я служил в столице, мы делали все, чтобы их Гильдию распустили. Для них нет ни Бога, ни совести, ни закона…
– Хорошо сказано, – кивнул я.
Шербет растекался по всему телу.
Я чувствовал, как затягиваются раны, уходит боль и возвращаются заклинания.
Славная штука.
– А главное, – искренне возмутился Руфус – их даже нельзя подкупить. Все, что им нужно, это проливать кровь и мучить людей… Животные и то лучше.
– Аминь, – согласился я.
– Но что это я, садитесь.
Он указал на большие мягкие кресла.
Я проверил свое все тем же простеньким заклинанием и только после этого сел.
– А правда, – спросил начальник городской стражи, – что вы один вошли в Башню Хаоса и уничтожили там всех адептов зла.
– Мне помогали.
Я отставил пустой бокал.
– А главное, я сделал это исключительно ради денег.
Казначей удивленно посмотрел на меня.
– Вы же сказали Огнарду, что здесь все сделаете бесплатно.
Я усмехнулся.
– Я сказал Огнарду то, что он хотел услышать.
Хотите, чтобы вам верили, ведите себя подло. Люди охотно видят во всех плохое.
Я дал понять, что легко продаюсь, и Руфус сразу расслабился. С такими людьми ему было просто, а звонких монет в его сундуках хватало.
Он выложил на стол перед нами тугой кошель заговоренного золота.
– Это аванс, – сказал казначей. – Найдите убийцу имперского дознавателя и получите столько же.
Руфус приподнял палец.
– И еще столько же, если скажете об этом только мне.
Я взял кошель и сунул его в карман.
– Не могу обещать, – сказал я. – Огнард будет ходить за мной по пятам. Да и другие тоже. Но сделаю все возможное, я люблю деньги.
Казначей довольно кивнул.
– Держу пари, воевода уже многое вам рассказал?
– Да, – согласился я. – Он думает, это сделали орки.
Руфус презрительно усмехнулся.
– Орки! Надо же такое придумать.
Он поднялся и подошел к стене.
Одна из хрустальных панелей вспыхнула, и передо мной открылась карта степей.
– В этом хрустале живет дух шамана, – пояснил Руфус. – Орки сами его и прокляли за нарушение каких-то глупых законов. Ему понадобится примерно сто лет, чтобы избавиться от этой печати…
Казначей взял указку из кости единокрыла.
– Каждое утро я потчую его яванским шербетом. Так он быстрей сможет излечиться. А в обмен он для меня следит за своими бывшими братьями…
Алые точки на карте медленно двигались.
– Это их патрули, – сказал Руфус. – У них нет единой армии или государства. Лишь отдельные стойбища. В каждой есть свой старейшина. У всех свои интересы, планы, мечты.
Длинной указкой он касался кружков на карте.
– Огнард, дубина, верит, что орки – наши враги. Но это не так. Они – идеальный буфер между Империей и Снежными Пустошами. Твари, что живут в тундре, должны сперва пройти сквозь стойбища орков, мимо их сторожевых башен – здесь, здесь и здесь…
Я старался запомнить все, понимая, что второго шанса изучить карту может не быть.
– Пока орки живут в степях, нам нечего бояться Снежных богов. И оркам наше соседство выгодно; они знают, что в случае беды всегда могут укрыться за стенами Малахита.
– Вы пустите орков в город?
– Почему бы нет? – Руфус пожал плечами. – Людям, что ходят по улицам нашей крепости, я верю ничуть не больше. Это и есть политика – в каждом видеть врагов и союзников одновременно.
Он вернулся в кресло.
– Я скажу вам и больше. Среди орков немало тех, кто охотней присягнул бы нашему императору, чем остался под властью Саардак-хана. Может, когда-нибудь…
Руфус пожал плечами.
– Но пока рано об этом. Дипломатия – дерево, которое приносит богатые урожаи, но вырастает медленно. Что еще говорил вам Огнард? Ну кроме гадостей про меня. Знаю, я для него исчадие ада…
Он чуть усмехнулся.
– Сказал про купца Казантула, а еще про слухи о заговоре.
– Это полная чушь, – отмахнулся Руфус. – Во всей Империи не найти человека, более верного императору. И за эту верность жалованы Казантулу горы и все сокровища в них.
– Горы? – Я усмехнулся. – А скарбники знают об этом?
– Скарбникам и не надо знать.
Он замолчал, глядя в хрусталь панелей.
– А у вас есть идеи? – спросил я.
– Думаю, это Огнард, – ответил начальник стражи.
– Воевода?
Руфус кивнул.
– Был один случай, еще три года назад. Все о нем знают, но вспоминать не хочет никто.
Казначей сцепил пальцы домиком и подпер подбородок двумя указательными пальцами.
– Город рос очень быстро, и комендант Аскольд послал в столицу запрос – на пушки, трех архимагов, а еще на пополнение гвардии. Прислали полсотни ратников…
Он усмехнулся.
– Ратников! Все мальчишки, едва-едва могут удержать меч. Нас ведь в столице, знаете ли, не жалуют; если иногда и расщедрятся, так чего похуже пришлют.
Я вспомнил, что тот парнишка, Аксен, тоже прибыл в Малахит три года назад.
Значит, с этим отрядом.
– Пару дней спустя, – продолжал казначей, – Огнард повел их в степи. Далеко, куда и орки не заезжают. Не было их неделю, потом вернулся один. Сказал, мол, напало на них Снежное существо – и все полегли.
– Все новобранцы? – нахмурился я. – Полсотни?
– Да… а главное, – у Огнарда ни царапины, ни вмятины на доспехе, – словно он в бою-то и не бывал. Я сразу понял, что здесь дело нечисто. С Аскольдом говорил, да без толку, он, ежели упрется, дубиной не прошибешь.
Руфус задумался.
– И главное, не могу понять, то ли он знает, что с отрядом случилось, а мне говорить не хочет. То ли просто Огнарда покрывает, они еще по Реке знакомы и друг друга не выдадут.
– Значит, все новобранцы погибли?
– Один остался; да вы, поди, его на конюшнях видели. Аксен, он всегда был хлипким, а как через портал перешел, заболел сильно, чародейство впрок не пошло. Думали, умрет; у нас тогда ни лекарей не было, ни союзников среди орочьих колдунов.
Он посмотрел на погасшую карту.
И я понял, сейчас у Руфуса хватает в степи союзников, может быть, даже тех, что пойдут с ним против Аскольда.
– Огнард тогда сказал, что мальчишку надо вернуть обратно в столицу. Но я возразил. Вторая телепортация его бы просто убила. Вот Аксен и остался в городе; думали, что умрет, а болезнь его и спасла.
Казначей помолчал немного.
– С тех пор воевода его от себя не отпускает. Словно боится, что последний из новобранцев погибнет. А может быть, Аксен что-то знает, чего знать не положено.
– Значит, вы не поверили в историю о Снежном чудовище?
Руфус вскинул глаза.
– А зачем воеводе вести новобранцев в степь – одних, без опытных ратников? И почему Димитриса он не взял с собой? Тот был в ярости и даже послал бумагу государю-императору…
Казначей усмехнулся.
– Помню, Огнард с Аскольдом сильно перепугались, когда об этом узнали. Комендант тогда на Димитриса всех собак спустил – как, мол, посмел через головы командиров самого императора беспокоить? Да только Димитриса непросто запугать; он лишь молчал и смотрел так злобно, что Аскольд своими словами и поперхнулся.
– И что бумага?
– Да ничего. Я уверен, она и не дошла до государя. Какой-нибудь боярин ее мельком проглядел и выбросил вон. Им, из столицы, что пять десятков наших погибнет, хоть пара тысяч – все ничего. Лишь бы адамантий присылали исправно, а мы и присылаем.
Руфус кивнул головой в такт своим мыслям.
– Только с тех пор новобранцев нам не присылали. Огнард был недоволен, с Аскольдом много шептался, но больше запросов в столицу не слал. Значит, выводы все же были сделаны.
– Бояре любят поспешать медленно.
– Да. И вполне возможно, что дознаватель Боррояр приехал именно для того, чтобы расследовать ту историю; Огнард перепугался, вот и убил его. Это было просто, – все двери охраняли его гвардейцы. Они преданы воеводе даже больше, чем государю-императору…
Казначей хотел сказать еще что-то, но небольшой переговорный кристалл, стоявший на дальнем столике, вдруг запылал багряными огнями.
– Слушаю, – проронил Руфус, коснувшись пальцами заговоренного камня.
– Началось, командир.
Голос стражника был напряжен и испуган.
– Все, как вы и сказали. На главной рыночной площади.
– Клыки Стрибога, – прошептал чуть слышно начальник стражи. – Да помогут нам теперь боги…
Он коснулся кристалла, и тот погас.