Миральда
Я прибыла в свой новый дом. Не знаю, имею ли право называть дом хозяина своим, но хотелось верить, что здесь мне будет если и не хорошо, то хотя бы сносно жить. Никто достоверно не знал, что происходит с теми, кто продался в пожизненное рабство. Само собой разумелось, что девушку заставят работать по дому или ублажать мужчину в постели. Что, помимо этого, с ней творят? Слухи ходили разные, одни страшнее других. Кто-то в них верил, а кто-то нет.
Говорили, что изобрели препарат под названием «Эйфор», который вызывал привыкание, но вместе с тем чувство счастья и беспричинную радость. Напичканная наркотиком девушка позволяла делать с собой всё что угодно. В таком состоянии её хоть сапогами избивай, она всё равно будет радостно улыбаться. А самое страшное, что при отмене наркотика оборотень корчился от боли и был готов грязные ноги хозяина языком мыть, только бы дали очередную дозу.
Поначалу никто не верил в это. Одни говорили, что всё чушь и такого не бывает. Другие заверяли, что в столичных магазинах, для сильных мира сего, ещё и не такое продаётся.
Я ходила покупать лекарства в аптеку, но ничего необычного на полках не видела. Всё было стандартным: мази для старческих болячек и микстуры с пилюлями от простуды. Оборотни тоже болели, как и любые животные в этом мире, например, кошки.
Однажды слух о наркотике подтвердился. В один из домов привезли девушку, которая продалась четыре года назад. Хозяину она наскучила настолько, что несчастную привезли к родителям и кинули во двор прямо в лужу, как тряпичную куклу.
Девушка барахталась в воде и смеялась, выкрикивая: «Море, я плыву, смотрите!»
Уже на следующий день соседи говорили, что слышали её крики. Родители даже за обезболивающим в аптеку бегали, но ничего не помогало. Дочь металась по постели неделю, заламывала руки и звала хозяина. Потом всё прекратилось, ей стало лучше, но что с ней творилось все годы жизни у хозяина, девушка не рассказывала даже родителям.
Сейчас я вспоминала этот страшный случай и озиралась, стоя во дворе дома. Территория оказалась довольно большая, обнесённая высоким забором. Сверху острые пики торчали, как бы намекая, что перебраться через ограду не получится. На калитке и воротах – замки, открывающиеся с брелока.
Посмотрела на двухэтажный дом и сглотнула. Заходить внутрь было страшно. Асари, не глядя на меня, шёл вперёд, но я будто корни в землю пустила. По дороге мы заезжали в аптеку, хозяин вышел оттуда с маленьким пакетиком. Теперь я заворожённо смотрела на пакет в его руках, подрагивающий при ходьбе.
– Ты решила превратиться в дерево? Не стой там, идём в дом, – сказал Асари, обернувшись на пороге.
Я посмотрела на свои кроссовки и с трудом оторвала ноги от земли, чтобы продолжить путь. Мужчина придержал дверь и пропустил меня вперёд.
Я попала в просторную прихожую. Здесь стоял специальный гарнитур со шкафом и высокой обувницей, а также была табуретка. Асари переобулся в тапки, а потом подал мне розовые шлёпки.
– Твоя домашняя обувь, Миральда. Пока будешь ходить в том, что привезла с собой. В ближайшие дни я куплю одежду, которую хочу на тебе видеть. Может быть завтра, если срочных дел не образуется. Спать будешь в комнате для прислуги. Идём.
Асари открыл двери, и я попала в холл с широкой лестницей. Мужчина не дал мне ничего рассмотреть, схватив за руку, куда-то потащил.
Мы оказались в уборной. Асари забрал у меня рюкзак, а потом дал пять минут, чтобы умыться и справить естественные нужды. Я проследила взглядом, как мужчина прикрывает дверь с той стороны, и принялась за дело. В туалет хотелось жутко.
Быстро осмотрелась. Нашей семье хватило бы средств прожить год, продай они отсюда хотя бы раковину. Мраморные полы и стены. Повсюду отделка каким-то золотистым металлом.
Поспешила помыть руки и выйти. Асари провёл меня под лестницу. Там обнаружилась небольшая дверь.
Сердце застучало взволнованно. Асари открыл вход и пропустил меня вперёд. Я округлила глаза от изумления: моя комната в родительском доме была больше этой. В каморке, а по-другому и не скажешь, уместились: деревянная односпальная кровать, маленький угловой шкаф, небольшой столик с зеркалом и стул. Окно было узкое, но с красивыми цветными занавесками.
Асари кинул мой рюкзак у порога, а пакет положил на стол. Я с опаской покосилась на него. Что там?
– Жди здесь, я сейчас приду, – строго приказал хозяин.
Я подошла к окну и уставилась на улицу. Хотелось посмотреть, что лежит в пакете, но побоялась гнева хозяина. Впрочем, мужчина отсутствовал считанные минуты. Он зашёл в комнату и мне показалось, что в тесном пространстве стало нечем дышать.
– Ложись на кровать, Миральда, – улыбнулся мужчина.
«Так быстро? Всё будет прямо сейчас?» – мелькнула тревожная мысль в голове.
– М-мне раздеваться? – заикнувшись, спросила я.
– Да, блузку сними и ложись на спину.
Я расстегнула пуговицы и кинула блузку на пол. Тело стало подрагивать. Решила задавить в себе страх и всё вытерпеть. В следующую секунду сердце ускорило бег от ужаса и буквально билось о рёбра. Асари достал из паркета вакуумную упаковку. Надорвав её, он вынул шприц, наполненный белой жидкостью, потом вставил в шприц иглу и взял в руки, смоченный антисептиком, ватный диск.
Я забилась в угол между столом и окном, присела на корточки и смотрела бешеным взглядом на руки хозяина. Меня затрясло от страха. Умоляюще закричала:
– Нет, не надо! Пожалуйста, только не наркотик! Пожалуйста, я буду делать всё, что скажете! Я всё сделаю добровольно, только не надо так!
– Успокойся! – рявкнул Асари. – Это не наркотик, даю честное слово. Ложись на кровать, Миральда, не нужно меня провоцировать.
Асари
Миральда тряслась в углу и, казалось, не могла нормально соображать. Я понимал, что девушка перепугана до обморока. Она приехала помочь семье. Хотела продать себя на одну ночь, но всё пошло не по плану.
Знаком с пройдохой Конрштайлом достаточно хорошо: тот не упустил бы выгоды и по-любому заставил подписать рабский договор.
Пава досталась мне, оборотню, о котом ходят не самые добрые слухи. Что бы ни говорили, но я не был законченной сволочью – чтил кодекс доминантов, хоть и не причислял себя к ним. Дом обязан заботиться о душевном и физическом состоянии своего саба.
Я положил шприц и вату на стол, чтобы не пугать девушку ещё больше, а потом шагнул к ней. Поднял её на ноги, обнял и ласково погладил по голове.
– Успокойся, Миральда. Мне нужна адекватная любовница и домработница, а не танцующая и хохочущая девушка под кайфом. В твоей жизни никогда не будет наркотика, я обещаю тебе.
– Честно-честно? – спросила девушка, словно маленькая.
– Честно-честно, – невольно улыбнулся я. – Понимаешь, Миральда, я человек с необычными характером. Тебе будет трудно привыкнуть ко мне. Через забор ты не перелезешь и в калитку без меня не выйдешь. Остаётся перелететь преграду. Не хочу, чтобы ты в первую же неделю сбежала от меня, поэтому купил блокатор оборота. После укола ты месяц не сможешь перекинуться. Не переживай, это не опасно и не имеет побочных эффектов. Только в самом начале нужно чуточку потерпеть. Ложись на кровать.
Миральда
Я почувствовала, как меня подводят к кровати, но сопротивляться уже не хотелось. Я и сама не понимала почему, но всё же поверила мужчине. Позволив себя уложить на мягкий матрас, замерла в ожидании.
Асари провёл несколько раз влажной ваткой по плечу, а потом быстрым движением воткнул шприц. Я моментально почувствовала, когда лекарство начало проникать под кожу – тело охватил невероятный жар. Стоило мужчине вынуть иглу, как меня скрутило в сильном спазме. Ощущения были такими, будто мышцы и сухожилия переплелись между собой в жгуты, а потом за них резко дёрнули, вырывая из плоти. Прогнувшись в спине, я поднялась на лопатки и закричала на всю комнату от боли. Асари тут же прижал меня к матрасу своим телом.
– Тш-ш-ш, потерпи, хорошая моя, сейчас всё пройдёт, – ласково шептал он.
Боль ушла довольно быстро, но осталась ужасающая слабость, на теле выступила испарина, и меня начало знобить. Я не могла даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы встать. Асари приподнялся и поцеловал в лоб.
– Ты умница, Миральда. Больше ничего не бойся. Ты должна мне доверять, я не хочу тебе навредить. Полежи немного, а я пойду бутербродов нарежу на ужин. К сожалению, повар из меня отвратительный, но придётся довольствоваться этим. С завтрашнего дня обязанности по дому на тебе.
– Хорошо, господин, только я умею готовить простую пищу. В нашей семье деликатесов не ели.
– Не переживай, я не привередлив в еде, – улыбнулся мужчина, поднимаясь с кровати.
Господин ушёл, а по моим щекам заструились слёзы. Я быстро смахнула их рукой, решив, что не стоит раскисать. Чего теперь реветь, когда сама виновата? Родители предупреждали, что нельзя ехать на аукцион, а я хотела как лучше и попала в неприятности.
Через некоторое время Асари вернулся. Он спросил, смогу ли я встать. С лёгкостью поднялась с кровати, будто и не было этого болючего укола. Надела блузку и пошла вслед за хозяином. Тот привёл на кухню, объяснив, что за годы жизни в одиночестве привык есть именно тут.
– Я не собираюсь ничего менять, можешь на этот счёт не беспокоиться. И всё же, ни один раб не сидит с хозяином за столом. Да, питание одинаковое, объедками никого не кормят, но сама понимаешь… Поэтому ты будешь кушать всегда после меня. Садись, а потом я покажу тебе всё.
Я осторожно опустилась на стул. На столе стояла кружка чая и горячие бутерброды с мясной нарезкой и сыром. По правде говоря, желудок скручивало спазмом от голода, поэтому я поспешила впиться зубами в бутерброд.
Асари в это время стоял у разделочного стола и, скрестив руки на груди, рассматривал меня, будто оценивая: прогадал он или нет, купив меня на аукционе. Я смутилась, а ещё была раздосадована. Хотела сбежать, но теперь это невозможно. Без крыльев я простой человек, которого легко поймать. Павлину не тягаться по скорости с орлом, но стоило попытаться улизнуть. К сожалению, мой хозяин оказался достаточно предусмотрительным, чтобы не допустить побега.