Маленькая пачка печенья, которую я съел в течение дня, не насытила. Поэтому, несмотря на стресс, желудок урчал и даже побаливал, прося подкрепиться. Я не стал отказываться от еды. Кондор привёз меня в свой дом и усадил за один стол с домочадцами, попросив не стесняться и насладиться пищей. Перед этим он предупредил: если я сбегу, мои родители обязаны будут вернуть четыреста тысяч краймов и ещё столько же в качестве компенсации. Я и не думал сбегать до аукциона, не собирался доставлять такие проблемы своим близким. Отчаянно надеялся, что судьба пошлёт мне престарелого альфу, который раз в месяц потискает в постели, а в остальное время заставит ухаживать за домом.
Перед сном я тщательно помылся и лёг в выделенной комнате. Не спалось, мысли витали вокруг предстоящего позора. Мне уже объяснили, что таких, как я, выводят на сцену голыми. Папа и отец были правы: не стоило мне сюда ехать, тем более одному. Только теперь уже ничего не изменить. Нужно уснуть. Завтра тяжёлый день.
Утром меня никто не разбудил, и я проспал завтрак. Тем не менее пожилой слуга накормил прямо на кухне, иногда поглядывая сочувствующим взглядом. Потом пришёл супруг Конрштайла и повёл в гостиную. Разрешив посмотреть телевизор, омега развернулся и поспешил уйти. Я рассматривал богатую обстановку комнаты. Здесь была такая роскошь, которая просто резала глаз, потому что всё сверкало и блестело позолотой. На одном из каналов шёл сериал, показывали сразу несколько серий. Это немного отвлекло от грустных мыслей.
Кондор предупредил заранее, что едет. Он попросил супруга вывести меня на улицу. Я забрался в автомобиль, и мы сразу поехали в ресторан. На месте, всех, кто приехал продать себя, согнали в помещение под сценой, а после заставили раздеваться. Никого не волновало, что вместе с омегами были альфы. Я встал в тёмном углу, но всё равно не смог избежать взглядов в свою сторону.
– Сегодня противный кондор, благодаря белоснежке, заработает баснословные деньги, – сказал кто-то.
– Если кондор такой противный, зачем шёл к нему? – усмехнулся молоденький журавль.
– По той же причине, что и ты. Тут все примерно в одинаковых обстоятельствах.
Я не стал вступать в перепалку омег. Только с завистью посмотрел на тех, кому разрешили надеть полупрозрачные балахоны. Когда приготовления были завершены, рассадили в порядке очерёдности. Я оказался последним, поэтому позволил себе прикрыть пах руками и закрыть глаза.
– Вставай, пора, – ткнул рукой в плечо альфа, помогающий аукционисту.
Я встал на опустившийся помост и вцепился в поручень. К удивлению, на меня накинули ткань, скрывшую тело с ног до головы, и велели держаться крепче. Когда платформа поднялась, я услышал, как ведущий расписывает мои достоинства. На глаза навернулись слёзы. Уже не раз проклял тот импульсивный порыв, заставивший приехать сюда. Утешало одно: у родных больше не будет финансовых трудностей, они даже обучение близнецов смогут оплатить.
Неожиданно с меня сняли покрывало. По залу тут же понеслось удивлённое: «Ах». Аукционист назначил стартовую сумму в четыреста тысяч краймов, а платформа подо мной начала медленно крутиться. Я прикрыл рукой пах, чувствуя, как глаза застилает пелена слёз. Суммы выкрикивались настолько быстро, что аукционист даже не успел ни разу молоточком стукнуть. Я мутным взглядом оглядел зал. Рассматривал богатых альф и омег, насколько мог. На втором ряду сидел сова. Он выкрикнул сумму в миллион. Мужчина был в очках и весь его вид выдавал почтенный возраст. Пожалуйста, пусть я достанусь ему. Жаль, сова прекратил бороться, когда прозвучала сумма в полтора миллиона.
– Создатель, помоги мне, – взмолился одними губами.
Снова вглядевшись в зал, я понял, что за меня торгуются все, но последние ряды отсеялись быстро. Лиц этих оборотней, сидящих так далеко, я почти не различал, поэтому невольно посмотрел в первый ряд. Прямо напротив меня сидели два ястреба и два орла. Один из орлов смотрел на меня пристально, но в торгах не участвовал. Даже в таком состоянии я заметил, что мужчина красив. Чёрные как смоль волосы и глаза, аристократичные черты лица. На шее этого молодого мужчины была стилизованная татуировка в виде глаза. Зрящий с Небес! Нет, только не это! Пусть он не борется за меня! Кто угодно, но только не он! Я запаниковал. Нет ничего хуже, чем попасть в рабы к самой высшей касте. Те могут сделать с тобой всё, что захотят и ничего им за это не будет.
Мужчина пристально посмотрел на меня и улыбнулся. В этой красивой улыбке было какое-то обещание. Моё сердце чуть из груди от страха не выпрыгнуло. Даже до нашего посёлка доходили слухи о жестокости оборотней из касты зрящих. В ушах зазвенело, а потом звуки стали проходить будто сквозь вату.
– Три миллиона, – выкрикнул кто-то.
– Три двести, – тут же приняли ставку.
– Три пятьсот! – не унимался первый.
Потом цены снова подняли, ещё двое альф решили побороться за меня. Большинство сидящих в зале уже прекратили накручивать цену. На цифре в четыре миллиона двести тысяч отсеялись почти все. Я размытым от слёз взглядом видел, что карточки поднимают только двое.
– Четыре миллиона восемьсот тысяч, – крикнул сокол из первого ряда.
– Четыре миллиона восемьсот тысяч – раз. Четыре миллиона восемьсот тысяч – два. Четыре миллиона… – выкрикивал аукционист.
Я уже был готов поблагодарить судьбу, но в последний момент поднял карточку тот самый орёл с татуировкой.
– Пять миллионов! – громко озвучил он.
Я зажмурил глаза, чтобы не смотреть на этого мужчину, а в уши словно молотком в крышку гроба вбивался звук деревянного молоточка.
Альфа за стойкой в последний раз стукнул по дереву и громогласно произнёс:
– Продан за пять миллионов! Сейчас к вам подведут вашего омегу, господин!
Меня дёрнули за руку и буквально потащили с помоста. Альфа не стал дожидаться у столика, а пошёл навстречу, снимая с себя пиджак. В следующую секунду меня закутали в ткань, и я ухватился руками за полы пиджака, не давая им разойтись.
– Где его одежда?! – грозно произнёс альфа.
– Сейчас принесём. Вот контракт и считыватель. Расплатитесь, господин, – опустив глаза, произнёс молодой альфа.
Орёл приложил карточку к устройству, потом выхватил из рук официанта контракт и недовольно сверкнул глазами.
– Сейчас, господин. Его вещи уже несут, – испуганно промямлил официант.
– Прекращай пугать всех своим грозным видом, брат. Дай я рассмотрю твоего омегу, – раздался голос рядом.
Ко мне подошёл тот самый орёл, что сидел с моим покупателем за одним столиком. Я крепче вцепился в пиджак, который был мне не по размеру.
– Не бойся, я не собираюсь тебя снова раздевать. Меня зовут Сайлас Оренграунд. А это мой родной брат Милард, – сказал мужчина, показывая рукой на моего покупателя.
Я нервно посмотрел на братьев и шумно вздохнул. Кто не знает Оренграундов? Симон Оренграунд президент нашей страны. Внезапная догадка поразила, словно молния. Так это сыновья президента? Я не просто попал, я пропал навсегда. Этот альфа вцепится в меня когтями и ни за что не отпустит. Ещё бы, он за меня такие деньги заплатил, которые моим родителям придётся полжизни зарабатывать.
– Рюкзаки ваших омег, – прибежал ещё один официант.
Только теперь я заметил, что рядом с Сайласом стоит невзрачный омега с короткими ногами и чуть приплюснутым носом. Светло-каштановые волосы были слегка взъерошены. Я безошибочно угадал, что омега из рода уток.
– Не стой, иди одеваться, – Милард кинул мой рюкзак на ближайший свободный столик.
Я торопливо натянул на себя рубашку и джинсы, а потом подал мужчине пиджак.
– Спасибо, – сказал тихо.
– Поехали домой, Огнян. До свидания, Сайлас, заглядывай в гости, – улыбнулся Милард.
– Обязательно. Хочу посмотреть на этого красавца в другой его ипостаси.
Я быстро попрощался и засеменил вслед за хозяином. Теперь именно так следовало обращаться к этому человеку. Чётко понимал, что меня купили как раба, но всё равно смириться и говорить этому мужчине «хозяин» было тяжело.
– Как мне к вам обращаться? – рискнул спросить я.
– Господин Милард. Можно просто господин, – не оборачиваясь, ответил тот.
Я заметил, что у него очень красивый голос ко всему прочему. Сам я мелодичным голосом похвастаться не мог.
Мы пришли на стоянку машин. Из чёрного автомобиля выбежал водитель и услужливо открыл заднюю дверь. Я с опаской покосился на машину. Она, как и сам владелец, была похожа на хищника: обтекаемые формы, изящество и грация. В нашем небольшом посёлке такие дорогие автомобили не ездили.
– Садись с другой стороны, – буркнул альфа, залезая в салон.
Я осторожно присел на кожаное сидение и, закрыв дверь, притулился к ней, словно хотел стать с дверью одним целым. Машина тронулась, и неожиданно всё, что со мной произошло, неподъёмным грузом рухнуло на плечи. Всхлипнул, утирая кулаком набежавшие слёзы. Я не хотел плакать, но почему-то не мог остановиться.
Милард
Я наблюдал за пацаном. Он сидел и дрожал, тихо всхлипывая и размазывая кулаком слёзы по щекам.
– Ну, что ты, как маленький, в самом деле? – достав из кармана платок, протянул его парню.
– С-спасибо, я больше не буду, честно, – заикнулся Огнян, шмыгнув носом.
Неожиданно в его рюкзаке пиликнуло. Я снова протянул руку.
– Дай мне телефон, Огнян, – попросил я.
Парень дрожащими руками протянул гаджет. Телефон оказался старым, но с сенсорным экраном. Открыв смс, я прочитал вслух:
– Умоляю, сообщи о себе, как сможешь! Мы волнуемся. Это написал твой папа. Я уважаю родителей, которые так заботятся о детях. Знаю, что ты без спроса уехал на аукцион. Вернее, спросил, но тебе не разрешили. Запомни, Огнян, теперь я для тебя всё: родитель, любовник, господин. Каждое свое действие за пределами дома ты будешь согласовывать со мной. Повторится такое, как с родителями, и ты будешь наказан. А сейчас стоит успокоить твоего папу.
Я нажал на кнопку вызова.
– Алло, сынок? – раздался взволнованный голос.
– Здравствуйте, меня зовут Милард Оренграунд. Мне необходимо вам сообщить, что я отныне хозяин вашего сына.
– Господин Оренграунд, я папа Огняна, Гали. У нас есть деньги, мы можем вернуть их и забрать нашего мальчика? – с надеждой в голосе спросил омега.
– Разумеется. Верните мне пять миллионов краймов, которые я за него заплатил, и забирайте, – спокойно ответил я.
– Так много?.. Мы за всю жизнь столько не накопим. Тогда можно просьбу? – я хмыкнул, забавляясь. Смелость родителя, желавшего защитить своего ребенка, поражала. – Разрешите с ним поговорить. И ещё, я читал, что вы можете поделиться омегой, мне бы не хотелось… Впрочем, я не имею права на этом настаивать.
– Господин Гали, не хочу вас пугать, но я сын президента страны. Как думаете, такие, как я, делятся своими игрушками? Можете не переживать, ваш сын со мной в безопасности, если будет послушным. Я впечатлён вашей любовью к сыну, поэтому раз в месяц он будет вам звонить, чтобы вы знали, что с ним всё хорошо. Большего вы от меня требовать не имеете права.
– Я бесконечно благодарен вам за возможность общаться с Огняном, – затараторил омега.
– На, скажи пару слов, – я передал трубку парню.
– Пап, не переживай, со мной, правда, всё хорошо. Меня не обижают. Мы едем домой к господину Миларду, где я буду жить. Я люблю вас всех, помните об этом. Пап, исполни мою просьбу, внеси деньги за обучение близнецов в ближайшие дни. Хорошо, пап, я тоже тебя люблю.
Выключив телефон, Оганян вложил его в мою руку, коротко поблагодарив. Потом парень уставился в окно автомобиля, шмыгая носом.