– Петя, зачем ты это сделал? – Спросила Елена Сергеевна, как только мы отошли на расстояние, достаточное для того, чтоб нас уже никто не мог услышать.
У меня вообще возникло ощущение, что между Петей и вожатой есть какой-то сговор. Хотя, теоретически, сговариваться не о чем, но тем не менее, у них будто имелась тайна. Думаю, Ванечкин таскался к блондинке со своим нытьём. Жаловался на то, какие все козлы. Потому что он именно так и считал. Все козлы, жизнь несправедлива, а его, одарённого и умного, никто не ценит. Любимая тема неудачников.
Это похоже на подлый замысел вселенной. Как я мог промахнуться настолько, чтоб угодить в малолетнего сопляка, башка которого забита всеми существующими комплексами.
Голос, кстати, у Елены Сергеевны был очень приятный. Люблю такие женские голоса. Мягкий, обволакивающий. Черт… Это период полового созревания так сказывается, или все же природное обаяние блондинки? Мне нравится даже ее манера произносить слова.
С интересом уставился на задницу вожатой, обтянутую шортами. Тем более, Елена Сергеевна шла чуть впереди и обзор открывался вполне себе нормальный. Впрочем, не только слова нравятся. Скажем честно. Хороша… очень даже. На кой черт ей эта работа? Возиться с детьми и незрелыми подростками – такое себе удовольствие. Девочка могла бы делать что-то гораздо более полезное.
– Петя!
– А!
Блондинка замедлилась и теперь мы шли на одном уровне. Я быстро поднял взгляд выше. Но до того, как он оказался на уровне ее глаз, успел заметить еще классную грудь. Размер этак третий. Да. Самый хороший вариант. Не сильно много, в то же время формы имеются. Футболочка из тонкой ткани скорее подчеркивала, чем скрывала достоинства вожатского тела. Смешной львенок, будто специально нарисованный на самом интересном месте, как поисковый маячок привлекал внимание. Причем, судя по слегка порозовевшим щекам Елены Сергеевны, она поняла, куда именно я смотрю. Ну, прости, милая. Никто не виноват, что ты такая вкусная конфетка.
– Зачем связался с компанией Лапина? – Повторила Елена Сергеевна свой вопрос. – Зачем ты это сделал? Зачем сам отвечаешь на его нападки? Мы же договорились, просто нужно игнорировать и все. Самое сильное оружие – равнодушие. Не понимаю тебя, Петр.
Прежде, чем ответить, я оглянулся. Хотел убедиться, что мы одни и никто нашего разговора не слышит. Расстояние между нами и оставшимися позади подростками, на самом деле оказалось немаленькое. Сама территория лагеря, вообще, в принципе, была достаточно большой.
От площади, где автобусы выгрузили свое орущее и гогочущее содержимое, шли три дороги. Одна, самая широкая, – прямо, вторая – налево и третья – направо. Что вполне логично. Вспомнилась старая сказка. Про то, куда пойдешь и что потеряешь. В тюрьме нас удолбали книгами. А еще – старыми, древними фильмами. Почему-то начальство решило, что именно они как нельзя лучше повлияют на процесс перевоспитания преступников. Перевоспитание преступников… Идиоты…Тупее придумать нельзя, учитывая, что в тюрьме Особого назначения, естественно, арестанты были тоже особые. Маньяки, убийцы, политические деятели, диктаторы и я. Во мне сочеталось сразу все. Полный набор. Комплект. Какие, на хрен, книги и фильмы? Какое, к чертовой матери, перевоспитание? Нет, я не спорил и не сопротивлялся. Читал, смотрел, даже писал ежедневные отчеты, которые от нас требовал контролер по воспитательной работе. В этом нашелся неожиданный плюс. Я неплохо разнообразил свою речь различными словечками и фразочками. Язык прошлых веков мне нравился своим разнообразием.
Елена Сергеевна выбрала дорогу, ведущую направо, которая шла между сосен и где-то вдалеке упиралась в небольшое деревянное здание. Наверное, медицинский блок за этим сараем.
– Что сделал? – Я упорно продолжал косить под дурака.
Основное правило по-прежнему неизменно. Смотреть, слушать, изучать. Заодно сканировал взглядом пространство. Надо сразу составить в голове план этого места. Что и где находится. Привычка. Я должен хорошо ориентироваться. Это может пригодиться.
– Зачем ты спровоцировал Лапина и его друзей? Вернее, я понимаю, что провоцировали в первую очередь они, но ты поддался на провокацию. Сам добавил жару. – Вожатая повторила свой вопрос в третий раз и по-моему начала подозревать меня в крайней степени идиотизма.
Ее взгляд говорил именно об этом. Не удивительно. Я бы тоже так решил, если бы талдычил кому-то одно и то же.
– Елена Сергеевна, Вы ведь знаете… – Начал было заново ту песню, которую совсем недавно исполнял для Бегемота.
Пионервожатая резко остановилась. Я двигался в этот момент и столь внезапных действий не ожидал. Успел проскочить вперед. По инерции продолжая идти, оказался метра на три дальше, чем теперь стояла Елена Сергеевна. Поэтому пришлось топать обратно. Иначе мы бы перекрикивались, а не разговаривали.
– Вот именно, Петя. Знаю. Хорошо знаю тебя. Сейчас ты соврал. – Она недовольно поджала губы и нахмурила брови.
Я с интересом уставился на вожатую. Как она определила, любопытно мне? Попытался рассмотреть в ее зеленых глазах темные пятнышки. Это первый признак наличия способностей. Мало ли. Может, девочка не так проста, как кажется. Да нет. Обычные глаза. Ничего особенного. Выразительные, но без специфических отличий. Ну, и чу́дно. А то я немного начал волноваться. Было бы очень обидно самому остаться без псионики, и встретить кого-то из своего вида.
– Петя, не нужно тебе продолжать войну с Федором. – Елена Сергеевна выглядела очень серьезной.
Слишком серьезной для такого разговора. Ну, какая, к черту война? Неужели я какого-то сопливого пацана не размотаю? Конечно, вожатой это неводомек, так что простительно. Да и роль дурачка́ весьма удобная штука в некоторых ситуациях.
– Вы не верите в меня? – спросил я с усмешкой.
Ясен хер не верит. В кого верить? В бесхребетного мягкотелого пацана? Мне удивительно, как он вообще ухитрился ввязаться с противостояние со спортсменом. Лапин, судя по уверенному, нагловатому поведению, типа, местной звезды. Что-то такое. Опять же, судя по словам Бегемота, там папа при должности. Знавал я таких мальчиков, которые родились с золотой ложкой во рту. Ничего особенного. Этой же ложной потом и давились, придурки.
– Петя… – Елена Сергеевна подошла ближе, а потом вообще положила руку мне на плечо.
Я повернул голову и посмотрел на тонкие женские пальцы с аккуратно остриженными ногтями, которые почему-то чувствовал кожей. Хотя на мне – рубашка. Пусть из тонкой ткани, но все-таки. А ощущение, будто нет ничего. Будто я голый и чувствую прикосновение руки Елены Сергеевны телом. Чертовы гормоны. Думаю, дело в них. Ванечкин находится в том возрасте, когда «встает» на все и на всех. Прошла мимо женщина – «встал». Подумал о женщине – «встал». Просто кто-то прошел мимо, а Петя подумал о женщине – естественно, «встал».
– Петя, я знаю про ваш спор. Но это глупо. Понимаешь? Я очень хорошо отношусь к тебе. Ты умный, начитанный, воспитанный мальчик, однако, тебе против Лапина не выстоять. Ваша война – просто-напросто глупость. К тому же, пойми, не дело это, пионерам друг с другом затевать петушинные бои. Я согласилась поддержать твою затею исключительно ради того, чтоб вы, наконец, подружились. А ты делаешь совсем противоположное.
Круто. Она знает про спор. Спортсмен знает про спор. Все знают про этот дурацкий спор, кроме меня.
– Слушайте, Елена Сергеевна, честное слово, не имею желания тратить время на Лапина. Серьезно. Но если он будет меня задевать, то я отвечу. По-другому просто не может быть. Дело принципа. Бегать от него не собираюсь.
– Так вы уже задели друг друга! Забыл? По вашему уговору, если вытерпишь до конца смены и не сбежишь, он при всех признает, что ты – настоящий пионер, что достоин этого звания. А еще…не знаю, насколько правдива информация, но ты сам говорил, Федор пообещал в случае твоего выигрыша съесть свой пионерский галстук. Это отвратительно, конечно. Сын первого секретаря горкома, а позволяет себе столь вопиющие поступки. Совсем парень распустился. Нельзя относиться столь пренебрежительно к таким важным вещам, как галстук. Это, в конце концов, честь и совесть любого пионера. Но, тем не менее…
– Та-а-аак… – Я сразу начал соображать.
Хотя, тут и напрягаться сильно не нужно. Очевидно, Лапин сделает все, чтоб Ванечкин не вытерпел. Могу представить, как разгуляется его убогая фантазия. Соответственно, нужно ждать подставы, подлости и другого дерьма.
– А если я не выдержу? Если сбегу?
– Ну…тогда ты тоже прилюдно, в присутствии всех учеников, на линейке, выйдешь и объявишь себя… – Елена Сергеевна немного замялась. Ей явно было неприятно это говорить. – Объявишь себя ссыкуном, треплом и слабаком. Разве не помнишь? Я ведь от тебя узнала об этом. Ваш спор возмутителен просто сам по себе. Если честно, остаюсь в уверенности, надо было рассказать завучу. Не надо мне было соглашаться на твою просьбу.
– Ух, ты…мощно. – Я задумался на мгновение, осмысляя перспективы.
Интересный расклад. В принципе, на Ванечкина глубоко наплевать. Тем более, по сути, он и есть ссыкло. Пока тянул его воспоминания, любые, хоть какие-нибудь, которые мог взять в момент нашего воссоединения, большинство мыслей были именно такими. Он боялся всех. Но при этом многим завидовал. Сделать что-то не так, тоже боялся. Хотя, очевидно, сильно желал быть героем. Но…как говорится, кесарю кесарево. Если ты от рождения сопля и мямля, с хрена ли вдруг станешь кем-то другим.
– Елена Сергеевна… – Накрыл своей ладонью руку вожатой. Она, эта рука, все еще лежала на моем плече. – Не волнуйтесь. Я знаю, что делать.
– Сомневаюсь… – Блондинка осторожно вытащила свои пальцы из-под моих, развернулась и опять пошла вперед.
Однако, я успел заметить легкое смущение в ее глазах. Она, видимо, не привыкла к таким жестам со стороны Ванечкина. Да и к взглядам тоже. А я не могу смотреть на нее иначе. Мало того, действительно девочка привлекательная, с внутренним стержнем и при этом яркой сексуальностью, которая чувствуется даже через обычную внешность, так еще дебильный Ванечкин, а вернее его тело, добавляет эффекта. Оно, тело, откровенно говорит мне, что хочет уже набирать взрослого опыта.
Я с тоской посмотрел на задницу вожатой, которая удалялась от меня, а потом вздохнул и пошел следом. С тоской, потому что вполне очевидно, Елена Сергеевна выпишет мне отказную, если я сунусь со своими желаниями. Для нее Ванечкин – ребенок.
– Сука, нельзя было хотя бы в какого-то постарше вляпяться? – Выругался я себе под нос.
– Что ты сказал? – блондинка оглянулась через плечо.
– Ничего… Говорю, день то какой прекрасный. – Догнал вожатую и теперь шел нога в ногу.
Ну, его к черту, все эти соблазны. Надо делом заниматься. Выберусь, все тогда будет, и женщины, и деньги, и нормальная жизнь.
Елена Сергеевна покосилась в мою сторону с сомнением, но промолчала. Наверное, опять что-то почувствовала. Сарказм, например.
– Так…нам сюда… – Заявила вожатая и остановилась.
Я тоже остановился. Повернул голову. Сначала направо. Потом налево. Потом посмотрел прямо. Однако, кроме деревянного одноэтажного строения не увидел ни черта. Оно ещё было выкрашенно в какой-то совершенно ублюдский цвет. Грязно-синий. На стене висела большая доска. Щит. На нем – красный балон с раструбом, лопата, топор и лом. Перед щитом стоял ящик с песком. Слева – входная дверь. Обшарпанная, с трещинами.
– Мы же шли в медицинский блок. – Спросил я удивленно.
Удивленно, потому что… удивился. Хотя, зачем так скромно? Не удивился. Охренел. Пионервожатая решила меня прикопать тут по-тихому?
– Так мы и пришли. – Елена Сергеевна явно причин моего охреневания не понимала.
– Куда пришли? – Я бестолково пялился на старую дверь.
– К врачу, Петя. – Вожатая, наверное, еще больше поверила в мою тупость.
Я посмотрел на Елену Сергеевну, ожидая увидеть улыбку или насмешку. Может, у человека не очень хорошее чувство юмора? Потом опять уставился на старое здание из бревен.
– Это что? – я показал пальцем на вход. Других вопросов у меня, в принципе, не было.
Просто медицинский блок – изолированное от посторонних помещение, в котором имеется вся необходимая для оказания помощи аппаратура, препараты, инструменты. А здесь? Топор и лом на деревянной доске? Отрубить руку или голову, если они вдруг заболят? И, видимо, в песок закопать.
– Петя…все-таки ты действительно странный… – Елена Сергеевна покачала головой, а затем направилась к порожкам, которые вели в здание.
– Ну, ладно… – Я двинулся следом. – Посмотрим, что внутри.
Внутри оказалось так же грустно, печально и убого. Коридор, слева две комнаты. Над ними висели таблички «изолятор № 1» и «изолятор № 2». Справа – кабинет. Оттуда одуряюще несло какими-то лекарствами.
– Здравствуйте… – Из дальней комнаты, которая находилась совсем в конце коридора, появилась девушка.
Если Елена Сергеевна выглядела обычно, симпатичная, но не более, здесь ситуация была обратная. Незнакомка, одетая в белый халат, напоминала мечту любого половозрелого мужчины. Я данным фактом вдохновился. В принципе, пионерский лагерь начинает мне нравится. Да и хрен с ним, с топором, ломом и убогим зданием. Если такая красотка будет осматривать меня на предмет крепости организма, готов стерпеть все.
– Здравствуйте. Я – Елена Сергеевна, вожатая второго отряда. Вот мальчик. Посмотрите, пожалуйста. Ему от духоты стало плохо. Он сознание, вроде как, потерял.
– Ну, что ж вы так. – Медичка улыбнулась и посмотрела мне в глаза. – Довели ребенка. Проходи в кабинет, раздевайся. Сейчас посмотри, что с тобой произошло.
Я приятно удивился, если честно. Может, только Елена Сергеевна принципиальная? А вот, например, девушка сразу перешла к главному. Я, например, готов приступить к осмотру прямо сейчас. И вообще мне нравится такой взгляд на проффесиональные обязанности. Проходи, раздевайся, здравствуй.
Быстро метнулся в кабинет, принялся стягивать рубашку, шорты, сандали и носки. Разделся до трусов, секунду подумал, а потом потянул вниз и их.
– Хм…Интересно. Молодой человек, Вы решили последовать примеру наших предков и ходить голышом?
Я обернулся к двери, прижимая трусы к паху.
На входе стоял мужик, лет пятидесяти, с седыми усами и насмешливым взглядом. Меня он рассматривал, приподняв одну бровь, засунув руки в карманы белого халата.
– А-а-а-а-а…а где девушка? – Спросил я, потому что никаких мужиков не ждал.
– Маргарита Евгеньевна? Так она у нас медицинская сестра. Но уверен, ей тоже вряд ли было бы интересно наблюдать всю эту прелесть. – Врач, а я так понял, это он и есть, посмотрел на мои руки, которые прижимали трусы.
– Вот черт…Извините. – Я повернулся к мужику спиной и принялся натягивать нижнее белье обратно.
– Да ничего страшного. Бывает. А теперь наденьте свои замечательные кальсоны и подойдите к кушетке. – Врач кивнул в сторону шорт, которые валялись рядом, – Меня интересуют исключительно горло и грудная клетка. Хотелось бы Вас послушать, молодой человек.
Я схватил шорты и через минуту уже стоял в приличном виде.
Осмотр был коротким. Опять язык, не знаю, чего он им всем нужен, пальцем перед глазами влево, вправо, сядь, встань, дотронься до носа, подыши. Все. Понятия не имею, как возможно определить хоть что-то этими методами. Но меня все устроило. Будь у них тут аппаратура нормального уровня, это создало бы проблемы.
– Все хорошо. Здоров, как бык. – Врач вышел в коридор и сообщил эту новость Елене Сергеевне, ожидавшей за дверью. – Скорее всего, он действительно у вас перегрелся на солнышке. Сегодня покой. Воды пусть пьет побольше. В принципе, из рекомендаций – все.
Вожатая поблагодарила мужика и мы вышли на улицу.
– Ну, Петя, идем теперь провожу тебя в корпус.