Глава 1. Вера
Начнём с приквела. Все мы родом из детства… И я убеждена, что именно эти годы, годы детства, во многом определяют всю нашу дальнейшую жизнь. А наше с Катей детство прошло в Нерюнгри. Если вы думаете, что это звучит непривычно, экзотично, если пытаетесь представить глобус и отыскать на нем эту точку Нерюнгри – и не можете разыскать ее сразу, то не переживайте. Нерюнгри действительно удивительное место. Центр Нерюнгринского района Республики Саха и второй по величине город Якутии. Молодой город расстраивался вокруг угледобывающего разреза и вырос, по сути, из палаток и общежитий. Даже выглядит он непривычно, потому что построен на склонах и плоских вершинах гор отрогов Станового хребта. Это город с яркой индивидуальностью. Фасады домов окрашены в яркие цвета, вокруг горные склоны, а на горизонте дымят высокие трубы.
Сюда наш папа когда-то приехал с одним рюкзаком за спиной. Но за плечами у отца был не только рюкзак. Родом из южного города Армавира, он побывал на Дальнем Востоке, служил в армии, ходил в море на судне гидрометцентра. После, вернувшись в Краснодарский край, отказался от морской романтики, чтобы получить высшее образование. И там же встретил нашу маму, можно сказать, при романтических обстоятельствах. После горного похода, которыми он тогда увлекался, Николай Иванович серьезно простудился. Мама же была тогда медицинским работником, и взяла на себя заботы о больном. Так и познакомились. Мама поддерживала отца во всем, поддержала и идею переезда из южных широт в совсем другие, северные. Правда, мы к отцу перебрались не сразу. Приехали уже позже, когда он уже немного обустроился. Это первое время после нашего переезда я, конечно, знаю только по рассказам родителей.
В Нерюнгри пролетело наше раннее детство, здесь мы с сестрой пошли в детский сад, а потом и в первый класс. Хотя Нерюнгри и расположен на одной широте с Москвой, жизнь там очень отличается не только от столичной, но и от большинства городов в нашей стране. Начнем с того, что столбик термометра здесь опускается до минус пятидесяти градусов, а бывает и ниже. Сугробы вырастают вровень с окнами домов. А мы, дети Нерюнгри, идем в детский сад сквозь такую вьюгу, с которой не справиться и Снежной королеве. Роем глубокие ходы в этих сугробах, играем в них, как наши сверстники в песочницах.
Такой город, несомненно, закаляет характер. Но ведь мы просто дети, Катя и Вера, и мы, конечно, об этом даже не задумываемся. Вдвоем с сестрой, взявшись за руки, мы гуляем в тайге, где деревья такие высокие, что мы, малышки, даже задрав головы, не можем разглядеть верхушек сосен. Конечно, наши воспоминания об этом городе немного отличаются от того, каким запомнили Нерюнгри наши родители. Но ведь мы с сестрой провели там ДЕТСТВО и для нас, конечно, какие-то сложности всегда заметает северная вьюга, а деревья остаются большими.
Несмотря на то, что жили мы в непростых условиях на севере и были всего лишь детьми, родители никогда не ограничивали нашу самостоятельность. Даже наоборот, поощряли ее. Было только одно обязательное условие – быть всегда вместе, вдвоем с сестрой. Если куда-то иду я, то идет и она. Одно из самых ярких воспоминаний связано с этим неписаным правилом. Если я приходила из школы одна, а сестра задержалась, то папа сразу же с порога спрашивал:
– Почему ты одна? Где сестра?
Начинаешь мяться, придумывать, обратно за сестрой идти не хочется. Но приходится. Тяжелый портфель папа забирал, а саму выставлял обратно: «Иди, дочка, в школу за сестрой». Точно такая же история повторялась, когда возвращалась Катя. Пришла одна? Иди, ищи сестру. И никакого особого отношения, хотя я и младше. Но и Катю всегда заставляли брать за меня ответственность. Тут ей доставалось даже больше, как старшей. Спрашивали с нее даже, почему я получила плохую оценку. Бывало это, правда, редко и только в младших классах.
По одиночке мы практически никогда не ходили. Вместе и учились, и гуляли, и друзья были общие. Да и воспитывали нас как близнецов, хотя мы погодки. Одинаковая одежда, игрушки, даже кровать в нашей спальне была одна! Можете представить? Прямо как в сказках про двух сестер, у братьев Гримм есть такая. В ней две сестры живут вместе и делятся всем.
Но вот только жизнь не сказка. И если Катя с ее художественной натурой и относилась спокойнее к тому, что все у нас на двоих, то я очень рано начала бунтовать. Четко проводила границу по своей половине кровати. Это моя территория, мое королевство. И пусть только попробует Катя оставить что-то на моей половине, перейти границу – тут же начинался бой! Самый настоящий. Ссорились мы в детстве серьезно, и до драк доходило. Позже, правда выясняли отношения только на словах, но искры летели такие, что и до «пожара» недалеко. И уже тогда я поняла, что характер у меня непростой. Поняли это и все в нашей семье. Мама часто вспоминает, как водила нас с сестрой в детский сад. Катя, как послушная милая девочка, шла с ней рядом за ручку. А я всегда сама, всегда впереди на несколько шагов. И никогда не оборачивалась. Могла и до сада самостоятельно дойти. Через снег, в детской советской тяжелой шубке, пуховом платке ничего не замечаю, иду вперед и не вижу препятствий. А ветер ведь при этом такой, что буквально приподнимает тебя от земли! Такой и выросла.
Надо сказать, что борьба шла на равных. Катя была гораздо послушнее, но совсем не была бесхарактерной. Мама иногда вспоминает, как они с маленькой Катей отправились куда-то на поезде. И эта малышка закатила там такой концерт, что соседи по вагону не выдержали и вызвали начальника поезда. Но что можно поделать с ребенком? Незабываемая для всех вышла поездка, ну, кроме Кати. Она ее, конечно, не помнит и утверждает, что всегда была тихой и скромной. А если без шуток, то сестра и действительно в какой-то момент сильно изменила свое поведение. Из нас двоих она, конечно, была и послушной, и воспитанной, и не упрямой. Интересно, что уже сейчас, когда выросли Катины дети, оказалось, что они невероятно активные. На месте не сидят, замолкают редко, всегда энергичные. И бабушка наша говорит о них:
– Ба, Катька, да это прямо ты!
Вот такая у нас Катя «тихоня». Но главным в характере сестры было то, что она с детства любила рисовать, придумывать и воплощать какие-то свои идеи, много читала. Все в семье вспоминаются случай, как она разрисовала обои в комнате. Да и не просто так, как часто балуются дети, а с творческим замыслом: на стене сестра, будущая художница, изобразила лошадь. Родители ее не ругали. При всей их требовательности нужно сказать, что наши склонности они поддерживали.
Я сестру иногда называю «тургеневской барышней». Катя – моя противоположность, очень легкая, не обидчивая, открытая. Ничего ее не задевает, все неприятности отскакивают рикошетом.
Когда нас готовили к школе, эта разница характеров стала заметнее. В школу мы пошли тоже вместе, хотя я и на год младше. Кате непросто давалась «обязаловка», сидеть и зубрить она не любила, уж лучше порисовать. Мама пыталась приучить ее к школьной рутине.
Но получалось плохо. А меня не готовили абсолютно, внезапно решили, что пойду за компанию. Я легко считала, складывала и вычитала. Еще до первого класса щелкала простые арифметические примеры, хотя и была младше, и никто в общем-то со мной не занимался математикой. Цифры любила с детства. Даже играла со счетами. Катя всегда с куклами, придумывала им наряды, рисовала их в альбомах. А я любила только то, где можно что-то посчитать, вычислить. Я уважала игрушки с цифрами, головоломки. Из развлечений и занятий, свойственных девочкам я любила и умела неплохо вязать, этому меня научила бабушка. Важный человек в нашей с сестрой жизни. О ней речь впереди. Но даже тут мне нравилась упорядоченность этого занятия, то, что вязать нужно было по схемам. И вот я вязала и про себя считала петли. Я с самого детства познавала мир через цифры.
В школе разница наших способностей стала очевидной. Сидели мы, конечно, за одной партой или друг за другом. Но учились по-разному. У Кати сложилось с историей, литературой, географией. А мне поначалу было непросто. Думаю, что я была все-таки психологически не готова к школе, ведь пошла в первый класс, по сути, в шесть лет. Схватывала на лету, но не получалось жить по расписанию, соблюдать все правила. Да и первая учительница была очень требовательной. Но все же мне необыкновенно повезло! Позже мои способности к математике заметил выдающийся преподаватель по этому предмету. Из тех людей, которые идут в профессию именно из любви к детям и педагогике, человек по натуре неравнодушный, увлеченный своим предметом. Она не только заметила мои способности, но и помогала их развивать, поощряла мое участие в математических олимпиадах.
Я вообще была «светлая головушка». Мне можно было не зубрить, я быстро все схватывала. Быстро находила ответы. Мне было важно сделать любые задания быстрее всех и лучше всех. Набрать больше всех баллов на любой олимпиаде и на любом экзамене. В олимпиадах я неизменно побеждала, да и по всем точным наукам, по физике и химии была круглой отличницей. Не заучивала формулы, а понимала их и они мне нравились. Остальные учителя тоже стали иначе относиться и со временем у меня иных оценок кроме пятерок просто не было. С таким характером и не могло быть иначе. Всегда было важно добиться своего, не менять намеченную цель. Кажется, что эта черта должна только помогать справляться с жизненными трудностями. Но сейчас, став старше, понимаю, что у этой медали две стороны.
С детства решения я принимала не только быстро, но и навсегда. Катя говорит обо мне: «Вся в отца! Если решила что-то, то не переубедить никак, пока сама не передумает». Очень упертая, свою правду буду как бульдозер продавливать.
Родители часто напоминают, что вот буквально с места не сдвинуть, пока не добьюсь своего. Бывает, обниму дерево или столб по дороге в сад и стою. Мама меня уговаривает, что нужно идти, что опоздаем. Стою упрямо, пока не услышу положительный ответ. При этом речь ведь не шла о каком-то капризе. Не выпрашивала игрушки или развлечения. Нет, цель была другая – добиться своей детской справедливости, признания моего мнения. И если сестра создает художественные миры внутри себя, то я тоже создавала свой мир, и ни с кем им не делилась. Могла, например, развить целую историю из нескольких взглядов, неосторожных слов и всерьез обидеться. Но переживания скрывала внутри. Всплывали в памяти и слова бабушки о том, что «девочка должна быть скромной». Бабушку хотелось слушать. Разрывали противоречия и амбиции. Амбициозность и перфекционизм, желание быть до мелочей лучшей во всем, рвались наружу. Так было и с занятиями музыкой.
Когда я перешла в четвертый класс, то впервые увидела, как на концерте играют на рояле. Фортепианная классика поразила меня до глубины души. Я тут же представила себя за инструментом и решила, что тоже должна научиться. Папа был в командировке, а мама хоть и колебалась, но в итоге сдалась. Меня записали в музыкальную школу. Вернувшись, папа сильно удивился, ведь в семье музыкантов не было. Но мама ему напомнила, что как раз по ее линии есть родственники, которые прекрасно поют. Но главным аргументом стало, что музыка гармонично развивает и другие способности. Кстати, тогда я этого не знала, но ведь у музыки очень много общего с математикой. А ученики музыкальных школ гораздо лучше справляются с математическими или языковыми экзаменами. В общем, я добилась своего. Но помните об обратной стороне? Так и вышло. В какой-то момент навалилось все сразу и всерьез – музыка, школьные предметы, сложный подростковый возраст. И я поняла, что фортепиано – это не мое. Но тут уже родители проявили твердость, нельзя бросать начатое дело. А у меня организм отреагировал на внутренний протест. И в результате начали буквально отказывать руки, пальцы не хотели играть, тело сопротивлялось.
Что же касается школы общеобразовательной, то родители выполнение домашних заданий проверяли редко и уж, конечно, никаких репетиторов или дополнительных занятий у нас не было. Но и за плохие оценки не слишком ругали. Впрочем, у меня тройки в дневнике появлялись только до третьего класса. Потом уже были только одни пятерки, и я всему классу решала задачи по математике. Ну, а Катя неизменно хорошо училась по гуманитарным предметам. Читала просто тоннами, буквально поглощала книги и по школьной программе, и вне ее. Увлекалась историей и списывала у меня контрольные по точным наукам. Позже у сестры все время стало занимать рисование.
Конечно, у нас были друзья. Но Нерюнгри город небольшой, северный. Особенно не погуляешь, не побегаешь, когда большую часть года стоят морозы и идет снег. Родители много работали, много общались, у них была своя взрослая компания. И мы частенько по вечерам оставались одни, занимали себя сами. А бывало, что бегали к соседскому малышу, нянчили его, как младшего брата или куклу. Его родители, наши соседи, ждали нас из школы с нетерпением. Мальчик был капризным, но с нами становился просто паинькой. Наверное, скучал без компании. Но и нам скучно никогда не было. Мы всегда находили чем себя занять. У родителей частенько бывали гости, но общались всегда отдельно. У нас, детей, был «сладкий стол». А вот на Новый год обязательно за столом собирались всей семьей. Это была традиция, от нее не отступали. Конечно, многое из семейных традиций переняли и мы с сестрой уже в своих семьях.
Вот сейчас я смотрю уже на своих детей, что-то вспоминаю из своего детства, анализирую. Пробую понять, как две девочки, которые выросли вместе, как близнецы, и, как говорит наша папа «ели одинаковую кашу», играли с одними и теми же подругами все-таки такие разные по характеру и склонностям? Получалось, что мы дополняли друг друга и все-таки были абсолютно разными! И хотя считается, что противоположности притягивают друг друга, мы, наоборот, действовали как разнозаряженные магниты. Мы и притягивали, и отталкивали друг друга. Боролись за свою индивидуальность и независимость, одновременно нам было очень тяжело порознь. И ведь до сих пор ничего не изменилось. Нам и вместе быть непросто, и вдалеке от сестры тяжело. Думаю, что многое в нашем воспитании, в характере папы и его отношении к семье лежит очень глубоко, в истории его рода, его корнях. Испытания на долю наших прабабушек и прадедушек выпали непростые. Все потрясения страны прошли и они. Было крепкое хозяйство, но в результате исторических перемен лишившись всего, предки папы вынуждены были много раз начинать все с нуля. Пережили и голод, и войну. Но не сдались, преодолели обстоятельства. Многое получилось благодаря семейной взаимовыручке, помощи близких друзей. А вот его отношения с родным братом, к сожалению, не сложились. Мы с сестрой об этом знаем только по рассказам, но, видимо, семейный сценарий очень сильно повлиял на его методы воспитания.
Непростая история рода и традиции ведения своего дела отразились и на отношении к деньгам. Отец и сам всегда умел распоряжаться деньгами, они не кружили ему голову, и нам прививал такое отношение. Постоянно говорил о том, что тратить нужно разумно. Деньги – не главное в жизни, и лучше использовать их для развития своего дела, сумев отказаться от излишеств.
Приведу только один пример. Когда мы уже учились в университете, родители выделяли нам совсем небольшую сумму, только чтобы хватало на «на жизнь». А вот на «баловство» приходилось зарабатывать. Стимул был мощнейший: папе удалось приучить нас трудиться в поте лица.
Уже на втором курсе я начала зарабатывать. Научилась делать маникюр, а потом и сестра присоединилась. И так вышло, что я училась на сложном и престижном факультете «Мировая экономика», и бегала по клиентам. Никогда этого не стеснялась. Ведь если хочешь чего-то добиться и не быть обязанной никому, то лучшее решение – это много работать. И не останавливаться на том, чего достигли. Совершенствоваться в своем деле и масштабировать его.
Именно так действовал отец, подталкивая нас вперед своим примером. А иногда и просто своими решениями. Самое главное дело, наш бизнес, родился с его подачи. Он некоторое время смотрел на то, как я бегаю по домам клиентов, а потом возмутился. Решил, что нужно открывать студию. А у меня как раз возникла необходимость написать бизнес-план на факультете экономики, как одно из заданий. Я и написала бизнес-план нашей студии. Так дальше и пошло. Отец любил все организовать и нас озадачить, мол, «вот вам лодка, вот вам весла, а теперь плывите» – так и учились плавать фигурально.
Думаете, когда открылась студия, тут-то мы с сестрой смогли наконец оторваться и позволили себе все, что хочется? Ничего подобного, могу сказать откровенно. Когда открылся салон, финансовые потоки тоже контролировал отец. Он вел все расчеты и очень постепенно повышал нам «содержание». И зависело оно от успеха салона. Был фиксированный минимальный оклад, который давал возможность скромно жить.
Николай Иванович часто повторял:
– Мне для денег не жалко, но они вас испортят!
Вот так, разговор короткий. Так продолжалось несколько лет. И знаете, что важно? Мы видели, что ему действительно не жалко для нас денег. Все доходы аккумулировались, пускались на развитие, рост, ремонты и стройки. А в итоге папа оказался прав! Благодаря такой строгой финансовой дисциплине у нас есть наше дело. Благодаря этому мы можем сказать, что честно заработали все, что у нас есть. В том числе наше имя. И все это – результат нашего упорного труда.
Конечно, я понимаю все это уже сейчас, оглядываясь назад, воспитывая своих детей. А те годы, годы нашего становления в бизнесе, и как личностей, были сложными, было много и «вспышек», и трений, отстаивания границ. Решения папы были приоритетными буквально во всем. А мы давно уже не были маленькими девочками, у нас уже были и собственные дети. Не скрою, не только я со своим «мужским» характером, но и Катя, мы бунтовали, сопротивлялись. Парадокс в том, что именно родители всегда прививали нам полную самостоятельность в детстве.
Мы постепенно начали добиваться своего, и отец с трудом, со спорами, но принял нашу позицию, начал выделять больше от доходов. Одно из первых серьезных противостояний запомнилось мне на стадии покупки и обстановки квартиры. Родители как обычно взяли весь процесс в свои руки. Но я встала в позу и решила, что в этой квартире я сделаю ремонт сама по своему вкусу. И добилась своего. Вы же помните, «бульдозер»? Но и цену пришлось заплатить, мама не разговаривала со мной три месяца. Даже сказала, что ее ноги в моем доме не будет. Процесс обретения самостоятельности шел постепенно. Пока однажды я не решилась на настоящий демарш! В результате ушла в полную самостоятельность в бизнесе не только от отца, но и от мужа. А вскоре мы разделили не только зоны ответственности, но и само наше предприятие. Научились «плавать» и ушли в полностью свободное плавание.
Но вот что удивительно, сейчас иногда возникают мысли: может, вернуть все обратно? По отдельности уже наигрались.
Давайте вернемся, а то я сильно уже забегаю вперед. Если говорить о роли родителей, то уже понятно, что воспитывал нас больше отец. Мама его поддерживала. А строгими были оба вместе. Закон в семье был таким, что за шалости наказывали двоих, не разбираясь, кто виноват, чтобы никому не было обидно. Наказывали нас по-настоящему всерьез, но обид на родителей нет. Времена тогда были другими. Сейчас есть самые разные системы воспитания. По одной из них, например, детям предлагают разрешать абсолютно все. Расскажи в нашем детстве такое в любой семье – такую позицию просто бы не поняли. И это мягко сказано! Но такое воспитание принесло свои плоды. Мы моментально становились шелковыми, да и характер закаляет. В этом смысле и полная самостоятельность, и необходимость отвечать друг за друга в итоге сработала положительно.
Маминым вкладом было то, что лет с пяти у нас были свои обязанности по дому. Как и большинство детей в то время, мы могли и завтрак приготовить, и разогреть обед, вернувшись из школы. Убирали свою комнату и даже стирали свои вещи. Не разрешали нам только из соображений безопасности пользоваться утюгом. Но главные «уроки» ведения домашнего хозяйства и настоящие уроки женственности нам преподала наша удивительная бабушка! Катя даже сейчас ведет дом вместе с помощницей по хозяйству по бабушкиным стандартам – всегда все в идеальном порядке и уюте.
Из-за климата и для перемены обстановки нас с сестрой на все длинное лето отправляли к маминой маме, в местечко Радищево в Поволжье. Иногда оставляли и дольше, прихватывали первую школьную четверть. Получалось, что отвозили нас к бабушке весной, а забирали только осенью. Но мы были не против. Еще бы!
Радищево – это даже не город, а поселок городского типа. Хотя и является административным центром этого района. Но места эти с давней историей, чуть ли не с XVII века. Там даже есть графское имение, конечно, заброшенное. И, скажу я вам, русское дворянство селилось там не зря! Красивейшая природа. Поля с зеленой травой и пестрыми цветами. Жужжание пчел, стрекоз. И конечно, тепло! Можно бегать хоть босиком. Никаких тебе пуховых платков, сапожек, ста теплых одежек и все с кучей застежек. Свобода! А главное, бабушка. Я как-то даже прожила у бабушки целый год и это был единственный раз в детстве, когда мы с сестрой так долго были врозь.