Петербургские поляки в городском фольклоре. Мистические тайны, предсказания, легенды, предания и исторические анекдоты - читать онлайн

Глава I Марина Мнишек и династия Романовых

В 1682 году на русский престол вступил последний царь всея Руси, и с 1721 года – первый русский император Петр I. Он был внуком основателя династии Романовых царя Михаила Федоровича, который начал свое царствование в 1613 году под знаком страшного проклятия, посланного на весь его род гордой полячкой Мариной Мнишек (Maryna Mniszech). С известной долей фактической и хронологической условности можно сказать, что именно с этого времени обозначилось присутствие поляков в Петербурге.

На их отношение к русской столице влияли многие факторы: и близость границы, и территориальные претензии друг к другу польского и русского государств, и различие в вероисповедании, и многое другое, о чем А. С. Пушкин в широко известном стихотворении «Клеветникам России» обозначил как «спор славян между собою, / Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою». Спор-то домашний, однако далеко не всегда мирный. Это утверждает и Пушкин в том же стихотворении:

Согласно летописям, первое вооруженное столкновение Киевской Руси с Польшей произошло в 981 году. Князь Владимир Святославич, известный в истории под именами Владимир I, Владимир Святой, Владимир Великий и Владимир Креститель, захватил тогда так называемые червенские города в верхнем течении Западного Буга и верховьях реки Стырь. Затем в течение более чем пяти столетий произошло восемь русско-польских военных столкновений, в семи из которых русские войска терпели поражения.

Символическим для Польши на многие века стал поход польского короля Болеслава Храброго на Киев в 1069 году. Согласно легендам, Болеслав ударил мечом о Золотые ворота русской столицы. От удара меч получил зазубрину, и тем самым приобрел имя Щербец (Szczerbiec – зазубрина, щербина). По легендам, этот меч был дарован Болеславу Ангелом, возвестившим миру, что «для победы над врагами польские короли всегда должны носить его в бою». С тех пор Щербец использовался при коронации польских королей. И хотя легенда об ударе о Золотые ворота не находит исторического подтверждения, старинный символ до сих пор не утратил для Польши своего легендарного мистического сакрального значения.

Причина похода Болеслава Храброго на Киев в XI столетии очень похожа на повод для похода Лжедмитрия I на Москву в XVII веке. Так же, как и Лжедмитрий, князь Изяслав Ярославич бежал в Польшу, к своему племяннику Болеславу, и тот, совершив поход на Киев, вмешался в русский династический спор.

Появление на исторической арене фигуры Лжедмитрия I стало возможным в результате трагедии, случившейся в семье царствующего русского государя Ивана IV, прозванного в народе Грозным. В 1591 году в Угличе погиб его младший сын от Марии Федоровны Нагой царевич Дмитрий. К тому времени мальчику было девять лет, и после старшего брата, Федора Иоанновича, Дмитрий был единственным мужским представителем дома Рюриковичей.

Обстоятельства гибели Дмитрия до сих пор вызывают споры. По одной из версий, мальчик играл со своими сверстниками в «тычку», тогдашнюю версию современной дворовой игры в ножички. Ребята соревновались, кто дальше бросит и воткнет в землю заостренный четырехгранный гвоздь. Во время броска Дмитрий якобы споткнулся, упал, и гвоздь вонзился не то в его грудь, не то в шею. Существуют и другие версии смерти царевича. Однако в контексте нашего повествования это не имеет значения. Важно лишь то, что с гибелью Дмитрия династия Рюриковичей оказалась обреченной на вымирание. И действительно, со смертью его брата, царя Федора Иоанновича, в январе 1598 года она вообще пресеклась.

Остается сказать, что события, описанные выше, более чем за десятилетие до того, если верить фольклору, были предсказаны сумевшим втереться в доверие к Ивану Грозному недоучившимся медиком, магом и астрологом лютеранином Элизиусом Бомелиусом, или, по-русски, Елисеем Бомелием, известным из русских летописей как «лютый волхв» и «злой еретик». В 1530 году он предсказал судьбу всей семьи грозного русского царя. «Страшное пророчество» Бомелиуса предвещало, что «вторая жена старшего сына Грозного родит раньше срока и умрет вместе с младенцем; что сам царевич будет убит родным отцом; что средний, царевич Федор, рано скончается, не оставив наследников; а младший, Дмитрий, погибнет еще до совершеннолетия. Род Рюриковичей пресечется, и настанет смутное время».

Как мы знаем, все так и случилось. После гибели царевича Дмитрия высшее сословно-представительское собрание России Земский собор принес присягу на верность вновь избранному царю Борису Годунову, шурину царя Федора Иоанновича. С этого времени принято отсчитывать на Руси драматический период отечественной истории, известный как Смутное время. А имя погибшего царевича Дмитрия тогда же превратилось в символ «законного царя». По стране поползли слухи о том, что Дмитрий не погиб, а выжил, спасся и ждет своего часа. Появились самозванцы, один из которых в 1603 году явился в Польше. Это и был Лжедмитрий I, выдававший себя за чудесным образом спасшегося от смерти царевича Дмитрия.

Существует несколько версий происхождения самозванца, выдававшего себя за Лжедмитрия I. По одной из них, он был неким итальянским монахом, использованным поляками в борьбе против Московии, по другой – незаконным сыном польского короля Стефана Батория. По третьей, самой невероятной версии, это был подлинный царевич Дмитрий, будто бы спасенный, спрятанный и затем переправленный в Польшу.

Наиболее распространенным вариантом происхождения самозванца является так называемая «отрепьевская версия», которой придерживались многие историки, в том числе Н. М. Карамзин, и которую использовал А. С. Пушкин в своей знаменитой трагедии «Борис Годунов». Кстати, в спорах о происхождении Лжедмитрия I не обошлось без использования «более глубокого проникновения в польский след», оставленный самозванцем. Согласно этой версии, Лжедмитрий был природным поляком. Так, например, Н. И. Костомаров, историк не менее авторитетный, чем Карамзин, указывал на то, что «по образованию, навыкам, поведению Лжедмитрий I напоминал скорее польского шляхтича того времени», нежели русского провинциального монаха.

Костомаров был недалек от истины. По одной из родословных книг, предок Григория, или Гришки Отрепьева, «муж знатен Короны Польския» Владислав с Нилка Кащ-Неледзе́вский в 1307 году прибыл в Москву из польско-литовского княжества вместе с литовским князем Дмитрием Ольгердовичем на помощь Дмитрию Донскому против Мамая и участвовал в Куликовской битве. Мирское полуимя, то есть имя и отчество Григория Отрепьева, – Юрий Богданович. Его отца звали Богданом. А нелестную кличку Отрепьев прадед Григория получил от Ивана III. Отрепьем в старину называли ненужный, ни для чего не пригодный «кусок ткани, ветхой одежды или остатки от льна». Таким презрительным именем в семье называли младшего ребенка, который был вынужден донашивать изношенную одежду старших братьев и сестер. Со временем имя превратилось в прозвище.

В детстве Григорий был «весьма способным» ребенком, умел читать и писать, благодаря чему было принято решение отправить его в Москву. Здесь он опять показал себя с хорошей стороны, подавал большие надежды на продвижение, но однажды принял участие в драке и, спасаясь от неминуемого наказания, постригся в монахи. В монастыре «чернец Гришка» то ли шутя, то ли всерьез начинает хвалиться, что когда-нибудь займет царский престол. Эта похвальба дошла до царствующего Бориса Годунова, который и приказал сослать неугодного монаха в самый отдаленный монастырь. Не ожидая выполнения царского указа, Отрепьев бежит сначала в Галич, затем в Муром и наконец в Речь Посполитую, где переходит в католическую веру и объявляет себя «чудесно спасшимся царевичем Дмитрием».

Наиболее активно поддержал притязания на русский престол Лжедмитрия известный представитель польского шляхетского рода Мнишеков – Ежи, или Юрий, Мнишек. Ему удалось сформировать воинский отряд, при помощи которого в декабре 1604 года Лжедмитрий разбил русские войска Федора Мстиславского под Новгородом-Северским, за что получил от самозванца грамоту на половину Смоленского княжества с городом Смоленском и княжество Северское. Наконец, он согласился выдать за Лжедмитрия свою дочь Марину. Вплоть до 1611 года Юрий Мнишек не раз вторгался в пределы русского государства, а в 1611 году представил польскому королю Сигизмунду и сейму русского царя Василия Шуйского, свергнутого с престола московскими боярами, насильно постриженного в монахи и переданного затем полякам в качестве пленного.

Считается, что согласие на брак с Лжедмитрием I Марина дала не только под давлением католического духовенства, избравшего ее «орудием насаждения католичества на Руси», но и из-за собственного желания стать русской царицей. Известно высказывание Пушкина о Марине Мнишек. По мнению Пушкина, она «была самая странная из всех хорошеньких женщин, ослепленная только одною страстью – честолюбием, но в степени энергии, бешенства, какую трудно и представить себе». Так или иначе, венчание и коронование Марины на русское царство состоялось через пять дней после ее торжественного въезда в Москву, 3 мая 1606 года. При короновании именем новой русской царицы стало Мария Юрьевна.

Между тем 17 мая 1606 года Лжедмитрия I убили, его тело жестоко изувечили до неузнаваемости, вывезли за пределы Москвы и сожгли. Пеплом самозванца, смешанным с порохом, выстрелили из пушки в сторону ненавистной Польши.

В спешке и суете скорой и жестокой расправы никто не подумал о документальном подтверждении гибели бывшего лжецаря. И по Москве поползли слухи о том, что Лжедмитрий жив, а убит был его двойник. Появились даже подметные грамоты, будто бы «писанные самим царем», в которых говорилось, что царь Дмитрий «ушел от убийства и сам Бог его от изменников спас». Вскоре явился новый самозванец, вошедший в историю под именем Лжедмитрия II. Его происхождение еще более загадочно, чем происхождение Лжедмитрия I. Известно только, что он был грамотен, говорил и писал на многих языках, в том числе по-польски. В остальном источники расходятся. Одни утверждают, что это поповский сын Матвей Веревкин, по другим – сын стародубского стрельца, по третьим – сын сбежавшего в Польшу известного политического деятеля и сподвижника Ивана Грозного князя Андрея Курбского. Существуют и другие, столь же маловероятные версии.

В Москве Лжедмитрию II присвоили кличку «вор», или «тушинский вор», так как в Москву он не вошел, а стоял лагерем в подмосковном селе Тушино.

Для прояснения ситуации надо сделать небольшое отступление. Бояре, предавшие Василия Шуйского, – это на самом деле московское правительство того времени, состоявшее из семи бояр и известное под историческим названием «Семибоярщина». Это они считали, что угрозу государству представляли не поляки, с которыми можно договориться, а самозванец, который среди московского простонародья имел много сторонников. Понятно, что могло ожидать бояр при его победе. В результате было решено договориться с поляками и пригласить на престол польского королевича Владислава на условиях его перехода в православие, как о том уже было договорено между Сигизмундом и тушинской делегацией. Однако поляки на это условие не пошли, в результате чего, кстати, на свет явилась известная русская поговорка «Семеро одного не ждут». Чем все это закончилось, хорошо известно. Поляки были окончательно изгнаны из Москвы русским ополчением под руководством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского.

Но это будет в октябре 1612 года. А пока для подтверждения легитимности Лжедмитрия II его сторонники силой захватили Марину и в сентябре 1608 года тайно обвенчали с новым самозванцем. Через год Марина от него бежала, но к тому времени была на последнем месяце беременности. Вскоре появился на свет младенец Иван, или «ворёнок», как в народе стали называть сына «тушинского вора». Так как Марина Мнишек на русское царство была коронована, то формально ее сын являлся законным наследником русского престола. Поэтому он представлял несомненную опасность для только что избранного на царство первого Романова – Михаила Федоровича.

Мальчика обманом взяли у находившейся в заточении Марины, уверив ее, что новый царь не будет мстить ребенку. Марина поверила. Однако в октябре 1614 года Иван был повешен. По преданию, Марина Мнишек, узнав об этом, в отчаянье прокляла весь род Романовых вплоть до последнего царя. Согласно проклятию, все они будут умирать не своей смертью, «пока вся династия не угаснет». В проклятие охотно верили, так как в народе Марину считали колдуньей.

М. Мнишек

Трагична оказалась судьба и самой Марины. Если верить московским источникам, она умерла в тюрьме «с горя», или, как сообщили русские послы польскому правительству, «умерла с тоски по своей воле». Польские же авторы утверждают, что Марина Мнишек была не то утоплена, не то задушена по приказанию самого Михаила Федоровича. Неизвестно и подлинное место смерти Марины Мнишек. Согласно летописи, «Марина умре на Москве». Однако легенды утверждают, что это случилось в коломенском кремле, куда ее заточили после пленения. До сих пор в Коломне туристам показывают Круглую башню, известную в народе как «Маринкину», где якобы «скончалась бывшая русская царица». «Дух Марины» будто бы до сих пор не покинул эти стены. А сами туристы утверждают, что ощущали на себе, будто «кто-то пристально смотрит тебе в затылок и сопровождает в прогулке по башням кремля». Согласно местным легендам, «дух Марины помогает в несчастной любви, стоит только попросить о помощи, прикоснувшись рукой к стене ее башни».

В простом народе память о Марине Мнишек сохранилась в прозвищах «Маринка-безбожница», «Еретица» и «Колдунья». Известна и московская фантастическая легенда о том, что она «обернулась сорокой и из палат вон вылетела».

Тем временем проклятие Марины Мнишек породило целую серию и других предсказаний гибели династии Романовых, которые с пугающей периодичностью стали появляться в России. Уже в 1660-х годах некий монах пророчил смерть всем Романовым, которые решатся связать свою судьбу с Долгорукими. О давней вражде этих двух старинных русских родов в обществе хорошо помнили, однако о пророчестве забыли и впервые вспомнили сразу же после безвременной кончины юного императора Петра II, случившейся в 1730 году неожиданно, за несколько дней до его свадьбы с Екатериной Долгорукой. Затем, через полтора столетия, это страшное пророчество вновь нашло подтверждение в трагической гибели императора Александра II, произошедшей опять же накануне его венчания уже с другой Долгорукой, но тоже Екатериной, известной княгиней Юрьевской, вот-вот готовой стать императрицей Екатериной III. Эта скандальная история случилась в 1880 году, когда умерла супруга императора Александра II Мария Александровна. В том же году состоялся обряд венчания Александра II и княгини Екатерины Михайловны Долгорукой. Назревал династический скандал. Злые языки уверяли, что очень скоро состоится ее коронация. Будто бы был заказан и вензель для новой императрицы – «Е III» (Екатерина III). Всему этому помешала трагическая гибель императора в марте 1881 года. Недоброжелатели тут же связали это событие с Екатериной Михайловной. По Петербургу молниеносно распространилась крылатая фраза: «Александр II влюбился в Екатерину Долгорукую и погиб на Екатерининском канале». Так в то время назывался современный канал Грибоедова.

Было и другое подтверждение вещего проклятия Марины Мнишек. В 1825 году, почти накануне загадочной смерти Александра I и восстания декабристов на Сенатской площади, сгорел пятиглавый Преображенский собор в Литейной слободе. Купола рушились один за другим на глазах петербуржцев. А через несколько дней по городу разнеслось зловещее предсказание монаха Авеля о неминуемой гибели всей династии Романовых: «Так же, как эти пять куполов, рухнут последние пять императоров династии. Начнется все с Александра I и закончится Николаем II, который погибнет в огне Гражданской войны». И действительно, между Александром I и Николаем II править будут три императора: Николай I, Александр II и Александр III. Как и предсказывал Авель (если, конечно, верить фольклору), судьба всей династии Романовых трагически завершилась расстрелом императора Николая II и всей его семьи в ночь на 17 июля 1918 года в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге.

Так исполнилось давнее, еще допетербургское проклятие Марины Мнишек, и вряд ли стоит забывать об этом, поскольку, что бы там ни говорили, на судьбы народов в немалой степени влияют судьбы их повелителей. И проклятия на царей в той или иной степени распространяются на народы.

В заключение этой главы скажем, что двумя Лжедмитриями не ограничилось количество самозванцев драматического Смутного времени. Были на Руси и Лжедмитрий III, и Лжедмитрий IV, и даже самозванец Иван Луба, выдававший себя за сына Марины Мнишек и Лжедмитрия II – Ивана Дмитриевича.