7 лет назад
– Это яд, – сказала я, завороженно глядя на крошечный пузырёк с золотой искоркой внутри.
– Софья, это катализатор. Яд слишком легко обнаружить. К тому же противоядия… Нет, яд – это ненадежно.
– А что надежно? – я баюкала пузырёк в ладони, любуясь перекатывающимся внутри него сокровищем.
– "Зеркало".
– Зеркало? – Я чуть было не спросила Офицера, на кой ляд тайному советнику зеркало, он что, должен на себя посмотреть, устыдиться и умереть от разрыва сердца? Хорошо, что промолчала – за умную сошла.
– Самое опасное из всех воздействующих на мага заклинаний, – с каким-то трепетом и нежностью произнес сидящий напротив меня мужчина. – Знаешь, почему? Его невозможно заметить самому. Разве что на последней стадии, но тогда уже поздно.
– А другие маги могут заметить?
– Могут, конечно. Но опять же: это твоя задача – поймать момент. Кто у него в доме? Малолетки. Ну у Зеленова вторая ступень. Только опыта никакого. Я его знаю, видел в учёбе. Он же выскочка. Слишком высокого мнения о себе.
– Выскочка, – повторила я попугаем. – И выскочки иногда опасны.
– Без слюней, Софья, пожалуйста. Я знаю, о ком ты, но это исключение из правил. Второго такого нет и не будет. Зеленов "зеркало" не распознает, я гарантирую.
– А если распознает?
– Тогда перейдём к плану "б".
– У нас есть план "б"? – Ох, что-то я туплю, как неточенный карандаш.
– У МЕНЯ есть. А твоя задача – выучить вот это.
Офицер небрежно швырнул на стол густо исписанные листки бумаги. Я машинально собрала их в ровную стопочку.
– Софья, ты понимаешь, на что идёшь? – Офицер смотрел на меня своими звериными глазами. – Назад пути нет.
– Я когда-нибудь давала повод в себе усомниться? – холодно поглядела в ответ я, пряча трясущиеся руки под стол. – Я верна идеалам Братства Справедливости.
– Да. Ты принесла много пользы своей стране, льера. Но главные злодеи ещё процветают, в то время, как простой народ с таким трудом выживает. Иди, сестра, сделай, что должно. Наш человек найдёт, как с тобой связаться. И помни – даже если не все идёт по плану, главное, береги себя. Не вздумай опускать руки.
Я кивнула, сжимая кулак и пряча флакончик. Беречь себя. Сделать что должно.
Убрать… нет, нужно смотреть правде в глаза: убить своего отца.
Офицер, кстати, как и все остальные, считает, что Александр Лисовский – не родной мне. Возможно, они даже думают, что он как-то неправильно вёл себя по отношению ко мне. Некоторые сестры пытались разузнать, не обижает ли меня он. Предлагали помощь, защиту, покровительство. Но мне ничего не нужно: отец никогда мне слова дурного не сказал, не то, что ударил или еще что.
Отец. Человек, вырастивший меня. Обеспечивающий. Полностью оплачивающий мои капризы. Не бросивший меня, как многие мужчины. Передавший мне свой дар. Я буду гореть в аду, потому что я предательница и неблагодарная тварь.
Но я все равно сделаю то, что должна. Я избавлю свою страну от чудовища по прозвищу "Королевский палач".
– Хотя знаешь что? Я тебя провожу. В нашей стране женщине опасно гулять одной по улице.
Я кивнула, соглашаясь. Так оно и было. Во всяком случае, в столице.
– Только зайдем в одно место. Как раз покажу тебе твою страну еще с одной стороны, – сказал Офицер и подал мне руку.
Я кивнула, опираясь на его локоть.
Несмотря на то, что уже вечерело, да еще и август почти заканчивался, солнце палило нещадно, моя белоснежная блузка, кажется, была мокрой от пота, а соломенная шляпа с широкими полями только мешала. Мы пошли пешком, хотя могли взять извозчика. Здесь, в богатом квартале, они на каждом шагу. Не выгодно в столице иметь свой транспорт: налоги высокие, земля дорогая, да и гадят они, лошади. Штрафы за унавоженную мостовую немыслимые, а извозчики и конка от них освобождены, ибо общественный транспорт. Офицер, кажется, пытался до меня донести жизнь тех, кто не имел карет. И удобной обуви тоже не имел. Туфельки у меня атласные, на тонкой кожаной подошве. В таких хорошо танцевать или пить чай в гостиной, а вот гулять по брусчатке совсем грустно. Но не мне жаловаться, право слово! В следующий раз буду думать.
Мы пришли к деревянному одноэтажному дому, похожему на конюшню. Здесь даже окон нормальных не было, только слуховые. В этом районе я не была ни разу, поэтому даже не поняла, зачем мы здесь. Офицер толкнул дверь, зашел первым – хотя по правилам приличия должен был пропустить даму вперед. Я прошла за ним, но тут же пошатнулась, схватившись за его локоть. Пахло зверем. Тяжелый смрад буквально заполонил мои легкие, как морская вода.
Георг сунул мне в руки надушенный белоснежный платок, и я с облегчением туда уткнулась. Только после этого удалось оглядеться. В помещении, к моему ужасу, вплотную друг к другу стояли гробы – прямоугольные деревянные ящики без крышек, во многих из которых лежали люди.
– Что это за место? – с ужасом спросила я, оглядываясь и с облегчением замечая, что люди в гробах шевелятся.
– Ночлежка, – спокойно, даже как-то равнодушно ответил Офицер. – Плати серебрянник и ночуй. За два – можно помыться вон там, за ширмой, и получить чашку супа.
– Это ужасно!
– Нет. Ужасно – ночевать на улице, где тебя могут сожрать крысы или просто убить. Сейчас лето, здесь не так много народу, а зимой еще не пробиться.
– А что мы тут делаем?
– Смотрим, нельзя ли кому-то помочь. Подожди здесь.
Он направился к толстому усатому дядьке, а я принялась оглядываться. В углу, в одном из гробов, сжавшись в комочек, сидела молодая девушка. Одета она была скромно, но очень опрятно, особенно в сравнении с местными обитателями. На лице девушки был откровенный ужас. Я не могла к ней не подойти.
– Здравствуйте, – тихо сказала я. – Кто вы? Что делаете здесь?
– Ночую, – угрюмо ответила девица, поправляя тонкие очки на переносице.
– Почему здесь?
– А где, на улице? На улице боюсь.
– А здесь не боитесь?
– И здесь боюсь. Но тут хоть не изнасилуют и не убьют. Наверное.
– Что у вас произошло? Я могу как-то помочь?
Девушка посмотрела на меня, а потом вся затряслась, обхватывая себя руками. В ногах у нее стоял неплохой кожаный саквояж. Платье в клетку их хорошей ткани, ботинки приличные, и сама она вся такая чистая, с нежными руками – не то гувернантка, не то школьная учительница.
– Я… мне надо где-то прожить три дня, – сбивчиво залепетала она. – Я должна была работать у льера Шубина… Мы переписывались. Я приехала, а его нет. Сказали, что будет через две недели, он уехал с семьей на воды в Руан. А у меня в первый же день украли кошелек… Нет денег ни на гостиницу, ни на еду! Я продала сережки в ломбарде… Сначала снимала комнату у одной женщины, но потом она обвинила меня в воровстве, и мне пришлось отдать оставшиеся деньги, чтобы она не вызвала стражников.
– Льер Шубин… – наморщила лоб я. – Странно. Он вроде бы переведен на службу в Руан. Но возможно, я ошибаюсь. Вот что, лирра… как вас зовут?
– Сусанна, Сусанна Липецкая.
– Лирра Липецкая, вам есть, куда вернуться? Я дам вам денег на дилижанс до дома. Не стоит здесь оставаться.
– Нет, льера, мне некуда идти. Я сирота. Моя родня оплатила обучение в закрытой школе, но домой меня никто не ждет. Боюсь, меня даже на порог не пустят, к тому же я давно уже живу самостоятельно. У меня и рекомендации есть, я была гувернанткой и компаньонкой у дочери льеры Шепетовой, но сейчас девочку отправили в пансион, а я нашла новый дом, как видите.
– Я понимаю, Сусанна. В любом случае – вставай. Поживешь пока у меня, найдем тебе работу.
Девушка всхлипнула, прижимая ладони к щекам. Я отвернулась, чтобы дать ей прийти в себя.
Из ночлежки выходили уже втроем: я, Офицер и Сусанна. На улице Офицер оттащил меня в сторону и шепотом спросил:
– Ты нормальная вообще? Тащить в дом всяких бродяжек? Она тебя обнесет запросто.
– Я посмотрела ее рекомендации, они безупречны, – тихо ответила я, оглядываясь на Сусанну: не услышит ли обидных слов? – И потом, я же менталист. У нее нет никаких злых намерений.
– Ну-ну, – буркнул Георг, но ничего больше не сказал.
А мне на него вдруг сделалось совершенно наплевать, потому что у здания ночлежки остановилось ландо, из которого ловко выпрыгнул высокий красивый мужчина. Офицер проследил за моим взглядом и зло плюнул землю.
– Дегенерат, – процедил он сквозь зубы, подхватывая меня под локоть и быстро уводя прочь.
– Кто, лирр Рудый? – изумилась я. – Да он… да он столько делает для людей!
– Дегенерат и сволочь, – отрезал Грег. – Ищейка проклятая, столько народу погубил!
– Лирр Рудый ловит преступников! – возмутилась я. – И еще сиротский дом построил!
– Да, чтобы из детей выращивать себе верных рабов! Сволочь, выбрал самых беззащитных! Разве ты не знаешь, что его прихвостни отбирают детей у родителей, лишают их детства…
– Какое детство, ау! – не стерпела я. – Он забирает малышей у проституток и пьяниц и дает им шанс вырасти нормальными законопослушными гражданами! Разве не это – цель Братства? Чтобы каждый гражданин Орассы мог полноценно трудиться и не иметь нужды ни в чем?
– Не надо так орать, льера, – поморщился Офицер. – Я понял вашу позицию. Возможно, вы и правы, но это не меняет того факта, что Ферзь глубоко неприятен мне, как человек. Ладно, прощайте. Дальше сами дойдете.
Я молча кивнула, оборачиваясь, но мы уже далеко ушли. Ян меня не заметил, а я бы все отдала, чтобы он подошел ко мне хотя бы поздороваться. Но он никогда меня не замечал.