Подготовка переданных мне в подчинение солдат оказалась, мягко сказать, слабая, но отказываться от поставленной задачи – это признать поражение и подвести поверившего мне полковника. Изобретать велосипед не стал, тем более, отбор в гвардию отработан. Из показавших лучшие результаты прохождения испытания сформировал отдельное подразделение в полсотни солдат. Особый упор в отборе делал не на физическую подготовку, она, как ни странно, соответствовала уровню, а способности мыслить и принимать решения самостоятельно. С этим и оказались проблемы. Абсолютное большинство не умело ни читать, ни писать, не говоря об элементарных знаниях математики. Пришлось организовать обучение, уделяя каждый день два часа на изучение базовых знаний начальной школы.
Видя, как я днём со своими солдатами тренируюсь на специально сооружённой полосе препятствий, а вечерами обучаю, другие офицеры смотрели на меня косо. Примерно через неделю таких занятий к себе вызвал полковник:
– Лейтенант, на тебя поступили жалобы. Почему нарушаешь распорядок, чем занимаешься с солдатами? Или Устав не знаешь?!
– Господин полковник, с Уставом знаком, могу процитировать любое положение, начиная с любого места, но разрешите объяснить мои действия. Предстоит тяжёлый рейд в тылу противника, к этому я и готовлю тех, кого отобрал. Их оказалось не слишком много, всего пятьдесят человек. Но и среди них всего четверть умеют читать и писать, а для выполнения поставленной задачи мне нужны грамотные люди. Не только для того, чтобы сосчитать противника, но и те, кто в состоянии кратко сформулировать свою мысль, записать её и передать с посыльным. От быстроты и полноты полученных сведений может зависеть жизнь многих людей.
– С этим понятно. Не возражаю. Но по какой причине ты вытребовал у интенданта весь имеющийся на хранении запас офицерского постельного белья?! – неподдельно возмутился полковник.
– Для воплощения военной хитрости. Если позволите, представлю через день, пока не в полной мере всё готово, – торопиться и объяснять офицеру, что из десятков простынь и пододеяльников сейчас мои солдаты шьют подобие маскхалатов, на словах объяснять не стал. Пусть сам увидит эффект от их использования. К сожалению, различие в зимней и летней форме одежды было условным. Что и летом, что и зимой солдат имел при себе тёплую верхнюю одежду: что-то вроде длинного плаща, в который укутывался в тёмное время суток, и носил постоянно в зимнее время. Шинелью это чудо местной моды назвать я побоялся. Слишком тонкое, неудобное, но меня пугала расцветка: ярко красные вставки на месте пуговиц и иссиня-чёрный основной цвет. Как думаете, на сколько сотен метров виден такой боец, стоя среди сугробов?
– Ладно. Этот вопрос посмотрим завтра, но почему до сих пор не назначил младших командиров, или офицер должен заниматься всем, в том числе следить за приготовлением пищи?!
Вот этот вопрос поставил меня в тупик. Я действительно забыл, что не обязательно делать всё самому, личным примером показывая солдатам, вплоть до правил обращения с иголкой и нитками, но замотался.
– Виноват, – вытянулся во фрунт, – завтра представлю младших командиров.
– Мне они не нужны, не по рангу. А вот вместо того, чтобы самому бегать по расположению, пусть подчинённые исполняют приказы. На офицере – контроль исполнения. Сам же хвалился, что Устав наизусть помнишь. Ладно, не тушуйся. Понимаю, молодо-зелено. Но на будущее: нельзя объять необъятное. Если всё на себе замкнёшь, то в трудную минуту, во время боя это приведёт к неразберихе. Доложи штатную численность младшего сержантского состава!
– Два лейб-сержанта, один лейб-капрал и ординарец, – выпалил, прикидывая численность.
– Что-то мало. У тебя ж подчинении более двухсот человек.
– Извините, полковник, но я привёл положенную численность согласно отобранных для выполнения задания.
– Так ты полусотней хочешь выполнить свой безумный план?! Лейтенант, угробишь не только себя, но и всех.
– Никак нет! Те, кто остались, сто́ят один если не трёх, то двух точно.
– Остальные? Они в твоём подчинении, что с ними?
– Им нужно больше времени и занимаются по отдельному, более щадящему плану занятий.
– Понятно. Но и у них назначь сержантов.
– У этой группы сержантский состав укомплектован, – отрапортовал, надеясь, что полковник не спросит, почему так. Ведь оказалось, что ни один сержант не прошёл испытание. И менять подчинённость не стал, оставив их командирами на своих же местах, только теперь командиров стало больше, чем подчинённых. Но эта задача решаема. Своими правами могу, как возвести в сержантский чин, так и разжаловать, но начинать командование вверенной ротой с террора не стал.
– Это хорошо. Вот, там не забыл, а тут, забыл, понимаешь! – довольно хмыкнул Генинса. – Я тут посоветовался со своими офицерами, – вдруг перешёл на серьёзный тон полковник, – предложенный тобой план они не одобряют. Через три дня соберу штаб армии, тебе придётся привести неопровержимые аргументы в его защиту. Всё, занимайся по распорядку.
От полковника вышел задумчивый, что столкнулся на ступеньках с кем-то из офицеров. Тот что-то буркнул неразборчивое и проследовал дальше. Я даже извиниться не успел. А задуматься было от чего. Завтра предстояло показать использование маскхалатов, с этим проблем не видел. Думаю, полковник поддержит, но защита плана операции меня пугала. Не знал я местных реалий и знаний о текущем положении дел не хватало. Только мои предположения и обрывки исторических сведений, произошедших на Земле. Но местные реалии другие. Здешняя цивилизация сильно отличалась от земной. И отличия были кардинальные. Что первое бросилось в глаза – отсутствие религии, хотя, по всем канонам она должна была зародиться ещё десяток веков назад, но этого не произошло. Но самое интригующее, что всей цивилизации было от силы пару тысяч местных лет. Это ж какой скачок сделали аборигены за эти годы? К сожалению, узнать подробности, исторические сведения удавалось только из разрозненных источников. Но книги – хранители знаний, тут не сжигали, Не было таких периодов. Не было крестовых походов. Много чего не было, а был только прогресс. Медленный, но верный. Такими темпами, через всего одно – два поколения и двигатель внутреннего сгорания появится, ракетный двигатель…
Представление маскхалата прошло буднично. Я старался, готовил, инструктировал отобранных солдат, а полковник поискал глазами в указанном направлении, отправил проверить ординарца: не обманывают ли его, что там кто находится и удовлетворённый, что с сотни шагов никого не заметил, удалился.
– Построиться! – для демонстрации отобрал десяток человек и сейчас они стояли передо мной. Из них я и хотел назначить сержантский состав, но никак не решался сделать выбор. Кого-то выделять из общей массы было ещё рано. Кто чуть опытнее, кто отважнее, но явного лидера среди этой полусотни я не выявил. Желание назначить лейб-капралом именно имеющего авторитет среди солдат, чтобы неформальный лидер совпадал с официальным, исходило из личного опыта. Это конечно идеальная ситуация, но если есть возможность, почему не попробовать. Может я не на то обращал внимание, но выбор предстояло делать сейчас, а варианта у меня не было. Я прохаживался перед строем, всматриваясь в лица.
– Господин лейтенант, разрешите вопрос, – подал голос один из стоявших в строю. Я несколько раз возле него останавливался, смотря в глаза. Он не отводил взгляда, но среди всех он самый молодой и прибыл из числа последнего пополнения, всего месяц назад. Исполнительный, физически развит, читать и немного писать умеет. Но его кандидатуру на место фактически моего заместителя я не рассматривал из-за возраста.
– Представься и говори, – всех имён я не успел запомнить, хотя пытался.
– Солдат Засскин.
– Не солдат, а гвардеец, – кто-то тихо в строю поправил. Я мельком глянул на стоявшего во второй шеренге бойца.
– Да, гвардеец Засскин, господин лейтенант. Когда уходил служить, в село прибыла посылка от моего дядюшки. Так я хотел спросить, можно отправлять посылки или это решает лично офицер?
– Гвардейцам отправлять посылки можно. Кстати, этим и займёшься. Гвардеец Засскин, выйти из строя! Назначаю тебя своим ординарцем. О твоих обязанностях потом поговорим, но в них входит и сортировка, отправка посылок вверенного мне подразделения гвардейской роты, – долго не колебался, назначая Засскина ординарцем. Пусть молод, но это и хорошо. Ещё не растерял юношеский задор. – Встать в строй!
Посмотрел на реакцию бойцов и на того, кто поправил гвардейца. Тот только одобрительно кивнул головой.
– Гвардеец, выйти из строя! – скомандовал стоявшему во второй шеренге.
– Гвардеец Прокс, господин лейтенант, – выйдя из строя, представился солдат.
– Давно служите? – к сожалению ни личных дел, ни кого, чтобы расспросить о личном составе принятого подразделения не нашёл. Офицеров действительно не хватало, а сержанты оказались настолько намуштрованы, что только и отвечали: «Так точно!» и «Есть!».
– Четырнадцатый год. Прошёл три военные кампании, – я долго ждал продолжения ответа, но его не последовало. На суровом лице Прокса эмоции не читались, но выход из тупика нашёлся сам собой. Что-то в этом гвардейце было особенное, что заставило меня поверить в правильность своих действий.
– Внимание! Смирно! Гвардеец Прокс вам присваивается чин лейб-капрала. Через два часа жду у себя. В расположение, разойдись!
Не прошло и часа, как Прокс ожидал меня возле избы, где квартировал.
– Господин лейтенант, с вами желают поговорить, – доложил новоявленный ординарец.
– Почему не заходит?
– Так время ещё не подошло, вот и ждёт, а на улице холодно. Я его приглашал внутрь, в сени, но он отказался.
– Знаешь о нём что? Хотя, понятно, только прибыл, ещё не успел познакомиться.
– Уважают его, но и боятся, – тихо ответил ординарец.
– Зови. Как раз и отобедаем, накрывай на стол, – гвардеец Засскин правильно понял мой приказ. Быстро накрыл на стол, оделся теплее и вышел. Обратно не вернулся. В одиночестве вошёл только что назначенный мной лейб-капрал.
– Присаживайся, – указал на стол, – пообедаем, и, думаю, поговорить есть о чём.
– Вы правы, господин офицер. Для поговорить я и пришёл, пока приказ не ушёл на утверждение полковнику, но усаживаться за стол с офицером…
– Присаживайся. На обед всё равно не успеешь, а разговор, как понимаю, долгий.
Прокс осторожно уселся на край лавки. К началу разговора я не торопил, а разложил по тарелкам нехитрую снедь. Снабжение в гарнизоне было нормальное и крупы, и мясо попадали на стол не только офицерам, но и солдатам. Может не так много, как хотелось, но никто с голоду не умирал и сил на выполнение регулярных занятий хватало. Хотя была у меня мысль попросить полковника удвоить рацион гвардейцев. Пусть отъедятся пока в тылу, а то неизвестно, что ожидает нас там, за линией фронта.
– Господин лейтенант, – не притронувшись к еде, после длительной паузы, заговорил Прокс, – я не могу быть лейб-капралом. Разжалован я.
Слова Прокса меня не удивили. Теперь-то я понял, что в его взгляде бросилось в глаза – так смотрят не исполнители, а те, кто сам привык отдавать приказ.
– Я – разжалованный лейтенант. Бывший командир, бывшей двенадцатой пехотной роты двенадцатой армии его Императорского Величества Страниса Первого.
Вот тут я удивился и уставился на Прокса, но тот продолжал:
– За заслуги, меня, как знаю и вас, возвели в офицерский чин. Это было три года назад. Война только начиналась, – Прокс говорил медленно, подбирая слова. Изредка бросал взгляд на меня, но больше смотрел вниз, чуть склонив голову, словно Атлант, держащий на плечах непомерную ношу. – За что получил награду, думаю, неинтересно. Но за что разжалован, обязан рассказать.
– За неисполнение приказа? – предположил я и не ошибся. От моих слов Прокс вздрогнул.
– Вы правы, господин лейтенант. Я не исполнил приказ вышестоящего офицера. И вместо того, чтобы погибнуть, стоя на боевом рубеже, отвёл людей.
– Сколько жизней сохранил, когда, где, при каких обстоятельствах это было? – видимо мои вопросы удивили Прокса. Тот расправил плечи и уставился на меня. Было тяжело наблюдать, как в нём борются чувства вины, ответственности и долга. Но что приятно удивило, страха я не заметил.
– Лейб-капрал, извольте ответить на поставленные вопросы.
– В прошлогоднюю летнюю кампанию, возле станицы Торопалово. Там скалистая местность, невысокие горы, ущелья. Моей роте был дан приказ удерживать направление на Михонск. Держались пять суток, а когда боеприпасы, но главное закончилась вода и люди стали умирать от жажды, я отдал приказ отходить. Уходили ночью. Из остатков боеприпасов соорудили тайные заряды, так что дорогу по ущелью завалило. Сенарцы потом трое суток разбирали завал.
– И это тебя спасло от расстрела? – предположил я и, дождавшись кивка, спросил более важный для меня вопрос, – сколько людей вывел?
Именно ответа на него зависела судьба новоиспечённого лейб-капрала. Когда он понял, что надо отходить, когда взял на себя ответственность и отдал приказ, не в тот ли момент, когда все подчинённые убиты и ранены, не струсил ли он сам?!
– Выходило тридцать два вместе со мной. Дошли двадцать восемь. Потом трое скончались от ран.
«М-да. Арифметика, чтоб её! Но у каждого спасённого или есть, или будут дети, а сколько ещё они своими умелыми действиями уничтожат врага? Такая практика дорогого стоит. И, как ни странно, именно имеющие опыт действия в окружении мне и нужны».
– Те, кто вышел с тобой, где они?
– Не могу знать. Меня ж разжаловали. Двенадцатая рота прекратила существование. Её не восстановили.
– Имена помнишь? Составь список. Я поищу их. Они нам пригодятся.
– Пригодятся для чего, господин лейтенант? – встрепенулся Прокс.
– Не догадался? Ладно. Через день буду у полковника, согласую твоё назначение. Не откажет. Так что не переживай, принимай командование. А по поводу опыта. Задача нам поставлена ответственная, пойдём в тыл к сенарцам, на прогулку.
– Зимой?! Какая ж прогулка? И след от саней виден, и лошадь не везде пройдёт, а пешим далеко не уйдёшь и много не навоюешь.
– Нам не столько воевать придётся, а мешать спокойно спать захватчикам.
– И когда? – поднимаясь со скамьи, спросил Прокс. Сейчас он выглядел не измученным Атлантом, а человеком сбросившим груз, тянувший его к земле. Стало понятно: от того, что выговорился, ему полегчало, что не начал на него кричать, а задавал толковые вопросы, понял его ситуацию. Я даже провёл параллель, что меня ждёт, если мой план не сработает? Тоже, что и Прокса. Ни я, ни он – не дворяне и рассчитывать на простую отставку не приходится, остаётся только одно, тщательно готовить операцию и в этом мне бывший офицер поможет.
– Скоро, – ответил уклончиво, так как сам не знал точной даты. Не готовы пока люди к длительному переходу. – Из подчинённых выбери толковых и грамотных, я с ними побеседую и назначу лейб-сержантами. Именно для этого я тебя и приглашал, чтобы обсудить вопрос с назначением.
– Слушаюсь. У меня есть на примете несколько человек, толковых. Но позвольте сначала с ними обсудить. Вдруг откажутся.
– Почему откажутся?
– У каждого могут найтись свои причины, господин лейтенант.
– А из тех, кто занимается по упрощённой программе? Там есть толковые солдаты?
– Есть. Но они неграмотные. Вы ж их в первый день отправили грамоте и счёту обучаться.