*В империи существует ограничение: гражданин по закону может иметь трёх сыновей максимум, незаконнорождённых и от предыдущих браков в том числе. Старшему полагалось то, что заработал отец. Среднему, то, где проживал родитель. А младшему только беззаботное детство и фамилия. То бишь содержание до восемнадцати лет, а дальше сам.
Мы медленно сопровождали прототип до выезда на трассу «центр-юг».
Имперский тракт – широченная дорога, разделённая каменными ограждениями на два встречных потока. Трасса является стратегическим объектом и находиться под пристальным присмотром инквизиции. Регулярно делается ремонт, оснащены места для отдыха, патрулируют обученные всадники.
Единственное доброе дело последнего императора – это закладка и воздвижение в строго определённых точках на карте, города Тирион (запад), Арлатан (восток), и Каупанг (север). Лишь Ар-Каим был принудительно вписан в общую концепцию.
Дело в том, что граница империи проходит по этим городам-миллионникам и вычерчивает идеальный ромб. Строители под патронажем инквизиции попросту соединили вышеупомянутые города дорогой превосходного качества. Трасса «Центр-юг» начиналась в нескольких километрах от столицы и упиралась прямо в северные ворота Ар-Каима.
Смердящая повозка на поверку оказалась весьма проворной. Выйдя на трассу, она разогналась настолько, что кони перестали успевать за ней. Каучуковые башмачки, одетые поверх кованных колёс, давали транспорту хорошее сцепление с траком.
Вскоре бойцов начало клонить в сон. Как оказалась, они, прощаясь с безмятежной юностью, накануне изрядно накидались. Благо транспортёр вместительный, весь отряд, забрался в комфортабельные кресла и в мгновение ока уснул богатырским сном. А старшина, запрыгнув в кабину, заменил водителя. Тот получив разрешение с неописуемой радостью шустро смотался в спальный вагон.
Послышался хлопок, адова машина дёрнулась и начала разгоняться. Поскольку никто никуда не спешил, то условились поберечь лошадей и не топить что есть мочи. Но и особо растягивать тоже не хотелось. Соответственно, держались золотой середины.
Стояла ранняя осень – идеальное время для конных прогулок. Ведь уже нежарко, как летом, но ещё не холодно и с неба не сыплет всякая холодно-мокрая слякоть. Чем дальше мы уезжали от столицы тем домики на дачах заслуженных пенсионеров становились скромнее, да и количество этажей планомерно снижалось. Полчаса я, греясь на солнышке, с интересом разглядывал, всё, что попадалось на глаза.
Тем временем закончились дачные домики и начался лес. Бесконечная армия исполинов выстроилась вдоль широкого транспортного трака. Полки хвойных менялись на берёзовые, затем смешанные, а вот и группировка низкоросликов собралась на опушке. Вынув офицерскую шпагу с позолоченным эфесом, «и взяв её на плечо» я, выпятив грудь, представлял, что принимаю грандиозный парад.
– Трам пампам, пум пу-ру-рум. – Бубнил себе под нос, якобы славный генерал, как минимум трижды герой отчизны.
Вскоре мне наскучило и, объехав наш длинный кортеж, поравнялся с кабиной, со стороны водителя.
– Сержант, как твоё имя?
– Спартак. – Не отвлекаясь от дороги, отозвался он.
– Ого себе! А ты откуда?
– Из столицы. Чего дивишься? Это прозвище, а как по пачпорту, можешь в путевом листе прочитать.
– Достаточно и псевдонима, Алессандро Пилигрино моё имя.
– Я в курсе. – Нервно ответил сержант.
Сложилось впечатление, будто бы я своей болтовнёй отвлекаю штурмовика от чего-то очень важного.
– Слушай, сдаётся мне, что между нами чёрная кошка пробежала. Не могу понять, и где я нагрешил.
Сержант молча указал на мою грудь, где светились значки отличия, переливаясь на солнечных лучах.
– Хорошо учился, что здесь предосудительного?
– У меня тоже есть подобный ромб из значков. Но каждый из них доставался на стрельбищах или в реальных боях с настоящими врагами. Интересно, ты хоть какое-нибудь оружие, кроме шпаги, в руках держал? А хоть одного монстра собственной рукой хлопнул?
– Зря вешаешь на меня ярлык генеральского сыночка. Признаю, у меня было шикарное детство, но я – секундас*! И значки не крал, не покупал, что моё – то моё. Раз в жизни имею право выпендриваться. Можно подумать, у тебя нет парадной одежды и ты в ней после выпускного экзамена ни разу не щеголял.
– Сразу бы и сказал, что секундас, извини.
– Хорошо, что во время разобрались. Ибо чую, не случайно мы пересеклись на большой дороге ведущей в город высокого и стремительного карьерного роста. – Подмигнув, отреагировал я.
Спартак улыбнулся, поняв метафору, а затем спросил:
– Стало быть, воин правды?
– Да.
– У меня бы не получилось. Искать улики или разгадывать убийство – это так скучно.
– Каждому своё, думаю, допросы тебе понравились бы.
– Хоть штурмовой люд суров, но мы же не звери какие-то. Одно дело уничтожать явного врага, а другое мутузить потенциального преступника.
– Убедил, розыск – не твоё. Слушай, я могу без перекуров хоть до самого места службы доскакать, потому что за последний год очень мало времени провёл на свежем воздухе, а уж тем более на коне. Стало быть, привалами руководишь ты.
– Как голодные и заспанные моськи из амбразур покажутся, так и жрать пора.
Пока народ спал, мы обсудили график дежурств, так как по правилам прототип воспрещено оставлять без присмотра хотя бы половины отряда. Решено, что на ночных привалах, кто-то будет спать в карете. А ночёвок намечается две, в худшем случае три.
Вдруг одна из труб, идущих от бочки внутрь кареты, зашипела и бронированная дверца, что на крыше, медленно откинулась наружу. Изнутри высунулось сразу пять сонных лиц.
– Товарищ гвардии сержант, мы постимся, что ли? – Поинтересовался один из бойцов.
На показавшемся придорожном рисунке значилось, что до ближайшей площадки для отдыха три километра. Воины все поняли и занырнули внутрь, не закрывая крышки. Вскоре вдалеке показалось место нашего привала. Кортеж планомерно съехал с дороги и остановился на площадке для отдыха.
Не сказать чтобы аншлаг, но многолюдно, так как около половины открытых беседок было занято. На парковке стояло пару обозов, несколько карет и с десяток новомодных колесотолкателей с ножным приводом.
Появление экипажа, тянущего за собой шестнадцать лошадей, при этом регулярно испускающего чёрный дым, вызвал фурор. Эффектности добавил громкий хлопок после остановки адовой машины. Присутствующие отвлеклись от своих дел и молча разглядывали, как из мудреной кареты вывалилось шестнадцать воинов света и под предводительством лейтенанта, а также невесть откуда, появившегося сержанта группа направились к ближайшей свободной беседке. Хотя через минуту о нас позабыли. Мы, не торопясь, перекусили, и я разрешил бойцам покурить по сигарете.
После привала решили размяться и на скором марше преодолели полсотни километров. Заприметив вдали посёлок, колонна планомерно перешла на медленный аллюр. Так как мы опередили график на полтора часа, то теперь абсолютно никуда не торопились.
С возвышенности, небольшой городок под забавным названием Ёживск казался островком в бесконечном море пшеничных полей. А повозки, везущие снопа, словно муравьи, несущие добычу в муравейник. Понимание, что это будущий наивкуснейший на обоих полушариях земли хлеб радовало душу, хотелось петь и веселиться.
– Спартак, я не слишком озадачу штурмовую группу, если дам команду «песню запевай»?
– Думаю, нет. – Окинув взором довольных солдат, ответил сержант.
Но бойцы, не дожидаясь официального приказа, загорланили любимую в студенческих кругах шуточную песенку «всё идёт по плану, я люблю сметану». Непонятно чему радуясь я сам горлопанил на всю Ивановскую.
До того момента, как въехали во двор придорожной гостиницы, наш хор успел исполнить три песни. По согласованному графику дежурств первые восемь бойцов остались сторожить карету. А остальные отправились на водные процедуры, ужин и так далее по уставу.
Поскольку вся придорожная инфраструктура принадлежала инквизиции, то для нас, конечно же, нашлось местечко. Но я принял решение немного доплатить и организовать номера побогаче. Тем более, фрукты и лёгкое яблочное вино (или попросту сидр) шло в придачу. Нам достался отдельный двух местный и два совмещённых четырёх местных номера с общим выходом на балкон, вмещающий пятеро человек со столиком и стульями. В итоге наш отряд занял верхний этаж небольшой гостиницы целиком.
Смену караула решено делать раз в пять часов. Первый развод делаю я, следующий сержант.
До отбоя оставался час. Спартак улёгся спать, а я расположился на балкончике. Парням дозволено прогуляться, при условии, что не будут замечены охраняющими карету.
Закинув ноги на перила, я, потягивая вино, любовался закатом. Бушующее пшеничное море, гонимое ещё нехолодным, но уже порывистым ветром, врезалось в твердь нарастающего многовекового леса. Светило, прячась за кроны гигантов, одушевляло их и те будто бы адские гидры с множеством ядовитых голов преграждали путь золотистой стихии.
Когда последние лучи растворились в звёздном небосклоне, возвратились парни. Немного повозившись они разобрались с койками и мгновенно уснули.
Допив полулитровый графин, я буквально на цыпочках(по крайне мере так казалось) проник с балкона в номер, затем в коридор. Спустившись к администратору, я попросил добавки и пока женщина средних лет наливала сидора пододвинул ближе к стойке стул. Когда она вернулась и подала графин, я принялся допытывать о: криминальной обстановке в городке, не обижает ли служащих начальство, вообще о жизни в целом.
Я обожаю живое общение. Ведь жизнь – необъятное море различных судеб, точек зрения и всевозможных событий. Мне нравится сравнивать полученные ответы с ожидаемыми, сопоставлять их со статистическими данными или попросту пробовать понять: врут мне или нет. Постоянно в процессе общения с новым человеком всегда стремлюсь составить психологический портрет личности. Я способен часами расспрашивать незнакомого человека и мне будут интересны абсолютно все его ответы.
К сожалению, женщину надолго не хватило, вначале она излагала сложно-сопряжёнными предложениями, но постепенно ответы сокращались и под конец сошли на «да, нет». Решив, что хватит мучить ни в чём не виновного администратора, я попросил сообщить, когда настанет три часа ночи. В поисках нового занятия побрёл к бронированной карете. Присев на ступеньку у входной двери в адову машину постучал кулаком пару раз.
– Кому там не спиться? А ну отошли, а то башку прострелю! – Послышалось изнутри. Далее сразу три арбалета снялись с предохранителя и повернулись в мою сторону.
– Вольно, свои!
– Товарищ лейтенант, вы не представляете, насколько рад вас слышать.
– Отрадно, но боюсь, что слишком преждевременно, ибо до смены караула ещё долго. – Отмахнулся я.
– Отставить сборы. – После этих слов внутри начало происходить какое-то копошение, но вскоре вновь наступила тишина. Видимо, бойцы возвращались в удобные положения, занятые перед моим приходом.
– Как звать тебя?
– Гонсало – сын пекаря. – Послышалось из-за двери.
– Каким ветром тебя с тёплой печки в штурмовой отряд занесло?
– Секундас. – Горько вздохнув, ответил тот.
– Походу мы все здесь братья по несчастью.
– Видимо, да.
Потягивая вино, я длительное время общался с Гонсало. Когда тот устал, на выручку пришёл Гуаин. Таким образом и пролетело пять часов.
Едва первые лучи солнца начали окрашивать горизонт, разбиваясь об холодную тьму ночного небосклона и понемногу нагревая его, вышла Марта, оповестившая о конце моего дежурства.
Поблагодарив, я вернулся в апартаменты и потихоньку поднял бойцов. Когда весь отряд выстроился в коридоре, я сопроводил их до кареты. После правильного пароля, верный отзыв, смена караула и обратно в номер. По окончании недолгого процесса, я разбудил сержанта.
– За время дежурства без происшествий. Пост сдал. – Шутливо отдав честь, отрапортовал я.
– Пост принял, вольно боец. – Зевая, откликнулся Спартак.
Сидр наполнил неподъемной ленью, и я завалился спать, не раздеваясь.