Пересадка органов (Биомедицинские и биофилософские проблемы) - читать онлайн

Предисловие

Начну с того, что 20 июля 2012 года в медицине и здравоохранении Кыргызстана произошло знаментальное событие – впервые в стране осуществлена клиническая трансплантация почки. Операция выполнена хирургической бригадой Ж.И.Ашимова (заведующий отделом трансплантологии Кыргызского НИИ хирургии сердца и трансплантации органов, доктор медицинских наук, профессор). Не скрою, к данному событию у меня было двойственное чувство: во-первых, был рад тому, что, наконец, осуществилась моя давнишняя мечта – добится трансплантации органов, был рад тому, что удалось такая операция моему сыну, а, во-вторых, понимал и сожалел о том, что эта пересадка не из того рода пересадки органов, о котором мы мечтали.

Скажу откровенно, к этому событию мы шли долгих 15 лет. Еще в 1997 году нами был создан медицинский проект «Трансплантация» и когда мы обнародывали указанный проект на заседании ассоциации хирургических обществ Кыргызстана многие скептически отнеслись к идее внедрения пересадки органов и организации полновесной трансплантологической службы в Кыргызстане. Действительно, процесс обоснования Концепции организации этой службы, создание реальных предпосылок, материально-технической базы, подготовки научно-практических кадров был неимоверно трудоемким и проблематичным.

При отсутствии заинтересованности со стороны государства, при полном отсутствии финасирования, мы «на свой страх и риск» готовили экспериментальную и клиническую базу, первую трансплантологическую бригаду. В экспериментах была отработана технология забора, консервации и пересадки почки. Были проведены широкомасштабные научные исследования по налаживанию адекватной диспансеризации потенциальных доноров и реципиентов. В 2004 году были выполнены две успешные пересадки почек в эксперименте. И вот, наконец, пересадка почки осуществлена в клинических условиях. Это событие, конечно же, радует и вселяет оптимизм. Однако, есть и горечь осознания того, что это все же не то, на что мы нацеливались.

Мы нацеливались на налаживание конвейерной пересадки (ex mortio) трупных почек. Выполненная трансплантация почки относится к так называемой родственной трансплантации, когда почки для пересадки берут у родных, в данном случае у матери больного. В этом случае нарушается главная заповедь медицины «Не навреди!». Речь идет о том, что при родственной пересадке почки «вместо одного больного, получаем два больных», так как забор одной из двух почек у донора не может не отразится на его здоровье. Нарушается соотношение цели и средств – главной проблемы биоэтики. В очередной раз мы-медики, грубо нарушив мораль соблюдения равновесия цели и средств, стыдливо прячем глаза и ищем нашим действиям, поступкам и поведению всяческих оправданий.

Таких ситуаций в медицине чрезмерно много, а потому надо признать, что медицина,в особенности новые отрасли науки и практики остаются этически совершенно необеспеченными. До каких пор это будет продолжаться? Таким вопросом я задался уже на заре своей врачебной деятельности, когда впервые осознал, что в условиях неотложной медицины медицинская этика использует крайне неряшливо, а такое понятие как этический риск по-настоящему так и не приживается. В этом плане, до сих пор этическое содержание всех без исключения отраслей биологических и медицинских наук, остается в зачаточном состоянии. Между тем, во дворе XXI век с его новыми и сверхновыми технологиями, когда требуется еще больше гуманизировать науки и технологии, а среди них в первую очередь медицину. Это связано с тем, что круто изменился не только Мир, но и сама природа Человека, когда что-то происходит с ним, с его жизневоззрением и мировоззрением.

Хотелось бы отметить, что широко распространенное мнение об общечеловеческих философских ценностях – это нечто абстрактное. Философия имеет дело с метаценностями, в ее задачу входит объяснять и проблематизировать их. В этом аспекте, биофилософия, предметом и объектом которой является понятие «жизнь» во всех аспектах проявления, более сопряжена с теми ценностями, с которыми встречается и оперирует биология и медицина в том числе. Именно отсюда вырисовывается проект дальнейшего научного исследования по опосредованному осмыслению проблем биоэтики, медицинской этики, эко-этики и пр. Рождаемая на базе биофилософии конкретно-научная этика более цельная, предметная, прагматичная. Следует согласится с тем, что несмотря на обилие философской концепции есть еще классы поступков и поведение людей, которые остаются научно неосмысленными и не спроектированными. Между тем, на гаризонте появились новые нетрадиционные концепции, такие как трансгуманизм, карианство и пр, выступающие в разрез гуманизму. Все чаще оспариваются возможности новой научной рациональности – неонеклассической науки. Однако, в книге попытался выразить свои взгляды на те или иные проблемы – «Медицина займет свой истинно гуманистический статус не иначе, как на базе новой, истинно гуманистической, концепции».

Книга может привлечь внимание философов, интересующихся как биоэтической проблемой, так и методологической проблематикой клинической медицины, научных работников, интересующихся вопросами теории познания и социализации врачебной деятельности, а также врачей всех специальностей и студентов.

Введение

Следует подчеркнуть, что сегодня вопросы трансплантации органов и тканей почти не сходят с повестки дня многих международных медико-биологических форумов. Однако анализ их материалов и оценка тенденций показывает, что, к сожалению, осмысление многочисленных морально-этических, нормативно-правовых, религиозно-расовых проблем трансплантологии осуществляется незаслуженно пассивно и не на должном уровне. Между тем трансплантология – это огромное предприятие с массой нерешенных проблем-спутников. В этом аспекте, на наш взгляд, нет такой области науки и медицины, как в трансплантологии, где так ярко сфокусировались бы проблемы профессионального, морально-этического, методологического, философского порядка. В связи со сказанным на протяжении последних лет наше внимание привлекают вышеуказанные аспекты современной трансплантологии.

Мы бы отнесли философию современной трансплантологии к философии кризиса, к философии ответственности, к моральной философии. На наш взгляд, ключевой категорией оценки и анализа любого нового процесса, нового научного направления, новой технологии, новых общественных отношений должен быть принцип нравственности и ответственности, на основе которого строится теоретическая система ценностей к адекватно изменившимся условиям и перспективам развития цивилизации. Это к тому, что пересадку органов можно выполнить на конвейерном уровне уже сегодня, однако этот безусловный медико-хирургический успех может быт омрачен в связи с непреднамеренно-непредвиденно нарушенными законами этики, морали, нравственности, человеческого права. Нужно всегда помнить о том, что покров святости первой успешной пересадки сердца, осуществленный К.Бернардом, был снят впоследствии именно из-за разразившегося скандала о якобы незаконном изъятии сердца у реципиента, приравненный некоторыми юристами к убийству с преднамеренной целью (!). В этом плане этот и многие другие случаи являются предостережениями для современных «ястребов» трансплантационного дела.

Приступая к разработке данной темы, мы убежденно считали назревшим необходимость философско-методологического обобщения системы взглядов на указанные выше проблемы, а также использовать идеи философии как концептуальную навигацию для системного становления и развития трансплантологии. В нашей стране есть предпосылки для развития трансплантологии. Как и во всем мире, для того, чтобы трансплантационная практика у нас стала реальностью, возникла необходимость упреждающего и оптимального решения специфических «паратрансплантационных» проблем. Мы задались целью выполнить целостную реконструкцию и анализ значения темы жизни и смерти, сострадания и терпимости, ответственности для становления и развития трансплантологии. В этой связи впервые проанализированы основные этико-правовые проблемы и противоречия современной трансплантологии; определен статус темы этики трансплантологии; впервые изучены автопэзис и ко-эвалюцию системы социальных, морально-этических, нормативно-правовых, религиозно-расовых взглядов на проблемы современной трансплантологии в следующих аспектах, определяющих основополагающие принципы функционирования современной трансплантологии: жизни и смерти; сострадания и терпимости; морально-правовой ответственности.

Следует напомнить, что объектом наших исследований являются социальные, морально-этические и нормативно-правовые отношения, возникающие при реализации естественного права человека на жизнь и сохранение своего здоровья путем использования современной трансплантационной технологии. Предметом исследования мы выбрали феномены морали и этики жизни, смерти, сострадания, телесности, терпимости, толерантности, ответственности в приложении к вызовам современной трансплантологии. Мы нашли целесообразным раскрыть по возможности класс самых противоречивых морально-этических и правовых проблем современной трансплантологии, связанных с этикой: жизни и смерти; сострадания, телесности, терпимости и толерантности; права и ответственности. Следует подчеркнуть главное сущностное противоречие в современной трансплантологии: с одной стороны, во многом решенность тактико-технических аспектов пересадки органов, а с другой – нерешенность нормативно-правовых и морально-этических аспектов.

Другим сущностным противоречием в трансплантологии, носящим методологический характер, является ситуация из категории «нехватка – избыток»: с одной стороны, возник избыток идей в области частной трансплантологии, а для разработки всех идей сразу не хватает «ученых-методологов», призванных обобщить их; с другой стороны, в области общей трансплантологии характерна нехватка общих идей при существующем избытке «ученых-неметодологов». На наш взгляд, именно в этой области познания отмечается, к сожалению, острая нехватка одновременно методологических идей и ученых, призванных обобщать и развивать их, то есть методологов. Трансплантационная этика испытывает громадное воздействие институтов права, так как ориентируется прежде всего на принятие решений в тех ситуациях, когда существуют проблемы и сущностные противоречия морально-этического плана. Следуя этой логике, трансплантационная этика – есть форма критического самосознания профессионального сообщества медиков, в которой заложено сущностное противоречие: с одной стороны, осознанная необходимость спасти во что бы то ни стало жизнь больного, а с другой – осознанное право распоряжаться телами пациентов, преследуя при этом благо для первого и нисколько не заботясь о благе другого.

Нами использован функциональный подход, который раскрывает неклассические этики, как «этики-для-общества», то есть в их социально необходимой предопределенности – этической аргументации, суть которой в убеждении морального субъекта следовать тем или иным моральным практикам, жить и действовать в соответствии с теми или иными моральными ценностями и императивами. В настоящее время, в связи с развитием трансплантологии, безусловно, актуализировались такие феномены этой проблемы, как «смысл жизни – в самой жизни»; «смерть как экстраординарный порядок жизни»; «смерть служит продлению жизни». Возникла необходимость выработки новых концептуальных установок философско-рационального значения, касающихся проблем «жизнь-смерть», в том числе для формирования научного ответа на вызовы современной трансплантологии.

Для становления и развития трансплантологии безусловное значение приобретает феномен смысла жизни, традиционно выражаемый в формуле: «смысл жизни – в самой жизни», причем, научно эксплицировавшийся через этические и аксиологические построения. Постановка вопроса о «неестественной естественности» смерти с точки зрения трансплантологии выводит на серьезные раздумья. Появился особый статус смерти, важный с точки зрения трансплантологии. Такой статус смерти предполагает появление в правовом поле особого статуса умершего, его родственников и близки. В итоге, как мы видим, формируются особые психологические установки и особые общественные отношения. Нужно признать, что на протяжении веков сформировалась своеобразная мировоззренческая линия – линия оправдания и поиска смысла собственной кончины, вектор, сориентированный на себя, для собственного самоуспокоения, попытка придать рациональное объяснение той области неисследованного, где сама возможность «исследования», каким мы его представляем, теряет всякую основу.

Постепенно сознание людей во всем мире занимает осмысление смерти как состояние вытеснения смерти из коллективного сознания, когда постепенно смерть людьми вновь воспринимается как естественная неизбежность, не вызывая у людей чрезмерного трагизма. Такой психологический фон, такая социокультурная ситуация, безусловно, будет способствовать решению вопроса об органном донорстве в трансплантологии. В указанном аспекте оказывается, что уровень и темп развития трансплантологии в странах зависят от уровня и темпа благоприятной трансформации социокультурной ситуации. В такой ситуации на примерах трансплантационной теории и практики в современной культуре появляется место, где человек может попытаться сделать действительно новый шаг и выйти за пределы круговорота «жизнь – смерть».

Основное внимание исследователей должно быть сконцентрировано на пока что постоянно упускаемой возможности для следующего шага – событие смерти утратило природный, «биологический» субстрат. Иными словами, традиционная смерть организма как критерий смерти человека утрачивает свой смысл. И хотя эта утрата происходит на очень опасном и скользком пути, что спокойный и взвешенный анализ современных споров о концепции смерти, прежде всего, жестоких споров о морально-этической обоснованности использования донорских органов, позволит нащупать действительно новые перспективы понимания феномена смерти. Нужно признать, что именно религиозная мораль, будь то православная, католическая, исламская, всегда, во все времена выступала гарантом соблюдения этических принципов и нравственного закона человеческих взаимоотношений. На наш взгляд, религия является тем самым познавательно-психологическим барьером (по Б.Кедрову), выполняющим функцию вынужденного торможения научно-технического прогресса для того, чтобы люди, перед тем как наладить своеобразный «технологический конвейер» задумались бы о последствиях, о Человеке самом.

Отношение к пересадкам органов основных религиозных конфессий вполне позитивное. Большинство христианских богословов являются сторонниками трансплантации, рассматривая человека как единое целое. Позиция римско-католической церкви склоняется к тому, что пересадка органов есть акт милосердия и нравственный долг. Они считают, что «после смерти человека лучше, чтобы его тело служило какой-то цели, чем пищей для червей». Следует подчеркнуть, что для современной религии, будь это христианство, католицизм, мусульманство или буддизм, характерны «автопоэзис» и «ко-эволюция».

На наш взгляд, важно осмыслить развитие культуры самопонимания современного человека как автономного существа, особенностью которого является представление о собственном теле как предмете постоянной заботы о себе, о своем здоровье, то есть совершенствования смыслообразующего фактора существования. Итогом такого понимания должно быть гуманизация поведения и поступков, повышение приверженности этическому долженствованию. Современный субъект морали находится в состоянии поиска самого себя в контексте развития новых технологий, включая трансплантационную. Параллельные тенденции уничижительного отношения к телу или же, наоборот, наличие гипервнимания к нему демонстрируют конфликт в ценностном основании современной культуры, а потому не способствуют повышению социокультурного уровня бытия.

Разделение целостности морального поведения, наличие перекрестной идентичности современного человека как потребителя (в нашем случае реципиента, тело, взятое в аспекте вседозволенности и пр.) и производителя (в нашем примере донор, тело инструментализируемое в процессе деятельности, в рамках которого происходит «сублимация» телесных желаний, их отчуждение в сферу трансплантации) не способствует системному становлению и развитию трансплантологии. Тенденции обобществления телесности (через идеологию, дисциплинирование, применение насилия и пр.) противостоит личностный поиск «стратегий аутентичности», направленный против инструментального воздействия социума (через игнорирование и отрицание запросов трансплантационной практики, изменения телесного поведения и пр.). В этом случае отрицание как акт превращается в способ культурного конформизма, когда отсутствие ориентации на поддержание сложившейся морали и этики трансплантологии воспринимается в качестве нормативной этики. Однозначно, не следует допускать попыток «трансформацией» морально-этических понятий в трансплантологии в виде отрицания моральных норм или соглашательства с новыми приоритетами, так как возникнет опасная тенденция, отдающая приоритет «частному интересу и пользе» перед «универсальным благом». Такова основная концепция этики трансплантологии.

Итак, главными сущностными противоречиями в современной трансплантологии являются: решенность тактико-технических аспектов пересадки органов на фоне нерешенности нормативно-правовых и морально-этических аспектов; избыток идей в области частной трансплантологии и, наоборот, нехватки их в области общей трансплантологии при соответствующей нехватке «ученых-методологов» и, наоборот, избытке «ученых-не-методологов». Появился особый статус смерти, важный с точки зрения трансплантологии, предполагающий появление в правовом поле особого статуса умершего, его родственников и близких с формированием особых психологических установок и особых общественных отношений. Событие смерти утратило природный, «биологический» субстрат. Осмысленный в перспективе будущего может указать вектор осмысления конечности, то есть предельности любых устремлений человека. Жизнь не просто конечна, уходит со временем в историю. Но она не должна становиться в итоге конечным «в-себе», чтобы нести свое существование «в-другом» и функционировать еще раз от начала и до конца. В этой связи важно осознать тот факт, что дальнейшее развитие человека и общества требует появления в смысложизненном векторе общей составляющей, детерминированной социальными и этическими новациями, вызванными требованиями трансплантационной практики.

Трансплантационная этика испытывает громадное воздействие институтов права, так как ориентируется на принятие кризисных решений: с одной стороны, осознанная необходимость спасти во чтобы то ни стало жизнь больного, а с другой – осознанное право распоряжаться телами пациентов, преследуя при этом благо для первого и нисколько не заботясь о благе другого. Разделение целостности морального поведения, наличие перекрестной идентичности современного человека, как потребителя (в нашем случае реципиента, тело, взятое в аспекте вседозволенности и пр.) и производителя (в нашем примере донор, тело инструментализируемое в процессе деятельности, в рамках которой происходит «сублимация» телесных желаний, их отчуждение в сферу трансплантации), не способствует системному становлению и развитию трансплантологии. Необходимо восстановить равновесие права и нравственности, как единственного способа разрешения сущностных противоречий морально-этического и методологического характера. Основная концепция этики трансплантологии – не допустить «трансформацию» морально-этических понятий в трансплантологии в виде отрицания моральных норм или соглашательства с новыми приоритетами, так как возникнет опасная тенденция, отдающая приоритет «частному интересу и пользе» перед «универсальным благом».

В обществе постепенно формируется своеобразная мировоззренческая линия (линия оправдания и поиска смысла собственной кончины, вектор, сориентированный на себя), когда постепенно сознание людей во всем мире занимает осмысление смерти, как состояние вытеснения смерти из коллективного сознания, когда постепенно смерть людьми вновь воспринимается как естественная неизбежность, не вызывая у людей чрезмерного трагизма. Такой психологический фон, такая социокультурная ситуация, безусловно, будут способствовать решению вопроса об органном донорстве в трансплантологии. Уровень и темп развития трансплантологии в странах зависят от уровня и темпа благоприятной трансформации социокультурной ситуации. В такой ситуации на примерах трансплантационной теории и практики в современной культуре появляется место, где человек может попытаться сделать действительно новый шаг и выйти за пределы круговорота «жизнь – смерть».

Религиозная мораль, для которой характерны «автопоэзис» и «ко-эволюция», всегда, во все времена выступала гарантом соблюдения этических принципов и нравственного закона человеческих взаимоотношений. В этом отношении религия является тем самым познавательно-психологическим барьером (по Б.Кедрову), выполняющим функцию вынужденного торможения научно-технического прогресса для того, чтобы люди перед тем как наладить своеобразный «технологический конвейер» задумались бы о последствиях, о Человеке самом. Итогом такого подхода должна быть гуманизация поведения и поступков, повышение приверженности этическому долженствованию. Параллельные тенденции уничижительного отношения к телу или же, наоборот, наличие гипервнимания к нему демонстрируют конфликт в ценностном основании современной культуры, а потому не способствуют повышению социокультурного уровня бытия.

Следует подчеркнуть, что в настоящее время хирурги практически готовы выполнить пересадку головного мозга или головы в целом. Между тем ряд морально-этических проблем и последствия такой операции совершенно не осмыслены с философской позиции. С учетом этого мы впервые задались целью выполнить целостную реконструкцию и анализ значения темы социальных, морально-этических и правовых последствий пересадки головного мозга, причем как с позиции гуманизма, так и с позиции трансгуманизма. Для реализации указанной цели, на наш взгляд, необходимо было решить ряд задач, включая изучение истории, перспективы указанной операции, охарактеризовать нынешнее состояние и будущие возможности нейротрансплантации, которую, по нашему мнению, следует расценивать как модель мировоззренчески противоречивой медицины будущего. Полагаем, что исключительно важным была необходимость рассмотрения концепции «смерть личности» в ракурсе онтологического кризиса понятия «смерти мозга» в естественнонаучном дискурсе.

Для разрешения цели, на наш взгляд, было также важно уяснить предпосылки формирования нового понятия смерти человека как единого процесса, не расщепленного дуализмом «сознание – тело», а также осмысление проблемы идентификации личности после пересадки головного мозга. У нас не вызывал сомнение и необходимость прояснения биосоциальных проблем сетлерики. Нашу работу следует рассматривать, во-первых, как первый опыт научно-философского исследования в области теоретических вопросов, касающихся социальных последствий пересадки головного мозга, а во-вторых, как попытку рассмотреть с точки зрения классической философской антропологии, трансгуманизма и карианства основные компоненты проблемной «сверхситуации» в трансплантации головного мозга или головы в целом. Методологической и теоретической основой наших исследований послужили философские, психологические, социологические исследования по заданной теме, характерные для различных этапов развития философии, с преимущественным вниманием к состоянию проблем трансплантологии.

На рубеже XX-XXI веков познавательно-психологическая, социально-гуманистическая и морально-этическая проблематика различных отраслей наук, обусловленная научно-технико-технологическим прогрес¬сом, стала особой областью философского исследования. В биомедицине и медицине, как впрочем, во многих отраслях наук на первый план выдвинулась проблема соотношения целей и средств в биоэтике. Кстати, одной из самых жгучих и взрывоопасных проблем современности. Данная проблема и является объектом исследования и обощения I тома монографии «Биофилософия». Наш труд по характеру и уровню осмысления социально-психологических и этико-гуманистических феноменов биомедицины и медицины не укладывается в традиционное русло философских обобщений. Это связано, прежде всего, с тем, что в отношении указанных феноменов сохраняются повальные разногласия и разномыслия. Плюс ко всему с каждым годом все больше укрепляется позиция трансгуманизма и кариантсва, увеличивается количество их сторонников. Между тем, это серьезный вызов к состоятельности существующих и господствующих этических теорий и мирровозрения людей в целом.

Наш труд представляет собой попытку сознательно или интуитивно наметить, во-первых, объективно необходимый этап выхода этических проблем биомедицины, как философского объекта на более широкий мировоззренческий уровень, а, во-вторых, объективную необходимость становления нового интегрального подхода к процессу философского осмысления современных морально-этических концепций биомедицины и медицины. Мне показалось, что наиболее приемлемым является осмысление указанных проблем на базе, идеалах и принципах биофилософии. Итак, исходным постулатом послужил то, что на рубеже XX и XXI веков, в связи с развертыванием научно-технологического прогресса достижения естественных наук начали интенсивно внедряться в практику и для многих стали зримы катастрофические последствия использования новых и сверхновых технологий, причем, не только на ценностное содержание мировоззрения людей, но и на бытие живого вещества в целом и человека в частности. Более того, как об этом говорят ученые и мыслители, под этим влиянием изменился сам Человек. В этой связи возникла необходимость формирования новой мировоззренческой парадигмы, максимально учитывающей научные достижения.

Таким образом, развитие биологической, в особенности биомедицинской науки, необходимо четко связывать с неизбежностью перехода к новой системе мировоззрения, что оправдано, прежде всего, тем, что уже на рубеже XX и XXI веков имело место, прежде всего, четко выраженный нравственный упадок культуры как основы мировоззрения индустриального общества, попирающего элементарные этические нормы сохранения жизни. В этой ситуации, базисом новой культуры, а, следовательно, и мировоззрения, должно стать, по нашему мнению, святость человеческой жизни. Как медик и философ, хочу отметить, что особое место в системе теоретических и методологических предпосылок становления биофилософии занимают не только организменная, эволюционная и коэволюционная концепции биологии, но и современная концепция развития медицины, выполняющая функцию своеобразных моделей культуры оздоровления людей в век новых и сверхновых технологий, в условиях нравственного кризиса общества. Прогресс медицины должна происходит не за счет ущемления человечности. По крайней мере, такова должна быть главная суть современной концепции оздоровления людей.

В настоящее время, когда имеет место значительное многообразие интерпретаций объекта и предмета биофилософии, поскольку в полной мере еще не выкристаллизовалась ее проблематика, не произошло окончательное ее конституирование в системе научного знания, считал бы оправданным включить все многообразие мировоззренческих парадигм не только современной биологии (фундаментальная наука) и биомедицины (фундаментально-прикладная наука), но и медицины (прикладная наука) в ее исследовательскую проблематику в качестве ситуативных проблем. На мой взгляд, концептуальная проработка каждой из ситуативных проблем, безусловно, укрепит позицию не только всего комплекса биомедицинских наук в целом, но и биофилософии, причем, в качественном диапазоне.

Допускаю различное восприятие и оценку данного произведения. Считал бы цель выполненной, если высказанные суждения найдут отклик, стимулируя со-размышления и совместный поиск. Я не призываю к единогласию и единомыслию. Нет. Призываю, во-первых, к со-размышлению по вопросу оптимизации соотношения целей и средств в биоэтике, к совместному поиску все же гуманистического метода их гармонизаций. На мой взгляд, дискуссия помогает отточить, прежде всего, собственное мнение, а затем уже способствует той или иной степени взаимопониманию. Конечно же дискуссия не является самоцелью. Она оправдана в тех случаях, когда у спорящих, с одной стороны есть определенные разногласия и неясности, а с другой – реальная возможность разобраться в них и устранить их [Советский энциклопедический словарь. – М. «Советская энциклопедия», 1985. – С.395]. В этом смысле, дискуссия – вынужденное средство достижения истины.

Глава 1.

Проблема недостаточности концепций и интеграции наук для гармонизации соотношения целей и средств в биоэтике

Исходным постулатом наших исследований и философских обощений является то, что традиционно многие науки призывают к разрежению этического дисурса до уровня нормативной этики. На наш взгляд, не следует абсолютизировать нормативную этику с ее инструкциями, кодексами, уставами, положениями. Их в биомедицине и медицине достаточно много и, к сожалению, они не всегда способствуют образцовой моральности, то есть с сохранением истинной доброты, милосердия и человечности. В этих условиях, на наш взгляд, нужно вписать этику в контекст союза философии и медицины.

Сейчас много дискутируется вопрос о возможностях той или иной науки в достижении истины. Следует отметить изменение характера объекта исследования, когда заметно усилились место и роли комплексных подходов в его изучении. Объектом современной науки становятся – и чем дальше, тем чаще – так называемые «человекоразмерные» системы, в числе которых и в первую очередь, биомедицинские объекты. В настоящее время обсуждается вопрос о построении науки будущего. При этом выдвигается на первый план задача создания такого учреждения. Такими являются Институты человека, Институты природы, Институты жизни и пр.

Мы переживаем время интеграционных, междисциплинарных, транстеоретических, полисинтетических наук. В настоящее время активно развиваются такие синтетичные науки как экобиомедицина, физхимия, химфизики, медхимия, биогеохимия, биогеомеханика, биоматематика и пр. Объектами этих наук являются сложнейшие системы, не «подвластные» одной отрасли науки. Кроме того, надо заметить, что все чаще внимание ученых привлекают такие исторически развивающиеся системы, как мораль, нравственность, этика. Активно развиваются биоэтика, экоэтика, биофилософия, философия науки и техники и пр. При этом идет тотальная оценка динамики этих категорий в зависимости от социально-природного фона. Внимание ученых все больше привлекают такие глобализационные проблемы, как экобиология, эко- и энергомедицина, биотехнология, трансплантология, системы «человек-компьютер», искусственный интеллект, генная инженерия и пр.

В мире идет широкомасштабное изучение последствий технологизации человеческой жизни, когда облик науки определяют системы, требующие новой методологии их познания. В настоящее время постулируется возможность таких манипуляций с человеком, как компьютеризация (нанороботизация), копирование сознания на синтетические носители (сеттлерика), «синтетические радости» (фантоматика и цереброматика) и, наконец, полная переделка конструкции человека и его окружения (пантокреатика). Перечисленные феномены являются новейшими в качестве объектов научных исследований. Насколько наши познания «догоняют» эту проблему и отвечают ли стратегии новой научной рациональности? Готово ли наше общество к восприятию такой перспективы? На рубеже ХХ и ХХI века началось лавинообразное развитие всей совокупности наук о жизни, начался процесс переосмысления на основе новых данных накопленных медициной фактов предрасположенности человека к различным заболеваниям, механизмов его иммунной защиты, а также роли окружающей среды и стрессов в развитии болезней – всего, что определяет здоровье человека, его долголетие и качество жизни.

Нужно отметить, что среди всех биологических наук наибольшее развитие получила биомедицина – симбиоз медицины и биологии, в основе которого лежит использование для решения медицинских проблем идей и технологий, разработанных в ряде теоретических медико-биологических науках. К настоящему времени приводятся следующие определения биомедицины: во-первых, это комплексная, интегративная, медико-биологическая, междисциплинарная отрасль знания, в основе которого лежит использование для решения медицинских проблем идей и технологий, разработанных в клеточной биологии, биохимии, биофизики, патофизиологии, патоморфологии, иммунологии, и других биологических науках; во-вторых, это отрасль науки, изучающая жизнь человека и качество этой жизни, основанном на переосмыслении новых научно-медицинских данных предрасположенности человека к различным заболеваниям, механизмов его функционально-физиологической, иммунной защиты, а также роли окружающей среды и стрессов в развитии болезней; в-третьих, это основа развития ранней диагностики заболеваний, основанной на прогнозировании предрасположенности к человека к болезням; на определении индивидуальных генетически обусловленных особенностей реакций организма; в-четвертых, это основа разработки эффективных методов лечения болезней, основанных на многократном ускорении разработки новых лекарственных средств за счет компьютерного моделирования, автоматизированного скрининга потенциальных препаратов, применения в преклинических испытаниях кандидатных веществ клеточных культур; в-пятых, это основа для создания принципиально новых лекарственных препаратов на основе антител, методов клеточной и тканевая инженерии, а также разработка методов выращивания органов для трансплантации.

На рубеже ХХ-ХХI века одним из основных и авангардных направлений биомедицины стала трансплантология – комплексная, интегративная, медико-биологическая, междисциплинарная (биологическая, медицинская, техническая) отрасль, областью исследований которой являются: во-первых, исследования по разработке способов преодоления тканевой несовместимости путем углубленного изучения вопросов трансплантационной иммунологии и трансплантационной патофизиологии, основной системы гемосовместимости человека и животных и внедрение полученных данных в клиническую практику; во-вторых, экспериментальная и клиническая разработка, а также внедрение в практику методов пересадки органов, тканей, изолированных клеток, а также оценка функции пересаженных органов и тканей; в-третьих, теоретическая и экспериментальная разработка и применение в клинической практике методов консервации органов, тканей, клеток; в-четвертых, теоретическая и экспериментальная разработка и создание аппаратов и систем, заменяющих жизненно важные органы и отдельные их функции, а также исследования в области создания материалов для искусственных органов; в-пятых, разработка методов диспансеризации и реабилитации больных с пересаженными органами, а также с различными искусственными органами.

На рубеже XX-XXI веков одной из важнейших причин того, что биология, как наука о жизни, безусловно, выдвинулась в первый ряд объектов познавательно–преобразовательной и оценочной деятельности философии, связано, прежде всего, с небывалым прогрессом биологических наук, прежде всего, таких отраслей, как биомедицина и ее прорывная отрасль, как трансплантология. Адекватно им зародилась новая научная дисциплина – биофилософия. Приводятся следующие определения биофилософии: во-первых, это комплексная, интегративная, биологически ориентированная междисциплинарная отрасль знания, вскрывающую мировоззренческо–методологические, гносеологические, онтологические и аксиологические проблемы через призму исследования феномена жизнедеятельности; во-вторых, это целостное единство философии биологии; философии жизни; аксиологии, как ценностное отношение к философии биологии и философии жизни, представляющий совокупность интересов философов, методологов, биологов, физиков, психологов, этологов, экологов и специалистов многих других наук, так или иначе исследующих феномен жизни; в-третьих, это раскрытие всего богатства мировоззренческо-методологического содержания философии жизни, выявление ее места и роли в развитии философии науки и духовной культуры в целом, это ответственное отношение исследователей к концептуальной проработке как каждой из проблем биологии, так и всего комплекса биологических дисциплин; в-четвертых, это философия, вносящая ценностный момент в понимание жизни, ее места и роли в мироздании и мировоззрении, это осмысление все возрастающего методологического влияния философии на понимание процессов бытия живой материи, материальной и духовной деятельности людей; в-пятых, это использование философского инструментария познания бытия и насыщения ее философской проблематикой, когда конкретные биологические исследования будут осуществляться в свете новых философских идей, нового философского видения мира.

Если очертить пределы проблем биофилософии, то они простираются: во-первых, от общего видения предмета биофилософии до раскрытия всего богатства его мировоззренческо-методологического содержания; во-вторых, от определения предмета биофилософии до выявления его места и роли в развитии философии науки и духовной культуры в целом. Таким образом, биофилософия является: во-первых, разделом философии, который занимается эпистемологическими, метафизическими и этическими вопросами в области биологических и биомедицинских наук, а также анализом и объяснением закономерностей развития основных направлений комплекса наук о живом; во-вторых, органическим единством интеллектуального и эмоционально-чувственного освоения медико-биологической реальности, определения в ней места и роли научно-рационального и вненаучного методов познания жизни.Хотелось бы отметить такую проектно-методологическую функцию биофилософии, как оценка социально-практических и морально-этических потребностями человека, то есть с решением вопроса о том, как выйти из кризисной (морально-этической, нормативно-правовой) ситуации с помощью биофилософских целевых программ организации развития науки, практики, человеческой культуры и цивилизации.

В целом, сформировался достаточно обширный спектр новых проблем, синтезируемых ныне биофилософией – это анализ и синтез четырех относительно автономных, но, вместе с тем, внутренне взаимосвязанных оснований (онтологического, методологического, аксиологического, праксиологического) любой медико-биологической науки, ее отраслей, конкретной дисциплины или даже специальности. В современном естествознании еще более активно «задействованы» все функции философии – онтологическая, гносеологическая, методологическая, мировоззренческая и др. Предметом активного обсуждения сегодня являются вопросы о самой философии как таковой; ее месте в современной культуре; о специфике философского знания, его функциях и источниках; о ее возможностях и перспективах; о механизме ее воздействия на развитие научного познания и иных форм деятельности людей.

Предметное поле современной философии, безусловно, расширилось, предельно напряжены и деформированы, в результате создалась «проблемная сверхситуация» во многих отраслях науки. Практически все науки оказались методически перегруженными, а методологически недогруженными, что является основной специфической чертой современного научного познания, требующей смещения акцента в сторону повышения общетеоретического уровня и методологическую нагруженности их парадигм. Сейчас много говорится о философском основании каждой науки. Она востребована для многих форс-мажорных ситуаций в науке – это и кризис теорий, это и проблемы концепций, это и вопросы интеграции наук. Темпы научно-технического прогресса таковы, что уже нынешнее поколение увидит, как по улицам будут ходить клонированные двойники, трансгенные люди, претендующие на правосубъектность, появляются киберорганизмы, кочующие по сети интернет с одного сервера на другой, не говоря о том, что появятся биороботы.

В настоящее время активно развивается так называемая НФ-философия – философия, предметом и объектом осмысления которого являются новые технологии, отраженные в многочисленных произведениях научно-фантастического жанра. Ученые предлагают по фантазировать, в том числе на предмет того, что отличия «человек-робот» постепенно стираются из-за насыщения человеческого организма кибернетическими микро- и наноустройствами. В такой ситуации, естественно возникает вопрос: к кому тогда применять, а к кому не применять общечеловеческие представления и духовные ценности? Можно ли говорить о юридической оправданности применения тех или иных гражданских воздействий или решения вопросов их правопользования? Какова судьба этической максимы «относиться к человеку только к цели самой по себе» в случаях, когда врач использует, например, почку от «живого донора»?

Указанные выше вопросы лишь подчеркивают внутренний драматизм и социально-психологическую остроту проблемы соотношения целей и средств в биоэтике, как одного из основных предметов биофилософии. Хотелось бы отметить важность более широкого понимания биоэтики, включающее в себя ряд аксиологических проблем профессиональной деятельности, смежной с врачебной, ряд социальных проблем, связанных с системами здравоохранения и, наконец, проблем, относящихся к отношению человека к животным. В указанном плане, биоэтика включает в себя этические регулятивы отношения к животным и тот круг проблем, который ранее относился к экологической этике. Иными словами, биоэтика ориентируется на достижения современной биологии при обосновании или решении моральных коллизий, возникающих в ходе научных исследований.

Глава 2.

Со-размышления о предмете, истории становления биофилософии

На рубеже XX- XXI веков биология, как наука о жизни, безусловно, выдвинулась в первый ряд объектов познавательно–преобразовательной и оценочной деятельности философии. Это связано, прежде всего, небывалым прогрессом биологических, в особенности, биомедицинских наук [Биофилософия / Под научным руководством Лисеева И.К. – М.: ИФ РАН, 1997. – 264 с.]. Перспективу такой тенденции описывали ряд авторов еще в 80-е годы XX века [Казначеев В.П. Очерки теории и практики экологии человека. – М., 1983. – С.23-30]. Разумеется, философское осмысление современного состояния биологии свидетельствует о закономерном и все возрастающем методологическом влиянии философии на понимание процессов бытия живой материи, материальной и духовной деятельности людей [Фролов И.Т. Жизнь и познание: О диалектике в совр. биологии. – М., 1981.– С.44-49]. Есть основания полагать, что по мере дальнейшего развития биофилософии ее сфера исследований будет все больше расширяться и углубляться на основе использования философского инструментария познания бытия и насыщения ее философской проблематикой. Об этом говорил Ruse M. (1988) еще на заре становления этой науки [Ruse M. Philosophy of Biology Today / Albany, State Un of NewYork. – Press, 1988]. О том, что конкретные биологические исследования будут и должны осуществляться в свете новых философских идей, нового философского видения мира – писала Р.С.Карпинская (1980) [Карпинская Р.С. Биология и мировоззрение. – М., 1980.– С.68-70]. В указанном ракурсе, биофилософия – это раздел философии, который занимается эпистемологическими, метафизическими и этическими вопросами в области биологических и биомедицинских наук, а также анализом и объяснением закономерностей развития основных направлений комплекса наук о живом [Биофилософия / Под научным руководством Лисеева И.К. – М.: ИФ РАН, 1997. – 264 с.].

Нужно отметить, что содержание и проблематика философии биологии существенно изменялись в ходе развития биологии и других наук о живом, в процессе изменения их предмета, трансформации стратегических направлений исследования. На начальных этапах своего становления как науки биология, еще не будучи теоретически оформленной, по существу представляла собой часть философии. Это отчетливо проявилось уже в античности, прежде всего в учении Аристотеля [Аристотель. О частях животных / Пер. В. П. Карпова. (Серия «Классики биологии и медицины»). – М.: Биомедгиз, 1937]. Проблема познания живого представлена у Аристотеля как в рамках умозрительной философии, учения о логических формах и методах познания, так и как особая, относительно самостоятельная сфера исследования природы [Ruse M. Philosophy of Biology Today. – Albany, State Un of NewYork. Press, 1988].

Нужно отметить, что биология в качестве объекта философких исследований известна со времен Аристотеля. В свое время этой проблемой занимался Р.Декарт, а затем И.Кант. Очевидно то, что в XX веке методологическое осознание путей и форм познания жизни значительно продвинулось вперед в поисках научного метода. В частности, у Декарта механистический метод был распространен на сферу живого, что привело к представлениям о живых существах как сложных машинах, подчиненных законам механики и развитию редукционизма. В разработанной форме механистическая концепция познания живого получила воплощение в философии Спинозы, который обосновал ее с рационалистически-математических позиций, исходящих из традиции Галилея, Гоббса, Декарта [Гилье Н., Скирбекк Г. История философии. – М., 2000. – 222 с.]. Между тем, исходя из представления о непрерывности развития и всеорганичности природы Лейбниц попытался выйти за рамки механистического материализма, утверждая, что единство организма составляет такая организация частей в одном теле, которая участвует в общей жизни [Biology and Philosophy / Ed. M. Ruse. – L., 1986. – V.1. – Р.122-132].

Следует подчеркнуть, что разграничение предмета биофилософии появилась относительно недавно. Если обратиться к истории этой науки, то начало формирования биофилософии связано с выходом в свет монографии австрийского ученого-эволюциониста Б.Ренша «Биофилософия», а также с публикацией Р.Саттлера монографии «Биофилософия: аналитическая и холистская перспективы» (цит. – А.Т.Шаталова и соавт., 1997). Указанные выше труды были посвящены гносеологической проработке механизмов познания жизни и определению места биофилософии в структуре научного знания [Hull D. The philosophy of Biological Sciens. – N.Y., 1974].

На мой взгляд, достоверную эвалюцию философии биологии можно проследить по капитальным в свое время монографическим трудам многих исследователей. В частности, в монографии К.Линней «Система природы» (1735) заложен основа классификации растений, животных и минералов. Впервые человек был отнесен к классу млекопитающих и к отряду приматов, что нанесло существенный удар по доминировавшему в те годы антропоцентрическому мышлению [Лисеев И. К., Огурцов А. П., Панов Е. П. Биология в познании человека. – М., 1989. – С.55-65]. К.Линней сформулировал принцип иерархичности систематических категорий, согласно которому соседние таксоны связаны не только сходством, но и родством. Эта идея стала одним из краеугольных камней на пути утверждения эволюционных представлений [Biopolitics. The Bio-Environment. Vol. 1-3 / Ed. By Agni Vlavianos -Arvanitis // B.I.O. Athens. – V.1.– 1987; V.2.– 1988; V.3. – 1991].

В известной монографии «Философии зоологии» Ламарка (1809) впервые сформирована целостная концепция эволюции в ее философском осмыслении. Было обращено внимание, во-первых, на всеобщий характер изменчивости, а, во-вторых, на прогрессивный ход эволюции, зависимая от фактора влияния среды. В качестве основного механизма эволюции Ламарк принимал наследование приобретенных признаков [Лисеев И. К., Огурцов А. П., Панов Е. П. Биология в познании человека. – М., 1989. – С.23-42]. Тенденцию же к усложнению организации живых организмов Ламарк считал результатом внутреннего стремления организмов к прогрессу, к совершенствованию. Принципиальным философским моментом в творчестве Ламарка является замена преформистских представлений, идущих от Г.Лейбница и других, идеями трансформизма – исторического превращения одних видов в другие [Биоэтика: проблемы и перспективы: сб. статей / ИФ РАН; отв. Ред. С.М.Малков, А.П.Огурцов. – М., 1992. – 210 с.].

В монографии «Царство животных» Ж.Кювье (1817) был сформулирован принцип соподчинения признаков. Развивая идеи Линнея, автор разделил все многообразие животных на четыре ветви, каждая из которых характеризуется общностью плана строения. Причем между этими ветвями, по Кювье, нет и не может быть переходных форм. В выдвинутом им принципе условий существования, названном принципом конечных целей, развиваются идеи «конкретной телеологии» Аристотеля: во-первых, организм, как целое, приспособлен к условиям существования; во-вторых, эта приспособленность диктует как соответствие органов выполняемым функциям и соответствие одних органов другим, так и их взаимообусловленность в пределах единого целого [Аристотель. О частях животных. / Пер. В. П. Карпова. Серия «Классики биологии и медицины»). – М.: Биомедгиз, 1937]. Ж.Кювье впервые показав на обширном фактическом материале грандиозную смену форм жизни на Земле и постепенное усложнение этих форм, фактически заложил основы эволюционных взглядов. Однако, в силу своих философских убеждений он свел их к представлениям о неизменяемости природы и настойчиво отстаивал эту позицию [Hull D. The philosophy of Biological Sciens. – N.Y., 1974].

В монографии «Философия анатомии» Сент-Илера (1818-1822) впервые обращено внимание на проблему значения и сущности сходства признаков. Автор целеустремленно искал гомологии у различных видов животных, разрабатывая идею единства плана строения всего живого. Однако дискуссия окончилась победой Кювье, который опроверг механистическую трактовку единства морфологического типа, предлагаемую Сент-Илером [Энгельс Ф. Диалектика природы. – 1873-1882, 1886]. В монографии «История развития животных» Карл Бэра (1833-1834) выведены законы эмбриогенеза. По мнению автора, сущность развития состоит в том, что из гомогенного и общего постепенно возникает гетерогенное и частное («закон Бэра»). Однако при этом эмбриональное развитие не означает повторения серии более низко организованных взрослых животных и не является прямолинейным [Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Философия природы: коэволюционная стратегия. – М., 1995. – С.98-102].

Существуют целые серии и циклы изданий, которые были посвящены тем или иным разделам и проблемам философии биологии. В частности. В ряде работ Шеллинга проблема познания живой природы выступает не как проблема эмпирического естествознания, а как одна из основных проблем натурфилософии. Природа предстает в форме всеобщего духовного организма, одухотворяемого единой «мировой душой», проходящего различные этапы своего развития на разных ступенях развития природы. В объяснении жизни Шеллинг не приемлет ни витализма, ни механицизма. Жизнь, в его трактовке, не нечто устойчивое, а постоянное изменение – разрушение и восстановление тех процессов, которые ее образуют [Карпинская Р.С. Природа биологии и философия биологии // Природа биологического познания. – М., 1991. – С.62-64]. В свих трудах И.Кант подчеркивает недостаточность ориентации только на механические причины, ибо организм, с его точки зрения, есть образование активное, заключающее в себе одновременно и причину, и действие. Задача познания живого сводится Кантом к определению трансцендентальных условий его мыслимости, поиску регулятивных понятий для рефлектирующей способности суждения [Эрлик С.Н. Биофилософия и человекознание // Биофилософия. – М., 1997. – С. 127-148].

В работах Гегеля отражена необходимость философского осмысления природы на основе разрешения внутреннего противоречия, присущего теоретическому отношению к природе. Суть его в том, что естествознание как форма теоретического отношения к природе стремится познать ее такой, какая она есть в действительности. Согласно Гегелю, философия природы не только выявляет всеобщее в природном мире, но и характеризует предметы природы под углом зрения их отношения к чувственности человека [Гилье Н., Скирбекк Г. История философии. – М., 2000]. Таким образом, существенно опережая свое время, Гегель проводит мысль о том, что в философии природы объективное соотносится с субъективным.

В капитальных трудах Чарльза Дарвин отражено принципиальное отличие его концепции от других эволюционных и трансформистских взглядов, так как раскрывает движущий фактор и причины эволюции. Нужно отметить, что дарвинизм ввел в биологию исторический метод как доминирующий метод научного познания, как ведущую познавательную ориентацию. Развитие эволюционных идей на основе дарвинизма вглубь и вширь привело в конце XX века к формированию концепции глобального эволюционизма, предлагающего эволюционный взгляд на все мироздание в целом [Карпинская Р. С. Природа биологии и философия биологии // Природа биологического познания. – М., 1991. – С.67-87].

В трудах Грегора Менделя изложены начала генетики как науки, была сформулирована закономерности наследственности. Впервые в истории науки использовав количественные подходы для изучения наследования признаков, Мендель установил новые биологические законы, тем самым заложив основания теоретической биологии. [Философия биологии: вчера, сегодня, завтра. – М.: ИФ РАН, 1996. – 306 с.]. Вплоть до середины 20-х годов XX века развитие генетики и эволюционизма шло независимо, обособленно, а порой и конфронтационно по отношению друг к другу. Лишь к 50-м годам произошел синтез генетики и классического дарвинизма, что привело к утверждению нового популяционного мышления в биологии [Беляев Д.К. Проблемы биологии человека: генетическая реальность и задача синтеза социального и биологического // Природа. – 1976. – №6. – С.18]. Развивая исследования в этом направлении, А.Н.Северцов уточнил представления о прогрессе биологическом и морфофизиологическом, показав, что они неравнозначны. Дж.Симпсон и И.И.Шмальгаузен в дополнение к описанной Дарвином движущей форме естественного отбора, отсекающей любые отклонения от средней нормы, выделили стабилизирующую форму отбора, охраняющую и поддерживающую средние значения в среде поколений.

Как известно, марксизм, стоящий на позициях социологизма, выступил с отрицанием актуальности философии природы как таковой. На первом плане у марксистов стоял, как известно, стремление объяснить все, исходя из социальных особенностей той или иной общественно-экономической формации [Лисеев И. К., Огурцов А. П., Панов Е. П. Биология в познании человека, – М., 1989]. Из подобного подхода органично следовало ограничение проблематики философии науки, во-первых, лишь методологией науки и логикой, а, во-вторых, отказ от уяснения и анализа различных онтологических схем и моделей, действенных в естественных науках на любом этапе их развития [Чайковский Ю.В. Познавательные модели, плюрализм и выживание // Путь. – 1992. – №1. – С.122-125]. В этих условиях развитие получили именно методологические проблемы биологической науки. По мнению многих исследователей данной проблемы, такое направление не охватывало многообразную и многоаспектную проблему философии биологии [Карпинская Р. С., Лисеев И. К., Огурцов А. П. Философия природы: коэволюционная стратегия – М., 1995].

Монография «Эволюция: современный синтез» Дж. Хаксли (1942) положила начало новой синтетической теории эволюции, в которой был реализован синтез генетических и эволюционных представлений [Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики: Пер. с англ. / Под ред. И.Ренчлера, Б.Херцбергер, Д.Эпстайна. – М.: Мир, 1995. – 335 с.]. С середины XX века началось интенсивное развитие молекулярной и физико-химической биологии. На этом этапе были сделаны ряд важнейших открытий – двойной спирали ДНК; расшифровка генетического кода и биосинтеза белка; внеядерной ДНК; «молчащих и прыгающих» генов и пр. [Карсаевская Т.В., Шаталов А.Т. Философские аспекты геронтологии. – М., 1987.– С.106-109; Человек, космос, эволюция. – М., 1992. – С.16-24]. В эти же годы стала стремительно прогрессировать биология развития организмов, начались комплексные исследования экологических, этологических, экоэтических взаимосвязей [Биофилософия / Под редакцией Шаталова А. Т. – Москва: ИФ РАН, 1997. – 542 с.].

На пути становления биофилософии следует отметить такие факты: Впервые коллектив естествоиспытателей и философов опубликовали совместную монографию «О сущности жизни» (1964), в которой была предпринята попытка с новых мировоззренческих и научных позиций разобраться с вопросами: Что такое жизнь? Какова ее сущность? Ответы на поставленные вопросы авторы книги искали не только в результатах теоретических и экспериментальных исследований, но и в философском осмыслении явлений жизни, ибо проникновение человеческого сознания в сплетения процессов разной степени организованности живой материи немыслимо без эффективных методов и средств философской рефлексии [О сущности жизни. – М., 1964].

В 60-е годы издается монография В.И.Кремянского «Структурные уровни живой материи» (1969), в которой дается анализ организмических концепций и теорий, формулируются принципы исследования процессов возникновения нового в живой природе, определяются источники, условия и действующие причины самоорганизации предбиологических и живых систем [Кремянский В.И. Структурные уровни живой материи: Теоретические и методологические проблемы. – М., 1973. – С.37-38]. В конце 70-х годов издается монография И.Т.Фролова «Жизнь и познание» (1981), в которой получила дальнейшее развитие проблема гносеологии и методологии биологии. В частности, был представлен широкий анализ диалектики научного познания с акцентом на рассмотрение гносеологической и методологической проблематики философского и биологического знания в единстве с их аксиологическими, социально-этическими и гуманистическими аспектами. В 80-е годы под руководством Р.С.Карпинской подготовлен коллективный труд «Биология в познании человека», в котором акцентировано внимание на естественнонаучных и социокультурных основаниях философии биологии. [Философские проблемы биологии. – М., 1973].

Одним из важных предпосылок к интенсивному развитию философии биологии (80-е годы XX века) является издание журнала «Биология и философия» под редакцией М. Рьюза. Именно со станиц данного журнала начались распространятся идеи биофилософии, начались формироваться новые направления исследований в области биоэтики, биомедицины, социологии медицины, биополитики, биоэстетики, биомузыки и пр. [Биофилософия / Под редакцией Шаталова А. Т. – Москва: ИФ РАН, 1997. – 542 с.; Герасимова И.А. Музыка и духовное творчество // Вопр. Философии. – 1995. – № 6].

Хотелось бы обратить внимание на такой знаковый научный форум, как XI Международная конференции по логике, методологии и философии науки (Обнинск, 1995), основным предметом которой была именно философия биологии. Как свидетельствуют материалы конференции, на данном форуме много говорилось о том, что в новых условиях и обстоятельствах особый смысл и значение приобретает: во-первых, исследование границ биологической реальности, а также описание ее вновь открываемых свойств; во-вторых, творческое осмысление места и роли концепций биоцентризма и антропоцентризма в системе знания; в-третьих, введение новых конструктов теоретического знания, а также выявление перспективных направлений исследования специфики биофилософии [Лисеев И.К. Философия жизни в новой парадигме культуры // XI Международная конференция по логике, методологии и философии науки. – Обнинск, 1995. – С.45-52].

Анализ литературы показывает, что с того памятного года в мире много говорилось о биофилософии как об органическом единстве интеллектуального и эмоционально-чувственного освоения реальности, определения в ней места и роли научно-рационального и вненаучного методов познания жизни [Biopolitics. The Bio-Environment / Ed. By Agni Vlavianos – Arvanitis // B.I.O. Athens. – V. 1-3. – 1987; 1988; 1991]. В последующие годы исследователи данной проблемы пришли к солидарному мнению о том, что реализация указанных выше установок требует анализа внутренних и внешних факторов развития биофилософии [Карпинская Р.С. Биология и мировоззрение. – М., 1980.– С.68-70). Естественно было обращено внимание на то, что особое значение в этом процессе имеет социальная мотивация развития биофилософии, имеющей некую проективную функцию, выполнения ею мировоззренческо-методологической роли теоретического обоснования концепции коэволюции общества и природы и ее практического осуществления [Biopolitics. The Bio-Environment / Ed. By Agni Vlavianos – Arvanitis // B.I.O. Athens. – V. 1-3. – 1987; 1988; 1991].

Нужно признать то обстоятельство, что длительное время философия биологии развивалась в отрыве от прикладных исследований [Hull D. The philosophy of Biological Sciens. – N.Y., 1974. – Р.333-345]. На рубеже XX и XXI веков тенденция к их сближению и взаимообогащению заметно усилилась. Появление тенденции к сближению теории и практики философии биологии в свое время отметила Т.В.Карасаевская [Карсаевская Т.В. О специфике биологического познания. – М., 1987. – С.72-88]. По ее мнению и по мнению ряда исследователей, в сознании людей начинает утверждаться представление о неразрывном единстве бытия природы и общества, их взаимообусловленности, а, следовательно, о необходимости опираться в практической жизнедеятельности общества на знания теоретических оснований жизни и учитывать все особенности бытия живого вещества как биогенного фундамента становления биосферы, всей ее эволюции и возможного состояния коэволюции – со-развития природы и общества [Карпинская Р.С. Человек и его жизнедеятельность // Философский очерк. – М., 1988. – 46 с.]. Результатом такого процесса постепенно утверждается мироощущения, в центре которого, во-первых, идеи ценности и значимости жизни, а, во-вторых, единства человека и живой природы.

Поскольку основой единства человека и живой природы является генетическое единство живого вещества биосферы Земли – считает Д.К.Беляев (1976) «телесная организация, обеспечивающая органическую включенность человека в биосферу, в мироздание вообще, которая в свою очередь определяет возможность социализации биологической природы человека, то одной из задач прикладной биофилософии становится: во-первых, исследование человеческой телесности; во-вторых, формирование личностных представлений о ней; в-третьих, выявление биологических и социальных механизмов восприятия мира и социализация человека [Беляев Д.К. Проблемы биологии человека: генетическая реальность и задача синтеза социального и биологического // Природа. – 1976. – № 6. – С.22-27]. Это был важный научный вывод, способствующий прояснению функций философии биологии.

Нужно отметить, что аксиологическая проработка целей, форм и идеалов биофилософии охватывает весь спектр возможных оценок состояний жизни и перспектив ее развития. Необходимость такой работы обусловлена реальным изменением как внутренних (биогенетических), так и внешних (биоэкологических) и физикохимических констант Вселенной [Экологический кодекс России (авторы: Ю.В.Олейников, А.А.Горелов, Э.С.Кульпин, И.А.Крылова, И.К.Лисеев, А.Т.Шаталов // К экологической цивилизации. – М., 1993. – 444 с.]. Ряд положений этой теории изложены в монографии Ю.В.Олейникова [Олейников Ю.В. Экологические альтернативы НТР. – М., 1987. – 228 с.). Основные идеи концепции изложены на научной конференции «Экологический фактор мировоззренческих трансформаций» (сборник НИР: Мировоззрение, философия, сознание. – М., 1987. – 12-34].

По мнению Т.В.Карсаевской (1978) каждое из обозначенных выше направлений исследования связано с выполнением биофилософией специфических функций. В частности, гносеологическая функция биофилософии связана, во-первых, с анализом структуры биофилософского знания, способов и механизмов их получения, обновления и накопления, а, во-вторых, с выявлением специфики субъектно-объектных и субъектно-субъектных отношений в механизме развития знаний о живом веществе и самой жизни [Карсаевская Т.В. Прогресс общества и проблемы целостного биосоциального развития современного человека. – М., 1978. – С.34-44]. При этом подчеркивается, что прогностическая функция биофилософии связано с решением вопроса о том, какой будет жизнь в будущем, а также с выработкой биотехнологических оснований будущей цивилизации. Проектно-методологическая функция биофилософии, по мнению В.И.Кремянского (1973), связана с социально-практическими и эколого-эстетическими потребностями человека. Автор выражает надежду на то, что решение подобных проблем посильна биофилософским целевым программам организации развития науки, человеческой культуры и цивилизации [Кремянский В.И. Структурные уровни живой материи: Теоретические и методологические проблемы. – М., 1973. – С.42-51].

По мнению Д.К.Беляева (1976), концептуальным ядром биофилософии является понятие жизни, которое в наше время приобретает статус многозначной философской категории и основополагающего принципа понимания сущности мира и человеческого существования в нем [Беляев Д.К. Проблемы биологии человека: генетическая реальность и задача синтеза социального и биологического // Природа. – 1976. – № 6. – С.22-27]. Исследователи солидарны с ним в том, что важнейшими атрибутами жизни является комплексное единство следующих свойств: во-первых, способность к самовоспроизводству (репродуцированию); во-вторых, самосохранение, самовосстановление, наследственная информация; в-третьих, высокий уровень структурной и функциональной упорядоченности процессов. В частности, А.А.Ляпунов дает такое определение «Жизнь – это высокоустойчивое состояние вещества, использующее для выработки сохраняющих систем информацию, кодируемую состоянием отдельных молекул [Ляпунов А.А. Об управляющих системах живой природы // О сущности жизни. – М., 1964. – С.70].

Становление биофилософии связано с общей тенденцией поступательного движения знания от прежнего, традиционно-классического, идеала науки к новому нетрадиционному, неклассическому. Классический подход ориентирован на исследование субстанциальной области Универсума как замкнутой, самодостаточной системы, характеризующейся определенной однородностью строения, равновесностью состояния и линейностью развития [Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Философия природы: коэволюционная стратегия. – М., 1995. – 66-77].

Неклассический идеал познания направлен на представления о процессуальности, разнородности, неравновесности и нелинейности бытия. В связи с этим известные трансформации претерпевает и философия [Антология философской мысли. Русский космизм /Сост.: Семенова С.Г., Гачева А.Г. М., 1993]. В ней также происходят значительные подвижки, характеризующиеся все большим синтезом философского и научного знания в целом. Развитие биофилософии при этом, осуществляется по пути более глубокого взаимопроникновения философии и биологии. В русской философии, вопрос о назревшей необходимости концептуальной разработки новой философской картины мира на основе представлений о жизни впервые поставил В.И.Вернадский [Вернадский В.И. Живое вещество. – М., 1978]. Еще в 40-е годы он писал о том, что в числе научных проблем, имеющих не только научное, но и философское значение имеет место биогеохимические процессы [Вернадский В.И. Биогеохимические очерки. (1922–1932). – М., 1940]. По его мнению именно эти процессы определяют механизмы функционирования биосферы [Вернадский В.И. По поводу критических замечаний академика А.М.Деборина // Изв. АН СССР. – 7 сер. – 1933. – № 3]. Нужно отметить, что в эти же годы пересмотру философского мировоззрения в сфере биологии призывал П.Тейяр де Шарден [Тейяр де Шарден Пьер. Феномен человека. – М., 1965.– С.214-216].

Хотелось бы подчеркнуть работы по философии жизни Альберта Швейцера. Автор в своих трудах по указывал на неизбежность перехода к новой системе мировоззрения и связывал это с главной особенностью индустриального общества – нравственным упадком культуры, когда создались условия для повсеместного попирания этических норм сохранения жизни. Он писал – «Мы должны признать, что с жизневоззрением, состоящим из убеждений, рожденных нашей волей к жизни, не подтвержденных данными познания мира, мы выходим за границы того, что образует наше мировоззрение» [Швейцер А. Культура и этика. М., 1973; Благоговение перед жизнью. М., 1992.– С.277]. В целом, фундаментальные исследования по философии биологии явились своеобразной проработкой отдельных направлений философии биологии, исходным гносеологическим и методологическим основанием для более широкого подхода, научного направления – биофилософии [Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Философия природы: коэволюционная стратегия. – М., 1995. – С.55-57]. Концептуальное обоснование последней реализуется в подготавливаемой Институтом философии РАН серии книг под общим названием: «Философский анализ оснований биологии».

Итак, многие видные ученые-гуманисты в своих капитальных трудах по философии биологии выразили неудовлетворенность господствовавшим в то время философским мировоззрением, опиравшимся в основном на научные данные физики и механики [Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Философия природы: коэволюционная стратегия. – М., 1995.– С.220-225]. В этом плане, они раньше других указали: во-первых, на планетарную роль живого вещества, жизни на Земле; во-вторых, на необходимость более пристального внимания к исследованиям роли жизни, особенно высших форм ее проявления в создании новой системы мировоззрения, которое в полной мере отражало бы последние открытия биологии, философской антропологии и наук об обществе в целом [О специфике биологического познания. М., 1987.-С.27-32]. Безусловно, такая трансформация мировоззрения одновременно предполагала и смену некоторых фундаментальных ценностных ориентиров [Карпинская Р.С. Человек и его жизнедеятельность. (Философский очерк). – М., 1988. – 44 с.]. В частности, возникла идея ноосферы, как принципиально нового этапа взаимодействия общества с природой, а также идея благоговения перед святостью жизнью – как новая этика [Человек, космос, эволюция. – М., 1992. – С.33-37].

Таким образом, в целом был задан весьма обширный спектр новых проблем, синтезируемых ныне биофилософией. Нужно отметить тот факт, что Р.С.Карпинская впервые в российской философской литературе предложила термин «биофилософия» (1993) для обозначения некоего самостоятельного научно-философского подхода, фиксирующего новый синтез биологического и философского знания [Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Философия природы: коэволюционная стратегия. – М., 1995. – С.89-92; Carpinskya R.S. Biophilosophy – new investigation trend // XIX World Congress of Philosophy. – Moscow, 1993. – V. 1. – № 14]. Большое внимание в последние десятилетия российские и зарубежные ученые уделяли разработке онтологических, гносеологических и методологических проблем исследования феномена жизни.

В становлении биофилософии можно выделить следующие этапы перехода: а) от чисто стихийного, интуитивного рассмотрения объекта исследования к осознанному проникновению субъекта в познаваемый объект; б) от интуитивно-рационального, сугубо научно-рационального отношения к живой природе к чувственно-рациональному; в) от идеи признания способности к мышлению лишь у человека к идее всеобщей когнитивности живого, обладающего внутренней способностью различения себя и других; г) от признания неравноценности различных форм жизни к обоснованию сторонниками “глубинной экологии” равноценности и необходимости процветания всех форм жизни на Земле, признания внутренней ценности природы, биосферного единства всех живых существ [Maturana H., Varela F. The Tree of knowledge. The Biological Roots of Human Understanding. – Boston, 1988. – С.130-136; Naess Arne. The Shallow and The Deep Long-Range Ecology Movements: A.Summary // Ynguin. Oslo, 1973. – №1. – С.95–100].

Особое место в системе теоретических и методологических предпосылок становления биофилософии занимают организменная, эволюционная и коэволюционная концепции биологии, выполняющие функции своеобразных моделей развития культуры. И.К.Лисеев (1995) используя термин “познавательная модель”, содержательно наполненный А.П.Огурцовым (1995) и конкретизированный Ю.В.Чайковским (1992) раскрыл ценностное значение организменной, эволюционной и коэволюционной концепции в истории культуры вообще и философской в частности. Так сформировалась по аналогии с биологическим устройством живого организма организменная познавательная модель мира, сыгравшая важную роль в понимании структурной организации бытия природы, общества, космоса [Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Философия природы: коэволюционная стратегия. – М., 1995. – С.34-38; Лисеев И.К. Современная биология и формирование новых регулятивов культуры (философский анализ) // Автореф. докт. дисс. – М., 1995. – 48 с.; Чайковский Ю.В. Познавательные модели, плюрализм и выживание // Путь. – 1992. – № 1. – С.56-58],

Эволюционная познавательная модель, ставшая господствующей парадигмой естествознания с середины XIX века, благодаря исследованиям Ж.Б.Ламарка и Ч.Дарвина в наше время приобретает универсальное значение для понимания процессов развития любых объектов и явлений, в том числе и процессов развития самой биологии и философии [Biopolitics. The Bio-Environment. – V.1-3 /Ed. By Agni Vlavianos—Arvanitis // B.I.O. Athens. – V.1. – 1987; V.2. – 1988; V.3. – 1991]. Коэволюционная познавательная модель, формирующаяся в настоящее время, имеет непреходящее значение для осмысления процесса сопряженного развития природы и общества в целом, различных видов живого вещества между собой и неживой природой.

Надо признать, что сегодня феномен «биофилософии» наиболее структурирован и содержательно выражен в исследованиях зарубежных ученых. Там этот термин в концептуальном смысле стал употребляться с конца 1960-х годов. Довольно основательно идеи биофилософии представлены в книге немецкого ученого–эволюциониста Б.Ренша «Биофилософия» [Rensh B. Biophilosophy. Columbio Un Press, 1971]. Позже последовала публикация Р.Саттлера “Биофилософия. Аналитическая и холистская перспективы” [Sattler R. Biophilosophy. Analytic and Holistic Perspectives. – N.Y.; Tokio, 1986], посвященная гносеологической проработке механизмов познания жизни и определению места биофилософии в структуре научного знания. В 70-х и 80-х годах выходят в свет труды, ставящие теоретические проблемы философии биологии [Hull D. The philosophy of Biological Sciens. – N.Y., 1974], что способствовало формированию во второй половине 80-х годов широкого биофилософского направления междисциплинарных исследований. Они группируются вокруг журнала «Биология и философия» под редакцией М.Рьюза [Biology and Philosophy / Ed. M.Ruse. – L., 1986. – №1]. Идеи биофилософии нашли свое отражение в работах по биополитике [Biopolitics. The Bio-Environment. – V. 1-3 /Ed. By Agni Vlavianos -Arvanitis // B.I.O. Athens. – V.1. – 1987; V.2. – 1988; V.3. – 1991], биоэтике [Биоэтика: проблемы и перспективы. – М., 1992], биоэстетике [Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики / Пер. с англ. – М., 1995], биомузыке [Герасимова И.А. Музыка и духовное творчество // Вопр. Философии. – 1995. – № 6].

По определению ряда авторов, биофилософия – это комплексная, интегративная, биологически ориентированная междисциплинарная отрасль знания, вскрывающую мировоззренческо–методологические, гносеологические, онтологические и аксиологические проблемы бытия Универсума через призму исследования феномена жизни. Нужно отметить, что круг этих проблем довольно широк: от общего видения предмета биофилософии как новой натурфилософии до раскрытия всего богатства его мировоззренческо-методологического содержания, от определения предмета биофилософии как объекта междисциплинарного исследования до выявления его места и роли в развитии философии науки и духовной культуры в целом [Карпинская Р.С. Биология и мировоззрение. – М., 1980. – С.67-72].

Таким образом, биофилософия есть целостное единство трех составных частей: философии биологии, философии жизни и соответствующей им аксиологии. Такое широкое определение предмета биофилософии не может не привлечь внимания исследователей самых различных областей знания – философов, социологов, биологов, медиков, психологов, этологов, экологов и специалистов многих других наук, так или иначе исследующих феномен жизни. По мнению И.К.Лисеева и соавт. (1989) именно это обстоятельство требует ответственного отношения исследователей к концептуальной проработке как каждой из проблем биофилософии, так и всего комплекса биофилософских дисциплин [Лисеев И. К., Огурцов А. П., Панов Е. П. Биология в познании человека. – М., 1989. – С.55-60].

Если говорить о предмете биофилософии, то она исследует структуру биологического знания; природу, особенности и специфику научного познания живых объектов и систем; средства и методы подобного познания. Биофилософия представляет собой систему обобщающих суждений философского характера о предмете и методе биологии, месте биологии среди других наук и в системе научного знания в целом, ее познавательной и социальной роли в современном обществе [Биофилософия / Под редакцией Шаталова А.Т. – Москва: ИФ РАН, 1997. – 542 с.].

Глава 3.

О проблемном поле и проблемно-дисциплинарной демаркации биофилософии

Итак, концептуальным ядром биофилософии является понятие жизни. Оно приобретает статус многозначной философской категории и основополагающего принципа понимания сущности мира и человеческого существования в нем [Sattler R. Biophilosophy. Analytic and Holistic Perspectives. – N.Y.; Tokio, 1986]. С современных позиций философское осмысление живого мира представлено в четырех относительно автономных и одновременно внутренне взаимосвязанных направлениях: онтологическом, методологическом, аксиологическом и праксиологическом. Современное естествознание имеет дело с множеством картин природы, онтологических схем и моделей, зачастую альтернативных друг другу и не связанных между собой [Чайковский Ю.В. Познавательные модели, плюрализм и выживание // Путь. – 1992. – №1.– С.12-13]. В биологии это отражалось в разрыве эволюционного, функционального и организационного подходов к исследованию живого, в несовпадении картин мира, предлагаемых эволюционной биологией и экологией и т.д.

Исходным постулатом является то, что в онтологическом плане жизнь можно представить как важнейший компонент нашего бытия, образец совершенства ее структурной и функциональной организации, явление планетарного характера, исходное основание образования многих биогенных и биокосных природных ресурсов, непременный фактор биосферы, которая развивалась и трансформировалась в ноосферу [Биоэтика: проблемы и перспективы: сб. статей / ИФ РАН; отв. Ред. С.М.Малков, А.П.Огурцов. – М., 1992. – 210 с.]. По А.Т.Шаталову и Ю.В.Олейникову «жизнь – это такое явление природы, которому присуще направленное развитие от низшего к высшему, от простого к сложному, и наоборот, от самосохранения до альтруизма, пожертвования собственной жизнью ради жизни других». То есть можно сделать предположение, что если явлениям неживой природы присуще существование, то живой природе свойственно направленное развитие, в процессе которого она осуществляет свое проживание, выживание и возможное саморазвитие.

В указанном аспекте, задачей онтологического направления в биофилософии является: во-первых, выявление онтологических моделей, лежащих в основаниях различных областей современной науки о жизни; во-вторых, критико-рефлексивная работа по осмыслению их сути, взаимоотношений друг с другом и с онтологическими моделями, представленными в других науках, их рационализации и упорядочению [Философия: Энциклопедический словарь. – М.: Гардарики / Под редакцией А. А. Ивина, 2004. – 1072 с.]. Если понимание процесса существования неживой природы укладывается в узкие рамки физического детерминизма, то развитие живой природы не укладывается в эту концепцию. По пониманию биофилософов, тайна жизни сокрыта не столько в физике, сколько в метафизике, то есть психических и биосоциальных началах [Биофилософия / Под научным руководством Лисеева И. К. – М.: ИФ РАН, 1997. – 264 с.].

По мнению ряда исследователей, проблема жизни, ее цели и ценности для философии не менее важна, чем основной вопрос философии. Осмысление вопросов происхождения человека, его развития, вписанности в природный мир, особенностей отношений с этим миром во многом открывают занавес перед вечными проблемами – о цели жизни и ее ценности; о сохранении и гармонизации жизни. И если первая проблема является проблемой философии, то вторая – проблема биологии, а точнее медицины [Реймерс Н.Ф. Надежды на выживание человечества. Концептуальная экология. – М., 1992. – С.44-46].

Нужно также отметить то, что философия, внося в биологическое познание оценочный момент о смысле и роли человека в природе, во многом определяет побудительные мотивы индивидуального поведения человека. Преломляясь именно в биофилософии, она обусловливает творческое, созидательное поведение человека, стимулирует гуманизацию человеческой деятельности, распространяя это отношение на мир живой и неживой природы [Касавин И. Т. Энциклопедия эпистемологии и философии науки. – М: «Канон +» РООИ «Реабилитация», 2009. – 1248 с.]. Гармонизация человеческих отношений опосредованно проявляется в изменении не только отношения людей к окружающему миру, но и к качеству своей жизни.

По мнению многих исследователей, интеграция биологического и социального мира живой природы и природы общественной жизни помогает преодолеть крайности в толковании роли биологических и социальных факторов в жизнедеятельности биологических и социальных типов жизни, породив биосоциологию [Карсаевская Т.В. Прогресс общества и проблемы целостного биосоциального развития современного человека. – М., 1978.– С.67-69]. Биосоциальный подход выполняет своего рода функцию интегративного основания в исследованиях различных типов жизни. Биосоциология ориентирована, во-первых, на познание процесса взаимодействия биологического и социального в ходе становления личности человека; во-вторых, на разрешение противоречия между материальными потребностями телесной организации человека и духовной сферой бытия [Гречко П.К. К вопросу о предмете социальной философии // Вестн. Моск. гос. ун-та им. М.В.Ломоносова. – Сер. Философия. – 1995. – № 1. – С.23-24].

По мере развития философии биологии, у философов возникает все большее количество вопросов. Помимо извечных вопросов (таких как «Что такое жизнь?» или «Что такое бытие?»), биофилософы пытаются ответить на, например, такие вопросы: «Что является биологической разновидностью?», «Как возможна рациональность, учитывая наше биологическое происхождение?», «Как организмы координируют их общее поведение?», «Что является естественным отбором, и как это работает в природе?», «Как врачи объясняют болезнь?», «Как экология связана с медициной?», «Есть ли средства изменения генома?», «Как наши биологическое понимание расы, сексуальности, и гендерности отражает социальные ценности?», и другие [Ша¬талов А. Т. Пред¬мет био¬фи¬ло¬со¬фии // Фило¬со¬фия на¬у¬ки / Отв. Ред. В. А. Смир¬нов. – М.: Институт философии РАН, 1996. – В. 2. – С. 122-131]. Кроме того, развитие биологии убеждает современное общество заново продумать традиционные ценности, которые касаются всех аспектов человеческой жизни. Возможность генетической модификации стволовых клеток человека, например, привела к продолжающемуся противоречию как среди ученых, так и среди обычных людей о том, как некоторые биологические методы могут посягать на этические нормы. С развитием биоэтики, стали популярны вопросы, скорее относящиеся к философии. К ним можно отнести вопросы трансплантологии, эвтаназии, клонирования человека и другие [Биоэтика: проблемы и перспективы. – М., 1992. – С.33-38].

Многие исследователи, принимая во внимание тот факт, что содержание биофилософии представлено двумя уровнями постижения: фундаментальными и прикладными, правомерно выделяют и эти уровни в качестве самостоятельных [Суворова О.С. Человек: душа и тело, смерть и бессмертие .– М., 1994. –С.32-33]. Фундаментальный уровень есть философская рефлексия над жизнью, ее возникновением, местом и ролью в универсуме. Здесь подчеркивается теоретическая связь биофилософии с естествознанием, философией науки и науковедением в целом. Прикладной уровень указывает на материально практическое и эстетическое отношение к живой природе, на выход биофилософии за пределы фундаментального знания в сферу конкретного распредмечивания и объективирования содержания ее концепций и идей в этологии, бионике, биотехнологии, биоэстетике и т.п., проникновение теоретической фундаментальной биофилософии до уровня эмпирического и обыденного знания, ее реализации в общественной практике [Олейников Ю.В., Шаталов А.Т. Экологические перспективы человечества // Энергия: экономика, техника, экология. – 1995. – № 10. – С.11-15]. Возможно, в перспективе обозначатся и такие аспекты биофилософии как биогеографическая философия, предметом исследования которой станет пространственное распределение форм жизни, историческая биофилософия, учение об истории формирования и становления биофилософии и другие [Карпинская Р. С., Лисеев И. К., Огурцов А. П. Философия природы: коэволюционная стратегия – М., 1995].

Нужно отметить, что биофилософия объективно призвана быть реперной точкой дальнейшего расширения масштабов и углубления комплексных междудисциплинарных исследований процессов биологизации философии и философизации биологии, углубления интереса к биологической компоненте мировоззрения и мироощущения, творческой переоценки прежних и обоснование новых концепций жизни, определения места биологии в становлении новой мировоззренческой парадигмы [Философские проблемы глобальной экологии. – М., 1989.– С.85-87]. Так, например, по мнению Р.С.Карпинской, создание целостного образа биологии составляет главную заботу философии биологии. Философия биологии при этом не может быть до и вне методологических средств исследования. Она формируется в качестве лабильного исторического образования, зависимого от токов «сверху» и «снизу» – от определенного уровня современной методологической культуры и от уровня и характера теоретического исследования в биологии [Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Философия природы: коэволюционная стратегия. – М., 1995. – С.32-37]. Однако создание нового целостного образа современной философии биологии – это необходимый, но лишь первый шаг в осмыслении вклада наук о жизни в качественно новый этап взаимодействия философии и естествознания. В одной из ее работ высказывается мысль, что идея коэволюции может стать новой парадигмальной установкой культуры XXI века, мощным источником новых исследовательских программ будущего – новой философии природы, новой философии науки [Философия биологии: вчера, сегодня, завтра. – М.: ИФ РАН, 1996. – 306 с.].

Значительная интенсификация и расширение поля исследований феномена жизни во второй половине ХХ века проявляется в росте числа и разнообразия наук, опирающихся на биологию, что свидетельствует о повышении ее мировоззренческого, методологического, эвристического и ценностного потенциала в целостной системе материальной и духовной культуры общества [Биология в познании человека. – М., 1989. – С.66-68]. Новый статус биологии выдвигает целый ряд приоритетных проблем, требующих философского осмысления [Философские проблемы биологии. – М., 1973]. Среди них по праву первостепенной становится проблема выявления мировоззренческой роли биологии, ее вклада в философское осознание представлений о месте и роли жизни на Земле и в околоземном пространстве, в методологическое осмысление целенаправленного процесса коэволюции природы и общества [Фесенкова Л.В. Отношение субъекта и объекта и проблема внеземной жизни // Методологические аспекты исследований биосферы. – М., 1975; Фесенкова Л.В. Методологические аспекты исследований жизни в космосе. – М., 1976].

Таким образом, настоящее время заметно повышается теоретический и методологический статус биологии в формировании интегративных представлений, образующих канву новой универсальной картины мира – онтологического основания мировоззрения (как целостной системы наиболее общих взглядов человека на окружающий и собственный мир через призму знаний о жизни) [Философские проблемы биологии. – М., 1973].

Нужно подчеркнуть, сложившаяся в современной науке и практике ситуация требует от ученых и экспериментаторов более пристального внимания к междисциплинарным, пограничным исследованиям, лежащим в основе зарождения и становления новых нетрадиционных областей знания и научных направлений. Одним из таких направлений, возможно, и станет биофилософия как один из важнейших элементов развития современной культуры, выражающий своеобразный синтез биологии и философии, ориентированный на целостное осмысление феномена жизни, ее места и роли в бытии Универсума [Фролов И.Т. Жизнь и познание: О диалектике в современной биологии. – М., 1981].

В середине XX века в связи с развертыванием НТР достижения естественных наук начали активно внедряться в практику и для многих стали зримы катастрофические последствия использования научных достижений без учета их влияния на бытие живого вещества в целом и человека в частности. Особо наглядно разрушительное влияние на живое вещество, на бытие биосферы в целом продемонстрировали абиогенные источники энергии и химические соединения, широко используемые современным человеком в быту и производстве в качестве боевых средств. В связи с этим заговорили ученые и философы [Манифест Рассела–Эйнштейна (1955) // Мир науки. – 1979. – Том XXIII. – №3] о необходимости формирования новой мировоззренческой парадигмы, максимально учитывающей достижения биологических наук. Затем к ним присоединились и многие политические деятели. В конечном счете на осознании взаимосвязи живого вещества планеты стало базироваться набирающее силу экологическое движение. Процесс трансформации мировоззренческих представлений (на основе осознания места и роли жизни в Универсуме) наглядно продемонстрировали Экологический форум ООН по окружающей среде и развития в Рио-де-Жанейро (1992) и совещание по вопросам военной деятельности и окружающей среды в Линченпите (Швеция, 1995).

Современное социальное развитие, кризис механической индустриальной технологии, нарушение естественных планетарных биогенных констант, и как следствие, нарастание экологической угрозы биосфере и обществу, ухудшение генофонда, снижение биологического разнообразия и ценности человеческой жизни в ряде регионов обострили проблему выживания человечества, сохранения жизни на Земле [Карсаевская Т.В. Прогресс общества и проблемы целостного биосоциального развития современного человека. – М., 1978. – С.45-46]. В этих условиях остро встает вопрос о коренном пересмотре прежней физикалистской (механистической) картины мира, и конструировании с позиции биофилософии новой биологически ориентированной картины мира [Лисеев И.К. Современная биология и формирование новых регулятивов культуры (философский анализ) // Автореф. докт. дис… – М., 1995. – 48 с.].

В настоящее время, проблема антропогенного влияния на мир живой природы вообще и человеческой в частности, одинаково актуальна как для биологии, так и для философии. Ее исследование только средствами биологии или какой-либо другой конкретной науки малопродуктивно. Здесь никак нельзя ограничиться науками биологического профиля: биомеханикой, биофизикой, биохимией, биоэнергетикой, бионикой, экологией и т.п. Теперь как никогда нужна интеграция биологии и философии при максимальном учете достижений других наук [Экологический кодекс России (этика природопользования). Проект разработанный Ю.В.Олейниковым, А.А.Гореловым, Э.С.Кульпиным, И.А.Крыловой, И.К.Лисеевым, А.Т.Шаталовым // К экологической цивилизации. – М., 1993. – С.99-103]. Биофилософия, опираясь на синтез биологии с философией, призвана привлечь весь арсенал науки и культуры, ассимилировать в себе максимум знаний по смежным проблемам.

Анализ теоретических предпосылок формирования биофилософии предполагает всестороннее творческое осмысление – с выявлением всего положительного – бытовавших в прошлом и имеющих хождение в настоящем концепций гилозоизма и пантеизма, преформизма и эпигенеза, механицизма и витализма, креационизма и связанного с ним теологизма, философии жизни и жизненного порыва [Реймерс Н.Ф. Надежды на выживание человечества. Концептуальная экология. – М., 1992. – С.122-128]. Возрастающая роль мировоззренческой парадигмы в биоцентристских концепциях жизни должна послужить стимулирующим мотивом расширения исследовательского поля биофилософии как основы новых фундаментальных мировоззренческих, методологических и аксиологических представлений о месте и роли жизни в Универсуме [Казначеев В.П. Очерки теории и практики экологии человека. – М., 1983. – С.66-67]. В таком контексте концепции биоцентризма, антропоцентризма и космоцентризма переходят из класса антиподов научного познания в класс основополагающих взаимодополнительных принципов познания жизни, определяющих возможности и перспективы ее сохранения и развития.

Разработка проблемы становления биофилософии как нового стратегического направления исследования процесса развития стала возможной прежде всего благодаря выходу биологии на надорганизменный уровень структурной организации живых систем, словом, выходу современных биологических наук на целостный подход к изучению биологического феномена жизни [Кремянский В.И. Структурные уровни живой материи: Теоретические и методологические проблемы. – М., 1973. – С.39-41]. Другим важным компонентом становления биофилософии явились факторы социокультурной детерминации биологической реальности и в целом ценностно-гуманистическая ориентация биологии. Определенный импульс формированию новой мировоззренческой парадигмы, связанной с изменением места и роли общества в Универсуме как специфической формы бытия живого вещества придал весь комплекс экологических наук, в том числе и экология человека, социальная экология, глобальная экология [Глобальные проблемы и международные отношения. – М., 1991. – С.68-71].

Представляется, что в настоящее время некоторые новые мировоззренческие представления, обусловленные планетарным характером человеческой деятельности и вызванным ею изменением глобальной экологической ситуации, наиболее четко и систематизированно сформулированы в проекте “Экологического кодекса России (этике природопользования)” [Экологический кодекс России (этика природопользования). Проект разработанный Ю.В.Олейниковым, А.А.Гореловым, Э.С.Кульпиным, И.А.Крыловой, И.К.Лисеевым, А.Т.Шаталовым // К экологической цивилизации. – М., 1993], разработанным в Институте философии РАН, и в книге Н.Ф.Реймерса “Надежды на выживание человечества. Концептуальная экология” [Реймерс Н.Ф. Надежды на выживание человечества. Концептуальная экология. – М., 1992]. Вместе с тем, несмотря на известные достижения, биофилософия все еще находится в стадии становления, пребывая в поисках своего предмета, метода и места в системе биологического и философского знания.

По мнению исследователей проблемы биофилософии все еще остается актуальным вопрос об адекватности самого термина “биофилософия”, которым институциализируется новое направление исследования. В принципе, сейчас имеет место значительное многообразие интерпретаций объекта и предмета биофилософии, поскольку в полной мере еще не выкристаллизовалась ее проблематика, не произошло окончательное ее конституирование в системе научного знания [Гречко П.К. К вопросу о предмете социальной философии // Вестн. Моск. Гос. Ун-та им. М.В.Ломоносова. – Сер. Философия. – 1995. – №1. – С.44-45]. Исследования в направлении выявить естественнонаучные, теоретико-познавательные и гуманистические основания становления биофилософии, определить ее предмет и место в целостном представлении о мире, выделить и сформулировать основные проблемы исследовательской деятельности продолжаются [Казначеев В.П. Очерки теории и практики экологии человека. – М., 1983. – С.13-16].

Итак, возрастающая роль мировоззренческой компоненты биологического знания очевидно, послужила исходным естественнонаучным основанием биофилософии [Карсаевская Т.В. Прогресс общества и проблемы целостного биосоциального развития современного человека. – М., 1978. – С.33-34]. Важную роль в процессе кристаллизации проблематики биофилософии сыграли интегративная и оценочная компоненты познания, выявление общего и специфического в физикалистской и формирующейся новой биологической картине мира, в большей мере принимающей во внимание роль живого вещества и жизни вообще в существовании микро– и макромира. В целом же становление биофилософии подготовлено всем современным состоянием бытия природы и общества и их отражением в сознании научного сообщества [Взаимодействие общества и природы. Философско-методологические аспекты экологической проблемы. – М., 1986. – С.11-12].

В онтологическом плане жизнь – важнейший компонент нашего бытия, образец совершенства ее структурной и функциональной организации, явление планетарного характера, исходное основание образования многих биогенных, биокосных природных ресурсов, непременный фактор биосферы, ее развития и трансформации посредством своей высшей формы проявления – человека – в ноосферу [Казначеев В.П. Очерки теории и практики экологии человека. – М., 1983]. В философско-методологическом плане жизнь – это такое явление природы, которому присуще направленное развитие от низшего к высшему, от простого к сложному и наоборот, от самосохранения до альтруизма, пожертвования собственной жизнью ради жизни других. Если явлениям неживой природы присуще существование, то живой природе свойственно направленное развитие ее конкретных форм в процессе чего они осуществляют свое жизнепроживание и выживание [Философские проблемы глобальной экологии. – М., 1989. – С.44-45]. Жизнь в наше время становится явлением, которое невозможно объяснить вне философского понимания ее сущности и содержания, источников, механизмов и направленности эволюции [Взаимодействие общества и природы. Философско-методологические аспекты экологической проблемы. – М., 1986. – С.67-68].

Интеллектуальный интерес к проблемам феномена жизни и биологического познания, органично связанный с озабоченностью человека смыслом собственного бытия, создает благоприятный фон для дальнейшего расширения границ и углубления сотрудничества философов, биологов, социологов, представителей многих наук так или иначе выходящих на проблемы жизни и философско-мировоззренческий уровень постижения бытия [Суворова О.С. Человек: душа и тело, смерть и бессмертие. – М., 1994. – С.78-81]. Философия, внося в биологическое познание оценочный момент о смысле и роли человека в природе, во многом определяет побудительные мотивы индивидуального поведения человека [Беляев Д.К. Проблемы биологии человека: генетическая реальность и задача синтеза социального и биологического // Природа. – 1976.– №6. – С.55-65]. Преломляясь в биофилософии она обусловливает творческое, созидательное поведение человека, стимулирует гуманизацию человеческой деятельности, распространяя это отношение на мир живой и неживой природы – выступая как жизненно важное условие существования человека и сохранения жизни на Земле. Гармонизация человеческих отношений опосредованно проявляется в изменении отношения людей к окружающему миру [Карсаевская Т.В. Прогресс общества и проблемы целостного биосоциального развития современного человека. – М., 1978. – С.44-49].

К биофилософской проблематике ближе всего, может быть, находится круг проблем, традиционно составляющий позитивное существо содержания социальной биологии [Моисеев Н.Н. Человек. Среда. Общество. – М., 1982. – С.122-131]. Проблемы социальной биологии, имея отношение и к агрегациям простейших организмов, и к человеческим сообществам, затрагивают не только биологические аспекты, но и аспекты социокультурные, и даже теоретико-познавательные [Олейников Ю.В. Цивилизация и ноосфера [В.И.Вернадский и современность) // Цивилизация: теория, история и современность. – М., 1989. – С.88-92]. Следовательно, социальная биология, сама того не ведая, составляет один из естественнонаучных базисов биофилософии.

Человековедческая часть биофилософии составляет предмет биосоциальной философии, включающей в себя такие дисциплины как биофилософия человека (антропофилософия), социальных групп, коллективов и общества в целом. Главной проблемой этого комплекса наук является исследование специфики взаимоотношения биологического и социального бытия человека и различных организованных биосоциальных общностей [Реймерс Н.Ф. Надежды на выживание человечества. Концептуальная экология. – М., 1992. – С.133-138]. Выход биофилософии на уровень исследования биосоциальных структур (групп и сообществ живых организмов) открывает широкие возможности для анализа специфики онтологических отношений философии жизни и философии деятельности людей и их различных общностей [Олейников Ю.В., Шаталов А.Т. Экологические перспективы человечества // Энергия: экономика, техника, экология. – 1995. – №10. – С.35-38]. Выяснению этих отношений в немалой мере могут способствовать подходы социал-дарвинистов и социобиологов к пониманию и интерпретации взаимосвязи биологических и социальных факторов в жизнедеятельности человека и социальных общностей людей [Марксистско-ленинская теория исторического процесса. – М., 1987. – С.67-69].

Известный научный интерес представляют исследования социальных дарвинистов конца XIX – начало XX века (Г.Спенсер, Ж.Лапуж, У.Самнер и др.) в выявлении места и роли биологических принципов естественного отбора и борьбы за существование и выживание наиболее приспособленных в общественной жизни, в интерпретации естественных предпосылок социальных конфликтов [Биоэтика: проблемы и перспективы. – М., 1992. – С.111-113]. Не менее важная роль в понимании биологических процессов принадлежит социобиологии, изучающей влияние социальных факторов на биологический тип жизни. Преодоление крайностей в толковании роли биологических и социальных факторов в жизнедеятельности биологических и социальных типов жизни лежит на пути интеграции биологического и социального мира живой природы и природы общественной жизни [Лисеев И.К. Современная биология и формирование новых регулятивов культуры (философский анализ) // Автореф. докт. дис… – М., 1995. – 48 с.].

Биосоциальный подход выполняет своего рода функцию интегративного основания в исследованиях различных типов жизни. Такой подход может стать основой интеграции биологических и социальных наук. Убедительная иллюстрация тому – становление и развитие теоретической биосоциологии, ориентированной на познание процесса взаимодействия биологического и социального в ходе становления личности человека [Карпинская Р.С. Человек и его жизнедеятельность. (Философский очерк). – М., 1988. – С.45-47; Карсаевская Т.В. Прогресс общества и проблемы целостного биосоциального развития современного человека. – М., 1978. – С.99-102], решение противоречия между материальными потребностями телесной организации человека и духовной сферой бытия. Главная проблема этой дисциплины – определение места и роли телесной организации человека в его становлении как личности, выявление биоприродных оснований человеческого общежития [Беляев Д.К. Проблемы биологии человека: генетическая реальность и задача синтеза социального и биологического // Природа. – 1976. – № 6. – С.12-18].

Уже на рубеже XX-XXI веков стало очевидной необходимость и значимость проблемно-дисциплинарного разграничения биофилософии. В целом, проблемно-дисциплинарная демаркация биофилософии, биосоциальной философии, философской антропологии и теоретической биосоциологии – одна из важных задач философской теории познания. Другая не менее важная задача – поиск единого проблемно–логического основания дифференциации и интеграции биологически ориентированных дисциплин. Об этом пишут ряд исследователей [Философские проблемы глобальной экологии. – М., 1989. – С.55-59].

Надо отметить, что становление и развитие биофилософии происходит в условиях постоянного обновления знаний, что находит свое отражение в расширении горизонта науки и обогащении ее новым видением мира, новыми проблемными исследованиями. Вычленение и определение основных групп проблем биофилософских исследований в системе ценностей постиндустриальной цивилизации и создание на их основе единого пространства исследования – одна из важнейших задач формирующихся областей нового знания. О том, что в качестве аналога исходного основания для определения важнейших направлений проблемных исследований биофилософии может быть использована теоретическая модель предмета социальной философии, предложенная П.К.Гречко – сообщают ряд авторов [Гречко П.К. К вопросу о предмете социальной философии // Вестн. Моск. Гос. Ун-та им. М.В.Ломоносова. – Сер. Философия. 1995. – №1. – С.88-84]. П.К.Гречко выделяет три основных направления исследования предмета социальной философии: субстанциональное, аналитическое и нормативное.

Применительно к биофилософии основное содержание субстанционального направления исследования составляет биологическая реальность, их структура, состояние, взаимодействие, взаимообусловленность и направленность эволюции. Этот круг исследований составляет онтологическое содержание предмета философии жизни в новой научной и культурно-мировоззренческой парадигме [Ruse M. Philosophy of Biology Today. Albany, State Un of NewYork. – Press, 1988. – Р.333]. Аналитическое направление занимается исследованием проблем эмоционально-чувственного, интуитивного и рассудочно-рационального познания жизни, определением основных понятий и формулированием теоретических принципов развития знания, составляя гносеологическое содержание предмета философии биологии [Biopolitics. The Bio-Environment. Vol. 1-3 /Ed. By Agni Vlavianos-Arvanitis // B.I.O. Athens. – V.1. – 1987; V.2.– 1988; V.3.– 1991]. Нормативное направление дополняет дескриптивные исследования философии жизни и философии биологии с позиции «какие они есть – какими они должны быть». Содержание этого направления включает в себя проблемы выбора познавательных моделей, образцов, возможных путей развития биофилософии, прогнозирования знаний о жизни и состоянии самой жизни, оценку тенденций их развития [Реймерс Н.Ф. Надежды на выживание человечества. Концептуальная экология. – М., 1992. – С.77-78; Олейников Ю.В. Экологические альтернативы НТР. – М., 1987. – С.122-130; Экологический фактор мировоззренческих трансформаций // Мировоззрение, философия, сознание. – М., 1987. – С.200].

Необходимо отметить и относительную самостоятельность биоэтики (как дисциплины), которая анализирует нравственные проблемы человеческого бытия, отношения человека к жизни и конкретным живым организмам и разрабатывает в парадигме экологического императива нравственные нормы и принципы, регламентирующие практические отношения людей в процессе природопользования, а также моральные критерии социальной деятельности в природе [Biology and Philosophy / Ed. M.Ruse, L., 1986. – №1. – Р.122-123]. Самым важным вопросом биоэтики является вопросы соотношения цели и средств. В разрешении подобного проблемного вопроса безусловна роль и значимость биофилософии, ведущий к поиску гуманистических решений. Сейчас отсутствие мировоззрения, адекватного практической реальности биомедицины чревато безудержным упадком нравов [Biopolitics. The Bio-Environment. Vol. 1-3 /Ed. By Agni Vlavianos—Arvanitis // B.I.O. Athens. – V.1.– 1987; V.2.– 1988; V.3.– 1991]. К сожалению, до сих пор, из-за отсутствия «решающих аргументов», из-за инертности общества, его консервативности, многие проблемы подобного характера решаются традиционно, то есть за счет ущемления человечности [Фролов И.Т. Жизнь и познание: О диалектике в современной биологии. – М., 1981. – С.78-82].

Становление биофилософии объективно призвано быть реперной точкой дальнейшего расширения масштабов и углубления комплексных междисциплинарных исследований процессов биологизации философии и философизации биологии, углубления интереса к биологической компоненте мировоззрения и мироощущения, творческой переоценки прежних и обоснованию новых концепций жизни, определения места биологии в становлении новой мировоззренческой парадигмы [Biology and Philosophy / Ed. M.Ruse. – L., 1986. – №1.; Carpinskya R.S. Biophilosophy – new investigation trend // XIX World Congress of Philosophy. – Moscow, 1993 . – V.1. – №14].

Разносторонняя разработка этих и других проблем биофилософии ждет своих исследователей. Их творческая деятельность будет должным ответом философии на “вызов” эпохи третьего тысячелетия и может превратить биофилософию в условиях нынешнего бифуркационного состояния планетарного целого в фактор осуществления действенной стратегии обеспечения коэволюции Природы и Общества [Олейников Ю.В., Шаталов А.Т. Экологические перспективы человечества // Энергия: экономика, техника, экология. – 1995. – № 10. – С.121-126].

Таким образом, в естественнонаучной картине мира человек долгое время отсутствовал, в то время как он должен занять там центральное место. Рассмотрение человека как цели – «необходимый и неизбежный элемент научного мировоззрения» [Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. – М., 1988. – С.204-206]. Трансформация господствующих мировоззренческих представлений, делают особо значимым синтез философии и биологии, дают в настоящее время наиболее ощутимый импульс для построения новой универсальной научной картины мира и становления адекватного исторической эпохе философского мировоззрения, с неизбежностью ставят вопрос о пересмотре традиционных ценностных приоритетов, моральных и правовых норм и оценок, социальных, политических и экономических ориентиров развития культуры и цивилизации, о перспективах бытия человечества в природе [Carpinskya R.S. Biophilosophy – new investigation trend // XIX World Congress of Philosophy. – Moscow, 1993. – V.1. – № 14].

Глава 4.

Со-размышления о соотношении целей и средств в биоэтике Трансплантологии, как ситуативной проблемы биофилософии. О морально-этических проблемах дарения органов ex mortuo

Вначале немного о статистике. По сводным данным ВОЗ к концу первого десятлетия XXI века в 855 трансплантационных центрах ежегодно осуществляются свыше 880 тысяч пересадок сердца, легких, сердечно-легочного комплекса, печени, почек, поджелудочной железы, кишечника, эндокринных желез, конечностей. Существуют 2380 агентств по заготовке органов и тканей, координируемые Международной службой обмена (Евротрансплант, SEOPF, VCLA и др), курирующие вопросы заготовки, консервации, транспортировки и трансплантации органов и тканей на целых континентах [Mangino M.J., Kosieradzki M., Gilligan B. The effects of donor brain death on renal function and arachidonic acid metabolism in a large animal model of hypothermic preservation injury //Transplantation. – 2003. – V.75. – N10. – P.1640-1647]. К 2009 году в мире пересажено несколько тысяч сердечно-легочного комплекса, десятки тысяч печени и сердец, сотни тысяч почек и т.д. Пересадка жизненно важных органов (сердца, печени, почек, поджелудочной железы, легких и пр.), а также в особенности попытка пересадить головной мозг, как никакое другое достижение современной науки и практики, с особой остротой поставило перед ней блок философско-антропологических проблем: что такое человек? Что определяет личность? В чем заключается человеческая самоидентичность? [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. Религиозная мораль и вопросы органного донорства в трансплантологии // V – International Conference Of Young Medical Scientists. – Baku .– 2005.-P.115-117].