– И все-таки… – Джейкобсон отложил карандаш в сторону и, сцепив пальцы рук в замок, наклонил голову вперед. – Многое указывает на то, что вы внедряетесь как агент. Но… это настолько нелепый способ, что наши аналитики не могли свести концов с концами. Профессионалы так не действуют, а мы относимся к своим коллегам из эФэСэБэ и ЭсВээР с должным уважением, чтобы счесть столь топорную работу за настоящее внедрение. Может быть, вас использовали втемную? – Он задумчиво пошевелил пальцами. – Нет, тут тоже не сходится. Пока вы были на излечении, мы собрали о вас кое-какую информацию. Среди ваших товарищей по ремеслу нет никого, кто бы проходил у нас в разработке как сотрудник органов госбезопасности или агент внешней разведки.
Сергей мысленно прокрутил в голове все сказанное майором: «Выходит, они уже успели проверить „Морозки“, сталкерский лагерь, в котором я полгода обитал. Значит, у них есть там информаторы. Интересно – кто? Лагерь большой. Получается, у штатовцев и к нам уже дорожка протоптана. Хотя… чему удивляться?»
– Ваши предполагаемые кураторы… я сказал «предполагаемые», Сергей, не хмурьтесь. Так вот, ваши гипотетические кураторы не могли не понимать, что мы не введем в свой штат человека с таким сомнительным прошлым, даже если он помог нашим сотрудникам. Кстати, вы так никого и не вспомнили из нападавших? Может быть, видели кого-то из них раньше?
– Вы уже два раза задавали мне этот вопрос. – Сокольских потер переносицу, его начала утомлять эта беседа. – Конкретно этих я никогда раньше не встречал. Стопроцентные уголовники, таких тут хватает, к сожалению.
– Да, расходный материал, – согласился майор, но как-то двусмысленно: хочешь так понимай, хочешь эдак.
– Вы знали сталкера по имени Ацтек? – потянувшись к стоящему на столе кофейнику, внезапно сменил тему Джейкобсон. От Сергея не ускользнул цепкий, очень внимательный взгляд собеседника.
«А Ацтек тут причем?» – Сокольских удивился и даже не посчитал нужным этого скрыть.
Конечно, он знал Ацтека, в миру – Леню Сологуба, мужчину с явной примесью южной крови, у которого отец был то ли венгром, то ли болгарином. Ацтек был одним из первых серьезных сталкеров, с которыми познакомился Сергей, попав в «движение».
Леонид Сологуб был среди прочих, научивших новичка тому необходимому минимуму, без которого сам Серега так бы и болтался в категории «поди-подай» или, что вероятней, стал бы кормом для диких животных. И было это не то чтобы очень уж давно, но, по ощущениям, как будто вечность минула…
К настоящему моменту Сергей уже знал всю хронологию событий. После 1986 года, когда на Чернобыльской АЭС произошла авария, и вплоть до начала 90-х в Зоне отчуждения ничего экстраординарного не происходило. Пожар ликвидировали, сама станция продолжала работать, эксплуатируя три из четырех уцелевших энергоблоков. Но в середине 90-х из Зоны, как говорили все местные, «жахнуло снова». Приборами была зафиксирована мощнейшая электромагнитная вспышка, эпицентр которой установить не удалось, но он определенно находился в Зоне отчуждения. Зону накрыло облаком пыли, характер появления которого выявить также не представлялось возможным. А самое неприятное было в том, что Зона выросла в размерах. Ее границы раздвинулись, внезапно радиацией зафонили участки местности, которые раньше не входили в огороженный периметр. Именно после этих событий стали появляться первые, немногочисленные еще, аномалии и артефакты. Сначала никто не понимал их природы и сути, но позже, когда артефакты стали попадать в исследовательские институты различных стран, выяснились удивительные вещи. Какие-то свойства данных предметов позволили совершить глубокий прорыв в области физики и химии, иные сумели принести пользу в медицине. Даже рак чуть ли не на последней стадии сумели вылечить благодаря особенно ценным экземплярам. Что там к чему – было не очень понятно, но одно стало ясно: на закрытой территории ЧАЭС возник новый Клондайк, постсоветское Эльдорадо.
Это был «золотой век» сталкерства. Рассказы именно об этих временах когда-то послужили причиной для его собственной поездки в Зону. Сюда потянулся самый разнообразный люд: бывшие золотоискатели, авантюристы, работяги. Даже несмотря на то, что военные боролись со сталкерами всеми доступными методами, пытались остановить утечку информации, сведения о Зоне потихоньку просачивались в большой мир, а артефакты уходили в основном «налево».
Тогда правительство Украины пошло на ряд серьезных мер. В кратчайшее время вокруг Зоны было возведено кольцо защитных сооружений с бетонными заборами, вышками, фортификационными блокпостами. Все подходы к ним густо опутали колючей проволкой, пустили напряжение, периметр нашпиговали минами. Всех сталкеров начали брать на заметку. Формально они вообще были вне закона, но… они оказались нужны.
По той же самой причине когда-то в Советском Союзе была разрешена частная добыча золота. Маленькие крупицы при должном усердии и личной заинтересованности обычных старателей превращались в ощутимые ручейки, пополнявшие золотой запас империи.
Вот только сталкерство было гораздо более рискованным занятием, чем золотодобыча. Аномалии, участки повышенного радиационного фона делали этот промысел смертельно опасным. И еще творилась какая-то нехорошая мистика вокруг всего этого, чертовщина, которая возникала то тут, то там в Зоне. «Старатели» подчас гибли или просто исчезали без вести. Как отдельные люди, так и целые группы. Военные в Зоне сопровождали научные экспедиции, но бюрократическая машина была тяжела и неповоротлива: бесчисленные согласования, малый опыт работы в новых условиях – все это делало процесс изучения не слишком эффективным.
И тут на арену вышли сталкеры. Неподотчетный, на сто процентов расходный человеческий материал, жаждущий наживы и независимости. Они в одиночку ходили в те области, куда снаряжать официальную экспедицию пришлось бы месяц, а то и более. А потом приносили оттуда такую информацию и артефакты, ради которых определенно стоило потерпеть их сталкерское существование. К закату этих событий и поспел Птица.
На Большой земле остались проблемы, неустроенность быта, неоправдавшиеся после армии надежды на счастливую жизнь. Добрые люди дали ему контакты тех, кто переправлял желающих подзаработать в Зону. Старенький бежевый «Фольксваген» в объезд военных блокпостов привез Птицу в бывший дачный поселок «Октябрьский». В далеком теперь 2005 году это была отправная точка всех новоявленных сталкеров. Здесь начиналась их новая судьба. Сергей особенно удивился тому, как их, старателей, много. Под две сотни человек, наверное. Многие приезжали с подругами или семьями. Было много одиночек и мелких групп, не живших в общине, а промышлявших сами по себе и невесть где обретающихся. Из поселка сталкеры добирались до кордона, который переходили по выкопанному подземному туннелю, словно немецкие нелегалы, шаставшие из Восточного Берлина в Западный и обратно. Туннель был добротный, широкий, сухой и чистый, с аккуратными деревянными подпорками. Имелось там даже электрическое освещение в виде цепочки строительных фонарей в сетчатых колпаках. Откуда запитали кабель, Сергей так и не понял. В Зону ходили за хабаром, который состоял, как правило, из самых разных предметов, созданных человеческими руками, но получивших в силу неведомых причин странные свойства. Та самая электролампочка, которую Сокольских когда-то нашел на заброшенном торфобрикетном заводе, была из числа как раз таких вот предметов. Сергей так и не понял волшебных свойств лампы, но ее неплохо сторговали, заплатив сумму, которая Птице на первых порах очень пригодилась.
Третий всплеск активности Зоны был чудовищным. Выжили только те, кто находился непосредственно в «Октябрьском» и в иных немногочисленных местах по окраинам Зоны, там, где было хоть какое-то укрытие. За несколько дней до катастрофы животные стали вести себя неадекватно. Они пытались покинуть пределы периметра, гибли на минах, увязали в проволочных заграждениях. Это был какой-то невероятный, стремительный исход. За час до выброса небо заволокло грозовыми тучами. Они клубились и вращались над всем огромным пространством Зоны как фантастический водоворот. Там, высоко в облаках, то и дело сверкали молнии, окрашивая чернильно-темные небеса в розоватый и сиреневый оттенки. Стаи птиц метались в воздухе и гомонили как сумасшедшие. Потом разом вдруг исчезла вся связь, мобильные телефоны показывали «отсутствие сети», проводная связь и радиостанции ничего, кроме шипения и потрескивания, не воспроизводили. А потом люди увидели нестерпимо яркую разрастающуюся вспышку, откуда-то из центра Зоны поднялась на километровую высоту стена пыли, неудержимой волной покатившаяся к границам отчуждения. И лишь затем грянул гром. Он был таким сильным и неотвратимо нарастающим, что не было никаких сомнений – случилась беда.
Сквозь окна и щели укрытий спрятавшиеся люди наблюдали, как все вокруг залило оранжевым светом, словно само солнце упало на землю. Потом пошел дождь, и наступила тишина. Границы Зоны выросли в несколько раз. Часть блокпостов просто перестала существовать – недавно возведенные укрепления вдруг неузнаваемо изменились, словно постарели, как будто им махом прибавили лет по тридцать. Судьба находившихся там бедолаг оказалась печальной: кого-то нашли мертвым, а кто-то просто исчез. Одежда, оружие – все это было на своих местах, а вот сами тела пропали, будто их никогда и не было. Примерно то же самое случилось с персоналом научных станций и баз обеспечения. Людей как корова языком слизнула. Почти все сталкеры, что были в этот момент в Зоне, разделили их участь. Те, что вернулись, редкие счастливчики, ничего конкретного добавить не смогли: «Увидели вспышку, услышали шум, отсиделись. Когда выбрались, словно в другой мир попали». А вот количество аномалий и артефактов выросло в разы. Только собирать их теперь было почти что и некому.
Тогда Сергея и взяли в оборот ветераны. Водили с собой, учили его всему, что сами умели и знали, а если чего не знали, тому учились вместе. Каждый человек с растущими из плеч руками был на счету.
Военным было не до них, они поспешно строили новый периметр. Скрывать случившееся от мировой общественности было уже невозможно, и представители вооруженных сил все больше отбивались от потока журналистов да пытались не дать просочиться всякому странному дерьму, которое полезло в мир из новой Зоны отчуждения.
В этих условиях возник новый ажиотаж вокруг поиска и сбыта артефактов. Появилось очень много самых разных личностей, которые не стремились совершать опасные рейды вглубь темной территории, а хотели перехватить хабар у возвращавшихся оттуда промысловиков. Мутные настали времена. И без того большой риск вырос многократно. В лагеря и на стоянки сталкеров зачастили барыги-скупщики. Неизвестными заказчиками стали организовываться какие-то частные экспедиции по добыче чего-то необычного. Завертелись большие деньги, а где большие деньги – там и смерть. Ох, много тогда полегло брата-сталкера, и в основном то были новички.
Но всему приходит конец. Этой вольницей занялись военные, достроившие к этому времени свою великую «китайскую стену». В их организации тоже произошли определенные перемены. Во-первых, Зона стала уже глобальным мировым явлением, выйдя за пределы юрисдикции Украины. С ним теперь разбирался Международный общественный совет, в который вошли наиболее развитые страны: США, представители Евросоюза и России. Белоруссию тоже не забыли. В данный котел хотели проникнуть и азиаты – Китай с Японией, но их вежливо завернули. Оно и понятно, желающих делить барыши и так было с избытком. А барышами были те самые артефакты и явления, природы которых мировые ученые пока не могли объяснить. Но перспективы открывались поразительные.
Впрочем, несмотря на централизованную общность в деле изучения Зоны, каждая из стран-участниц пыталась урвать что-то для себя лично. Оказаться впереди этой гонки было делом государственной важности. Несмотря на это явно не афишируемое желание каждой из сторон, в Зоне теперь работало несколько общих международных научных станций, а охраной занималось Объединенное военное командование – ОВК. Солдаты и офицеры набирались по принципу миротворческих сил ООН, в самые разные подразделения, несущие дежурства вахтовым методом.
Когда были сформированы новые должности, получены служебные квартиры и автомобили, выделены и распределены финансовые потоки, новое руководство ОВК решило закрутить гайки сталкерству как явлению. «Что еще за сталкеры? Кто такие? А ну-ка, разогнать этих разбойников к едрене фене!» Какой-то дуболом отдал приказ, и самый крупный из промысловых лагерей, расположенный в том самом дачном поселке «Октябрьский», раскатали в мокрый блин. Как метлой прошлись по нему и окрестностям из реактивных минометов, а то, что не сгорело, развалила гусеничная бронетехника.
Правда, самих сталкеров и их семей там уже не было, вовремя предупредили хорошие люди. Словно партизаны, сталкеры ушли в леса и целую зиму провели в землянках. Ту зиму Сокольских запомнил надолго. Холод, сырость, необустроенность. Темнота блиндажей, грубые лавки из плохо оструганных досок. Там где не хватало фонарей, использовали самодельные коптилки, мастерили обогреватели. А главное, частенько приходилось спешно сниматься с обустроенных мест и идти куда-нибудь строить лагерь заново. Над Зоной периодически барражировали вертолеты, которые через тепловизоры и прочие приборы пытались отыскать следы новой сталкерской стоянки.
Военные бы делали это эффективней, да вот только над Зоной теперь так просто не полетать было. Аномалии самого разного характера появлялись даже в небе, и гибель нескольких экипажей поумерила пыл командования. Летали теперь редко и осторожно.
И все равно это была поганая зима, да и в целом год. Отсутствие горячей воды в нужном количестве, нормальной калорийной пищи и витаминов, тяжелые земляные работы и постоянная угроза со стороны Зоны, бандитов, военных – все это заметно выкосило ряды сталкеров, и их деятельность резко снизилась. Какой уж тут хабар, выжить бы!
Разумеется, через какое-то время этот упадок дал о себе знать. Набиравшие обороты исследования вдруг скатились чуть ли не до первоначального уровня. Стало остро не хватать образцов и материалов. Страховки и контракты официальных представителей общественного совета, ученых и солдат делали экспедиции с ними неэффективными. Работники стремились не столько выполнить свою работу, сколько, найдя какой-либо повод, увильнуть от нее, получив тем не менее положенные материальные бонусы.
Многие безгранично преданные делу ученые горели желанием возобновить работу по изучению Зоны, но вот только доставлять материал для опытов в необходимом количестве было попросту некому.
И вот тогда опять вспомнили о сталкерах. Вернее, старую как мир пословицу: не можешь бороться с явлением – возглавь его.
Кровожадный пыл военных пошел на убыль. Немногочисленных оставшихся опытных сталкеров перестали гонять по Зоне, как зверя на охоте. Их подняли, отряхнули пыль, помахали перед носом пачкой денег и предложили новые условия.
Отныне все желающие заниматься сталкерством должны были получить индивидуальный номер, каждую свою вылазку документировать и составлять отчет, все находки сдавать в научные лагеря – лично или через посредников на сталкерских базах.
Официально сталкерам было запрещено использовать автоматическое стрелковое и тяжелое вооружение, а также ручные гранаты. Разрешались только охотничьи образцы и полуавтоматы. Насчет короткоствольного оружия ничего сказано не было, и это можно было понимать как «не возбраняется». Но на деле матерые промысловики носили и пистолеты-пулеметы, и автоматы, и гранатами вооружались. На это власти закрывали глаза, действительно полезным и успешным сталкерам многое прощалось. Чтобы как-то восполнить уменьшившуюся популяцию «дешевой рабочей силы», власти даже приоткрыли калитку для новых адептов «сталка». Не широко, а так, протиснутся и не более. Ученые привозили кого-то под видом сезонных рабочих. От военных же новички попадали с колоннами строительного снабжения. Были еще какие-то экзотические схемы, но подробностей Сергей не знал.
Прибывшие появлялись как под своими именами и фамилиями, так и под вымышленными. Кем они на самом деле были в большом мире, знали, вероятно, только «купцы», как называли тех, кто занимался переброской в Зону новичков. Царил принцип французского легиона: не важно, кем ты был, важно, кем ты теперь станешь. Но, честно говоря, фамилии тут были мало кому интересны. Под ними разве что запомнились те, первые сталкеры, которые застали начало всего этого движения.
В среде сталкеров стали популярны прозвища, клички, «погоняла». Под ними они были известны окружающим. Впрочем, официальные же власти идентифицировали всех по личным номерам, по ним же собиралась информация и статистика о персональном владельце.
Следующим сюрпризом от властей стал запрет на использование личных телефонов. Нет, не то чтобы запрещено было иметь мобильные телефоны, которые к этому времени получили в мире широкое распространение. Просто ОВК что-то нашаманило в настройках то ли спутников, то ли передающих вышек, но гражданская связь в пределах новой Зоны пропала. Вообще. Трубками сотовых телефонов теперь можно было разве что гвозди забивать, хотя именно для этого они не слишком-то годились. Та же участь постигла Интернет. Он, конечно, был, но какой-то очень урезанный, почти как в Китае. Выходить в Сеть можно было только под личным номером, на строго ограниченное время по автоматически генерируемому паролю. К большей части всемирной паутины доступ был закрыт, работали лишь некоторые информационные сайты, переводчики, библиотеки и прочее. Вся электронная почта с внешним миром премодерировалась. Оставались военные и туристические радиостанции, но они были сильно ограничены радиусом действия. Да, вновь стала актуальной проводная телефонная связь, но функционировала она в основном между базами, поселениями и научными центрами. К тому же была она ненадежной: то провод почему-то рвался, то просто в трубке одно потрескивание слышалось.
Тем не менее нет худа без добра. Почти втрое было уменьшено количество откровенно бандитского элемента, к этому времени всех уже изрядно доставшего. Ряд специальных мероприятий, расследований и облав позволил вывести под корень самые крупные и беспредельные банды. Остальные на время поутихли и затаились.
Исчезли почти все левые скупщики хабара. С этим власти поработали особенно серьезно. Теперь товар можно было нести или научникам, или двум-трем официальным торговцам с лицензией. Понятное дело, при такой конкуренции цены на артефакты сильны упали. А кому еще понесешь? Вот то-то, приходилось сдавать находки по той цене, которую назначал скупщик. А он формально руководствовался спускаемым «сверху» прайс-листом, а на самом деле своей совестью. И не у всех она была, между прочим. Можно было, конечно, поторговаться, но так, по мелочи, скорее для проформы и соблюдения ритуала торговли.
Зато были бонусы. Через закрытую централизованную базу особенно продуктивным в работе сталкерам стали набегать какие-то дополнительные премии, называемые просто – бонусами. Характер их формирования никто из трудяг не знал, но иной раз они сильно радовали своих счастливых владельцев. Появилось и еще одно важное новшество – задания. Теперь научники формировали запросы на поиск и добычу каких-то конкретных артефактных предметов. Зато и платили, как правило, больше.
Еще были всякие особые поручения: сходить в такую-то область и померить там радиационный или электромагнитный фон, заснять что-нибудь на кинокамеру (ее и прочие приборы выдавали под расписку), снять пробу грунта, воды, измерить силу ветра. Обычно это выглядело так: нужно было прийти в определенный район, установить на штатив видеокамеру, подключиться к Зоннету (так окрестили местный Интернет) и действовать согласно командам оператора, который в режиме реального времени руководил научными процедурами.
«Возьми вон те две колбы, перелей в них содержимое из ампулы синего цвета. Не спеши! Во вторую больше налил, нужно, чтобы одинаково было… Теперь в правую насыпь серый порошок из пакетика с буквой „Х“. Осторожнее сыпь! Теперь взболтай и подожди, пока осядет. Хорошо, теперь лопаткой возьми немного грунта с земли и добавь в каждую пробирку. Отлично, теперь поднеси к объективу камеры то, что там у нас получилось. Нет, подальше отойди, фокусировки нет. Ага, вижу. Все, можешь возвращаться».
Порой нужно было воткнуть в землю штырь с какой-то электронной начинкой и активировать его кнопкой. А иногда просто побывать в каком-то месте и вернуться, после чего ученые в костюмах защиты, надетых поверх белых халатов, сначала долго ходили вокруг сталкера с какими-то приборами, потом облепляли его блестящими датчиками на проводах и производили снятие нужных параметров. Вот эти последние задания были особенно не популярны в среде сталкеров, так как те чувствовали себя самыми настоящими лабораторными крысами. Добровольцев на такие походы было немного, и со временем ученые стали маскировать эти «квесты» под какую-нибудь обычную работу – забрать или положить в требуемую область якобы некий прибор, померить температуру почвы и прочее. И лишь по возвращении, когда умники в защитных костюмах, обступали бедолагу, «жертва» понимала, зачем ее на самом деле посылали.
Отдельным положительным эффектом стала общая карта аномалий и нехороших мест. Формировалась она из сведений, добываемых сталкерами в своих экспедициях. Существовала как печатная версия, так и электронная, находившаяся в компьютерной базе ученых. Электронная была гораздо более актуальной, там, в постоянном режиме, согласно самым свежим данным, появлялись и исчезали пятна радиационных заражений, аномалий и прочих неприятных «вещей», что могли бы погубить человека. Да, радиация теперь тоже «двигалась», и это был сюрприз из сюрпризов. Повышенный фон сохранялся во всей Зоне повсеместно и никуда не исчез, но помимо этого возникли кочующие очаги радиоактивных частиц с каким-то особо убийственным количеством рентген.