Я вышла на полянку рядом с болотом. И увидела действительно удивительное зрелище: сидит на камешке главный гад и, как Аленушка, смотрит в воду, вздыхает. «Интересно, он снова пришел окучивать меня насчет переезда?» – со злостью подумала я. Я не хотела продолжать разговор об этом. Непонятно, чего он прицепился. Я осмотрелась в поисках женщин, с которыми он приезжал. Но никого не наблюдалось. Точно в суд побежали, а этот решил время не терять.
Я постояла, наблюдая за мужчиной. Наверное, стоит прислушаться к словам мудрого Тяти и переехать, было бы хорошо, если недалеко. Я даже согласна на заводь с карпами и карасями, там есть рыбаки, можно над ними подшучивать. Например, у одних ловится рыба, а другим совершенно не везет. Сидят рядом, меньше метра друг от друга. К первым рыба сама плывет, на крючок садится, а ко вторым – хоть закидай прикормом.
Когда болото было рекой, ох и смеялась я от души, смотря на разгоряченных мужиков. Раскрасневшиеся, чуть не дерутся, делят прикорм и пытаются выведать у везучих, что они добавили, что нового купили. И не понимают, что это я под водой и крючки путаю и рыб разгоняю.
Я вздохнула и нацепила благожелательную улыбку. Решено: буду просить место поближе к данному лесу. Если невозможно изменить обстоятельства, надо изменить отношение к ним.
– Добрейшего, – поздоровалась я, подходя к краю владений лешего.
Парень поднялся и застыл, уставившись на меня. Да, мой вид несколько своеобразный. А он думал: мы все на одно лицо, что ли? Я была в длинном, белом сарафане с красной вышивкой, толстая коса по пояс, на ногах балетки. Меня можно принять за представительницу староверов. Так и жди, что я подойду, поклонюсь в пояс и скажу что-то из разряда: «Добрый буде молодец. Заходи скорее в дом мой» и поклонюсь до земли. Я усмехнулась и прикоснулась к березе.
Когда я первый раз увидела себя в таком обличье, меня оно ошарашило и сбило с толку. Ведь я была обычной современной девчонкой, в джинсах и футболке, стрижка каре, а тут коса откуда ни возьмись!
Теперь же, выйдя из леса, я вернулась к своему стандартному виду: волосы чуть ниже плеч, майка на лямках, джинсовая юбка чуть выше колена. На ногах ничего нет: люблю босиком по траве пробежаться. И все с различными оттенками зеленого – в лучших традициях кикимор. Но несколько золотистых прядей в волосах говорили о наступающей осени.
Парень еще несколько секунд молчал и хлопал глазами (кстати, весьма замечательными при ближайшем рассмотрении). Я отвела взгляд, не хватало еще увлечься живым человеком.
– Здравствуй, – пробормотал он, встал и запустил пятерню в волосы, после чего сразу себя оборвал. Прокашлялся, как будто в горле запершило. Не простудился бы. И более уверенно произнес: – Добрый день. А я думал, куда вы сбежали.
– Я не сбегала, ходила посоветоваться насчет вашего предложения, – решила ничего не скрывать я. – Я подумала и согласна, но только при одном условии. Если место временного пребывания и постоянного места жительства будут недалеко отсюда. Мне надо навещать… – я немного замялась. Если упомяну Тятю, значит, придется рассказать про то, как стала кикиморой. А это я никому, кроме Кристины, не говорила и говорить не собираюсь. Да и непонятно: есть у него регистрация или нет. Меня он первым делом в пенсионку за оформлением документов отправил. А у самого как с этим дела обстояли – непонятно. А значит, пока о нем говорить не стоит.
– Навещать друзей, которые тут останутся, – наконец нашла, что сказать я, чтобы разом разрешить множество вопросов: и Тятю не подставить, и не углубляться в то, почему мне надо быть с ним рядом. Да и мало ли, что придумают эти люди, если узнают еще и о лесном духе.
– Я думаю, мы сможем это устроить, – слегка повеселел парень и, казалось, даже оттаял. – Тогда я подготовлю в ближайшую неделю варианты и принесу вам.
– Хорошо, договорились, – я улыбаясь протянула руку, чтобы закрепить наш уговор.
– Катарсис, – раздалось из-под коряги, невольно заставив меня вздрогнуть и повернуться в сторону говорившего.
– Что это? – глаза заледенели, рука крепче сжала мою. Лицо вмиг стало хмурым, в глазах читалось, что он сейчас возьмет и покусает меня.
– Утопленник, – решила не скрывать очевидное я и кивнула в сторону болота, – уже год как, и есть еще один где-то, по-моему, гуляет по лесу. Никто за ними не едет, а ближайшая регистрация нежити закрылась в карантин и снова не открылась.
– Так вам их надо посещать? Трофеи, так сказать, – прошипел он, четко выговаривая, чуть ли не выплевывая слова. – Но вы же понимаете, нам нужно их зарегистрировать и направить либо на общественные работы, либо упокоить. Все будет сделано согласно их пожеланиям. Вам на потеху я оставить людей, даже бывших, не могу.
– Нет, не их, – я вырвала ладошку, которой стало больно, и потерла ее другой рукой. – Утопленники не друзья мне, и вообще, что вы имеете в виду под трофеями? Вы решили, что это я с ними так поступила? По-вашему, именно я сюда их заманила и утопила? Сирена, блин, болотная, так, что ли?
Я всплеснула руками, волна возмущения накатила с новой силой, превращаясь в праведный гнев. Что он за человек, то сиреной обзовет, то русалкой. Осталось меня окрестить Переругом2 и обвинить во всех войнах и конфликтах.
– А разве они сами сюда приплыли? – скептически усмехнулся он, складывая руки на груди, демонстрируя, какой он смелый и умелый и как рассекретил злодейку меня.
– Так вы и допросите их: кто, когда и почему с ними это сделал, а не кидайтесь пустыми фразами и обвинениями, – я задыхалась от возмущения.
Как, скажите, с ним можно нормально разговаривать? Я ему слово, он мне кучку обвинений в лицо. Я должна это спокойно съесть? В прошлый раз сравнил с мавками, а теперь с сиренами. Я ему кто? Кикимора или сладкоголосая девушка легкого поведения и неспокойного желудка?
– Идите вы… – я поджала губы и едва сдерживалась, чтобы не послать его далеко и надолго по известному маршруту. Вдохнула, выдохнула и продолжила уже ровным голосом: – С вариантами переезда можете прислать тех баб из судебных приставов или кого-то еще. У меня нет ни малейшего желания с вами больше разговаривать.
Достал. До печенок достал. Чуть что, так Марина крайняя. Я развернулась и нырнула в воду. Бесит, бесит, бесит! Вывел же из себя. Каждый раз, когда его вижу, он доводит меня до белого каления. Засранец.
Я сделала несколько широких гребков: надо поплавать и успокоиться. Какой же все-таки он гад – сказать мне, что я топлю людей. Я нормальная, адекватная болотная кикимора. Спокойно, Мари, ты же знаешь, что если не контролировать эмоции, то можно обернуться. По крайней мере, так говорит Тятя, а он давно живет на этом свете, чтобы понимать.
Знаю! От неожиданно пришедшей мысли я даже вынырнула. Я знаю, что сделать. Значит, утопленники, по его мнению, – это мои трофеи. Покажу я ему трофеи вместе с русалками.
Я выбралась на берег и помчалась в лес. Ударила рукой по первой березке и резко снизила скорость. Сами попробуйте побегать в длинном, до щиколоток сарафане. Немного задрав юбку, я как могла, ускорила шаг. Ничего, я покажу ему, что значит сирена. Трофеи я тут собираю!
Я согласна, что скучновато сидеть в болоте, когда ни души кругом. Однако это не повод кого-то заманивать и топить. Тем более чем я их завлечь могу? Тем, что они краем глаза могут увидеть меня в лесу?
Это же насколько нужно заморочить, закружить человеку голову, чтобы он притопал ко мне на болото и самовольно полез в него? Да еще и без сопротивления дал себя утопить. И только после этого показаться, ведь везде стоят защитные контуры со знаком для отвода глаз. Кто в здравом уме и твердой памяти сунется в воду за девушкой зеленоватого цвета? Как я (согласно бредовым фантазиям) должна была все провернуть? Понятно, что, по его мнению, я повела рукой, и люди штабелями западали. Одни в лесу заблудились, другие утопли ради высшей цели отблагодарить меня прекрасную.
Я шла размашистыми шагами и от возмущения сопела на весь лес. Я ему покажу и утопленниц, и сирен, и мавок. Думает, раз я простая кикимора болотная, то и обращаться со мной можно по-хамски? Не дождется.