Аудиенция у его Величества проходила как всегда.
Лекса сидела, развалившись, и закинув ноги на ручку кресла, болтала одной ступней в воздухе. Руку приятно холодил стакан со льдом и отличным марочным бурбоном.
Король Джеральд Третий ничего не имел против выпивки на работе, да и сам периодически прикладывался, особенно перед скучными заседаниями парламента.
Сказывалось ее тлетворное влияние.
Сам тридцатилетний монарх расположился напротив, за старинным, темного дуба письменным столом, который Лекса помнила еще со времён его деда. Дорожные сапоги валялись под креслом, закинутые на стол ноги радовали глаз веселыми носками в красно-голубую полосочку. Джеральд только что вернулся с объезда пристоличных территорий, и был не в духе.
– Ты мне можешь обьяснить, что у нас вообще в лесах происходит? Нави, умертвия, мелкая нежить просто толпами шастает. Не припомню, когда у нас случался такой разгул нечисти. Магический фон вроде в норме, можешь сказать, как специалист, в чем дело?
– Не могу. – честно ответила Лекса.
Монарх нахмурился еще больше.
– Это не я, если тебя волнует именно это. Но не могу понять, кто. Вряд ли кто-то один. Магический фон, как ты правильно заметил, в норме, значит оно не само повылазило. Люди уже начали вспоминать бабкины сказки. О некромантах, например. – Лекса многозначительно сделала паузу. Джеральд поперхнулся бурбоном.
– Типун тебе, этого еще не хватало. – по-просторечному отмахнулся оберегающим жестом король.
– Джерри, я говорила это всем твоим предкам, повторю и тебе. От того, что вы официально запретили некромантию как науку и стёрли все упоминания о ней в истории, мои коллеги рождаться не перестали. Только теперь они не получают соответствующего образования, выплески могут случаться стихийно и неконтролируемо. Они могут сами не понимать, что творят. – Лекса тяжело вздохнула. – Тем более, вся нечисть крутится вокруг столицы.
– Академия. – понимающе кивнул король. – Видишь, как тебе повезло. Вовремя я тебя послал присматривать за эльфами. Глядишь, и некроманта вычислишь. Кстати, как там наши ушастые друзья?
– Пока тихо. Кроме той вылазки в женское общежитие, скорее всего для отвода глаз – вон мы какие компанейские, вроде – больше не высовывались. Двое вызывают у меня большие сомнения. Огневик и боевик. Очень уж опытные. Видела я их на полигоне, десяток мавок разогнали и не поморщились. Но предьявить им пока что нечего. Поди разберись, шестнадцать им или шестьдесят. Они же, гады, консервируются.
– Поосторожнее в выражениях, миледи. – король отсалютовал ей тяжелым резным стаканом. – Вы изволите обсуждать представителей союзных государств.
Оба тяжело вздохнули, вспомнив связанные с эльфами истории, и дружно выпили.
– Значит, полагаешь, среди них засланцы? – задумчиво переспросил Джеральд.
– Уверена. Скорее всего, все они засланцы. – Лекса покивала, несколько раз для пущей убедительности. – Помнишь, несколько лет назад их послы настойчиво пытались выжать из нас информацию о Вестании? Даже в постель тебе подкладывали эту… как ее…
Монарх покраснел.
– Ты мне теперь до смерти припоминать будешь? И потом, я ее выгнал.
– Именно это и подозрительно! – многозначительно махнула бокалом Лекса, чуть не расплескав содержимое. – Не дуйся, шучу. Но сам факт, что их интересует заражённый континент, вызывает сильнейший интерес у меня.
Джеральд подумал.
– Зачем им тогда Академия? Что-то не вяжется.
– Не знаю. – задумчиво покачала ногой Лекса. – Надо было меня студенткой засылать, пользы бы больше было. Ближе к ним, и все такое.
Джеральд чуть не поперхнулся.
– Лекса, дорогая, ты себя видела? Какая из тебя студентка?
– Ну спасибо. – она капризно оттопырила губу, изображая вселенскую обиду. – Я, между прочим, неплохо сохранилась. И ещё ого-го!
Они переглянулись и дружно захихикали, как подростки, услышавшие непристойность. Лекса, знававшая его прадеда в пеленках – дальше король старался не задумываться, берег психику – и правда была внешне похожа на шестнадцатилетнюю абитуриентку. Если бы не слишком опытный взгляд и не собственный, уникальный стиль, слишком непохожий на современную молодежную моду. За преподавательницу-то ее с грехом пополам выдали, но вариант со студенткой провалился бы еще на подходе.
Бокал дрогнул в ее руке. Сработал маячок, поставленный в одном из поселений в пригороде.
Каждое новолуние там пропадали люди, королю исправно поступали жалобы на болотного монстра, утаскивавшего взрослых мужиков, так что их потом находили по кускам по всему лесу.
Таких неблагополучных районов было несколько. Патрулировать еженощно все она не смогла бы физически, но вот навесить оповещающие нити – вполне. Едва магический фон превышал норму – в районе солнечного сплетения она ощущала легкую вибрацию.
– Пора мне на работу. Не скучай. – она плавным, слитным движением поднялась, поставив опустевший стакан на стол. Джеральд смерил взглядом его, потом более чем ополовиненную бутылку. Он в уничтожении бурбона участвовал только символически. Его собственный стакан был все еще практически нетронут.
– Может, помочь? – он хрустнул пальцами, подготавливая отрезвляющее плетение.
– Не надо, у меня после твоих отрезвителей всегда голова болит еще сильнее, чем просто с похмелья. И потом, что мне твой бурбон. Вот у северян самогонка на оленьих рогах, это да. Забористая. – Лекса сладострастно содрогнулась от воспоминания.
Джеральд только пожал плечами, мол, как знаешь. Бессмертная выходила и не из таких переделок, будучи более чем нетрезвой. Что ей какая-то мелкая нечисть. Читать лекции по здоровому образу жизни он ей не собирался. Как она сама однажды выразилась – сначала доживи до моих лет, потом учи меня жить.
Телепорт вынес Лексу на границе леса и сельского кладбища.
Ночь наступила уже давно, тонкий серп убывающей луны из последних сил подсвечивал безрадостный пейзаж. В лесу было тихо, на кладбище тем более. Видневшееся за покосившейся оградой село спало в блаженном неведении.
Живых поблизости не ощущалось. Те, что спали за забором не в счёт. Лексу интересовал маг, поднимавший регулярно нежить.
И она его нашла.
Тому, кто вызвал навь, похоже не понравился ее расслабленный режим, и он решил нечисть подбодрить. Вызвал ее из могилы на три дня раньше срока.
Не учёл, правда, уровень голода.
За что и поплатился.
Теперь рядом с кровавыми куриными ошмётками красовался сам незадачливый некромант, со вспоротой грудиной и торчащими обломками рёбер.
Зачем идиоту понадобилось призывать умертвие и подвергать такой опасности односельчан, Лекса понятия не имела. Спросить, что ли, попозже? Любопытно же.
Зато скребущие по могильному камню когти ясно давали понять – кто-то здесь точно есть. И он очень голоден.
Навь была крупной. Алые глаза светились из-под нависших мешками век, когтистые лапы скребли уже без того взрытую землю. Три развороченные могилы на окраине кладбища помогли понять, откуда такой крупный экземпляр. Тех самых мужиков, утащенных в лес и расчленённых, теперь использовали для создания увеличенной, улучшенной версии твари.
Призывающий идиот не поленился притащить на место поднятия нечисти нескольких куриц, и перья теперь летали зимней вьюгой, портя видимость и забиваясь в нос.
Лекса отчаянно чихнула, потом еще раз. Навь моргнула, будто собираясь сказать «Будь здорова», потом передумала.
Взревела ультразвуком, поднимая дыбом волоски на теле.
И бросилась на магичку.
Девушка увернулась, выхватывая на ходу короткий, волнообразно изогнутый меч. Рубанула коротко, зло, без замаха и почти не удивилась, когда лезвие соскользнуло, не причинив ни малейшего вреда.
Тварь была под серьезной магической защитой.
Бросив мимолетный уважительный взгляд на останки призывателя, Лекса снова увернулась. Навь была сыта, атаковала довольно лениво, скорее раздраженная, что ей помешали закончить трапезу.
Девушка просканировала защиту. От оружия и человека. Хорошо постарался, шельмец. Эльфа или гнома в подстоличных лесах тварь вряд ли встретит, а чем от неё еще отбиться, кроме оружия?
Пара кружила в странном танце между надгробиями, взрывая могильные холмики. Несколько камней с выгравированными ритуальными кругами уже были выворочены нечистью.
С каждым выходом и новым трупом навь становилась все сильнее, набирая массу и энергию. Сейчас она ростом вымахала уже с хорошего медведя. Минимум четверо убитых, прикинула Лекса. Если сейчас ее не упокоить, и она заляжет на месяц и переварит незадачливого некроманта, в следующее новолуние селян будет ждать немаленький сюрприз.
Впрочем, Лекса работала без «если».
Девушка кружила, подводя нечисть все ближе к ограде из покосившихся кольев. Верх палок был достаточно острым, чтобы послужить импровизированными копьями.
Магичке осталось только перемахнуть ограду, увлекая навь за собой, и пинком ноги придать забору нужный угол.
Тварь нанизалась сама, завыла, скребя задними лапами и вслепую размахивая передними, надеясь все же задеть врага. Выломала-таки орясины, покаталась между надгробиями, измазываясь в темной земле, и наконец затихла, убитая не оружием и не человеком.
Лекса отряхнулась. Одежду, порванную в нескольких местах и пропитанную гнилым духом нави, лучше уничтожить. Подобное притягивает подобное. Не хватало еще нечисть на территории Академии развести.
Подумав, стянула остатки рубашки, протерла ими меч, прежде чем убрать в заплечные ножны. Никто ее ночью не увидит, а оружие должно содержаться в чистоте.
Дома еще отполирует.
Незамысловатый узор, на мгновение вспыхнувший алой точкой в ночи. От рубашки остался только пепел.
Никогда не оставлять следов – правило въелось в Лексу на подкорке. Ничего, что уже пятьсот лет она не в бегах, а вовсе легальная и почетная охотница Короны. Старые привычки так просто не отмирают.
Она еще раз внимательно осмотрела развороченные могилы. Нашла самую старую, в которой навь зародилась первый раз.
Смахнула грязь, в неверном свете луны с трудом прочла имя покойного. На всякий случай запомнила. Потом уточнит у королевских архивариусов, скорее всего окажется родственником вызвавшему навь.
Нечисть просто так не приходила. Ее влекли сильные чувства, эмоции. Ненависть, зависть, любовь.
Часто приходивший на могилу к любимой девушке рисковал вызвать себе под окна ее умертвие с тем же успехом, что и единожды пришедший плюнуть на труп врага.
Надо недоумка хоть похоронить по-человечески.
Она повернулась к свежему трупу, так и лежавшему между ощипанными куриными тушками.
Самое время спросить, зачем идиоту понадобились такие проблемы в собственном селе. Несколько пассов, подкреплённых энергией. Сеть подчинения соткала в воздухе, невидимая простому глазу. Окровавленные ошмётки груди зашевелились, неприятно хрустя обломками рёбер. Бывший селянин неуверенно сел. Зашатался, но устоял.
Поднятый труп глянул на магичку мраморными помутневшими зрачками. Пустил сукровицу уголком рта.
– Зачем разбудил навь? – Строго спросила Лекса.
– Хыыы. – ответил виновник. Девушка нахмурилась, вгляделась в переплетающие мертвеца энергетические нити. Белые – ее собственные, тускнеющие на глазах зеленоватые – трупа. Селянин был слабеньким магом-флористом, даже неинициированным. Соседи наверняка завидовали его богатым урожаям и удачным походам в лес за ягодами.
Но поднять умертвие флорист никак не мог. Не та энергетика. Кто-то ему должен был помочь. Воспользоваться эмоциями, подтолкнуть, сформировать заклятие в конце концов.
Одно дело – притянуть на себя из потустороннего мира умертвие – с этим практически любой справится. Но полноценный подъем сильной нави, с перекачиванием жертвенной энергии (три курицы!) и сложным плетением вызова?
А вот и они. Посторонние, темно-синие, почти неразличимые в беспроглядной мгле погоста, нити контроля. Лекса протянула руку и поманила одну из них. Та послушно развернулась… и истаяла в воздухе.
Девушка рванулась вперёд, пытаясь отловить ускользающий след. Не успела. Нити испарялись одна за другой, унося с собой память и личность несчастного парня. Обездушенный окончательно, труп рухнул колодой в мягкую, распаханную борьбой землю.
Селянина кто-то контролировал. Кто-то очень сильный, достаточно умный, чтобы не оставить следов, а самое главное – некромант.
Лекса нахмурилась. Подтверждались их худшие догадки. Наплыв нечисти был действом организованным, скорее всего отвлекавшим их внимание от чего-то важного.
И каким боком к этому относились эльфы? Им некромантия была недоступна в принципе, так что из явных виновников они вычёркивались. Но менее подозрительным их слишком своевременное появление на территории Академии не становилось.
Она телепортировалась во временное жилище. Вообще-то, теоретически, телепортироваться на территории Академии было невозможно, но она давно уже перешла эту хрупкую грань между возможным и нереальным.
Не сходя с места, разделась, чтобы не загадить все помещение поганой кровищей и прочими жидкостями. Собрала вещи кучкой и сожгла прямо в воздухе. Очищающим плетением прошлась по полу под ногами.
В носу все равно стояла вонь разлагающейся плоти и свежей смерти.
Слишком острое напоминание.
Как была, обнаженная – а кого стесняться в пустом доме – Лекса добралась до ванной.
Открутила краны, особенно с горячей водой, до упора.
Все-таки цивилизация – благо. Раньше приходилось обходиться банями и саунами. Залезешь на верхнюю полку, и отмокаешь в собственном поту, пока не закружится голова и не станет дурно от жары.
С изобретением водопровода все стало гораздо проще и приятнее.
Бурлящий поток смывал воображаемые пятна и запахи. Она с ожесточением терлась мочалкой, пока та не повисла жалкими лохмотьями, не выдержав подобного обращения.
У Лексы редко какая мочалка долго жила.
Вылезла, вытерла покрасневшую кожу жестким махровым полотенцем, протерла короткий ёжик волос. Провела пальцем по испещрённому цветочными узорами плечу. Добавить или не стоит? Нет, сегодняшняя смерть не на ней.
Решительно тряхнув головой, накинула тонкий кружевной пеньюар.
За годы, проведённые в мужской одежде, Лекса истосковалась по нежности и воздушности. Поэтому сейчас, когда дамы наконец получили хоть немного прав и возможностей, с радостью окунулась в толком неисследованный мир белья и косметики.
Не все, конечно, ей подходило, учитывая ее своеобразный стиль, как это ласково называл Джерри, но дома она отрывалась как могла.
Шелк, кружево и шифон составляли основу ее нижнего гардероба. Даже сегодня, в той зловонной куче, погиб очень неплохой, черно-бирюзовый комплект.
Надо не забыть заглянуть к мадам Торрин, заказать пару новых. Что-то она поизносилась, беготня за умертвиями по кладбищам порядком потрепала ее запасы.
Лекса прилегла на диван, попыталась задремать. Перед глазами встала развороченная грудная клетка мальчика-флориста и полуоткрытые куриные клювики. Она снова села, потёрла глаза.
Чаю, что ли заварить. С ромашкой. Говорят, успокаивает.
Магичка прошлепала босыми ногами на кухню. Плитка с бело-синими узорами приятно холодила ноги. Лекса поставила чайник, присела на подоконник, уперлась лбом в стекло, глядя, как перемигиваются огоньки на берегу моря. Волны накатывали с неслышным на таком расстоянии шуршанием, ударяясь о берег в извечном ритме. Убаюканная тишиной и благоденствием, она чуть не задремала.
Свисток чайника показался отключающемуся мозгу боевым возгласом болотной мавки. Кинжал был материализован в руке Лексы быстрее, чем она осознала, где находится.
Пожалуй, ромашковый чай сегодня не поможет.
Выключив чайник – еще не хватало пожар устроить – она вернулась в гостиную.
Лекса решительно подошла к застекленному бару из темного полированного дерева и приоткрыла с негромким скрипом дверцу. Извлекла призывно булькнувшую бутыль с адским пойлом семидесятилетней выдержки, пузатый бокал. Подумала и добавила из холодильной камеры лимон.
Ночь обещала быть долгой.