Глава 12 Йенс
Порой искоренить болезнь оказывается не так просто.
Тьма давила со всех сторон. Казалось, что она проникала в легкие, разъедая их изнутри. Я лежал на деревянном полу, отсчитывая вслух удары своего сердца.
– Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…
Жизнь вокруг будто замедлилась – множество голосов слились в единую какофонию звуков, жители, приходившие ко мне, чтобы проведать и накормить, представали единым размазанным полотном, по которому небрежно провели кистью.
Тени, что клубились в каждом из углов, смотрели своим хищным взглядом и жадно облизывались, словно стервятники, которые вот-вот будут пировать падалью. Но только умирать я не собирался. Существование превратилось в колесо, из которого не выбраться, – утром Злата приносила завтрак, кормила с ложки, как немощного, молча убирала посуду и оставляла дверь открытой, чтобы впустить в комнату свежий воздух. В обед появлялась какая-то из дриад, умывала меня, пока я стоял около мыльного таза, подобно каменному изваянию. Многие считали, что мой разум повредился после того, как Касандра покинула селение, но я был слишком слаб, чтобы сказать им, что это не так.
Поначалу я хотел проникнуть ночью во дворец к демону и убить их вместе с феей, пока они спали. Но будто кто-то дергал за нить судьбы каждый раз, когда в голове возникали такие мысли, мол «прекрати, Йенс, это не решит проблему, тебе не станет от этого легче».
Станет. С каждым днем мне становилось все хуже – темные силуэты в углах комнаты касались во сне, вкладывая в голову чужие голоса и крики, от которых хотелось оторвать уши и закричать следом, разделяя боль незнакомцев. Когда я бодрствовал, лежа на полу и отсчитывая биение собственного сердца, тени опасались приближаться и кидали жадные, озлобленные взгляды.
Жители Джомсона не видели силуэты, поэтому спокойно заходили в мою хижину и делали повседневные дела – меняли смятые потные простыни, наливали в медный таз свежую воду и клали на табурет пучок лаванды, которая, как они считали, отпугивала темные силы. Только все это неправда. Истинную тьму не отпугнет ни одно растение, несущее очищающее воздействие не только на тело, но и на душу.
Скрестив руки на груди, я хрипло продолжал отсчет, чувствуя, как легкий ветер проскользнул через дверную щель.
– Сорок два, сорок три, сорок четыре.
– Я бы посочувствовала тебе, не будь ты так жалок.
Отрешенным взглядом я обернулся на голос, устало выдохнул и прикрыл глаза, стараясь прогнать морок.
«Лучше бы я сошел с ума, нежели вновь встретился с ней», – промелькнувшая мысль вызвала у меня полуулыбку.
– Могу организовать это в два счета, только скажи. Ты знаешь, что я мастер в том, как свести с ума.
– Что тебе надо?
– О, наша пташка очнулась от дурного сна и заговорила? Верный признак того, что ты идешь на поправку.
– Я не болен.
– О нет, Йенс, болен.
Я слышал, как отстукивали туфли Смерти по деревянному полу с таким остервенением. Она все такая же, какой я помнил ее в момент нашей первой встречи, – часть лица привлекательная, девичья, которая, должно быть, осталась в память о прежней жизни, вторая – череп, где местами свисала гнилая плоть, вокруг которой вились черви, пытаясь забраться поглубже и полакомиться.
– Почему ты просто не можешь оставить меня в покое?
Мой обреченный голос, прозвучавший с неким раздражением, эхом отразился от стен. В ответ послышалось веселое хмыканье Смерти, которая, судя по шороху одежд, присела рядом на колени. Одной рукой девушка обхватила мой подбородок, и, сколько бы я ни сопротивлялся, ее железная хватка властно, но осторожно повернула голову на себя. Продолжал держать глаза закрытыми, не желая смотреть на Смерть, которая бесцеремонно лезла в мою жизнь и пыталась раздавать свои никому не нужные советы.
– В последнюю нашу встречу ты пытался меня убить, но мое мертвое сердце прощает тебя. В последний раз. Столько раз оступался, столько раз творил зло… разве этому я тебя учила, Йенс? Неужели ты ничего не понял?
– Отстань от меня.
Я низко зарычал и выставил верхнюю челюсть вперед, напрочь забыв, что сам избавился от собственных клыков. Магия Смерти проникала в тело, лишая контроля и возможности двигаться, но мысли, разум, воспоминания и эмоции все еще принадлежали мне одному. Девушка, продолжая удерживать мой подбородок одной рукой, второй провела по закрытым глазам, и невидимая сила насильно их распахнула. Яркий солнечный свет ударил по глазам. Зашипев, я пытался вновь окунуться в сладостное забвение тьмы, но Смерть не дала этого сделать. Она привстала, но ее магия продолжала контролировать меня. Я медленно поднялся, подслеповатыми от солнечного света глазами обвел поляну, на которой мы оказались.
В десятке метров деревья с зелеными ветвистыми верхушками упирались высоко в голубое небо, где плыли облака. Три пегаса резвились в воздухе – их серебристого оттенка оперение покрыто рунами и изображениями мойр. Вдалеке бегали кентавры, сатиры, по всей поляне лежали ламии, греющиеся в солнечных лучах. Их девичьи лица выражали умиротворение, спокойствие, растекались улыбка, от которых что-то теплое возрождалось в душе, змеиный хвост подрагивал каждый раз, когда лесные духи, играясь, пытались ущипнуть существо за его кончик и утащить в свое логово.
Существа ждали, когда провидицы скинут оковы сна и возродят свою эру правления. В их руках была сосредоточена несметная власть, позволяющая им даже по ту сторону Забвения наблюдать за каждым человеком и существом. Руками, разумом и справедливостью мойр были Высшие, но и они не знали всего, что творилось во владениях Жизни и Смерти.
– Знаешь, куда мы попали, Йенс?
В ответ я промолчал, наблюдая как завороженный за тем, как магические существа развились в солнечных лучах и просто наслаждались дарами, позволенными им Жизнью и Смертью после гибели. Лишь всмотревшись, увидел, что каждый из них был помечен темной меткой: нарисованная могила, железный крест на которой раскололся пополам – одна часть воткнута в землю, другая лежала чуть поодаль, где извивались черви.
– Что это?
– Это пристанище душ, которые ты сгубил, Йенс. Они ждут, когда ты умрешь, чтобы поквитаться за свою судьбу.
Внезапно небо заволокла грозовая туча. Следом послышался раскат грома, и яркая вспышка молнии осветила небосвод. Существа, как один, замерли.
– Что это за чертовщина? – выкрикнул я, стараясь перекричать гром.
– Возмездие.
Смерть растворилась в воздухе, оставив после себя лишь темную дымку, которая медленно таяла и оседала на землю. Существа медленно выстроились в одну линию и устремили безжизненный взгляд на меня. С их тел падали куски плоти, глазные яблоки стекали по лицу кровавыми водопадами, рты изогнулись в зверином оскале. Языком существа слизывали алую жидкость с собственной кожи и издавали стоны наслаждения. Я сделал пару шагов назад, но ткнулся спиной в массивное дерево. Шумно втянул воздух, не в силах пошевелиться из-за парализующего страха.
Ламии, мгновение назад греющиеся в солнечных лучах, поднялись на кончик хвоста и, чуть покачиваясь, заскользили по траве в мою сторону. Из их ртов виднелись два острых клыка, откуда стекал вязкий яд. Тело, покрытое чешуей, теперь напоминало броню, которое существо будет использовать в бою. Каждая из убитых душ направлялась в мою сторону, желая отомстить. Я пытался сделать шаг в сторону, заглушая страх, но костлявая рука, пробившаяся сквозь землю, ухватила за лодыжку и потянула на себя.
Когда между существами и мной осталось не более метра, я закричал, почувствовав, как одна из ламий набросилась и вонзила в шею клыки.
Подпрыгнув на полу, я судорожно схватился за шею, где был укус, но ничего не почувствовал – ни шрама, ни раны, ни вспоротой кожи. Сердце билось где-то в глотке, и, чтобы немного успокоиться, я часто задышал.
«Сон. Это был всего лишь сон».
Тело трясло от страха и воспоминаний существ, которые оказались по ту сторону Забвения, поджидая, когда моя душа вернется. Тени, что стояли в углах, хихикали и указывали на меня своими изуродованными пальцами, напоминающими иссохшиеся ветви.
Превозмогая боль, я поднялся на ноги и зарычал на каждую из теней. Они, как одна, вжались в стены и издали испуганные крики, так схожие с человеческими. Подойдя к зеркалу, я провел ладонью по лицу и издал стон разочарования, увидев собственное отражение – серый оттенок кожи стал похож на мокрую землю, стертые клыки напоминали человеческие зубы. Что было сил ударился головой о стекло, отрезвляя мысли и чувства через боль.
Пришло время брать жизнь в собственные руки и делать то, что велит сердце и душа. Сейчас они нашептывали, чтобы я вернул то, что мне принадлежит по праву, – Касандру.
