Димитру бил кашель. Сухой, хриплый, частый. Кадри проснулась. Девушки никогда не закрывали дверь между комнатами на ночь. Димитра любила засыпать на диване в гостиной, а лежбище Кадри было в спальне. Димитра шутила: я маленькая, вот мне и положена маленькая кроватка, а ты, Кадри, у нас модель и королева – поэтому спи в собственных покоях. На самом деле причина была совсем в другом. Димитра могла полночи куролесить без сна, если рядом вполголоса не работал телевизор, – она не умела засыпать в тишине. А телевизор в крошечной «one bedroom»[5] был всего один.
Кадри вышла в гостиную, не одеваясь.
– Дими, температуру мерила?
– Ага.
– Когда?
– В два ночи.
– Издеваешься? Сейчас одиннадцатый час!
– Ка, прости. Я сейчас.
– Ну ты как маленькая!..
Кадри засунула хлеб в тостер, насыпала в фильтр свежий кофе, достала из холодильника томатный сок, немного фруктов и сыр, бросила на сковородку несколько ломтиков бекона.
– И?
– Тридцать восемь и три.
– Все с тобой понятно. Тебе в постель или за стол пойдешь?
– Ка-а-а, я совсем есть не хочу… – похоже, Ди-митра не лгала.
– Ладно, как знаешь. Дашь «лягушонку»? Я на час-полтора отъеду.
– Что ты спрашиваешь? Бери, конечно же!
Грязно-белая облезлая «лягушонка» сиротливо притулилась возле ворот, прямо под вывеской «Данаос Комплекс». Кадри открыла незапертую дверь – брать в машине все равно было нечего, так какой смысл запирать? Несмотря на грустный внешний вид, «ниссанчик» завелся с получиха. Это и понятно: Михалис всегда следил за всеми автомобилями, что имели к нему хоть какое-то отношение. Вспомнив о Михалисе, Кадри поморщилась. Пискнул вотсап в телефоне. Блин, легок на помине. «Ка, прости, хватит уже… Давай завтра встретимся!» Вот надо же, даже мой график до сих пор не забыл! – вместо ожидаемого отвращения это все же было Кадри неосознанно приятно.
Она нажала на кнопку голосового ответа и поставленным сопрано пропела в микрофон по-русски на мотив «Неаполитанского танца» из «Лебединого озера»:
– Алюми-и-и-ни-вую проб-ку
Я засуну тебе в жоп-ку,
И замазаю замаз-кой,
И заделаю шпаклёв-кой!
Кадри прекрасно знала, что Михалис не понимает русского – ну разве что кроме мата, так его здесь все декодируют. Значит, пойдет, болезный, к ребятам, будет просить перевести. Ну что, пусть переводят, филологи, твою мать!
Кадри быстро проскочила короткий отрезок Авеню Томб оф зе Кингс, оставив слева Кингз Авеню Молл, пронеслась по Агион Анаргирон, на круге свернула на Европис. Проехав щит с надписью «Международный аэропорт Пафоса – 15 км», тормознула. Никогда не знаешь, где они тут стоят. Зелени много, спрятаться с радаром проще простого. Это вот Димитра всегда попадается, а меня фиг с два подловишь.
Впрочем, полиции сегодня работать было лень, и Кадри зря пилила весь бульвар строго пятьдесят. На кругу возле «Альфа-Меги» «лягушонка» раскрутилась и как камень из пращи вылетела на «А6», быстро набрав ненаказуемые сто двадцать километров в час – верхнюю границу негласно принятого скоростного коридора, за нее тут ничего не бывает. А вот за сто двадцать один – всё, не отвертишься, попал на деньги и на баллы.
Минут через пять машина свернула налево на Агиа Варвара и спустя километр ушла направо, на каменистый проселок. Не дороги – направления, пришло на ум Кадри. В полукилометре впереди виднелся гараж Спироса. Вот ведь одногодки с Михалисом, одноклассники, друзья, наконец, – а какая разница! Спирос – мужчина, а этот – сопля с понтами. Возле гаража Кадри коротко посигналила. Спирос оторвался от подвешенного на подъемнике джипа и приветливо махнул Кадри грязной рукой.
После гаража начиналось самое интересное. Всего-то километр, но какой! Слева, в камнедобывающем карьере, грохотал комбайн, пережевывающий породу в щебень. Жирная каменная пыль летела по ветру. Кадри забыла закрыть окно и тут же почувствовала легкое похрустывание на зубах. Как можно быстрее проскочив пылящий участок – а тоже еще та задача, будешь тут сильно разгоняться, так колеса отбросишь, – свернула направо и въехала на куриную ферму Каранидиса.
Хотела было сразу зайти, но вместо этого набрала номер по громкой.
– Karanidis poultry farm, can I help you?
– Hello, I’d like to talk to Sveta[6].
– З-ве-е-та-а-а! – послышалось в трубке. Кадри рассмеялась: надо же, лет пятнадцать с мачехой живут, а имя ее нормально произносить не научились.
Света вышла на улицу, держа в одной руке пакет с куриной тушкой, а в другой маленький подносик с кофе и сахаром. Кофе дымился и пах так, что голова шла кругом.
– Ой, Кадри, – Света улыбнулась старой знакомой, – а внутрь чего не идешь?
– Тёть Свет, у Димитры грипп походу, а твоей старшей рожать через месяц – зачем рисковать?
– И то правда. Курить будешь?
– Ага.
Примостились на маленьком карнизике рядом с дверью и с полминуты сосредоточенно молчали, прихлебывая Светин кофе, перебить вкус которого мало кто мог во всем Пафосе и окрестностях.
– Рождество скоро. Мы уже индеек завезли. Сидят, жрут в три горла. Ты домой поедешь?
– Света, да кто меня отпустит? – Кадри глубоко затянулась сигаретой. – У нас же теперь самая пахота.
– Ну и что? Кроме тебя некому, что ли?
– Управляющий говорит, я самая сознательная. И полиглот – за те же, блядь, деньги – пять языков, вот они и рады. – И добавила по-эстонски: – Ahh! Mingu nad pōrgusse![7]
– Мама как? – Света закурила вторую. – Засран-ка я, два месяца ей не звонила.
– Нормально вроде. Ты же знаешь, она как запрется в себе, бесполезно спрашивать, все равно не скажет.
– Да, Кадри, так и есть. Я сегодня, вот только разберусь с птичницами, позвоню ей.
– Спасибо, тёть Свет. Пойду я.
– Иди, детка, – Света приобняла Кадри за шею и поцеловала в лоб.
Димитра спала. Одеяло съехало набок, лицо раскраснелось, на лбу выступила испарина. Кадри закинула курицу в кастрюлю и поставила на плиту. Через час Дими уже уплетала горячий наваристый суп от шефа Кадри:
– Ка, ну почему ты всё-всё готовить умеешь, а я ничего?
– Мышка, это потому, что тебя всю жизнь мама кормила!
После обеда Дими только собралась закурить, но тут Кадри напялила на нее халат с пальто и взашей выставила на балкон: зачем воздух портить, сама же потом будешь дымом дышать и лишний раз кашлять! Кадри вышла на балкон следом за Дими. Дими обняла ее: замерзнешь. Кадри только рукой махнула, но высвобождаться не стала.
Через час температура у Дими спала. Она валялась с плеером на диване, глядя в работающий без звука телевизор. Кадри решила тоже пару часиков перед работой поспать – еще неизвестно, как смена обернется. Через пять минут Дими проскользнула в спальню совсем без одежды и залезла к Кадри под одеяло.
– Бля, ну надо, чуть не проспала! С тобой, Мышка, опасно в одной кровати! Ты меня как Пол Пот Кампучию!
Горячая от сна Димитра приподнялась на локте и поцеловала Кадри в правый сосок.
Кадри вскочила, быстро приняла душ, напялила рваные джинсы и куртку, взяла заранее приготовленный гармент-бэг и вышла из дома. Этой дорогой она ходила многие сотни раз. До «Парадизиума» было десять минут, если вразвалочку, и пять, если быстро.
Еще через десять минут – строгая, высокая, тонкая, отутюженная, холодно и приветливо улыбающаяся – она стояла за стойкой портье одного из лучших отелей в Пафосе.
– Dear Mister and Miss Griffiths! We are glad to welcome you in our hotel and will do everything to ensure that your stay with us leaves you with only pleasant memories![8]
Начиналась обычная ночная смена.