Я поднимаю глаза от информационного бюллетеня, который перевожу, когда Симона возвращается за ресепшен, доставив кофе в один из конференц-залов офиса.
– У тебя звонил телефон, – говорю я, кивая на место, где он лежит, на самый край стола.
Она поднимает его и прослушивает сообщение. Выражение ее лица непроницаемо.
– Это был Тьерри, – резко произносит она. – Он хочет знать, могу ли я дать ему твой номер. Говорит, что он работает на концерте вечером в следующую субботу и думает, что тебе там понравится.
Я пожимаю плечами и киваю.
– Здорово. Звучит неплохо.
Когда она в ответ на звонок набирает на телефоне текстовое сообщение, то говорит, не поднимая глаз:
– Ты ему нравишься.
– Он мне тоже понравился, – говорю я, листая большой словарь Ларусса, которым пользуюсь, когда нужно подыскать подходящее слово. – Похоже, он хороший парень.
– Да, он клевый, – соглашается она.
– Симона, – начинаю я. И вдруг останавливаюсь, теряясь, как же мне спросить ее о том, о чем я собиралась.
Она хмуро взирает на меня.
– Слушай, – говорю я. – Не знаю, есть ли что-то между тобой и Тьерри. Но если да, то мне бы не хотелось сделать что-то, что может помешать вам.
Она пожимает плечами.
– Нет. Ничего такого. Он просто мой друг.
Она поворачивается к экрану своего компьютера, видимо, проверяя электронную почту, но эти недомолвки между нами явно чреваты чем-то серьезным. Я просто сижу, давая ей время на раздумья.
С неохотой она поднимает глаза, чтобы наконец встретиться с моими.
– Я знаю его много лет, – говорит она. – Может быть, даже слишком много. Мы подружились, когда я приехала в Париж. Хотя кое в чем ты права. Мне хотелось, чтобы мы стали больше, чем просто друзьями. Но он всегда говорит, что я ему как сестра. Так что ничего такого просто не может произойти. Видя его с тобой – как он загорелся во время разговора! – я заставила саму себя признать это.
– Прости, – говорю я.
Она пожимает плечами.
– А за что тебе извиняться? Ты же не виновата, что понравилась ему.
Затем она улыбается, немного оттаивая.
– И, кстати, ты ему действительно нравишься. Я не могла не заметить этого тем вечером. Между вами определенно есть связь.
Я трясу головой от смеха, принимая эту подачу и стараясь сделать ответную не слишком жесткой. Нельзя сказать, что я спец по отношениям. В университете романтика казалась мне немного неуместной, поэтому я пришла к выводу, что мне проще оставаться одной. Я всегда боялась, что могу потерять слишком многое, если позволю себе влюбиться.
Разговор с Тьерри в тот вечер мне действительно понравился. Я ощутила свободу, поняла, что могу быть самой собой. А концерт был хорошим способом провести вечер, тем более когда он принимал участие в его подготовке. Так что ничего такого. В общем, когда минуту спустя начинает звонить мой собственный телефон, воодушевленная улыбкой Симоны и ее одобрительным кивком, я отвечаю «oui, avec plaisir»[18] на его предложение, в следующую субботу он организует мне входной билет, а потом мы сможем пойти куда-нибудь поесть. Затем я твердо откладываю телефон и снова приступаю к работе.
Одна из моих обязанностей стажера заключается в сортировке почты, когда она по утрам поступает в агентство. Сегодня я запнулась, увидев конверт, адресованный мне, с почтовым индексом Великобритании. Обычно я лично никогда не получаю писем, поэтому думаю, что это сертификаты, запрошенные в архиве, которые должны рассказать мне больше о жизни Клэр. И о ее смерти. Я отложила запечатанный конверт под свой телефон, чтобы сосредоточиться на работе. Открою его сегодня вечером, когда смогу спокойно и в одиночестве рассмотреть его содержимое в своей комнате наверху.
Я быстро сортирую остальную почту, а затем отношу ее в офис, чтобы раздать получателям. Одна из менеджеров по работе с клиентами сидит вместе с Флоренс, когда я стучу в ее дверь. Та приглашающе машет мне, обе мне улыбаются.
– Хорошие новости, Гарриет, – говорит Флоренс. – Помните пресс-релиз, который вы разослали? Мы получили ответ из Лондона. Покупатель из универмага Harvey Nichols заинтересован в увеличении ассортимента. Это настоящий переворот.
Менеджер по работе с клиентами просит меня помочь написать ответ, так что я занята до конца дня переводом технических деталей дизайна обуви и особенностей ее моделирования с французского на английский.
Наконец офис закрывается, и я бегу к себе вверх по лестнице, сжимая в руках белый конверт. Дедушка и бабушка по линии мамы умерли еще до моего рождения. Мои руки слегка дрожат. Потому что, кроме фотографии Клэр в обществе Мирей и Вивьен, это первая ощутимая ниточка, которая связывает меня с этим поколением моей семьи.
Я не уверена, что мне понравится содержимое конверта, так как пришла к выводу, что отношения между Клэр и Эрнстом были как минимум постыдными. Так может ли быть хоть какой-то шанс, что я нацистского происхождения? Является ли это постыдное, исполненное вины наследие частью моей генетики? Мои руки дрожат от нетерпения – и просто от беспокойства – когда я разрываю конверт.
Первое свидетельство, которое я прочитала, было датировано 1 сентября 1946 года и написано твердой рукой каллиграфическим почерком; говорит оно о браке Клэр Мейнардье, родившейся в Порт-Мейлоне, Бретань, 18 мая 1920 года, с Лоуренсом Эрнестом Редманом, родившимся в Хартфордшире, Англия, 24 июня 1916 года. Имя Эрнест на мгновение останавливает меня. Может ли оно означать «Эрнст»? Они что, переехали в Англию, чтобы начать новую жизнь, едва закончилась война? Но тот факт, что он родился в одном из английских графств, делает это предположение крайне маловероятным. Так что, наверное, я могу предположить, что не произошла от нацистского солдата. Эта мысль позволяет мне расправить плечи, сбросить бремя, которое мне приходилось нести по жизни.
Я откладываю одну бумагу и читаю следующую, свидетельство о смерти Клэр Редман. Оно датировано 6 ноября 1989 года, причиной смерти указана сердечная недостаточность. Итак, Клэр было шестьдесят девять лет, когда она умерла, оставив свою дочь Фелисити одинокой в целом свете, когда той исполнилось двадцать девять лет. Как бы мне хотелось, чтобы она прожила дольше. Она могла бы изменить судьбу моей матери. Возможно, не такой уж она была загадкой. И если бы она все еще была рядом, она могла бы помочь мне, хотя бы рассказав, кто же я на самом деле.
Как же мне хотелось быть по-настоящему знакомой со своей бабушкой Клэр.