55307 год до Н.Э, Паргорон, где-то на границе Пекельной Чаши и Каменистых Земель.
В небесах пылал Центральный Огонь. Воздух дрожал от жара. Мистлето сегодня был не в духе, он ворочался и бурчал в своей пламенной обители, а внутренняя сторона Чаши скворчала, как яичница. Дворцы гхьетшедариев окутались призрачной дымкой, их владельцы изогнули пространство, подстраивая под себя климат.
Но прямо здесь гхьетшедариев не было… почти. Один-единственный таки явился посмотреть на события – до жути любопытный весельчак Гариадолл. Он парил высоко в воздухе и хищно ухмылялся, не в силах дождаться начала. Он сам пока не решил, хочет ли помочь одной из сторон или просто таращиться со стороны… в общем, ему было все равно, лишь бы повеселиться.
Но он единственный был настроен так несерьезно. Внизу раскалились добела ауры. Десятки тысяч высших демонов сошлись в одном месте – там, где пески Пекельной Чаши превращались в пыльную равнину Каменистых Земель. В одну сторону уходила пустыня, постепенно все сильнее загибаясь, исчезая в дрожащей дымке. В другую – потрескавшаяся почва, поначалу ровная, но затем вздымающаяся холмами и скалистыми отрогами.
Гохерримы обрушились на нактархимов четыре года назад. Их легионы мгновенным штурмом уничтожили три крепости – но оказалось, что нактархимы сами выставили их на съедение. Они давно смекнули, что планируют заклятые враги, и дали тем узнать о якобы важнейших своих точках. На деле же то были пустышки – толком не защищенные, зато окутанные сложными миражами. Гохерримы зря потратили время, а нактархимы вовремя узнали о нападении.
Они не любили открытые бои, Ногти Древнейшего. Им не нравились лобовые атаки и поединки лицом к лицу. Нактархимы предпочитали силе скорость, а мощным и неотвратимым ударам – точные и непредсказуемые. На внутренней стороне Чаши невозможно таиться в ночи, поскольку настоящие ночи случаются там лишь изредка, но за сотню веков нактархимы научились множеству трюков.
У них не было демонических клинков – но у них тоже была демоническая сила. Они заключали ее в собственных телах, прятали под костяной броней. Это во многом даже удобнее, во многом надежнее… но тем слаще было гохерримам эту броню вспарывать.
Еще нактархимы зависели от своих крепостей. В них они создавали средоточия силы, насыщали сами стены душами… далеко не в таких масштабах, как потом будут делать бушуки, но тем не менее. Это давало им преимущество – но это же делало их замки желанными призами. Потеря каждого была весьма болезненна.
Поэтому открытого противостояния нактархимы долго не принимали. Ускользали от гохерримских легионов, рассыпались в холмах и ущельях Каменистых Земель, наносили булавочные уколы, выбивали врагов по одному, обрушивались на спящих. До последнего скрывались в самых тайных своих крепостях, подставляли гохерримам менее ценные, устраивали засады и обманки.
Их тактика воплощала в себе все то, что гохерримы особенно не переносили.
Таким образом Зубы и Ногти воевали тысячелетиями. Кланы нападали на кланы, одиночки на одиночек. Вечное кровопролитие, бесконечные битвы. Но прежде каждый клан был сам по себе, и иногда случались даже междоусобицы – теперь же гохерримы отступать не собирались. Они шли железной лавой, вырезая и вычищая всех, кого могли.
Нактархимы не были так централизованы. Между собой они все были в союзе, они не вели междоусобиц, как гохерримы, но это были зыбкие союзы, шаткие. Старейшины даже сейчас что-то выгадывали, торговались друг с другом. Каждый хотел, чтобы именно его клан пострадал меньше остальных, чтобы основные удары пришлись на других.
У гохерримов в основном гибли разведчики. Ядро их войска было неуязвимо, но оно было слишком велико и отовсюду заметно. Для поиска и вылавливания нактархимов отправлялись летучие отряды – и они порой попадали в ловушки. Прямо сейчас семь молодых гохерримов скакали по ущелью, за ними развевались плащи, кони храпели – а впереди мелькала серая тень.
Нактархим убегал. Глупый нактархим пытался удрать, но клинки разведчиков уже пылали, и от них расходился жар, и демоническая сила струилась в скакунов, разгоняя их сверх возможного. Во все стороны летели камни, копыта высекали искры, силуэты всадников размылись, они достигли пределов скорости нактархима… а вот и превысили!
– Заходи слева! – крикнула юная Эсветегона.
Свистнул чей-то клинок, по скале прошла трещина. Ущелье все сильнее сужалось… нактархим резко отпрянул, едва увернулся от импульса. Эсветегона полоснула саблей, с той сорвалась огненная вспышка. Ее конь захрапел, поднялся на дыбы – почти прямо перед копытами разверзлась земля, из нее хлынули черные щупальца… поргул!.. Совсем близко к поверхности!..
Иронично, но благодаря этому поргулу Эсветегона осталась жива. Она потеряла несколько секунд, отстала от остальных – и увидела расправу издали. Нактархим, которого уже почти достал Амдеркедбек, вдруг ринулся наземь, расплылся… а впереди задрожал воздух и из него выступил… еще один нактархим, только гораздо крупнее и шире.
Ноготь Большого Пальца Ноги.
Гохерримы набросились разом – и Дой’Текерхреб вскинул щиты. Самый могучий среди нактархимов, он был и самым среди них медленным. Он не умел бегать так же быстро, как остальные, не умел мгновенно маневрировать – но ему и не требовалось. Закованный в несокрушимую броню, огромный и грозный, он просто позволял гохерримам идти на смерть. Высился как скала – и словно волны, разбивались об эту скалу их клинки.
Ему успели нанести только два или три удара, рассеянных импульса. Потом Дой’Текерхреб резко сомкнул щиты – и ущелье взорвалось. Звуковая волна шарахнула так, что разрезала скалы, разворотила камень… и убила на месте шестерых гохерримов.
Эсветегона в гневе закричала. Она не могла не признать силу Дой’Текерхреба… но ее возмутило нападение из засады!
Атаковать в лоб бессмысленно. Она встретилась взглядом с этим чудовищем – и натянула поводья. Он просто сотрет ее в порошок.
Куда важнее связаться с когортой, доложить вексилларию, что здесь первородный Ноготь!
Она не успела. Ее выбил из седла тот, первый нактархим. Пронесся потоком ветра, вспрыгнул на коня, дернул Эсветегону за руку – и вместе с ней упал на землю. Гохерримка увидела, как размеренно шагает Дой’Текерхреб, как взметается столбами пыль, как он заносит руку…
Вспышка! В нактархима врезался синий импульс, и тут же чиркнул по костяной броне топор. Вексилларий Сильдибедан рухнул с небес, спрыгнул с огромной высоты – и даже Дой’Текерхреба пошатнуло, даже он едва устоял на ногах. Взметнулся костяной щит, снова ударил топор… воздух загудел от ревущих энергий!
Битву первородных нечасто удается увидеть. Эсветегона жадно следила за ней… и одновременно отражала удары другого нактархима. Она не знала его имени. Щитки на ящериной роже разошлись, в прорезях пылали глаза… он тоже таращился на драку Дой’Текерхреба и Сильдибедана!
И в то же время успевал отражать каждый удар! Прямой выпад расколет эту гибкую кость, но скользящие она выдерживает… а эта скорость нактархимов!.. Эсветегона полвека провела в Школе Молодых, где Джулдабедан натаскивал их именно против этих живых молний, учил предвидеть их движения, опережать, подстраиваться…
Сабля неслышно пела. Гохерримка теснила противника, сама уклонялась от костяных когтей и шпор… полностью вошла в ритм. Отдалась упоительному восторгу, что дарует только бой, только поединок с равным противником.
Она видела, она слышала. Сильдибедан испытывал сейчас то же самое. Они с Дой’Текерхребом… это походило на сложный танец, на феерию убийственного счастья…
…Это было три года назад. Сегодня Эсветегона снова смотрела на Дой’Текерхреба, что стоял утесом среди тысяч простых нактархимов, и невольно искала среди них того, кого так и не сумела убить тогда. Она по-прежнему не знала его имени, но запомнила, как красиво он дрался.
Будь он гохерримом – она бы, возможно, влюбилась в него.
– Клинки, гохерримы!!! – раздался рев Мардзекадана.
– В бой, нактархимы!!! – прогремел Фар’Дуватхим.
Десятки тысяч демонов. За всю свою историю они не сшибались в таких количествах. Нактархимов в конце концов заставили, вынудили выйти в поле. Крепость за крепостью превращалась в руины, кланы теряли свои логовища. Несколько раз они пытались заманить гохерримов в по-настоящему крупный капкан – но те научились не поддаваться на провокации.
А прятаться за стенами у нактархимов больше не получалось. Не теперь, не в этот раз. Как только удавалось распутать миражи, крепость становилась легкой добычей. Хватало одного легиона… как вот сейчас.
Мардзекадан вскинул копье – а тысяча гохерримов обнажила клинки. Хлынули энергии, сошлись в вексилларии… и тот ринулся вперед.
Нактархимов разметало. Мардзекадан крутанул копьем, высек искры – и целая область занялась огнем. Вексилларий просто взорвал все, что видел, уничтожил. И продолжал шагать, гоня перед собой волну смерти, раскаляя до безумия воздух, испуская пламенные лучи из своего копья.
То же делали и другие вексилларии. Первородные Зубы всегда были сильнейшими в своем племени, но теперь они стали неостановимыми чудовищами. Этот их прием слияния энергий оказался чем-то страшным, непреодолимым.
Многие нактархимы сразу запеклись в собственной броне… но многие и выжили. Они тоже были высшими демонами, и одни успели исчезнуть, а другие закрылись щитами. Один нактархим вылетел вперед. Из столба дыма, из завесы пламени – он обогнул Мардзекадана и ринулся на строй недвижимых гохерримов, на стоящих с обнаженными клинками легионеров.
Теперь им пришлось защищаться! Либо биться, либо поддерживать клинком – гохерримы не могли делать то и другое одновременно! Нактархим успел вспороть нескольким глотки, успел перерезать несколько горл – и снова нырнул в дымовую завесу!
Тот самый! Эсветегона узнала его!.. Все нактархимы выглядят одинаково, но она как-то почувствовала, что это тот самый, увидела отображение его духа… какой сильный дух!
И она не выдержала, разорвала связь! Оставила поддержку вексиллария и прыгнула в Тень вслед за личным врагом!
Она стала первой. Нактархимы, не видя шансов одолеть вексиллариев, нападали на их легионы – и линии распадались, поддержка слабела. Один за другим гохерримы оставляли ее, разрывали связь, бросались в сечу сами… их сердца ныли, они не могли терпеть, им хотелось проливать кровь!
Вихрем пронесся Каш’Истербхем. Неформальный лидер всех нактархимов, старейшина сильнейшего из кланов и сам, пожалуй, сильнейший. Он ворвался в самую гущу, с непостижимой скоростью нанес несколько точных ударов – и десяток гохерримов обнаружили себя… мертвыми. У одних были вспороты животы, у других перерезаны горла.
Держателем Власти прозывали Каш’Истербхема. Он описал крутую дугу, почти взлетел над толпой – и врезался в вексиллария. Гаштерлодана прозывали Стремительным Клинком, и он успел отпарировать, успел выставить саблю. Сталь ударилась о кость, кость ударилась о сталь – и закружились первородные в смертельном танце.
Нет никого быстрей нактархимов. Но гохерримы умели вовремя реагировать. Они били огнем клинков. И они научились складывать силу, их первородные превратились в неостановимые машины убийства. Они создали стальные легионы – и сегодня те впервые сражались все вместе.
Описывал круги шест Джулдабедана. Ни единым днем он не был старше остальных первородных – но отчего-то его часто воспринимали как старца. Почти половина всех легионеров прошла Школу Молодых – и сегодня Учитель Гохерримов гордо ухмылялся, глядя на своих учеников. Он учил их сражаться… и в первую очередь с нактархимами!
Костяные коты терзали паргоронских псов. Сталептицы выклевывали алые глаза. Паргоронские кони топтали упавших, ломали копытами костяную броню. В этой сече обе стороны собрали все, что имели, привели всех, кого могли.
И тут были не только гохерримы и нактархимы. Словно рифы в океане, тут и там виднелись кульминаты, виднелись мегандоры. Высилась громада Агга – каждый его шаг заставлял землю сотрясаться. Огромный из огромных, кульминат топтал даже мегандоров – последние из чистокровных внезапно заняли сторону нактархимов.
Они были мельче. Рядом с кульминатами мегандоры казались карликами. Зато они были крепче. Прочнее. Устойчивее. Своими рожищами они вспарывали кульминатам животы, а рядом с гохерримами все равно оставались гигантами. Позвонки Древнейшего когда-то составляли божественный хребет, держали на себе все Тело.
И все же кульминаты были сильнее. Большая их часть давно уж не воевала с мегандорами, как гохерримы и нактархимы – они жили вперемешку, заводили общих детей. Однако не всем это нравилось, не все хотели раствориться в более рослом народе – и самых недовольных нактархимы уговорили выступить единым фронтом.
Опустилась колоссальная стопа. Тех’Кшетоган использовал шанс и скрылся в облаке пыли. Молнией он атаковал оттуда спины, шеи и руки.
Перебить позвоночник. Отсечь руку, вздымающую меч. Перерезать бедренную артерию. Гохерримы – живучие твари, но точный удар выведет из строя и их. Костяные когти нактархимов не так хороши, как их стальные зубы, но зато они их собственная плоть, в них струится дух Древнейшего!
Пусть гохерримы попробуют воевать без ступней, рук и голов!
Тех’Кшетоган исчезал и появлялся на поле боя, словно мерцающий фантом. Пробежать тенью паргоронского коня, отделиться от скалы, вынырнуть из тумана войны – и снова исчезнуть, забрав с собой жизнь врага. Проиграют ли они, победят ли – его разум был занят только боевой задачей. Только настоящим моментом.
Моментом боя.
Лишь ненадолго Тех’Кшетоган выбился из ритма. Он увидел отца. Увидел, как сражается Фар’Дуватхим. Против него стоял Сильдибедан, Судья Паргорона – и он едва поспевал за Перстом Указующим. Его страшный топор описывал дуги, раскалял воздух, оставлял трещины и сколы на броне противника.
Но Фар’Дуватхим всегда успевал уйти. Он скользил в потоках воздуха, дрожал горячим маревом. Костяные шпоры почти касались кожи, угрожали вспороть ее, разорвать гохерримову шкуру. В скорости Фар’Дуватхим превосходил врага, и только боевое искусство выручало Сильдибедана. Он всю жизнь сражался с нактархимами и умел предугадывать их движения.
Они не в первый раз сошлись в поединке. Фар’Дуватхим и Сильдибедан уже мерились силами, уже едва не убили друг друга однажды – много тысяч лет назад, когда Тело еще не закончило разлагаться. Возможно, они были первыми гохерримом и нактархимом, встретившимися на просторах Чаши.
Возможно, именно с них началась эта вечная война.
Земля превратилась в месиво. Десятки тысяч демонов сошлись в безумной мясорубке. Вексилларии командовали своими легионами, но и сами не оставались в стороне от боя. Ни один гохеррим на такое не способен. Сильдибедан бился с Фар’Дуватхимом, Гаштерлодан – с Каш’Истербхемом, а Худайшидан – с Дой’Текерхребом. Клинки высекали искры из костяных пластин, когти и шпоры рвали плоть.
– Энергию мне!.. – вскричал Сильдибедан, когда его кровь оросила землю.
Два десятка свободных легионеров ответили, отозвались на команду – и ринулись потоки с их клинков. Сильдибедан сразу ускорился, его топор засветился внутренним светом – и Фар’Дуватхим отпрянул. Двадцать клинков – это не тысяча, Сильдибедан не предстал неостановимым чудовищем, но все равно получил безусловное преимущество.
Вот так сегодня сражались гохерримы. Они до последнего придерживали этот козырь, прятали его, не раскрывали. К тому же у них было численное преимущество. На их стороне оказались кульминаты… они пока бьются с мегандорами, но тех неизбежно растопчут, и тогда колоссы обратятся к нактархимам!
Из всех народов Паргорона гохерримы и нактархимы, пожалуй, наиболее близки друг другу. Со множеством различий, абсолютно не схожие внешне, но взгляды на мир… Зубы и Ногти имели гораздо больше общего, чем любые другие демоны.
И именно поэтому они все время воевали, именно поэтому так ненавидели друг друга. Нет худшего врага, чем твой сосед или даже брат, который в чем-то с тобой не сошелся. Сегодня гохерримы и нактархимы собирались выяснить свои разногласия раз и навсегда… и не только они.
Нактархимы не удовлетворились помощью одних мегандоров. Узнав, что гохерримы заручились поддержкой кульминатов, что на их стороне сам Агг, они стали срочно искать друзей среди Органов. Их послы побывали и у Саа’Трирра, и у Мазекресс, и у Гламмгольдрига (от него не вернулись), и у Рвадакла, и у Мизхиэрданна, и у Кхатаркаданна… у всех этих чудовищ, оживших кусков божественной плоти.
Двое дали согласие. Из Кровавой Пены спустился Бекуян – и его всевидение немало помогло нактархимам вовремя узнавать о планах врага. Своим взором он пронизывал все Каменистые Земли, видел каждое перемещение гохерримских легионов и всякое прочее их действие.
А под самый конец войны явился Бекурахаб, Десница Древнейшего. Фар’Дуватхим и Каш’Истербхем все еще были живы – и Бекурахаб все еще сохранял с ними связь. Очень смутную, почти неощутимую – но сегодня он пришел на помощь своим Ногтям.
Только вот… проблема в том, что вслед за Бекуяном явился и его близнец, Согеян. А вслед за Бекурахабом – его близнец, Согерахаб. Что Очи, что Руки Древнейшего ненавидели друг друга – и когда одни встали на сторону нактархимов, другие присоединились к гохерримам.
Бекуян раскрывал нактархимам все планы и передвижения врага, а Согеян давал гохерримам советы насчет будущего. Просеивал ветки событий, выбирая те, где Зубы восторжествуют. Из-за Бекуяна такие было тяжело отыскивать, поскольку Правый Глаз сразу же узнавал и перекрывал все, что делал Левый. И тем не менее, Согеян в этой партии всегда был на шаг впереди.
А вот Согерахаб, будучи Левой Рукой, немного уступал Бекурахабу. Выглядел его точной копией, но был чуточку слабее. И гохерримам он согласился помочь при условии, что те помогут ему. Поддержат своими клинками.
Эти две пары близнецов желали смерти друг другу не только из-за накопившихся разногласий. Они были парными Органами. Идентичными. Поначалу они просто испытывали друг к другу некую подспудную неприязнь, но восемьсот лет назад погиб Аллетьюд, Правая Почка… и Геллетьюд каким-то образом перенял часть его сил.
Могущество оставшегося близнеца возросло не вдвое, но заметно, весьма заметно. Он быстро разросся, окреп, увеличился в размерах. Его способности умножились. И Геллетьюд, до этого один из самых слабых Органов, настолько возгордился, что восстал против Рвадакла. Он буквально опьянел от новой мощи… только Великий Очиститель все равно оказался сильнее. Геллетьюд был уничтожен – и Паргорон потерял обе Почки.
Но Глаза и Руки сделали из этого выводы. Они поняли, что если один из парных Органов погибает – второй наследует часть его сущности.
А никакой братской любовью меж ними давно уже и не пахло.
И теперь над морем демонов, над столкнувшимися живыми пожарами, над бессчетными гохерримами и нактархимами носились два белых шара, два гигантских глаза. Они исторгали зеленые и синие вспышки, хлестали друг друга лучами, пытались уязвить в самое нутро, нанести смертельный удар.
Бекуян всегда знал, где Согеян сейчас. Согеян видел, где Бекуян окажется потом. Они были слишком одинаковы – и ни один не мог взять верх.
В то же самое время Бекурахаб и Согерахаб сгибали саму реальность. Словно две кошмарные отрубленные руки, они вцеплялись в ткань мироздания и рвали ее на кусочки. Уродливая пародия на акт творения, исковерканная божественная сила – и Десница с Шуйцой были ее носителями. Попавшие под их воздействие демоны комкались, лопались, опадали кучками гнили.
Длани Древнейшего выделялись издали. Эти огромные паукообразные твари уступали в размерах кульминатам и мегандорам, зато вокруг них все кружилось, вздымалось в воздух, превращалось во что попало.
– Эти твари тут все разнесут! – гневно прокричал Джулдабедан. – Который, говорите, на нашей стороне?!
Росканшидан только поморщился. Он сам уже был не рад, что позвал Согерахаба – но уж лучше так, чем если бы здесь был только Бекурахаб, если бы он дрался не со своим близнецом, а с гохерримами.
Вот вздыбилась земля! Агг ударил ножищей, оставляя кратер – и упал рядом Иттиб, последний из первородных мегандоров. Громадный кульминат повалил его и принялся топтать, ломать кости. Треснул череп – и испустил дух Иттиб, и издал зловещий смех Агг.
Кульминаты, в общем, и не злы совсем, и не жестоки, но убивают без раздумий. Отнимают жизни с равнодушием детей, давящих насекомых. В этом безразличии они и черпают силы – словно сухопутные киты, кульминаты процеживают эфирные потоки, поглощая бессчетных мелких духов, астральные тени растений и насекомых. Мегандоры делали это точно так же, но они были меньше, и духов им доставалось меньше.
И потому они проиграли.
Но основная доля битв все-таки бушевала не меж кульминатами и мегандорами, не меж двумя парами Органов, а между гохерримами и нактархимами. Один за другим они падали замертво, одна за другой отлетали скорбные души… хотя чаще никуда они не отлетали! Гохерримы втягивали астральные сгустки своими клинками, нактархимы вырывали их когтями, затягивали под броню.
Их станет меньше, но те, кто выживет, позаботятся, чтобы никто не погиб зря.
– А, вот так это у вас, демонов, воспринимается? – ухмыльнулся Бельзедор.
– Ну да, – невозмутимо сказал Янгфанхофен.
Нактархимы гибли чаще. Их было меньше. Они с самого начала были в худшем положении. У гохерримов осталось десять первородных, а у них только шесть… но они не собирались отступать!
Дой’Текерхреб. Защитник Основ. Он сражался с Худайшиданом, и меч Гниющего Князя тщетно высекал искры из его щитов.
Дой’Текерхреб, отец многих. Его могучие дети сражались с гохерримами Худайшидана, не давая тем поддержать вексиллария клинками.
Дой’Текерхреб, сильнейший и прочнейший. Он стоял неколебимым утесом и хотя был медленней других нактархимов, но все же был нактархимом. Гниющий Князь сделал выпад, ударил быстрей молнии – но столкнулись с грохотом щиты, врезалась кость в кость… и защемило между ними сталь.
Края костяных пластин врубились в серую кожу. Хлынула кровь Худайшидана. Дой’Текерхреб с рокотом рассмеялся, подтянул к себе вексиллария, с силой боднул головой… у гохеррима треснул череп. Если одного из них удавалось обезоружить, лишить проклятого клинка, он превращался в ничто, в неспособную биться мягкую тварь.
Но в этот раз гохеррим ответил. Они сызмальства приучаются терпеть боль. Любую, вплоть до самой мучительной. Именно Худайшидан заложил основы этого искусства, именно Худайшидан завещал своим потомкам, что боль – иллюзия, что страдание – обман. Десять тысяч лет Гниющий Князь жил в агонии, десять тысяч лет прикрывал маской половину лица.
Что ему удар жалкого нактархима?
Худайшидан нанес встречный. Меч застрял, и Дой’Текерхреб держал его словно тисками – так что Худайшидан ударил рогами. Про них часто забывают, для большинства нынешних гохерримов это просто украшение – но на заре времен их использовали наравне с клинками. Именно рогами древние гохерримы забили когда-то Челюсть.
И Худайшидан своими пользоваться не разучился.
В то же самое время Фар’Дуватхим хлестался сразу с двумя вексиллариями. На помощь Сильдибедану подоспел Резкельшидан, и Посланец Погибели едва успевал уклоняться от свищущих топора с мечом. У гохерримов жадно пылали глаза, они наперегонки стремились проткнуть Фар’Дуватхима, сделать его пищей для клинков…
А потом наверху раздался… хлопок. Просто резкий громкий хлопок, как будто что-то лопнуло. И сразу за ним – вспышка, волна света.
На мгновение все ослепли. На одну секунду стихли крики, рев и скрежет стали о кость. Но потом свет схлынул, и битва снова пошла своим чередом.
Только в небе вместо двух Глаз Древнейшего остался один. Бекуян испепелил Согеяна.
Тот не сумел предвидеть свою гибель.
Теперь весы судьбы склонились к нактархимам. Бекуян обвел гохерримов взглядом и исторг синий луч. Тот вспахал землю, распорол огненной сохой и принялся сжигать всех, кого задевал.
Правый Глаз, в общем, уже свершил то, чего желал, но он дал нактархимам слово. Однако гохерримы и нактархимы так густо перемешались, что убивать одних лишь первых было непросто даже ему.
Поэтому Бекуян обратился против кульминатов.
Его взгляд настиг Эрригу, последнюю из Ребер. Громадная демоница продержалась недолго – луч Бекуяна просверлил ее насквозь. Следующим стал Оппег, Кость Плюсны. Маленький для кульмината, но живучий… увы, недостаточно.
Могучие и несокрушимые, кульминаты один за другим рушились с грохотом. Сотрясая землю, раздавливая тех, кто оказался внизу.
Агг с ревом оттолкнулся ногами, и прыгнул в небо, и ринулся ловить Бекуяна. Небывалой длины рука выстрелила – и пальцы почти сомкнулись, почти расплющили Глаз. Тому пришлось срочно набирать высоту, спасать свою жизнь.
Тем временем внизу рухнул замертво Гаштерлодан. Стремительный Клинок не выстоял перед Каш’Истербхемом. Но в то же самое время Джулдабедан ударил шестом – и пробил горло Эй’Инерлионы, Принимающей Удар. Она была последней из Ногтей Левой Ноги и несмотря на ее имя – самой крепкой из всех. Ее терпеливость и выносливость помогли ей выживать десять тысяч лет, она сотни раз получала раны, но каждый раз поднималась, каждый раз возвращалась в строй.
Гохерримы ненавидели это ее свойство.
Но сегодня Эй’Инерлиона приняла свой последний удар. Джулдабедан сумел сделать его смертельным. И на своем шесте он воздел ее голову, чтобы все видели – одна из первородных погибла!
Гохерримы возликовали, а нактархимы зашипели от ярости. Джулдабедан тут же отшвырнул эту вытянутую, похожую на череп ящера башку и крутанулся вихрем – на него набросились сразу четверо.
В самом центре продолжали бушевать Руки. Согерахаб и Бекурахаб, Левая и Правая, Шуйца и Десница. Их словно очертило незримой линией, через которую никто не переступал. Даже кульминаты сторонились этих чудовищ, всесильных божественных дланей.
Словно драка пауков. У них было всего по пять лап – толстых, длинных, крючковатых лап, – но казалось, будто вдвое больше, с такой скоростью Длани ими перебирали. Они закручивали вокруг себя эфирные потоки, рвали саму ткань мироздания.
Вот они сцепились. Переплелись лапами. Каменные породы вокруг вздыбились, земля пошла рвами и оврагами. Ни один не мог повалить другого, ни один не мог взять верх. Согерахаб и Бекурахаб катались огромным клубком, нестерпимо давили, били всей своей бесконечной силой…